Покемоны ни при чём: Милонов объяснил, кого и как оскорбил блогер Соколовский

А.М.: Вам слово, Виталий Валентинович. Что скажете? Но я-то думаю, вы скажете, что он виновник. Вы, всё-таки, человек глубоко воцерковлённый.

В.М.: Глубоко воцерковлённый, надеюсь, по крайней мере. А вы имеете в виду Руслана Сайбабталова? Так вот, Сайбабталов погонями за покемонами, собственно говоря, никому особо не мешает. У меня даже есть один помощник, он тоже ловит покемонов периодически. Он чудаковато выглядит, но нормально я к этому отношусь, у каждого свои увлечения.

А.М.: То есть вы лично, в принципе, не против ловли покемонов, самой игры, мультфильма, всей этой индустрии?

В.М.: Я думаю, чем больше мы будем возмущаться, тем больше будем создавать рекламу этой игре. Я не вижу ничего необычного в ней. Я не вижу каких-то конспирологических заговоров, что ЦРУ специально эти, Nintendo, игру придумало. Нет, ни в коем случае. Мне больше всего нравится, что все говорят о том, что его задержали потому, что он ловил покемонов, а его задержали потому, что он, извините меня, обдолбанный наркотиками с несовершеннолетней девочкой у себя в кровати лежал, был издателем экстремистского журнала типа Charlie Hebdo, который негодяйски относится к людям, которые считают себя верующими, и он не оскорбляет чувства верующих, потому что чувства верующего оскорбить, мне кажется, очень тяжело. Он просто унижает граждан нашей страны, которые считают себя верующими людьми.

А.М.: А чем именно он унизил?

В.М.: Если вы почитаете журнальчик, называется "Ничего святого",  я не хочу даже описывать эту гадость — вот это действительно негодяйство. И если бы человек, вот поверьте — я сам в храме служу — если бы ко мне в церковь пришёл чувак с айфоном, сказал: "Слушай, у меня тут монстр лежит", — я бы, честно, поверьте, если службы нет, сказал бы: "Давай, бери монстра и уходи. Или лучше останься на службу. Давай, ты монстра поймаешь, а я тебе что-нибудь расскажу, на службе, послушаешь".

А. МИТНОВИЦКАЯ: Анна Митновицкая у микрофона. Приветствую наших слушателей! Говорить сегодня будем о Руслане Соколовском и об этом феномене — ловля покемонов в церкви, да и не только в церкви — на кладбищах и в других местах, в которые, казалось бы, не стоит идти с игрушками, с телефонами, а надо бы вообще идти с другими совершенно мыслями. Так вот, этого екатеринбургского блогера арестовали, пока на два месяца, после того, как он опубликовал на YouTube видео, где ловит покемонов в Храме-на-Крови. Надо сказать, что это самый крупный храм в Екатеринбурге, построенный как раз на месте расстрела царской семьи. Два эксперта у нас на связи — это будут дебаты. Здесь Георгий Тимофеев, российский студент, установивший мировой рекорд по ловле монстров. Георгий, добрый вечер!

Г. ТИМОФЕЕВ: Добрый вечер!

А.М.: И здесь же Виталий Милонов, депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Виталий Валентинович, здравствуйте!

В. МИЛОНОВ: Здравствуйте! Я тоже установил рекорд по ловле монстров, но других.

А.М.: Других, да. Так получилось, что оба наших гостя находятся в петербургской студии, а не здесь, в московской, поэтому я, по традиции, открыла фотографию Георгия Тимофеева, чтобы вы были передо мной, а фотография Виталия Валентиновича мне не требуется, вы всегда со мной в моём сердце. Виталий Валентинович, вас забыть невозможно, как вы выглядите. Давайте, для начала, я даю вам полторы-две минуты для того, чтобы высказать позицию. Оцените, Соколовский виновник или же жертва — давайте будем двигаться пока от этого частного примера к общему. Виталию Валентиновичу первому слово, исключительно из уважения.

В.М.: А знаете, пусть молодое поколение выскажется.

А.М.: Давайте, как хотите.

В.М.: Интересно, давайте послушаем.

А.М.: Договорились. Георгий, вы первый.

Г.Т.: Спасибо большое, Виталий Валентинович! Очень приятно! По поводу Соколовского — да, виноват. Приговор ему — казнить, но не в таком виде, не на два месяца в тюрьму, а я думаю, нужно было ограничиться штрафом.

А.М.: Так получается он, по большому счёту, жертва этих обстоятельств, жертва суда, жертва церкви?

Г.Т.: Да. Насколько я знаю, ему даже не дали возможности снять денег на адвоката и, собственно, его и назначить себе.

А.М.: Так. А почему жертва? Почему строгий слишком пока вердикт? Это ещё не окончательный, это временное всё, пока идёт расследование, но в чём вы видите здесь жестокость?

Г.Т.: Я думаю, это связано с тем, что ещё закон "об оскорблении чувств верующих" у нас не устаканился полностью, и по нему дел не так много было. И, собственно, ещё не понятно, в чём заключается это оскорбление, как его расценивать и как регулировать это всё.

