Президент-женщина и двухпартийная система. Надеждин — о будущем политики РФ

Б. НАДЕЖДИН: Честно говоря, жалко, что мы здесь не обгоним Америку. Всё-таки Клинтон раньше изберётся президентом, чем Поклонская. По понятным причинам. Но я считаю, что очень неплохо, если президентом страны когда-нибудь, в далёком будущем (про себя подумал: я, надеюсь, не доживу), будет женщина. Это будет как бы современно, это как-то политкорректно и всё такое. Но в обозримом будущем я, честно говоря, такого варианта не вижу, могу честно вам сказать, по большому количеству причин.

Полную версию программы "Позиция" с Борисом Надеждиным читайте ниже и слушайте в аудиозаписи. 

Педофилия в школе: как избежать?

Д. НАДИНА: Наш гость сегодня — Борис Надеждин, политик, президент Института региональных проектов и законодательств. Борис Борисович, здравствуйте!

Б. НАДЕЖДИН: Здравствуйте!

Д.Н.: Мы с вами очень много про политику поговорим, а сейчас я предлагаю начать с образования — всё-таки вы многодетный отец, и учебный год только-только начался.

Б.Н.: Ещё бы. У меня много детей, часть которых пошла в детский сад, часть — в школу. Правда, некоторые мои дети уже сами преподают, как и я. Поэтому мне система образования очень даже понятна.

Д.Н.: Я хотела начать с этого скандала в 57-й школе, который уже не первый день разворачивается. Сегодня новые подробности пришли: директор школы потребовал расследования о нарушении прав детей, кроме того, предложил снять себя с должности директора. Я думаю, многие из наших слушателей в курсе: там, как выяснилось, много лет работал учитель истории, который завязывал романы со старшеклассницами. Вроде бы как все они были старше 16 лет, возраст согласия уже был достигнут, но тем не менее с этической точки зрения история пахнет дурно. В этой ситуации как следует поступить и почему так долго молчали люди? Как вы думаете?

Б.Н.:

Это безобразие. Я, как вы понимаете, 20 лет преподаю, и тоже много девушек сдавали мне экзамены — тысячи, видимо, за это время — и мне даже в голову не приходило. Хотя были периоды, когда я при этом был холостой, а девушки были симпатичные, но у меня просто какой-то блок внутренний стоит. Это невозможно совершенно. Мне кажется, если человек на это идёт, то что-то не в порядке у него с головой, а может, с психикой. И это криминально-медицинская история, на мой взгляд. Поэтому безобразие. То, что девушки про это не рассказывали: это ведь уже не 13—14-летние девушки, что было бы просто преступлением с его стороны, — это девушки уже 16—17 лет, как я понимаю. В этом возрасте девушки, в принципе, достаточно самостоятельны, но, в отличие от времён моей юности, современные 16—17-летние девушки, насколько я понимаю, уже имеют какой-то сексуальный опыт и так далее. И в этом смысле то, что они не рассказывали, они вели себя уже как взрослые женщины, которые прекрасно понимали, что поступают нехорошо на самом деле, и к ним тоже могут быть вопросы. В общем, безобразие. Хорошо, что там приняты меры. Я, правда, не очень понимаю, почему директор должен за это отвечать каким-то образом.

Д.Н.: Как почему? Разве не директор — директор школы? Разве не он должен следить за педагогами?

Б.Н.: Вот у вас есть радиостанция. У неё есть главный редактор.

Д.Н.: Конечно.

Б.Н.: Если вы, молодые девушки, здесь согрешите со звукооператорами — это что, за это должен ваш директор отвечать?

Д.Н.: Подождите, у нас звукорежиссёрам не 16 лет и не 15, и мы не их руководители.

Б.Н.: Тем не менее. Я так скажу: если директор школы точно знал, что это происходит (понимаете, о чём я говорю?), тогда он отвечать должен. Но, вообще-то, я не очень понимаю, почему директор школы должен отвечать за нравственность своих. Хотя не знаю, может быть, и должен. Хороший вопрос, кстати.

