Эффективный контракт: как учителя могут заработать, не покидая стен школы?

Н. ПОЧИНОК: У нас есть такое понятие, как эффективный контракт. Он чётко прописывает, что значит бюджет, а что значит внебюджетная надбавка, где нет никаких ограничений с точки зрения той суммы, которую может заработать преподаватель. Более того, согласно указам президента, мы должны очень внимательно следить за заработными платами педагогов и преподавательского состава. И они должны расти в рамках 200% к 2018-му в соответствии с майскими указами. Так вот, возвращаясь к эффективному контракту, если вот этот даже молодой преподаватель, неважно, публикуется или интересен тем, что он может прекрасные курсы дополнительного повышения квалификации вести, например, заниматься наукой и выигрывать научные гранты. Пожалуйста. У нас всё открыто сейчас, открыто с точки зрения публичных конкурсов, тем, которые поддерживаются РГНФ и другими научными организациями. Всё это идёт в карман этому педагогу. Но если педагог, кроме аудитории, мира не видел, его услуги не востребованы, потому что он просто никому не интересен. Он привык с утра до вечера пересказывать один учебник. У него возможности роста нет, он не хочет повышать квалификацию, расширять кругозор. Может, даже хочет, но вуз или та организация, где он работает, не создаёт соответствующие условия. Вот это проблема, которую нужно решить. Но то, что сейчас определённые преподаватели очень хорошо зарабатывают, особенно те, кто могут выставить своё портфолио на рынок, свой бренд, так скажем. Ну, это чётко совершенно неверный тезис. Да, может, есть сложности в отдельных субъектах, где выдержать даже эти майские указы очень сложно, потому что действительно денег нет. Но это другой вопрос. Это надо очень внимательно за этим следить, корректировать и со стороны федерации, и со стороны субъекта.

Полную версию программы "Экономика по-русски" с Натальей Починок читайте ниже и слушайте в аудиозаписи. 

Новый министр — новые правила. Что ждёт образование с приходом Васильевой?

В. ГИНЬКО: Владислав Гинько у микрофона. У нас в студии сегодня Наталья Починок, ректор РГСУ. Рад вас приветствовать.

Н. ПОЧИНОК: Здравствуйте.

В.Г.: И Дарья Надина у нас ведущая.

Д. НАДИНА: Доброе утро! Какой-то вы сегодня грустный, Владислав.

В.Г.: Да я задумчивый.

Д.Н.: О чём это вы задумались?

В.Г.: Задумался о том, что у нас поменялся министр образования. И вот что это несёт, что это значит? Давайте спросим Наталью Борисовну. Что вы ожидаете с приходом нового министра?

Н.П.: Ну, давайте всё-таки, наверное, активно будем говорить о том, что мы вступили, вообще Россия вступила в активный политический цикл. И ротация на уровне правительства, ей предшествовала ротация на площадке администрации президента, на площадке регионов России. И на самом деле сейчас можно уже отчётливо предположить, что это те изменения, которые будут определять вектор развития политических событий, каскада, которые нацелены на 2017 год. Ведь, скажем так, назначение Ольги Юрьевны Васильевой из состава команды президента, наверное, тому подтверждение. А если говорить всё-таки о стратегии, о стратегии развития образовательной отрасли и что нового будет, мне кажется, что нужно сказать, что четыре года работы правительства и Министерства образования и науки РФ — они в общем-то шагали и реализовывали те проекты, те изменения, которые в том числе поддерживались правительством, обсуждались и реализовывались. И я думаю, что первые шаги с точки зрения продолжения того вектора, который был взят, они, наверное, больше приобретут вектор или калибровку, которая, возможно, будет носить социально-гуманитарный аспект, судя по заявлению Ольги Юрьевны.

В.Г.: А вот ожидается, что больший акцент будет сделан на вопросы школьного образования, на ЕГЭ. Я вот процитирую мнение уже нового министра образования и науки Ольги Васильевой по этому поводу: "Профессия учителя — это всё-таки не профессия в полном смысле этого слова, это служение, это миссия. И от того, как живёт учитель, что он думает, чувствует, как он растёт, какие у него социальные гарантии труда, отдыха здоровья, от этого очень многое зависит". Вот на самом деле получается, что госпожа Васильева повторяет то, что сказал и премьер-министр, что во многом учитель — это всё-таки призвание. То есть не стоит идти в эту профессию, только ожидая заработать большие деньги. Как вы к этому относитесь?