А.М.: Теперь вам слово, Виталий Валентинович. Что скажете? Но я-то думаю, вы скажете, что он виновник. Вы, всё-таки, человек глубоко воцерковлённый.

В.М.: Глубоко воцерковлённый, надеюсь, по крайней мере. А вы имеете в виду Руслана Сайбабталова?

А.М.: Да. Больше известного как Руслана Соколовского.

В.М.: Нет. Просто уж давайте называть вещи своими именами.

А.М.: А я благодарна вам за то, что вы сейчас уточнили и этот момент.

В.М.: Да. Сайбабталова. Так вот, Сайбабталов погонями за покемонами, собственно говоря, никому особо не мешает.

Он чудаковато выглядит, но нормально я к этому отношусь, у каждого свои увлечения.

А.М.: То есть вы лично, в принципе, не против ловли покемонов, самой игры, мультфильма, всей этой индустрии покемоновой.

В.М.: Я думаю, чем больше мы будем возмущаться, тем больше будем создавать рекламу этой игре. Я не вижу ничего необычного в ней. Я не вижу каких-то конспирологических заговоров, что ЦРУ специально эти, Nintendo, игру придумало. Нет, ни в коем случае. Мне больше всего нравится, что все говорят о том, что его задержали потому, что он ловил покемонов, а его задержали потому, что он, извините меня, обдолбанный наркотиками с несовершеннолетней девочкой у себя в кровати лежал, был издателем экстремистского журнала типа Charlie Hebdo, который негодяйски относится к людям, которые считают себя верующими, и он не оскорбляет чувства верующих, потому что чувства верующего оскорбить, мне кажется, очень тяжело. Он просто унижает граждан нашей страны, которые считают себя верующими людьми.

А.М.: А чем именно он унизил?

В.М.: Если вы почитаете журнальчик, называется "Ничего святого", где патриарх с каким-то маленьким мальчиком сжимает автомат Калашникова — я не хочу даже описывать эту гадость — вот это действительно негодяйство. И если бы ко мне в церковь пришёл чувак с айфоном, сказал: "Слушай, у меня тут монстр лежит", — я бы, честно, поверьте, если службы нет, сказал бы: "Давай, бери монстра и уходи. Или лучше останься на службу. Давай, ты монстра поймаешь, а я тебе что-нибудь расскажу на службе, послушаешь". Это же ребёнок, как сейчас Лёша Навальный говорит: "Ребёнка посадили, он о маме заботится инвалиде". Мама живёт за тысячу километров, он у неё не бывает никогда, но заботится якобы.

Ничего подобного, и я думаю, что, если бы это был просто подросток, который с покемонами играется, то, в конце концов, замечание бы ему сделали.

А.М.: Виталий Валентинович, есть одна неточность, и я не хочу, чтобы мы сейчас путали наших слушателей. По версии Следственного комитета и по версии РПЦ, блогер арестован действительно не за ловлю покемона в храме, но и не за журнальчик этот, похожий на Charlie Hebdo, а за видеоролики, которые он выложил в Интернете.

В.М.: Я могу сказать, за что точно арестован — это уже нюансы, поскольку, поймите, накопилось. Там столько капелек…

А.М.: Представляете, нюансы, а именно в них вся и соль, вся и суть. Если в них не разобраться, так тогда и непонятно, что есть то самое, например, унижение человеческого достоинства или прав верующих. Действительно, у нас с этой статьёй пока не всё однозначно. У нас есть только несколько прецедентов, которые бурно обсуждаются по несколько месяцев, потом всё стихает, потом появляется новый, и опять никто не понимает, а за что именно.

В.М.: Абсолютно согласен. Ведь дело в том, что этот молодой человек вёл абсолютно самостоятельную финансовую деятельность, непонятно за какие деньги издавал эти газеты, журналы и, мне кажется, это исключительная прерогатива государства вмешиваться в случаях, когда, предположим, возьмёт какой-нибудь свободолюбивый блогер, распечатает портрет твоей матери и начнёт по нему ходить ногами. С точки зрения нашего демократического закона, он никакие права не нарушает, он разве кого-то убил? Нет. Ничего не украл? Нет. Это как бы не его, это не оскорбление твоей матери, а это его видение художника. Это он такую концепцию современного искусства предлагает.

Не суд же шариата, в конце концов, правильно?

А.М.: Логично, конечно.

В.М.: Государство должно защищать достоинство. Я тоже был противником существования группы одного паблика "ВКонтакте", когда после смерти Жанны Фриске они стали издеваться над ней. Государство обязано защитить достоинство человека. Мы верим нашему государству, и государство нас защищает.

А.М.: Спасибо! Давайте Георгию ещё теперь дадим слово. Как вы ответите на всё, что сейчас Виталий Валентинович бросал в сторону Соколовского — так будем его называть для удобства.

Г.Т.: Виталий Валентинович, безусловно, прав насчёт того, что какой-то всё-таки суд должен быть и видео Соколовского, я считаю, по отношению к верующим, безусловно, оскорбительные, и как-то это надо наказывать.

А.М.: Так чего же тогда вы его жертвой называете?

Г.Т.: Жертвой?