Д.Н.: С психологической точки зрения педагог — вы это сами прекрасно знаете, будучи педагогом, — в своей психологической власти держит студентов, учеников. И здесь во многом инициатива-то от него исходит в подобных ситуациях, наверно. Или нет?

Б.Н.: От директора школы?

Д.Н.: Я про педагога сейчас. Если к этому учителю сейчас вернуться.

Б.Н.: Я свечку не держал. Я могу сказать следующее: мне на моём жизненном пути, когда я был уже довольно взрослым мужчиной, приходилось испытывать, не побоюсь этого слова, сексуальную агрессию со стороны 17-летних девушек. Было такое в моей жизни.

Д.Н.: Интересно.

Б.Н.: Но я как-то удерживался, держал себя в руках и им говорил отеческие напутственные слова, часто в нецензурной форме, и они как-то становились на место.

Обезглавленный Узбекистан: что будет в стране без Каримова?

Д.Н.: Да, это интересный разговор, но всё-таки я думаю, нам придётся вернуться к политике. К вопросу про Узбекистан — то, о чём говорил только что президент, — смерь Ислама Каримова сейчас активно обсуждается и в средствах массовой информации (и на Западе много про него пишут, и у нас здесь тоже). Много, скажем так, здесь тёмных пятен в этой истории — некоторые не верят, что, скажем так, мы вовремя получили эту информацию о его здоровье и его смерти. И многие спорят о будущем. Каким будет будущее Узбекистана без Ислама Каримова и отношения наши с этой страной изменятся или нет?

Б.Н.: Знаете, для меня это важный личный вопрос, потому что я же родился в Узбекистане, и три поколения семьи Надеждиных жили в Узбекистане. Там есть музыкальная школа имени моего деда, Надеждина Бориса Борисовича, памятник ему стоит, потому что он, собственно говоря, по заданию политбюро и Сталина в конце 30-х годов поехал туда. Он был русский композитор, и ему поручили узбекскую музыкальную культуру, собственно, создать. И он там организовывал консерваторию, которая сейчас имени Ашрафи в Ташкенте. Там он похоронен. Я родился в Ташкенте просто и прожил там до землетрясения 66-го года, много раз там потом был. Сейчас, правда, к сожалению, только могилы предков там остались, там сейчас практически нет никого. Я могу сказать следующее: конечно, Каримов — это такой авторитарный восточный правитель. Некоторые наши оппозиционеры называют его диктатор, и так далее. Но я так скажу: для Узбекистана, для этой среды он был такой, так сказать, адекватный вот этой среде, этому очень традиционному обществу, в котором до сих пор положительная часть людей живёт в кишлаках, в аграрной среде. Ташкент, конечно, большой город, но ещё раз подчеркну: в экономическом развитии он очень сильно отстаёт от России, конечно. Он ещё такой примерно, как Россия была в 50-е годы прошлого века по урбанизации, по уровню культуры.

И Узбекистан в этом смысле гораздо меньше похож на Россию и гораздо больше похож на такую классическую восточную страну. Очень слабо развитая страна. То есть там подушевой ВВП порядка 2,5 тысячи долларов на человека — это меньше, чем в России, во много раз.

Д.Н.: Это при том что у них есть вообще-то условия для того, чтобы экономическую ситуацию улучшить.