Н.П.: Ну, мне кажется, что те люди, которые становятся учителями, они становятся по призванию. И мне очень отрадно, что действительно первый и главный проект, ведь в школе закладываются основные, базовые понятия у наших детей: что такое образование, воспитание, кстати. Действительно очень много даёт учитель, который вместе с родителями развивает ребёнка. Я бы хотела сказать, что вообще престиж учительской профессии и педагогической профессии — он тоже очень важен. Если взять, например, последнюю статистику относительно того, с какими баллами ЕГЭ приходят в педагогические вузы потенциальные абитуриенты, ну, в общем-то, сказать, не с самыми высокими баллами. Ну, такие, знаете, середнячки, даже вот стремящиеся уверенно, троечники уверенные, четвёрочники.

В.Г.: Такое было в 90-е года, я вспоминаю, и в 80-е.

Н.П.: Ну, вы знаете, в 80-е не было, не надо. Всё-таки педагогический — большой был вектор государства с точки зрения повышения престижа педагогических специальностей.

Д.Н.: Ну, а сейчас понятное дело — идите и зарабатывайте в бизнес. Зачем вам идти работать в школу, когда можно пойти и заработать деньги в бизнесе? Наталья Борисовна, про Ливанова говорили очень много гадостей, причём на всех уровнях, и просто родители, и педагоги были недовольны, особенно было недовольно академическое сообщество. И вообще здесь пишут некоторые, приближённые к теме, что и вовсе страшно раздражала академиков эта фигура, и всё связано было с реформированием РАН, и т.д. Вот вы, всё-таки вы тоже доктор экономических наук и имеете прямое отношение к этому сообществу научному, вы лично как к нему относились? Вы выпили бокал шампанского в тот день, когда его сняли?

Н.П.: Я искренне желаю Дмитрию Викторовичу успехов на новом месте.

Д.Н.: Да, мы все. Тем более такое поприще интересное — восстановление экономической связи с Украиной.

Н.П.:

И они были очень смелые с точки зрения того, что нужно было действительно поменять взгляд на то, что значит "эффективный вуз", что значит качество образовательных программ, что значит наука с точки зрения отношения и промышленных предприятий, и государства в целом. Но здесь, конечно, было много людей, которым это не нравилось. Но если сейчас взять, например, последние высказывание руководителя, господина Фортова того же, оно есть в прессе, в общем-то всё-таки оценка вектора реформ положительная. Да, можно было сделать какие-то шаги иначе, но вектор абсолютно верный. И поэтому говорить о такой жёсткой критике, наверное, совершенно точно неправильно. Ряд вузов вошёл в мировую элиту и стал действительно заметен в международном рейтинге.

Д.Н.: Ну, это рейтинг 5—100. Вот то, чем занимались активно, и РФТИ продвигали.

Н.П.: Ну, не только 5—100, потому что помимо этого изменилась вся система высшего образования. Даже самый отдалённый вуз какой-нибудь нашей глубинки российской стал задумываться о том, что такое публикационная активность, что значат такие признанные во всём мире рейтинговые системы, SCOPUS, Web of Science. И это очень большой шаг вперёд, поверьте. Но то, что действительно сейчас, я уверена, что необходимо сделать, будет делаться. Всё-таки наша страна настолько большая и настолько много наших внутренних проблем с точки зрения повышения качества образования, повышения академической мобильности внутри регионов. Ведь, к сожалению, международные рейтинги этого просто не включают. А на самом деле, говоря всё-таки о рейтинге национальном, над которым работают ведущие учёные вузы страны, наверное, он должен быть как раз направлен на наши российские проблемы. О том, что у нас те же опорные вузы или вузы в тех или иных субъектах, ну, в общем-то практически не участвуют в такой вот сетевой форме обучения. У нас педагоги не имеют возможности стажироваться в ключевых вузах страны. А это было в советское время. Вы знаете, в МГУ приезжали молодые педагоги на стажировку на месяц-два. И действительно получали всё, что необходимо, и уже уезжали на свои рабочие места. И, да, создавалась наука, и этим мы гордились. И это нужно вернуть.

В.Г.: А вот судьба платного образования вузовского, оно нам близко, это тоже из образовательной сферы. И мы знаем, что целый ряд вузов лишились лицензий при Дмитрии Викторовиче. Естественно, это вызвало целую когорту людей, которые даже лично недовольны им. Я бы сравнил массовый отзыв лицензий с вузов с массовым отзывом банковским лицензий.

Н.П.: Ну, это действительно очень похожая аналогия.

В.Г.: Я бы хотел спросить, это вообще была какая-то кампания? И, если это кампания, она будет замедлена, прекратится? Как вы ожидаете?