А.М.: Да. Да, виноват, но он жертва, потому что не разобрались, засунули на два месяца в каталажку?

Г.Т.: Да. Просто жертва из-за того, что сам закон чётко не прописан. Я думаю, что всё-таки в этом он жертва.

А.М.: Там есть две цитаты, которые проще всего подвязать как раз к оскорблению прав верующих, чувств верующих. Одну из них я даже не буду произносить в эфире, потому что это за пределами реальности. Вторую перескажу для слушателей, для тех, кто не видел. Сначала этот товарищ ставит эксперимент, поговаривают, там довольно серьёзное наказание ожидается для тех, кто рискнёт в церковь пойти ловить покемона, а я вот всё-таки попробую, а вот сейчас посмотрим. И тут он заходит — видимо, ему удаётся поймать того, кого он хотел. А вот когда уже вышел парень — опять же на фоне Храма-на-Крови, он говорит: "Не удалось словить главного покемона — Иисуса, но говорят, его и нет".

Г.Т.: Да. Я как раз сегодня это видео пересматривал. Безусловно, он виноват, но всё-таки два месяца тюрьмы, я думаю, не то наказание, которое должно быть. Я думаю, что вполне подошёл какой-то штраф от 100 тысяч до 500, я думаю, суд бы выбрал.

А.М.: С вашей точки зрения, если оттолкнуться сейчас от личности этого Руслана и смотреть на всех тех, кто в церковь ходил с этой целью — можно или нельзя ловить покемонов в храме?

Г.Т.: Я думаю, что с разрешения батюшки или настоятеля, который…

В.М.: Благословляется ловля одного покемона.

А.М.: А если трёх?

В.М.: Трёх — это совсем тяжело.

А.М.: Нет, подождите. Пускай Тимофеев ответит сначала.

В.М.: Да, извините.

Г.Т.: Я немного не договорил, но с разрешения настоятеля или батюшки, как сказал. Если он согласен и разрешит человеку, который хочет это сделать, — тогда пожалуйста, но всё-таки надо уважать других людей.

А.М.: Это такой спорный момент. Виталий Валентинович,  что скажете?

В.М.: Если быть честным, то мне кажется, нормальный ловец покемонов, наверное, не пойдёт это делать, поскольку он уважает, он же хочет, чтобы его право ловить покемонов соблюдали, поэтому он уважает и право других людей на некую неприкосновенность, на некий стандарт поведения на территории.

А.М.: Виталий Валентинович, я вас прерву только ради эксперимента. Георгий, скажите, вы ловили покемонов в церкви? Вы всё-таки рекордсмен. 

Г.Т.: Нет, что вы.

А.М.: Никогда?

Г.Т.: Я себе такого позволить не могу.

А.М.: Никогда?

Г.Т.: Нет, вообще. У меня же голова на плечах есть.

А.М.: При чём здесь голова?

В.М.: Это вопрос не опасности, это вопрос воспитания, на самом деле.

Г.Т.: У Соколовского, видимо, нет.

В.М.: Найдёшь ты этого монстра в другом месте. Это то, что считается совершенно некорректным, точно так же, как люди других вероисповеданий или неверующие, заходя в православный храм, пытаются соблюдать те правила поведения, которые в этом храме прописаны. Точно так же, как и мы, посещая мечеть или ещё какое-нибудь заведение, тоже не допускаем некорректного поведения — это же вопрос культуры и взаимного уважения.

А.М.: Но вы понимаете, культура и взаимное уважение — это вещи, которые складывались веками.

Г.Т.: Смоделируем ситуацию. У нас обычно храм — это где-то очень маленькое здание — вы представляете себе — оно не широкое, небольшое по площади.

А.М.: Довольно часто так.

Г.Т.: Допустим, там появляется редкий покемон, которого ты очень мечтаешь поймать. Дело в том, что тебе не обязательно находиться вплотную с ним, ты можешь там находиться за 15, за 20 метров от него, и он у тебя всё равно будет на экране, и ты его всё равно сможешь поймать. Поэтому то, что Соколовский эту акцию сделал, можно ли покемонов в храме ловить — ты можешь его ловить спокойно за пределами храма.

А.М.: В том случае это было невозможно, во-первых, потому что Храм-на-Крови — это огромный храм, это не маленькая церковь. А во-вторых, потому что ему хотелось именно экспериментировать, ему хотелось всколыхнуть общество.

Г.Т.: Я думаю, ему хотелось всколыхнуть общество, и он за это поплатился как раз.

В.М.: Он как раз сделал это специально.

Г.Т.: Да.

В.М.: Он это сделал, как акт, как своё политическое заявление, как акт попытки публично кого-то унизить. Давайте расценивать, что здесь нет борьбы идеологий. Это обычное хамство, обычная грубость. И арестовали его, ещё раз могу сказать, не за это хамство. Понимаете, если бы мне такой попался Соколовский или как его там, Остап Бендер, зовут, действительно, я считаю, что логично было бы этому парню дать метёлку и месяц пускай бы он площади нашего города приводил в порядок. Это было бы достаточно. Почему его заключили под стражу — конечно же, не за покемонов. Ещё раз: там целый комплекс экстремистской деятельности, но я считаю, что даже если он, пускай будет и негодяям, и паразитом, но ему правозащита должна быть обеспечена. Если у него не было адвоката почему-то, по какой-то причине, это нужно обязательно восстановить, и я первый, кто будет выступать за то, чтобы у него был адвокат. Вина без адвоката — не вина. Это абсолютно точно.