Б.Н.: Именно поэтому порядка миллиона граждан Узбекистана работают у нас, между прочим. И постоянно, даже в моём Долгопрудном, узбеки и, кстати, таджики из Узбекистана. Между прочим, таджики из Узбекистана — это отдельная история. Поэтому ситуация там, конечно, тяжёлая. Экономически бедная страна. Да, у них там такой авторитарный режим с великим вождём Каримовым есть. Да, там, конечно, очень жёстко подавляются любые оппозиционные движения. И многим нашим местным российским оппозиционерам, которые говорят, что у нас авторитарно, жёстко и так далее, могу сказать: по сравнению с Ташкентом у нас так либерально всё! На секундочку: дочь президента находится под домашним арестом у Каримова. У него две дочери. Одна такая, лояльная, а у второй там целая история: муж в бегах… Там целая история. Всё очень непросто. Действительно, жёсткий режим. Перспективы Узбекистана, на мой взгляд, могут быть связаны с тем, что они используют соседство с Россией, мы их будем как бы подтягивать, потому что связи экономические есть. Для нас это тоже большая, важная страна — Узбекистан, потому что это крупнейшая страна Средней Азии, на секундочку. Там, вы знаете, очень сильно растёт население. Сейчас даже когда задумался, а сколько же там людей — минимум 25—30 миллионов. Это огромная страна. Она больше, чем Казахстан по населению. И она находится в таком месте — там очень много очагов нестабильности. И в этом смысле для России крайне важно, чтобы там был устойчивый политический режим, чтоб там, не приведи господи, не началось то, что, скажем, было в Таджикистане — гражданская война. Просто потому, что это близкая к нам страна, мы были в Советском Союзе вместе. Там ведь масса национальностей. В Ферганской долине, если вы на карте посмотрите, перемешано всё: таджики, узбеки, киргизы. И там анклавы есть Узбекистана на их территории, и наоборот. Рядом огромный Китай… То есть хочется пожелать узбекской элите сейчас мирно поделить власть. Надо отдавать себе отчёт в том, что в этом режиме власть делится. Народ потом единогласно проголосует за того, кого решит элита. Главное, чтобы там не было потрясений, гражданской войны — мы заинтересованы в том, чтобы там была стабильность. А по поводу того, что кому-то хочется, чтобы там была демократия, пятое-десятое. Знаете, я тоже хочу, чтоб везде была демократия. Но, на мой взгляд, пусть у наших соседей лучше будет стабильность.

Д.Н.: Если говорить про преемника. Ведь он не оставил. А как, в принципе, всё может произойти, скажем так?

Б.Н.: Я могу сказать, что там происходит. Во-первых, вы задали вопрос, когда на самом деле умер Каримов. Я могу сказать совершенно уверенно, что, скорее всего, то, что официально сообщили, так и было. Видимо, 29 августа, когда дочь написала, что у него инсульт. Вы поймите, что инсульт, когда человеку 80 лет, — я не знаю случаев, чтобы встали после инсульта в 80 лет. По всей вероятности, он действительно впал в кому, и ему, так сказать, поддерживали дыхание и сердцебиение, но было ясно, что он уже не встанет, потому что мозг в таком возрасте и сосуды такие (врачи понимают, о чём я говорю), то после инсульта практически человек не восстанавливается. Это невозможно. Соответственно, что теперь будет. Система там выглядит так: есть несколько фигур из его окружения — премьер-министр, спикер парламента — которые должны договориться между собой ровно так же, как Маленков, Хрущёв и Берия договаривались после смерти Сталина. По-другому там, увы, не получится. Они должны договориться. Арбитром будет выступать семья. У него сыновей нет — дочки есть. Скорее всего, какой-то ближний круг скомпонует какую-то конструкцию и народу объявят, что теперь так. Если вы помните, то относительно недавно такая же история была в Туркменистане. Кстати, Туркменбаши был куда круче, чем Каримов. По крайней мере, в Ташкенте золотых статуй Каримову точно не было и не переименовывали календарь, и не называли города именами каких-то там родных и близких. В этом смысле в Узбекистане режим авторитарный мягче был, чем в Туркменистане. Так вот, в Туркменистане так и было: собралась группа членов семьи и крупных начальников и договорились, что будет. И теперь мы знаем, что у них не Туркменбаши, а… Как же его зовут? Кто же у нас в Туркменистане теперь? Забыл.

Д.Н.: Бердымухаммедов, там просто сложное имя.