Н.П.: Ну, здесь действительно всё-таки нужно этот вопрос задать Ольге Юрьевне и правительству. Но то, что действительно консолидация образовательной отрасли в большинстве случаев, я говорю о том, что, да, были исключения и, возможно, действительно не стоило бы спешить, а всё-таки по тем или иным университетам ввести систему антикризисного управления, повысить качество, действительно не говорить о том, что такого вуза не должно существовать впредь. Но в целом, например, на площадках субъектов созданы опорные университеты. Они созданы вместе с руководителями субъектов. Действительно туда консолидирована очень мощная инфраструктура и научная база. То есть реальный плюс то, что ряд филиалов, существенное количество, прекратило свою работу в регионах.

В.Г.: Тоже плюс?

Опорные вузы: какой должна быть высшая школа в регионах?

Н.П.: Вы знаете, здесь вопрос всё-таки о модели работы. Если модель работы была принята, что вуз должен быть региональный, то есть мощный опорный вуз. И все усилия, все ресурсы должны концентрироваться на площадке субъекта со всей ответственностью и работодателей, и властей, и системы специального и общего образования, которые поставляют кадры. Такая модель в общем-то тоже правильная.

В.Г.: То есть сокращаются платные вузы, их филиалы для того, чтобы уменьшить конкуренцию?

Н.П.: Ну, не только платные, и государственные вузы. В частности. РГСУ, которым я руковожу, принял соответствующее решение о том, что мы закрываем все филиалы из 40, кроме тех, которые находятся на территории Московской области.

В.Г.: Это экономическая логика или какая?

Н.П.:

Допустим, ну, вот один из университетов, который не является подведомственным университетом Министерства образования, — РАНХиГС. Он имеет во всех субъектах практически свои филиалы. И действительно очень уверенно представляет там качественный продукт, являясь одним из главных университетов, которые учат управленческую элиту регионов. Это одна модель. Вторая модель, когда мы говорим о том, что всё-таки региональные вузы должны не иметь конкурентов у себя на территории и быть ответственными за развитие научно-образовательного потенциала в своём регионе. Это тоже модель. Она правильная. И здесь какой минус? У каждой модели есть плюсы и минусы. И, соответственно, минус этой модели в том, что нам нужно очень быстро, оперативно делать эту федеральную связку через сетевые программы образовательные, через учебно-методические объединения федерального масштаба, которые на самом деле созданы, но они пока созданы на бумаге с точки зрения того, что новый вектор укрупнённых групп специальностей собрал экспертов со всей России. Сейчас это должно заработать. Это, наверное, должно учитывать как раз региональный рейтинг России.

Д.Н.: Можно конкретнее? Вот РГСУ закрыл в июле этого года 33 своих филиала в разных регионах. Чуть позже то же самое сделал Университет имени Плеханова, они 13 филиалов закрыли в августе. Чуть ранее, мы помним просто, что был этот большой сюжет на телеканале "Россия", где и к вам тоже приставал этот бородатый корреспондент. И я честно скажу, когда я это смотрела, мне было немного обидно за Наталью Борисовну, потому что её там презентовали как спортсменку, а не как учёного. И мне как женщине было немного обидно.

В.Г.: Они пару строчек, видно, прочли в биографии и всё.

Д.Н.: Просто так часто к женщинам в каких-то эшелонах относятся. Тем не менее вы вообще связываете два этих события: этот сюжет на "России", а потом закрытие ваших филиалов?

Н.П.: Ни в коем случае. В общем-то, закрывать филиалы мы стали два года назад. На самом деле не только мы, но и вся система. И просто так закрыть филиал, вот сегодня сказать, он закрыт и всё, так невозможно, потому что филиал — это университет в том или ином субъекте, где есть педагоги, студенты, где есть те репутационные моменты в том числе, которые очень нужно внимательно учесть. И вот в течение двух лет мы очень аккуратно, внимательно оптимизировали нашу филиальную сеть. И то, что нам действительно удалось за два года достаточно большое количество филиалов оптимизировать, передать бразды крупным региональным вузам, федеральным университетам в регионах, я считаю, что это большой плюс. Очень многие университеты сделали ровно столько же. Поэтому сейчас нужно просто говорить о новом векторе развития. На самом деле, если говорить об РГСУ, мы являемся федеральной площадкой и учебно-методическим центром по социальной работе. Это, вы знаете, такой громадный пласт работы: организация работы с молодёжью, социология. И вот это вот связующее звено между регионами, между университетами, российским университетом в регионах, мы будем делать именно через вот такие научно-образовательные связки. Это нормально. Но я хотела несколько слов сказать о тех изменениях, которые в скором времени, наверное, будут обсуждаться более активно. Я имею в виду как раз такое понятие, как экспорт российских образовательных услуг. Мы всё время как-то всё внутри России. А если всё-таки вспомнить советское время, то целые страны (Монголия, Вьетнам, Афганистан, Куба, Болгария).