 Мы и так её не можем избежать, но с гораздо меньшей вероятностью, поэтому адвокат должен быть у любого человека.

А.М.: Так как, собственно, были нарушены права верующих, Виталий Валентинович? Давайте только этот аспект — ловля покемонов в храме. В храме пусто, там работает один батюшка — по видео это видно, и никого, в общем-то, рядом нет. Нет тех людей, которых можно было бы оскорбить этим, казалось бы.

В.М.: Объясняю. Здесь есть элемент публичности, то есть этот человек не просто это сделал, а выложил видео в интернет, и сделал это элементом пропаганды. Если бы он подошёл тихо, то батюшка бы даже не разобрался, почему подошёл чувак и что-то там с телефоном делает — может он молитвослов открывает электронный. По большому счёту, криминала бы не было — вот в чём дело. Но когда это публично, когда это как небезызвестная группа сторонниц Навального, которые плясали в церкви в колготках, — это же было сделано, как акция публичная. Если они не согласны, то станцуйте вы не в храме, станцуйте вы у себя на квартире, у Лёхи.

А.М.: Там это никому не интересно.

В.М.: А зачем тогда вторгаться туда, где написано, что это дом бога. Любой человек, даже атеист, будет с уважением относиться к месту, которое люди считают сакральным. Это всё равно что отношение к дому бога, это равно по силе, как отношение к отцу или к матери, потому что для нас Господь — наш отец небесный, а Богородица — наша мать небесная. Поэтому ни один человек, пусть он трижды пятьдесят раз атеист, не будет этого делать. Но когда это пропагандируется, ведь он же понимает, что он хотел иметь последователей, он хотел, чтобы это стало модным трендом, это нужно пресекать. Никому не позволено оскорблять чью-либо маму, папу, вообще какие-то сакральные вещи. 

А.М.: Я тут читаю параллельно сообщения наших слушателей. Пишут, что храм, вообще-то, не место для игрушек, и вообще, какие мы, христиане, всё-таки либеральные — попробовал бы он в мечети покемонов половить. "Давайте ещё в реанимации, в родильной палате, на военном объекте покемонов-чертей ловить — а чего такого?" — из Петербурга слушатель спрашивает нас. Действительно, список здесь может пополняться, да, и кроме храмов много ещё других мест. "Сажать за покемоны — нет. Исправительные работы", — это слушатель пишет. А вместе с тем, господа, ведь в некоторых местах вполне себе не против того, чтобы люди приходили и ловили этих несчастных покемонов: буддийский храм, большая хоральная синагога в Петербурге — в последней и вовсе пообещали бутылку хорошего кошерного вина тому, кто поймает, — пока не было таких счастливчиков.

В.М.: Ой, так там женщина на мужскую половину-то зайдёт — ой, какое ей вино там светит кошерное! Я вас умоляю, давайте без перегибов, потому что действительно нельзя превращать сакральные места в цирк. И я уверен, что любой ультрачемпион по ловле покемонов не считает это для себя этически возможным. Это как допинг — нельзя в спорте применять, нельзя жульничать в шахматах, как Остап Ибрагимович ходил по-особому лошадью. И то же самое — нельзя нарушать некие нормы, за которые тебя исключат из какого-то сообщества, пускай киберспортсменов.

А.М.: А вы играете в какие-нибудь?

В.М.: Конечно, я играю. Мы как раз обсуждали с моим коллегой, с Георгием, кто какие компьютеры любит. Я рассказываю, что я все компьютеры собираю сам лично.

А.М.: Вы умелец.

В.М.: Я это с 1992 года делаю, и как раз мы говорим, что в этом ничего плохого нет, то есть не надо быть сумасшедшим, ни в коем случае, к компьютеру не подходить. Это нормально, но есть то, что делает тебя, кем бы ты ни был, ненормальным человеком. Если ты нарушаешь какие-то этические запреты, то будь ты ловец покемонов, игрок в Warcraft — если ты, грубо говоря, ведёшь себя, как подлец, — ты будешь подлецом вне зависимости от своего компьютерного геймерского статуса.

А.М.: Разумеется. Но, представьте, заходит, правда, паренёк или девушка, куда угодно — хоть в Большую хоральную синагогу, хоть в Храм-на-Крови в Екатеринбурге. Стоит тихонько, занимается там этим своим дельцем. Вроде бы, не очень подходящим для этого места, но, тем не менее, никому не мешает, не бегает по этой церкви, не сносит локтями свечи, не подпрыгивает возле иконы, не делает ничего такого, что должно бы возмутить всех остальных. Какая разница?

В.М.: Видите, как раз, я и говорил, что если это кто-то скрыто делает, то невозможно человека в чём-то обвинить. С другой стороны, это недостаток образования и воспитания.