Б.Н.: Очень хорошо. Давайте перейдём к российским новостям.

Д.Н.: Подождите. Я хотела ещё два слова по поводу как раз Туркменбаши. Говорили, что там чуть ли не четыре месяца скрывали его смерть и там четыре месяца договаривались.

Б.Н.: Там ведь как устроено всё? Сталин же тоже, так сказать, умер раньше, чем об этом объявлено было. Потому что объявляют-то тогда, когда конфигурация в целом понятна. Я думаю, что в случае Каримова было ровно так, как я сказал: когда стало ясно, что он не вылезет из комы, ему просто поддерживали дыхание и сердцебиение ровно до того момента, пока не стало ясно, что дальше будет.

Д.Н.: Если говорить про отношения Узбекистана с Россией, они были, скажем так, довольно любопытными с точки зрения того, что Узбекистан активно контактировал ещё с Соединёнными Штатами — после падения башен-близнецов, после того теракта Каримов предложил американцам развернуть базу, и они использовали базу, которая была в Узбекистане, и мы это так восприняли.

Б.Н.: А как мы должны были это воспринимать? При всём при том, что Узбекистан, конечно, гораздо больше зависит от российского рынка и труда, и денег, чем от американского, естественно. Но Узбекистан — суверенная страна. Мы же не можем запретить им в жёсткой форме, и американцы не могут им чего-то навязать. Каримов при всём при том был руководителем суверенной страны. Страна, как я уже говорил, страшно бедная, поэтому они по отношению к тому, кто даст больше денег и больше работы узбекам, готовы на всё.  Военную базу — пожалуйста, денег только дайте. Не вопрос.

Д.Н.: Много ли военных баз откроется после смерти Ислама Каримова?

Б.Н.: Не знаю. Я ещё раз говорю: в чём особенность авторитарных режимов? Они критически зависят от личности того, кто встанет во главе. Грубо говоря, в Америке мы примерно понимаем, что будет, если победит Клинтон, примерно понимаем, что — Трамп, но точно понимаем, что с Америкой не произойдёт ничего из ряда вон выходящего. А тут мы ничего предсказать не можем совершенно, потому что способ принятия решений непрозрачный. Кто у них будет реальным начальником — чёрт его знает. Что у них в голове, мы понятия не имеем. Мы не знаем этих людей. Если про Клинтон и Трампа мы можем мегатонны их речей проанализировать, то вы даже не сможете найти в Интернете никаких заявлений потенциального будущего Узбекистана. Вы даже не знаете, кто это. Конечно, уровень закрытости там не как в Северной Корее, но близок к этому. Мы не знаем, что у них на уме.

Выборы и будущее России: чего ждать от политиков?

Д.Н.: Давайте воспользуемся возможностью и поговорим о выборах грядущих. Осталось менее двух недель, собственно. И на фоне ожидания выборов в Госдуму сегодня о выборах президента Владимир Путин заговорил, в частности, высказал свои соображения по поводу того, каким должен быть будущий, следующий президент России. Говорил, он должен быть молодым, но зрелым человеком. Пока не решил он, будет переизбираться в 18-м году или нет. Такие пироги. Как по-вашему, много ли у нас кандидатур таких — молодых и зрелых — в случае если Владимир Путин решит не переизбираться?