Образование в США и Европе: чем уступает мировым вузам российская высшая школа?

В.Г.: Наталья Борисовна, я сразу вспоминаю, у нас в студии был Руслан Гринберг. Он сказал, что американское образование — одно из самых лучших.

Н.П.: Да что вы? Оно, наверное, самое разрекламированное. Да, действительно США и Великобритания — это те страны, которые очень активно экспортируют образование и с точки зрения маркетинга.

В.Г.: Нам бы тоже этим заняться.

Н.П.: А в Великобритании, если посмотреть цифры, 40% обучающихся по программам Великобритании вообще не находятся и никогда не въезжали в Великобританию. То есть они используют механизм франшизы образовательных услуг и в других странах.

В.Г.: Печатают дипломы и выдают.

Н.П.: Ну не печатают. Печатают и выдают — это финальная стадия образовательного процесса. Но это единый методический центр, это обучение преподавателей, это действительно очень мощная система, которая у нас в России была. И мы выстраивали не только систему высшего образования, но и общего и среднего, в некоторых странах и до сих пор. Вы знаете, я вот несколько раз была на Кубе, мы делали там встречу ректоров России и Кубы, хочу сказать, что крайне лояльное отношение к российскому образованию и желанию продолжать, несмотря на то что мир открыт, есть образование, рядом США находится и какие-то другие страны, Испания та же.

И я считаю, что как раз здесь могла бы быть серьёзная мягкая сила, но для этого нужно менять закон. К сожалению, в законе об образовании на сегодняшний день, ну, такого даже понятия не дают, как франчайзинг образовательных услуг российских.

В.Г.: Ну они к нам приезжают. Мы же знаем эти вузы, где много иностранцев приезжает.

Н.П.: Хорошо. Слава богу, что приезжают!

Д.Н.: Ну а куда ещё приезжать, кроме РУДН?

Н.П.: Много куда. В РГСУ, например.

Д.Н.: А вот меня всегда интересовал такой вопрос, можно понять, что качество образования высокое, если судить по китайским студентам? Вот китайских студентов очень много в Великобритании и в США. Они туда едут просто пачками. Возвращаются в Китай и поднимают китайскую экономику. К нам китайцы, я смотрю, особо-то не едут. Вот туристы стали в последнее время, и в аэропорту, кстати, вся реклама на китайском. Я была в шоке, когда в последний раз ездила.

Н.П.: Едут. Знаете, китайцев, видимо, очень много, поэтому их количество, которое приезжает в такие небольшие страны, как Великобритания, они, наверное, больше концентрации имеют. Но Россия очень востребована: русский язык, русская культура.

Д.Н.: А вот по поводу цен на образование в той же самой Великобритании и в Штатах, там очень дорого, это объективно понятно. Там кредиты берут на образование, что, кстати, легко и доступно. Может любой двоечник взять кредит на образование и идти учиться. У нас почему-то такого нет. Почему?

Н.П.: Кредиты есть. Такой продукт, как образовательный кредит, — он есть.

Д.Н.: Но с ним сложнее, это не то же самое, что в США.

Н.П.: Всё-таки цены доступные с точки зрения образовательного кредита. И многие пользуются, те, кто очень хотят получать платное образование, очередной диплом юриста или экономиста приобрести. Но всё-таки у нас престиж именно бюджетного места. Это у нас вот клише успешного человека.

В.Г.: Может, они просто хотят показать, что "я из бюджета и получил, урвал себе"?

Н.П.: Наверное, да.

Д.Н.: Я сама на бюджете училась. Я горжусь этим.

В.Г.: Я тоже на бюджете. Ну, тогда было время другое.

Н.П.: Сбербанк, ВТБ крайне открыто сейчас предлагают образовательные кредиты.

Д.Н.: Под 15% годовых.

Н.П.: Ну смотрите, у нас всё-таки такие образовательные кредиты, они в основном используются для тех, кто уже работает, кто уже созрел, кто уже работает в профессии.

Д.Н.: Вот я и говорю. А в Штатах школьник берёт образовательный кредит.

В.Г.: А у нас, кто созрел пятый диплом получить.