Эти этические нормы заключаются не в праве вашем на демократию и критику всего, чего только можно, а ещё в уважении традиций и норм нашего общества, и тогда эта девушка поймёт, что конечно, она может так сделать. Знаете, Иуда тоже пошёл, никто ему не мешал продать Иисуса Христа точно так же, как никто не мешал Петру отсечь ухо у воина, который пришёл арестовывать Спасителя. Но Спаситель сказал: не надо. С Богом нельзя так шутить, и я думаю, что у любого человека мурашки по телу пробегут, если он захочет совершить что-то такое, зная, что да, для людей это останется незамеченным, а вот для бога это замеченным будет. Не надо шутить — это очень опасная вещь.

А.М.: Как-то все дружно сошлись на том, что всё-таки храм не место для этих игр, и даже Георгий Тимофеев с этим согласился, а наши слушатели не унимаются, они активно пишут о том, что "Пусть бы он в мечети попробовал поймать покемона". А другой слушатель пишет: "Если бы он зашёл в мечеть — от родни бы по шапке получил". Дело в том, что он, видимо, совсем парень без каких-то ориентиров в жизни, он уже честно сказал, что он и в мечеть пойдёт, если кому-то это сильно интересно, и просил лайками поддержать этот порыв. А остановились мы на том, что некоторые церкви, некоторые религии вполне себе допускают это, совершенно не против. Буддийский храм в Петербурге говорит: да, приходите. Большая хоральная синагога говорит: мы вам ещё и бутылочку вина кошерного дадим, если вы поймаете. Причём они прямо говорят, это ведь не просто шутка, вы, правда, приходите — мы таким образом заманиваем, что ли, людей к нам. Вот он придёт сначала для этого, а мы его чем-нибудь тут другим заинтересуем. Георгий Тимофеев не высказывался на этот счёт. Почему же они это всё разрешают, а РПЦ категорически против?

Г.Т.: Может как раз РПЦ пиар и не нужен, у них полно прихожан. Евреев-то у нас, наверное, с буддистами гораздо меньше, чем православных в Петербурге и вообще по стране. Но как раз тоже по поводу синагоги. Сам туда пытался съездить, но меня обогнал парень, который из Петербурга тоже, это у нас всё в Питере было.

А.М.: А вы сами пытались туда съездить именно чтобы поймать там покемона ради бутылки вина?

Г.Т.: Да. Ради бутылочки вина, само собой.

А.М.: Так, смотрите. Вы говорите: в церковь я не пойду ловить, а в хоральную синагогу пойду, потому что они сами пригласили — так, что ли?

Г.Т.: Потому что сами пригласили, да.

А.М.: А как же ваши моральные устои, о которых вы начинали было?

В.М.: Так они не возражают.

Г.Т.: В каком смысле моральные устои?

А.М.: Но вы говорили: надо голову иметь на плечах, прежде чем идти в храм любой ловить там покемона. А так, если они не против…

Г.Т.: Я имел в виду тогда именно в православный, уже все наши слушатели и вообще россияне поняли, что православие почему-то не хочет, чтобы там играли.

И скандалов, всё-таки, больше с православными батюшками — я уже не буду каждого упоминать.

В.М.: Просто, конечно, православных батюшек много. Православные батюшки, между прочим, такие же люди — у нас вообще церковь не собрание святых, а собрание кающихся грешников.

А.М.: Давайте только сейчас средства массовой информации не будем обвинять в том, что они тщательно обсасывают.

В.М.: Секунду. Давайте так. Любое событие, связанное с нарушением ПДД священнослужителем, медийно и интересно. А если нарушил ПДД просто блогер — неинтересно. Это закон жанра, здесь же никто не должен обижаться, и я понимаю, что вы будете об этом говорить, потому что люди хотят это, им интересно.

А.М.: И это очевидно, конечно.

В.М.: Им это услышать интересно.

А.М.: Да.

В.М.: Русская православная церковь очень большая, поэтому процент наших дорогих батюшек, которые нарушают ПДД, гораздо ниже по сравнению с общим процентом по России обычных людей. А ПДД, да, и наши нарушают. Церковь, как раз, не агрессивна. Церковь выступает против одержимости, потому что если для человека не существует уже каких-то границ моральных, когда он готов в алтарь забежать за этим покемоном, значит, он уже одержим, значит, он ради своего эго, ради своей хотелки, наплюёт на все другие моральные нормы, на некие общественные запреты, общественные правила. И это как раз неправильно, потому что одно дело — это увлечение, а другое дело — когда человек становится действительно ведом этим азартом, когда у него глаза блестят, горят. Точно так же покемоны превращаются в точно такую же азартную игру, как карты, как казино, и их, карты и казино, церковь осуждает в гораздо большей степени.

А.М.: Возвращаемся к той самой синагоге, к тому же самому буддийскому храму. Чтобы подкрепить другими примерами: в Финляндии церковь тоже так к себе заманивает людей, полтавский батюшка.

В.М.: В Финляндии церковь — там тётка епископом стала, так что вы меня простите.

А.М.: Для вас не пример, я понимаю.

В.М.: В Финляндии церковь — это уже не та церковь.