Б.Н.: Я должен сказать, что Владимир Владимирович всегда принимает решение об участии в выборах президента, скажем так, достаточно близко к выборам. Мы помним: всё время была интрига. Последний раз, когда действительно вопрос был нетривиален — помните, до него же Медведев был (в смысле, сначала-то был Путин два срока, а потом Медведев, потом опять Путин — они у нас чередуются, что хорошо) — там точка, по-моему, была поставлена в сентябре. Сейчас я вспоминаю, в сентябре 11-го года — ну таки Путин. То есть до выборов президентских оставалось где-то полгода, грубо говоря. Даже меньше. Считайте, что в декабре кампания стартовала. Три месяца. Я думаю, что в данном случае будет то же самое — то есть то, что Путин пойдёт или не пойдёт на второй (то есть четвёртый) срок, мы поймём где-то в конце 17-го года. Мне почему-то кажется, что будет то же самое. Во-первых, потому, что понятие "зрелый" — Путин, безусловно, зрелый, более зрелого политика у нас просто нет. Во-вторых, у нас реально нет ни одного политика в стране, кроме Путина, совсем. Просто нет ни одного. Единственный человек, у которого абсолютный рейтинг и доверие — это Путин. Его 80% висят, как надувной шарик, несмотря на то, что в стране кризис. У Медведева, у правительства и у "Единой России" рейтинги резко упали. В последний месяц буквально сильно упали. Дальше. Из так называемой оппозиции — Зюганов, Жириновский, Явлинский, Миронов (кто у нас в Думе сидит) — нет ни одного человека с рейтингом больше 10%. Чувствуете разрыв? 80 — Путин, а там где-то 10, минус Зюганов, Жириновский и так далее. Это, на самом деле, очень плохо для страны, когда всё держится только на одном человеке, на доверии к нему. Представьте себе, с Путиным, не дай бог, что-то происходит, Медведев, у которого рейтинг падает, и отношение к нему непонятно какое. Как он страну держит, я не очень понимаю. Это слабость политической системы. Резюмирую: совершенно необходимо, чтобы в стране появились люди, как раз к 17-му году — кто-то от власти, а кто-то от оппозиции, — с сопоставимым доверием Путину. Это вопрос стабильности государства российского. У нас, слава богу, не Узбекистан, где вообще гибнет, умирает вождь, и вообще никто не знает, что будет дальше, но надо, чтобы люди знали, какие есть альтернативы Путину. А что касается "молодой/немолодой", я вам так скажу: Путин в отличной форме, понятие "молодой" весьма условно. По сравнению с Каримовым Путин очень даже молодой. Каримов ему в отцы годился. Не совсем в отцы. Хотя почему бы и нет, там 20 лет почти разница. Поэтому, соответственно, он вполне ещё будет в состоянии. Я думаю, что Путин решение не принялся резюмировать. И он сейчас некоторых людей переставляет — сейчас убрал Иванова, Вайно поставил. Такие перестановки, очевидно, будут по итогам выборов в Госдуму. Куда-то пойдёт Нарышкин, куда-то пойдёт Володин, там мы всё это увидим. Слухи разные ходят. Я думаю, Путин не определился ни с тем, пойдёт ли он на выборы, и сильно будет зависеть ситуация от того, что будет в стране происходить, и не определился в варианте, если он, так сказать, уходит, кто это будет. Ни одного, ни второго решения он совершенно точно не принял.

Д.Н.: Пишет слушатель: "Здесь очень многие представители оппозиции предлагают митинговать вместо того, чтобы голосовать. Вы их поддерживаете?"

Б.Н.: И то, и другое, в общем, неплохо. Я, во-первых, считаю, что власть в стране должна быть легитимной, и поэтому самый правильный способ влиять на власть — это ходить на выборы, к чему я призываю всех наших радиослушателей: кто-то за Путина, кто-то за Явлинского, кто-то за Жириновского, кто-то за Зюганова, кто-то, может, за меня, за Надеждина — главное, приходите на выборы. Чем выше будет явка, тем выше будет легитимность результатов выборов и тем меньше будет вероятность каких-то эксцессов по типу украинского Майдана, не приведи господи. Я, кстати, думаю, что у нас ничего такого не будет. Что касается митингов. Митинги — это хорошая история, если они мирные, так сказать, согласованные с властями в соответствии с законом. Почему? Потому что я вам могу сказать: когда в 11-м году были многотысячные митинги в Москве, это реально повлияло на Путина. Напомню: люди вышли осенью 11-го года, точнее зимой 11-го года протестовать против фальсификации на выборах, и Путин на это отреагировал. Напомню: по всей стране установили веб-камеры на мартовские президентские выборы, вернули выборы губернаторов, вернули выборы на мандатных округах Госдумы, благодаря чему, например, я могу сейчас выдвигаться, и в целом выборы в марте прошли гораздо более честно, говорим мы уверенно, потому что, между прочим, меня тогда тоже позвали в администрацию президента, предложили, помогли, мою идею поддержали устроить корпус наблюдателей "За чистые выборы". Я действительно готовил на президентский грант 80 000 наблюдателей по всей стране. Вот что происходит. То есть некоторые митинги полезны. А вот митинги, которые ведут к переворотам, к тому, что в Украине было, — это, конечно, катастрофа полная. Но у нас такого точно не будет, потому что Путин — не Янукович, и наша публика московская в целом куда более спокойная, чем горячие украинские парни.