Н.П.: Подождите, там школьник не берёт, берёт семья, родители. Всё то же самое, всё одинаково. И говорить, что там хорошо, где нас нет, конечно, неправильно. Нужно совершенствовать и делать механизмы, которые бы работали у нас. Но то, что, наверное, стоит посмотреть об определённой программе субсидирования процентных ставок по образовательным кредитам, наверное, это верно, и вот помочь нашим ребятам получить образование качественное.

В.Г.: Я вот читаю, пишут нам всё равно на эту тему: "Владислав и Наталья, где лучше образование: на Западе, в США или в современной России?"

Вот я когда спорил, у нас в студии был Руслан Гринберг, академик РАН, я ему говорил, свой опыт приводил, я три года преподавал в американском вузе и изнутри видел, что там не всё так прекрасно и замечательно. То есть берут люди PowerPoint-презентации, зачитывают. Причём мне студенты говорят, смешно, что профессор-то берёт не свою презентацию, а из Интернета и зачитывает. То есть мы иногда идеализируем.

Н.П.: Ну конечно. Поговорка: там хорошо, где нас нет.

В.Г.: Я же помню сам 90-е года, когда мы приезжали из Скандинавии, профессора, и ты понимаешь, что иногда они рассказывают что-то совершенно непрактичное, но ты был восхищён, ведь приехали из-за границы. Ну, в 90-е было такое поклонение. Мне кажется, хотя знаете, Наталья Борисовна, я над этим очень много думал, мне кажется, есть поколение, чуть старше нас, они как раз пережили то время, когда и дефицит был. К сожалению, у них перенеслось это и на отношение к западному образованию. То есть они до сих пор не видят, что у нас есть плюсы, что к нам много людей едут. Как вам кажется? И они все живут вот этим представлением: на Западе всё равно лучше. Как вам кажется?

Н.П.: Ну неправильно. Надо этих людей переубеждать и говорить о том, что посмотрите, пожалуйста, что вокруг нас — очень много правильного. И на самом деле то, что нам не нужно говорить о том, что вот у нас лучше и мы не смотрим, как в США, в Великобритании или в Скандинавии, наверное, нам нужно всё-таки приводить примеры. И действительно делать открытыми наши университеты, приглашая профессоров из других стран: пусть приезжают, читают, показывают свой опыт. Но, поверьте, ничего такого сверхъестественного ни в Америке, ни в Великобритании нет, ну, может быть, за исключением того, что диплом какой-нибудь Гарварда или Кембриджа — он сразу конвертируется в солидный материальный пакет выпускнику в отличие от большинства российских вузов. Но, я хочу сказать, например, те же технические вузы, да и в РГСУ, есть те направления, где просто с руками отхватывают специалистов, например специалистов в области социальной работы. Им сразу предлагают серьёзные зарплаты. И вроде бы бюджетный сектор, но действительно востребованы ребята, полностью весь курс трудоустроен. Это большое достижение.

Д.Н.: Ещё один вопрос. Владислав, вы преподавали на Западе. А как ваш вуз назывался, в  котором вы работали?

В.Г.: Ну, это колледж в Нью-Йорке.

Д.Н.: А платили вам сколько?

В.Г.: Это секрет.

Д.Н.: Хорошо платили?

В.Г.: Да.

Учительская зарплата: как заработать в школе?

Д.Н.: Вот, смотрите, у нас есть ещё одна проблема, связанная с деньгами, потому что в той же самой Франции, например, в Сорбонне учится человек на какой-нибудь коммерческой малопривлекательной специальности вроде филологии, о которой мы говорили. У него есть отличный путь вперёд — он учится, пишет диссертацию, остаётся работать на кафедре, преподаёт и круто зарабатывает. Он может позволить себе и отдыхать где-то на Лазурном побережье, и квартирку может себе в центре Парижа позволить и т.д. Там хорошо платят. Наши преподаватели получают три с половиной копейки.

В.Г.: Это тоже мифология. Наталья Борисовна подтвердит.

Д.Н.: Нет, есть статистика. В школах сейчас действительно платят больше, особенно в московских. Зарплата у учителя средняя сейчас порядка 70 тысяч рублей, до 100 доходит — это хорошая зарплата. У вузовцев: у меня работают знакомые и получают там шесть тысяч рублей.

В.Г.: Давайте я вам, Дарья, объясню. Это очень простая вещь. Есть бюджетная сетка, тарификация, а дальше уже — это рынок: за сколько ты свой час продаёшь. То есть ты можешь и за тысячу, и за полторы, а где-то и за триста продавать.