А.М.: Полтавский батюшка для вас тоже не пример. Он говорит: только свечку купите — и идите, делайте что хотите, но в рамках закона, разумеется.

В.М.: Полтавский батюшка сейчас рукополагает бойцов, так называемых, АТО, карателей, в священники.

А.М.: Всё. Финляндию и полтавского батюшку в сторону отметаем.

В.М.: А в Финляндии, между прочим, батюшка объявил себя женщиной, и его церковь не может выгнать, потому что он попадает под закон.

А.М.: Всё, Виталий Валентинович, вы сели на любимую табуретку. Возвращаемся к Петербургу и, всё-таки, к этому буддийскому храму и к синагоге. Синагога вообще интересна только из-за этой бутылки вина. Почему же для них эти покемоны — не карты, не казино, они не видят в этом ничего плохого?

В.М.: Я проведу беседу с товарищами-иудеями на предмет того, чтобы, так сказать, не совращали, потому что ловцы покемонов могут быть не достигшие 18-летнего возраста. А еврейское вино хоть и вкусное, но чаще всего сладкое.

А.М.: Но самое главное, что если он будет всё-таки несовершеннолетним, ему эту бутылку никто не даст, не переживайте. Тут самое важное, чтобы человека притянуть в лоно церкви, в лоно синагоги в данном случае.

В.М.: Для кого-то это приемлемый вариант.

А.М.: Почему для РПЦ неприемлемый?

В.М.: Если человек приходит не за ответом каким-то, не за помощью, то зачем помогать тому, кто не хочет у тебя помощи, не просит. Он не пришёл в церковь для того, чтобы богу помолиться или вопрос задать какой-то или поспорить даже. Приходят разные люди, говорят: знаете, я атеист, хочу с вами открыть дискуссию, как товарищ Швондер какой-нибудь или женщина, переодетая мужчиной. А тут же человек не приходит в церковь, как в церковь, он приходит для того, чтобы сделать то, что ему хочется, вне зависимости от того, что эта территория государством, обществом отдана церкви. По закону эта территория закреплена за церковью. То есть государство признаёт право людей, которые там находятся, на соблюдение определённых ограничений, и как раз это та функция государства, которая должна быть реализована не силами самой церкви, а именно силами государства: защитить некие места, которые являются очень важными для людей, от неподобающего поведения.

По большому счёту, если людям объяснить, и в синагогу они не пойдут покемонов ловить, и к буддистам, ещё к кришнаитам, может быть, тоже не пойдут ловить. Просто потому, что посчитают для себя это неуместным: как-то неловко — люди богу молятся, приходят со своими бедами, радостью, открывают душу перед богом, а ты тут бегаешь — зачем? Ты бегаешь за скриптом просто, не за какой-то ценностью, а просто за фишкой.

А.М.: Виталий Валентинович, давайте со слушателями поговорим — у них к вам есть вопросы. Возможно, они хотят поспорить с вами. Георгий Тимофеев, самый прославленный ловец покемонов, который не делал это в церквях, как он нас уверяет, и Виталий Милонов, депутат Заксобрания Петербурга у нас на связи. Ваши вопросы и ваши поводы для спора. Пожалуйста, вперёд, пусть вы будете первым. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Андрей меня зовут, Санкт-Петербург. Меня отец воспитал, что есть такое понятие табу, которое не обсуждается. Не надо распинаться: нельзя обидеть женщину, нельзя бить ребёнка, нельзя курить при детях. Есть вещи, которые нельзя делать в принципе.

А.М.: Так. И теперь к этому табу нужно дописать: нельзя ловить покемонов в церкви?

СЛУШАТЕЛЬ: Это не надо объяснять, это табу. Это должен быть стержень в человеке. Если стержня в человеке нет, он дебил. Это больные люди.

А.М.: Ладно, хорошо, вы высказались. Вопроса в этом явно не будет. Лучше вам тогда слово. Добрый вечер!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день! Меня Денис зовут. Я господину Милонову вопрос хотел задать. Вы выступаете за чувства верующих, оскорбления, очень сильно. А как быть с моими чувствами, как атеиста, человека в XXI веке, которого оскорбляет вообще моление непонятно кому?

А.М.: Как быть с чувствами атеистов, Виталий Валентинович?

В.М.: Я не понимаю, что вам мешает спокойно жить со своими чувствами атеиста.

СЛУШАТЕЛЬ: Я же не начинаю, когда, допустим, вторгаются на мою территорию с какими-то непонятными…

А.М.: А кто вторгается на вашу территорию?

В.М.: Я к вам в квартиру с кадилом, что ли, захожу?

СЛУШАТЕЛЬ: Не в квартиру с кадилом. В XXI веке для меня очень дико, когда люди молятся каким-то ребятам, которые две тысячи лет назад, может быть, где-то как-то ходили.

А.М.: Аккуратнее, пожалуйста. Обращаюсь к нашему слушателю, как бы вы сейчас опять не оскорбили чувства верующих.

СЛУШАТЕЛЬ: А это, извините, написано в книге, которая у нас разрешена.

А.М.: "Какие-то ребята две тысячи лет назад", — это не совсем, наверное, корректная формулировка. Уважения не чувствуется.