Д.Н.: Здесь ещё пишут слушатели. Во-первых, присылают скрины того, что происходит в районе Долгопрудного.

Б.Н.: Да, товарищи! Особенно интересует Лихачёвское шоссе и улица Спортивная. Поподробнее, пожалуйста. Там жуть просто. Я вот сейчас открыл "Яндекс. Карты". Это чума! Три километра на Долгопрудном пробка, три километра стоим!

Д.Н.: Борис Борисович, успокойтесь. Отвлечёмся. Есть несколько звонков. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Сергей, Санкт-Петербург.

Д.Н.: Здравствуйте, Сергей. Вопрос.

С.: У меня есть мнение, что следующим президентом будет Наталья Поклонская, бывший прокурор Крыма, и я хотел такой вопрос задать: такое возможно?

Б.Н.: А ей 35 лет нет. Ау, 35 лет девушке нет.

С.: Я спрашиваю, как вы относитесь к такому варианту, что следующим президентом по достижении нужного возраста будет Наталья Поклонская?

Б.Н.: Честно говоря, жалко, что мы здесь не обгоним Америку. Всё-таки Клинтон раньше изберётся президентом, чем Поклонская. По понятным причинам.

Это будет как бы современно, это как-то политкорректно и всё такое. Но в обозримом будущем я, честно говоря, такого варианта не вижу, могу честно вам сказать, по большому количеству причин.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Санкт-Петербург. Я тоже хочу задать такой вопрос: зачем нам, собственно, политик в качестве президента? Многие, вообще-то, выступают. А как вам вообще кандидатура Шойгу? Вообще-то, за его спиной торговый опыт, организация скороходов. Он строил МЧС как государство в государстве.

Б.Н.: Я давно и хорошо знаю Сергея Кужугетовича. Особенно часто мы общались, когда он (недолго, правда) был губернатором Московской области. Такой был момент, недолгий, правда. Я могу сказать так: человек сильный, человек волевой, очень хороший руководитель. Есть примеры, когда военачальники становятся блестящими президентами. Например, де Голль во Франции — великий человек. Вопрос интересный. Я, в принципе, считаю, что Шойгу был бы, скажем так, достойным президентом и так далее. Единственное, что (тут уж я по-другому скажу) — это путинское поколение. То есть, это люди 60+. Поколение Путина. Поскольку, я так понимаю, что либо остаётся Путин, либо он предлагает кого-то молодого (я так услышал его: я не знаю, но если кто-то другой, то молодой), то, видимо, всё-таки речь идёт не о поколении Шойгу, Лаврова, Путина, хотя я с большим уважением к ним отношусь. Хотя Шойгу, в принципе, как президент справился бы, нормально делал бы свою работу. Хотя опыт его фантастический — нет ни одного больше человека в нынешнем составе руководства страны, который бы занимал важный пост ещё в начале 90-х годов. Если мне память не изменяет, то Шойгу то ли с 90-го, то ли с 91-го года был министром.