Д.Н.: Хорошо, вчерашний выпускник, вот за сколько он продаст свой час? Вот ему нужно нарабатывать.

В.Г.: Ну, у него нет ничего.

Д.Н.: Да, зубы на полку он кладёт.

Н.П.: Ну, давайте я попробую немножко разъяснить. У нас есть такое понятие, как эффективный контракт.

Более того, согласно указам президента, мы должны очень внимательно следить за заработными платами педагогов и преподавательского состава. И они должны расти в рамках 200% к 2018-му в соответствии с майскими указами. Так вот, возвращаясь к эффективному контракту, если вот этот даже молодой преподаватель, неважно, публикуется или интересен тем, что он может прекрасные курсы дополнительного повышения квалификации вести, например, заниматься наукой и выигрывать научные гранты. Пожалуйста. У нас всё открыто сейчас, открыто с точки зрения публичных конкурсов, тем, которые поддерживаются РГНФ и другими научными организациями. Всё это идёт в карман этому педагогу. Но если педагог, кроме аудитории, мира не видел, его услуги не востребованы, потому что он просто никому не интересен. Он привык с утра до вечера пересказывать один учебник. У него возможности роста нет, он не хочет повышать квалификацию, расширять кругозор. Может, даже хочет, но вуз или та организация, где он работает, не создаёт соответствующие условия. Вот это проблема, которую нужно решить. Но то, что сейчас определённые преподаватели очень хорошо зарабатывают, особенно те, кто могут выставить своё портфолио на рынок, свой бренд, так скажем. Ну, это чётко совершенно неверный тезис. Да, может, есть сложности в отдельных субъектах, где выдержать даже эти майские указы очень сложно, потому что действительно денег нет. Но это другой вопрос. Это надо очень внимательно за этим следить, корректировать и со стороны федерации, и со стороны субъекта.

В.Г.: Собственно, то, что пришёл человек из администрации президента на должность министра образования, вселяет надежду, указы будут выполняться.

Н.П.: Да. Это очень важно.

Д.Н.: Вы такие оптимистичные вдвоём сидите, я прям поражаюсь. Давайте слушателей подключим. Мне кажется, я здесь одна настроена не так оптимистично.

В.Г.: А вы критикуете?

Д.Н.: Да, конечно. 

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Карен. У меня сразу несколько вопросов. Что касается зарплаты преподавателей, что касается, они могут себя преподать и преподать своё знание как бренд, — это тупик. Почему? Потому что что сейчас творится в наших институтах, например, наш Автодорожный, институт с историей, приходит новая команда, абсолютно, это хозяйственники, не преподаватели.

Д.Н.: А сейчас во многие вузы такие пришли.

В.Г.: Нет, ну для вас понятно. Пришла новая команда, она заменяет старую и старой недовольна.

Д.Н.: Хозяйственники против научного сообщества — другая история.

В.Г.: Нет, понимаете, научное сообщество должно брать откуда-то деньги, а хозяйственники их умеют зарабатывать. А как научники могут заработать?

Д.Н.: Чему хозяйственники научат только?

СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо. Вы убираете научное сообщество. Вы даёте возможность людям с коммерческой жилкой приходить в институт. Вы говорите, преподаватели должны хорошо получать. Но вы делаете объединение вузов и даёте огромную нагрузку преподавателям.

В.Г.: Давайте по поводу объединения вузов как раз Наталью Борисовну спросим.

Н.П.: Во-первых, объединение вузов делается, шаги, которые предпринимаются, — это добровольное объединение коллективов, учёного совета. Вот я хочу сказать, что один из примеров РГСУ, первого марта этого года Институт музыки имени Шнитке, он работает в Москве, — это один из ведущих вузов в области культуры, учёный совет проголосовал единогласно за объединение с РГСУ, также учёный совет РГСУ проголосовал. И, соответственно, сейчас мы имеем общую команду, вместе сотрудничаем. То есть это вот плюс. Сложно комментировать, Карен, относительно того, какой пример вы привели, потому что на самом деле я-то говорила о том, что руководство университета или научной организации должно создать условия для того, чтобы бренд преподавателя, сотрудника был заметен и в экспертной среде, фактически маркетинг кадров.

В.Г.: Да, в хорошем образовании маркетинг должен быть.

Н.П.: Вот мы, например, в РГСУ мы очень внимательно за этим следим. У нас даже есть программа такая, она называется "Топ-100". Но это 100 самых лучших преподавателей, которым мы помогаем продвигаться, дополнительно вкладываем с точки зрения дополнительных компетенций, потому что они действительно светила науки, они блестящие педагоги, имеющие свои научные школы. Мы этим занимаемся.