В.М.: Они были вполне молодыми людьми, которые пошли за Спасителем.

А.М.: Как быть с чувствами атеистов, Виталий Валентинович? Вот главный вопрос в данном случае.

В.М.: Я бы, конечно, хотел в своей манере сказать: да и пёс с ними, — нет, не буду так говорить. Нет, эти слова зачёркнуты. Я могу сказать, что чувства атеиста — это чувства человека, который ещё не пришёл к богу. Поэтому мы, как раз, христиане, хотим сделать так, чтобы человека не отпугнуть. Мы понимаем, что рано или поздно этот гражданин, который в XXI веке, такой современный, что считает, что он из ниоткуда взялся, и какой-то палочкой где-то деланный. Мы понимаем, что он всё равно к богу придёт, и очень плохо, если он придёт к богу уже тогда, когда невозможно будет не прийти, после смерти. Но сейчас, конечно, люди очень любят говорить о чувствах атеистов — а кто мешает?

А.М.: По-моему, гораздо больше любят говорить о чувствах верующих, атеисты изредка выступают.

В.М.: Секунду. Давайте так. Чувства верующих массово тиражируются как раз людьми, которые не могут понять, что такое чувства верующего человека.

А.М.: Да.

В.М.: Я считаю, что здесь, в том числе, и мы должны больше рассказывать. Мы, вместе с государством, с обществом, со школой, должны детям в школе ещё прививать тактичное, уважительное отношение к русской традиции.

А.М.: В РПЦ сказали, что готовы помочь разобраться в этой истории, готовы с ним сами поговорить. Не жаждет церковь крови. Были заявления, что вроде как мы отпустим тебя, парень, если ты уберёшь эти ролики из Интернета, если ты перестанешь такое дело публиковать. Он, кстати, согласился, что он не будет этого больше делать. А вам не кажется, что это похоже на какой-то шантаж?

В.М.: Следование закону — тогда Уголовный кодекс сплошной шантаж. Не будешь убивать — не будешь сидеть в тюрьме. Нет. Здесь как раз очень правильная позиция Русской православной церкви была высказана. Правящий архиерей того места, где он жил, как раз обратился с просьбой гуманно к нему отнестись, потому что, поверьте, ни у кого из христиан нет жажды никакой крови, и если в результате нашего отношения такого к нему и беседы с ним этот человек одумается, может быть, всё-таки, тот огонёк теплоты душевной, которая в нём всё равно ещё есть, проснётся, то это будет большущее дело. Помните, как в притчах, мы радуемся не то, что праведник воскрес, но грешник. Человек имел большие задолженности перед богом, и он своим покаянием их очистил. Тем не менее, церковь ни в коем случае не требует каких-то уголовных преследований для этого человека.

Опять же, не связанного с деятельностью церкви или с его атеистической деятельностью, а именно с другими вещами, которые называются экстремизм. Мне кажется, что мы, как православные хипстеры, в какой-то степени, мы же люди, действительно понимаем, что все мы были разными людьми, и мы все рождаемся с абсолютно разными чертами, но мы можем сделать хороший выбор, и я думаю, что этот гражданин по кличке Соколовский, тоже это сделает. Мне очень неприятно, что те люди, которые считают себя лидерами общественного мнения: Ройзман — этот хулиган, мэр Ройзман.

А.М.: Да, кстати, мэр Екатеринбурга поддержал Соколовского.

В.М.: Негодяй просто, извините меня. Он должен был сказать: "Я, как Ройзман, как либерал, за то, чтобы ловить покемонов где угодно, но я считаю, что права человека распространяются не только на Ройзмана и Навального, но и на всё". И в Конституции Российской Федерации свободы и права перечислены. Так вот, там не маленьким шрифтом, а точно таким же написано право человека на свободу вероисповеданий, поэтому оскорблять верующего человека — это оскорблять человека другой нации — то же самое. Вот когда Ройзману скажут что-нибудь про его, не важно, что: политическую ориентацию, — он скажет: это — оскорбление. А если Ройзман скажет что-нибудь плохое про православных — это нормально, это плюрализм. Такого быть не должно.

А.М.: Виталий Валентинович, но свобода вероисповедания прописана у нас в Конституции, а свобода невыбора вероисповедания. Человек прямо говорит: не верю я, не верю.

В.М.: Так это и есть ключ.

А.М.: Хоть что со мной делайте — они говорят: "Нет". Мы знаем, как тебя заставить верить, мы тебя выпустим за это из каталажки, из тюрьмы мы тебя выпустим. Поверишь тогда?

В.М.: Дорогие мои, свобода — это и есть право на реализацию свободы. Ведь свобода — право на получение образования высшего — это право: не хочешь — не учись. Не хочешь — не получай жильё, сам его строй. То же самое: хочешь — верь, не хочешь — не верь. Но если ты хочешь верить, то никакой гражданин Соколовский не имеет права бегать в трусах и в пальто по дому, который ты называешь домом бога, и тебя публично оскорблять, потому что это ты не можешь ему ответить, ты не имеешь права ему отвечать сам, поэтому государство за тебя действует.