Д.Н.: Я всё-таки предлагаю закрыть тему с Шойгу, Путиным, преемниками, кандидатами и так далее, тем более что до 18-го года далеко. Гораздо ближе до выборов депутатов в Госдуму, меньше двух недель. Так что предлагаю вопросы по этой теме слушателям задавать..

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Меня зовут Егор. У меня реплика и вопрос. С реплики начну: вам, Дарья, привет от семьи Герасименко.

Д.Н.: А, понятно, спасибо. Вопрос теперь давайте.

С.: Вопрос такой: не кажется ли вам, что нашей стране через какое-то время нужно всё-таки прийти к такой партийной системе, которая схожа с американской, двухпартийной? И как вы относитесь к этой идее? Потому что 14 партий — это перебор. Невозможно, как говорится, особенно старым людям, разобраться. Те за всё хорошее против всего плохого. А вот те — консерватор, а те… В общем, двухпартийная система. Как вы относитесь к такой идее?

Д.Н.: Спасибо.

Б.Н.: Это возможно, и это было бы неплохо, потому что все эффективные политические системы, в которых власть периодически меняется, а страна не разваливается, в целом двух-, или, может, двух с половиной партийные, как в Великобритании или Германии (в Америке чисто двухпартийная система). Но к этому очень долгий путь, товарищи дорогие. И, вообще-то, если в двух словах говорить, за всю тысячелетнюю историю России не было ни разу такого случая, чтобы хозяин Кремля менялся мирным путём в результате честных выборов. Не было такого ни разу! Не было. Не было такого, чтобы один человек сидел в Кремле — царь-батюшка, президент и так далее — а другой человек критиковал бы его, говорил: "Я хочу получить власть", произошли бы выборы, они бы поменялись, и страна бы не рухнула. Вот просто такого не было. Когда Горбачёв уходил, развалился Советский Союз, когда уходил Ельцин, он просто сказал: "Вот вам Путин". Но вот потом замена Путина на Медведева и обратно просто непохожа на то, что я описал. Но пусть к этому долгий и непростой. У тех стран, у той же Америки сто лет ушло на то, чтобы выработать систему реальной смены президента, конкурентную, открытую. Это неблизкий путь, и это произойдёт тогда, когда первый раз в истории России-матушки будет то, что я сказал. По итогам честных выборов, которые все признают, без всяких, не дай бог, Майданов, будет следующее: один человек в Кремле, другой — в оппозиции, произошли выборы, они поменялись местами. Я грубо говорю. И я так скажу: в 18-м году такое вряд ли произойдёт, а вот несколько позже — вполне может быть. Что касается партий. Роль партий в нашей стране совершенно не такая, как в других европейских странах, ибо мы президентская республика, а всевозможные страны, где партийные выборы, — это главное: Германия, Британия — это парламентские республики. У нас состав правительства не зависит от результатов выборов Госдумы ни разу. Состав правительства определяет президент. Именно поэтому наши партии такие. Как объяснить-то? Не очень важно, кто пройдёт в Госдуму. Хотя это важно, и в некоторых ситуациях, например, как было при позднем Ельцине, парламент становится реальным центром принятия решений. Помните, когда Ельцин пытался Черномырдина вернуть в кресло премьера после дефолта в 98-м году, Дума возмутилась и не утвердила. Ельцин был вынужден Примакова внести в Думу, и его Дума утвердила. Поэтому в ситуациях, когда президент слабый, как поздний Ельцин, когда Дума куда более легитимна в массовом сознании, возможен такой переход к парламентской форме, и тогда роль партий резко вырастет. Но честно скажу: в ближайшие 5 лет я такого не ожидаю. Тем не менее очень важно, какие партии пройдут в парламент. Это реально важно, потому что стабилизировать страну должен не только один президент, как сейчас — доверие абсолютное, и всё, — но стабилизировать страну должен и работоспособный, уважаемый парламент, в котором представлены разные точки зрения, чего, увы, у нас сейчас нет, к сожалению. Одна точка зрения.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. У меня к гостю такой вопрос. Проясните ситуацию, пожалуйста. Всем известно, что в стране добывается нефти на 20 триллионов рублей. Из них только 10 триллионов попадает в казну. Скажите, пожалуйста, а куда девается эта огромная сумма, вот эта разница?

