Набоков против Кубрика, или Как убрать педофилию из "Лолиты"

Лучше всего снимать фильмы по мёртвым классикам. Эти ребята не вмешиваются в съёмочный процесс, не дают советы по кастингу и не набиваются в сценаристы. Вообще автор книги в роли сценариста — явление крайне редкое. Из громких экранизаций XX века можно вспомнить разве что "Источник", который адаптировала для большого экрана сама Айн Рэнд.

Чаще всего писатели обходятся советами, а на деле — жёсткими условиями. Скажем, Джоан Роулинг потребовала, чтобы актёры в экранизации "Гарри Поттера" были британцами. Но это ещё ерунда. Эрика Леонард (известная под псевдонимом Э.Л. Джеймс) выбила себе полный творческий контроль над экранизацией "50 оттенков серого". Студия Universal, судя по всему, об этом неоднократно пожалела. После первого фильма из-за конфликтов с писательницей ушёл режиссёр, и перспективная серия завязла на целый год. Более того, в качестве сценариста будущих частей Леонард навязала своего мужа.

Кроме того, писатели очень редко оказываются довольны финальным результатом. Скажем, "Солярис" Тарковского сильно расстроил автора романа — Станислава Лема. По легенде, писатель две недели ругался с режиссёром, а потом обозвал его дураком и уехал в Польшу. По его мнению, Тарковский снял не "Солярис", а "Преступление и наказание". Другой польский фантаст, Анджей Сапковский, на вопрос об экранизации цикла о ведьмаке ответил так.

Так что Стэнли Кубрик — чертовски отчаянный режиссёр. Большинство его фильмов являются экранизациями. После сотрудничества с Набоковым он осваивал Питера Джорджа ("Доктор Стрейнджлав"), Артура Кларка ("2001 год: Космическая одиссея"), Энтони Бёрджесса ("Заводной апельсин"), Уильяма Теккерея ("Барри Линдон"), Стивена Кинга ("Сияние"), Густава Хэсфорда ("Цельнометаллическая оболочка") и, наконец, Артура Шницлера ("С широко закрытыми глазами"). Бёрджесс и Кинг экранизации своих книг не оценили. Первый, кстати, написал сценарий к "Заводному апельсину", но в производство его текст так и не пошёл. "Он просто переписал книгу целиком", — отметил один из критиков.

Однако задолго до того, как Кубрик сровнял с землёй "Сияние" Кинга и покромсал "Заводной апельсин", он с максимальной аккуратностью решил перенести на экран скандальный роман "Лолита". Для этого он обратился к самому Набокову — и не прогадал.

Главным препятствием на пути "Лолиты" стала американская цензура. В те годы кинематографом заправляли Католический легион и печально известный Кодекс Хейса. Герои не могли нормально поцеловаться на экране, не говоря уже о связи взрослого мужчины и несовершеннолетней девочки. Первые разговоры Кубрика с цензорами имели забавный результат. Представитель Администрации производственного кодекса идею в целом одобрил, но предложил в финале поженить Гумберта и Лолиту.

C этим предложением Кубрик и его партнёр Джеймс Хэррис обратились к Набокову. Сначала он отказался. Через год, после того как режиссёр отбросил идею с женитьбой и предложил писателю вместе бороться с цензурой, Набоков всё-таки согласился. Не исключено, что на его решение повлиял внушительный гонорар — 40 тысяч долларов за сценарий и ещё 35 тысяч за исключительное право быть единственным сценаристом фильма.

Набоков принялся за работу. Его сценарий едва ли уступал первоисточнику — он был блестяще написан, литературно отточен, однако был малопригоден для экранизации.

Как изобразить на экране "распяленного как краба" человека? Текст Набокова изобиловал множеством чисто литературных пояснений, игрой слов и пространными описаниями. Зато, когда дело доходило до диалогов, писатель поистине виртуозно перерабатывал собственный текст. Вот, например, разговор, предшествующий первой ночи Гумберта и Лолиты. Начинается всё с того, что она предлагает своему опекуну сыграть в одну игру. 

Гумберт. Я не знаю, в какую игру вы, дети, играете. (Еле слышно.) Я никогда не играл в эту игру. 

Лолита. Хочешь, я научу тебя?

Гумберт. Если это не слишком опасно. Если это не слишком трудно. Если это не слишком... о, мой бог!

Так Набоков ловко избежал постельной сцены. Кубрик довершил картину, одев героев в застёгнутые на все пуговицы пижамы. И всё же, несмотря на неоспоримые достоинства текста, сценарий занимал 400 страниц, которых вполне могло хватить на восьмичасовой фильм. Набоков побил даже рекорд Бёрджесса, который раскатал "Заводной апельсин" на три сотни листов.

Тут, казалось бы, самое место для конфликта. Однако Кубрик поступил умнее: похвалил Набокова за труд, а потом вместе с Хэррисом сел потрошить монструозный текст. Впоследствии писатель с сожалением отметил, что от его сценария осталась "горстка обрезков". Тем не менее, по словам киноведа Джеймса Нэрмора, Набоков подарил Кубрику отличный каркас, разложив свой роман на три акта.

Акт I. Педофил встречает нимфетку и, чтобы оставаться с ней рядом, женится на её овдовевшей матери. 

Акт II. Мать внезапно умирает, педофил спит с нимфеткой, путешествует по стране, выдавая себя за отчима, и невероятно страдает, когда её похищает другой мужчина. 

Акт III. Через несколько лет педофил находит свою утраченную любовь, безуспешно умоляет её уйти от мужчины, за которого она вышла замуж, и убивает её похитителя.

О правках Кубрика можно написать целую монографию, а вот претензии цензоров были довольно скромны. Им не понравились ремарки Набокова, которые, по их мнению, издавали "прескверный запах", и несколько пошлых шуточек ("за то, что взял её в том возрасте, когда мальчишки играют пушечкой своей"). Но главной установкой было то, что титульную героиню должна была сыграть девушка старше 15.

Набоков предложил использовать для этого карлицу. Однако Кубрик в итоге остановился на Сью Лайон — 14-летней актрисе, за плечами которой была всего лишь пара эпизодических ролей на телевидении. Чтобы исключить малейшие намёки на педофилию, актрису густо накрасили, так что она стала напоминать скорее взрослую женщину, чем подростка. В знаменитой сцене в отеле Кубрик одел её в сорочку до пят, чтобы опять же избежать излишнего эротизма. 

Все эти уступки не помешали цензорам влепить "Лолите" высший возрастной рейтинг. Критики фильм не приняли, назвав его "бесполезной экранизацией". После Кубрика вновь прикоснуться к роману отважился только Эдриан Лайн, автор эротической драмы "Девять с половиной недель". Его версия пришлась по вкусу сыну Набокова Дмитрию. Он отметил, что его отцу фильм Лайна доставил бы больше удовольствия.