А.М.: Услышала вас. Георгий, к вам вопрос. Что, собственно делать вообще церкви? Как она должна взаимодействовать с теми, кто сейчас прямо говорит, что не верит в бога?

Г.Т.:

А не уже потом, по наводке от Ройзмана, обращаться к нему, когда он уже сидит в тюрьме. Я думаю, это неправильно, и сажать сразу не надо. Сначала надо было поговорить как раз. Вернёмся к закону — это может быть его вина.

А.М.: Вина того, что закон пока ещё не работает, как следует?

Г.Т.: Именно так.

А.М.: Возможно.

В.М.: Закон может и не работать в идеале, но человек обязан закон соблюдать.

А.М.: По большому счёту Pussy Riot осудили ещё до того, как у нас появился закон о защите прав верующих.

В.М.: Я считаю, что право на правый поворот при красном свете — это нормальное право, но закон говорит "нельзя", поэтому я не поворачиваю направо, когда красный горит.

А.М.: Давайте голосование запущу. С вашей точки зрения, всё-таки, Соколовского законно отправили на два месяца пока?

В.М.: Он с девочкой несовершеннолетней лежал в кровати.

А.М.: Не добавляйте.

В.М.: И наркотики употреблял. А это дополняет картину.

А.М.: Виталий Валентинович, не добавляйте. Давайте пока остановимся именно на оскорблении чувств верующих.

В.М.: "Считаете, что педофил и наркоман Соколовский плохой человек?" — давайте так. Давайте по-честному говорить. Вот так будет, чтобы без пропаганды.

А.М.: Педофил, наркоман и ловец покемонов.

В.М.: Педофил, наркоман и либерал Соколовский.

А.М.: И экстремист тогда уже.

В.М.: А покемонов мы убираем. Покемоны ни при чём.

Г.Т.: Да, покемоны ни при чём.

А.М.: Подождите, мы с этого начали. Мы ради этого собрались.

В.М.: Я могу сказать, что он просто подмазывается к армии ловцов покемонов, чтобы педофилию свою оправдать.

А.М.: Виталий Валентинович, не учите учёного голосование запускать, как говорится. Наказали его совершенно справедливо, и всё произошло грамотно, он виновен, или нет, вам его всё-таки хоть немного, да жалко, и вы думаете, что слишком жёстко с ним обошлись? Может быть, надо сначала было разговоры разговаривать, а уже после этого в тюрьму сажать. Голосуем.

У нас на это есть примерно три минуты. Виталий Валентинович, уж совсем в философию сейчас пойдём, а что, собственно, церкви делать с молодёжью, которая ради лайка живёт?

В.М.: Работать с этими людьми.

А.М.: А как? Отлавливать их на улице, заводить в храм и начинать им рассказывать о том, как всё было 2 тысячи лет назад?

В.М.: Ведь в Европе даже самый откровенный атеист, типа человека, позвонившего нам, может обосновать, почему он атеист — потому что он хотя бы знает, о чём написано в Священном Писании. У нас, к сожалению, получается так, что люди не знают, о чём написано.

А.М.: Атеисты какие-то неучёные?

В.М.: Но они даже элементарно не образованы, не могут обосновать, и поэтому говорят какими-то штампами: "Всё украдено до нас", "Две тысячи лет ходили", "Кто-то должен уйти, а Лёша Навальный должен прийти". Поэтому интересно спорить с атеистом, который может обосновать свою точку зрения. Это действительно человек, который имеет мнение. Да, он находится во мраке, может быть, но имеет своё мнение.

А.М.: Разумеется. Да, но понимание в чём, в данном случае?

В.М.: А неважно, в чём. Эти многие люди в какой-то степени одиноки, и это люди, которым нужна дружеская помощь, поддержка. Нам сам Спаситель сказал: "Отныне вы будете ловцами человеков" — в день Пятидесятницы. Мы должны быть ловцами человеков. Кто-то ловит покемонов, а мы ловим человеков ради того, чтобы человека, душу его спасти, и чтобы он не погиб, но имел жизнь вечную. 

А.М.: Спасибо вам!

В.М.: Я проголосовал, кстати.

А.М.: Успели за это время ещё и проголосовать?

В.М.: Конечно.

А.М.: Вот это многополярность у вас. "За что парня посадили — это дичь. Где сейчас участники воровства федерального бюджета, которые имеют особенно крупный размер?" — слушатель вопрошает, но добавляет, что парень всё-таки, конечно, не прав. Ещё пишут: "Осудить парня можно, наказать проще всего. Сложнее подумать, и уж очень нетерпимо наше правосудие". "На зоне ответит за свои поступки", — довольно грубо. Дальше: "Его что, за педофилию привлекают? Хватит глупости говорить". Я останавливаю голосование. 81% говорит, что всё-таки Соколовский не прав. Он виновен и ему придётся за это платить. 19% полагают, что напали на парня, видимо, всё-таки зря.

Георгий Тимофеев на связи был, студент, мировой рекордсмен по ловле монстров, и Виталий Милонов, депутат Заксобрания Петербурга. Спасибо, что приехали к нам в студию!

Г.Т.: Спасибо вам!

В.М.: Всего хорошего!