Д.Н.: А где вы, кстати, нашли эти цифры? Интересно, просто я их не видела.

С.: А я слышал их у вас.

Б.Н.: Цифры, кстати, близки к истине. Давайте различать две вещи: различать выручку от продажи углеводородов нефтяными компаниями, и "Газпромом" тоже, — она близка к тому, что вы говорите. Но это всё — не государственное. Вы будете смеяться: у нас "Газпром" и всякие нефтяные компании — "ЛУКойл", "Роснефть" — не государственные. Частные, некоторые — с участием государства. Поэтому их выручка, которую вы в целом правильно оценили — это не деньги государства. А что деньги государства? Это налоги, которые они платят, из которых главным является налог на добычу полезных ископаемых, таможенные платежи и НДС. И там действительно вы довольно точно назвали сумму. На самом деле, 7—8 триллионов, но, допустим, 10. Поэтому всё очень просто. Точно так же, как любой другой завод или предприятие производит продукт на одну сумму, а налогов платит, естественно, на меньшую, потому что остальное — это его прибыль, которая идёт на зарплату трудового коллектива. А там, вы сами понимаете, в "Газпроме" около миллиона людей работает. То есть тут не так-то всё просто. Если вы думаете, что можно выручку "Газпрома" забрать в казну или выручку "Лукойла" и выручку "Роснефти" тоже забрать в казну всю, целиком, все 20 триллионов, то вы не забывайте, что эти компании, во-первых, занимаются разработкой и разведкой, во-вторых, они инвестируют, собственно, в установки буровые и, наконец, платят зарплату огромному количеству людей. Я думаю, речь идёт о миллионах людей. В-третьих, они заказывают из этой же выручки трубы, нефтяные установки, платформы. Это чудовищных денег стоит, просто ужасающих. Миллиарды долларов стоят платформы и установки.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте. Сергей, Москва. У меня такой вопрос к Борису Борисовичу. Не видит ли он параллель между смертью президента Узбекистана и смертью президента Венесуэлы?

Б.Н.: Совершенно разные истории. Каримов был просто очень старый человек, ему 78 лет было точно, 79-й год. В этом возрасте у человека случился инсульт, и он, естественно, впал в кому и умер. Чавес — совершенно другая история. Чавес здоровый был, сильный человек, но у него рак был. Рак — это история, которая, к сожалению, может и в 30, и в 40 лет человека скрутить. Чавес намного моложе был, ему 60 ещё не было, но рак его скрутил. Если вы говорите про какой-то заговор — что кто-то заразил Чавеса раком и инсультом Каримова, — то, мне кажется, это за гранью разумных предположений.

Д.Н.: Ну и последнее… А нет, не успеем. Здесь просто слушатели соглашаются со мной. "902-й" пишет: "Надеждин сегодня более консервативен, чем либералистичен".

Б.Н.: Запретили же!

Д.Н.: Это правда? Вы с каждым годом всё менее либеральным становитесь? Да или нет?

Б.Н.: Знаете, как бы это сказать? Я по возрасту всё ближе к Каримову становлюсь.

Д.Н.: Поэтому за консерватизм?

Б.Н.: Помните, как Черчилль говорил: тот, кто не был либералом в молодости…

Д.Н.: У того нет сил, у того нет сердца… Но там не про либерализм, там было про революционеров.

Б.Н.: Неважно. Понимаете, когда человек становится многодетным отцом, а ещё и дедом я стал, конечно, он уже смотрит на этот либерализм как бы не так радостно, как когда ему 20 лет.

Д.Н.: Это отражается в нашем голосовании. Сегодня вас поддерживает 41% слушателей, 59% против. Борис Надеждин был у нас в гостях.