В.Г.: Тут, понимаете, да, вот, Наталья Борисовна, бывает такая вещь, что человек может быть очень хороший учёный, но не очень хороший педагог, правильно же? Это надо тоже учитывать.

Н.П.: Конечно, у каждого есть своя жилка. И университет, то же штатное расписание — оно предполагает, вот если ты силён в науке, ты можешь быть научным сотрудником и отчасти участвовать в образовательном процессе. Всё есть. Академическая мобильность и гибкость — она присутствует. Я что, наверное, хотела на вопрос Карена предложить, просто вступайте в диалог с руководителями, предлагайте ваши варианты решения, как преподавателям выйти из общих рамок.

Д.Н.: Слушатели вам пишут сообщения: "Получила прекрасное образование в Екатеринбурге. Сейчас учусь в Швейцарии. На каждый предмет по окончании лекций пишется что-то вроде анкеты, что понравилось, что не понравилось. Эти анкеты разбираются, обсуждаются, преподаватели это учитывают и изменяют программу, стиль обучения и даже экзамены. Я в восторге!"

Н.П.: И в российских вузах есть такое, и мы активно это используем.

Д.Н.: Слушатель пишет: "Расскажите о зарплатах в регионах".

В.Г.: Так нет, есть всегда регион. Я, кстати, тут видел как раз статистику для сравнения даже с США. Ну, мы когда говорим о США, то только в хорошем смысле, а когда негативно, это у людей вызывает аллергию. Ну я смотрел, там тоже очень большое расхождение между тем, что в Вашингтоне получает учитель и в Штатах, там в два раза даже.

Н.П.: Ну каждый регион имеет собственный вектор развития, собственную базу экономическую. Да, хотелось бы, чтобы у нас каждый педагог получал.

Д.Н.: Выше МРОТ. Но не всегда выходит, к сожалению.

Н.П.: Ну, выше получают педагоги, серьёзно выше МРОТ. И в общем-то указы майские именно на это нацелены. Но, конечно, для отдельных регионов это очень сложно.

В.Г.: Давайте голосование устроим. Мы говорим о качестве российского образования. Просто спросим людей, гордятся ли они именно российским образованием?

Д.Н.: Ну, подождите, Владислав, это от лукавого голосование. А я хочу по-другому. Я вот вам предложу сейчас, а вы решайте. Ваше образование, которое вы получили в вузе, оно помогло вам на работе? Или образование — это отдельно, а работа — это совершенно другое?

В.Г.: Ну это тоже.

Д.Н.: А почему? У нас многие учатся на экономистов, юристов, журналистов, а потом полы моют.

В.Г.: А кто их заставляет, Дарья?

Н.П.: Мне вообще нравится, что у нас такие подготовленные экономически мойщики полов. Но нет, давайте всё-таки не будем говорить об этом. Я вот за то, чтобы каждый принимал решение относительно образовательной программы сам. Это очень важно.

В.Г.: Ну давайте просто, гордятся люди российским образованием или нет. Звоните и голосуйте. А по поводу образования, Дарья, как коллега Натальи Борисовны я скажу, что действительно анкеты раздаются в вузах, действительно это очень мощный стимул не засыпать на лекциях и рассказывать что-то интересное, но я сталкиваюсь с другим. Приходят студенты, приходят люди даже переобучаться, бухгалтера, ты им даёшь практику (МСФО, консолидацию, финансовый отчёт) и видишь в их глазах, что им хочется веселья, развлечения. То есть у нас очень много взрослых людей, не готовых серьёзно сидеть с калькулятором или с планшетом, сидеть и считать. В этом тоже проблема.

Н.П.: Ну, нет.

Д.Н.: То есть поколение другое пришло. С этим поколением надо говорить на его языке, Владислав. И это уже ваши проблемы, если вы не можете.

В.Г.: Я понимаю. Но нет, они вообще иногда теряют элементарные арифметические навыки.

Д.Н.: Сейчас очень много говорят про разные поколения: поколение-Х, Y, Z, которые сейчас приходят. Поколение-Z вообще по-другому думают, они с телефоном родились.

В.Г.: Да. Но я им говорю на занятиях, я не могу вам школьную программу по математике сейчас объяснять, время выйдет. А Наталья Борисовна говорит, нет, у нас всё-таки люди стремятся.

Н.П.: Стремятся-то стремятся. Есть отдельные, конечно, экземпляры, но это надо просто, наверное, чтобы работодатель на них влиял. Зачем они приходят? Их работодатель за свои деньги, иногда за средства государства, отправляет обучаться, а те приходят, и у них развлечение.

Д.Н.: Ну, это уже другая история пошла. Давайте звонки примем. Здесь много недовольных слушателей.

В.Г.: Нет. У меня ответ, Дарья.

Д.Н.: Не хотите слушать противоположную точку зрения? Не хотите! 

В.Г.: Просто иногда качество образования зависит и от слушателей, они иногда тянут преподавание в худшую сторону.

Д.Н.: Слушайте, у нас в вузе давали очень много полезной информации. Если ты способен воспринимать, ты хочешь учиться, то ты выучишься, если ты не хочешь, ты не выучишься. Всё просто.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. У меня такой вопрос к Наталье Борисовне: не считаете ли вы, что у нас большая проблема с учебниками? Я в середине 90-х годов работал в китайском университете. Учебники по математике, физике, химии были только советские.

Н.П.: Многообразие учебников, конечно, иногда шокирует. И я помню с советских времён слово "Букварь", когда приходили, один. Конечно, это крайности, по которым неправильно жить. Но то, что учебники должны постоянно актуализироваться и их количество должно быть понятно. Вот это пагубное влияние Сороса, когда мы говорили о том, что все учебники написаны вроде про нашу страну, а всё не нашими словами и про Запад.

В.Г.: Как у нас всё плохо, а там всё хорошо.

Н.П.: Ну, да, с каким-то шлейфом. Наверное, мы это уже перешли. Мы говорим о российских учебниках. Поэтому что нужно говорить?

Всё-таки было правильно, когда рекомендован или не рекомендован тот или иной учебник учебно-методическим объединением, знаете, когда ставился штампик. Конечно, по ряду учебников штампик, может быть, ставился не на качественный учебник. Но всё равно это важно. Поэтому чем больше общественность, учителя, родители будут говорить и критиковать те учебники, которые, наверное, стоит поменять, тем быстрее мы справимся с этой ситуацией.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Я Александр. У меня два образования российских. Обоими я горжусь. Чувствую себя уверенно с ними. А вопрос у меня вот такой. Подскажите, пожалуйста, вот вы говорите сейчас про образование, но ничего не сказали про воспитание. А моё мнение такое, что многие хотят отдать своих детей на Запад, в те же английские школы именно из-за воспитания, из-за среды. Вот у меня первое образование в военном вузе получено, там всё нормально со средой, но, когда мы общались с коллегой аналогичного вуза, гражданского, там, честно говоря, удивительно, насколько они меньше подготовлены и забивают на учёбу.        

Н.П.: Понятен вопрос, Александр. Мне кажется, что вы абсолютно правы. Нельзя представить образование без воспитания, и, даже если это в законе прямо не написано, это не значит, что это не делается. Где-то это делается лучше, где-то — нет. И я думаю, что как раз вектор современного изменения, улучшения качества образования должен быть в первую очередь направлен на повышение воспитательной компоненты и в рамках дополнительного обучения детей, и в рамках гражданско-патриотического воспитания, социального служения. И соответствующие стандарты, практики есть. Я очень надеюсь, что это каждое образовательное учреждение возьмёт под козырёк и будет делать. И мне очень симпатично и военное образование, и кадетское, поэтому я считаю, что воспитание должно быть усилено.

В.Г.: Наталья Борисовна, вот из нашего разговора я хотел бы подвести уже некий итог. Две вещи особенно интересны радиослушателям. Что вы считаете, что вслед за отставкой Ливанова вполне возможны подобные отставки на уровне министерств других, да?

Н.П.: В целом не исключаю. Если говорить о том, что остро волнует граждан, то можно предположить.

В.Г.: Раскрою секрет, мы как раз до передачи это обсуждали. И второе — вы сказали о влиянии Сороса на учебники, нет ли сейчас значительного западного влияния на наши учебники?

Н.П.: Нет.

В.Г.: То есть мы избавились от этого?

Н.П.: Абсолютно избавились. И мне кажется, окончательно.

В.Г.: Раньше было, да?

Н.П.: Ну, здесь всё-таки 90-е годы. Мы все помним, как мы работали.

Д.Н.: Итоги голосования подвожу. Только 23% слушателей гордятся российским образованием. 77% не то что не гордятся, а даже испытывают некоторый стыд из-за этого. Наталья Починок, ректор РГСУ, доктор экономических наук, была у нас в студии.

В.Г.: Дарья Надина.

Д.Н.: Владислав Гинько. Всем доброго дня!

Н.П.: До свидания!