Разделённый народ. Ольшанский – о флаге России в Рио и отношениях с Белоруссией

С. КОРОЛЁВ: У микрофона Сергей Королёв. Всем доброго вечера! И, как всегда по четвергам, у нас в гостях публицист Дмитрий Ольшанский. Дмитрий, здравствуйте!

Д. ОЛЬШАНСКИЙ: Добрый вечер!

С.К.: Дмитрий, я предлагаю начать с Паралимпиады, с Андрея Фомочкина из белорусской делегации. С вашей точки зрения, этот человек, который пронёс российский флаг вместе с белорусами на открытие Паралимпиады, — он герой, он просто хороший человек, кто он?

Д.О.: Я не знаю, кто он, но просто он сделал совершенно логичную и естественную вещь, потому что понятно, что разделение на Россию и Белоруссию — это полный бред. Полный бред, к которому нас приучили за эту четверть века. Да, конечно, не должно быть этого разделения.

С.К.: Только он взял флаг с другой стороны.

Д.О.: Это и говорит о том, что на самом деле, к сожалению, тут радоваться нечему в том смысле, что здесь можно радоваться, что он так себя повёл — прекрасно, замечательно, но я имею в виду, что на самом деле, если выйти за пределы этого конкретного случая, то, конечно, много лет происходит работа именно по разводу людей.

С.К.: С другой стороны, его поддержали, в том числе и президент Белоруссии.

Д.О.: Нет, это всё правильно, просто и президент Белоруссии не вечен. Это всё, к сожалению, идёт в совершенно другую сторону.

С.К.: В какую?

Д.О.: В ту, что людям объясняют одним, что они россияне, другим — что они белорусы, что это разные государства, что у них разные культуры, пятое-десятое.

С.К.: А Лукашенко в этих объяснениях на чьей стороне?

Д.О.: На враждебной нам, естественно. То есть он ведёт себя совершенно как Кучма с Януковичем на Украине, которые тоже нам были глубоко враждебны в этом смысле, но потом логическим образом это всё приходит к тому, что там начинается какой-то Майдан или что-то ещё. То есть случай с Белоруссией, просто, может быть, это будет не Майдан, а просто какой-нибудь преемник, который всё это сделает. Всё то же самое сделает, сухо и, так сказать, цивилизованно.

С.К.: "Андрей молодец, не побоялся своей дисквалификации за этот поступок", — пишет слушатель. Но он и не мог быть дисквалифицирован, потому что он спортивный функционер, он не выступает, чтобы вы понимали. Но тем не менее его лишили аккредитации, то есть он не сможет наблюдать соревнования в Рио. Обошлось: Паралимпийский комитет Белоруссии избежал наказания, спортсмены будут выступать. Но ведь он мог подставить и остальных, и рисковал не только он лично, по крайней мере, об этом говорили: штраф могли назначить, ещё что-то могло произойти.

Рубрика "Счастливый звонок". У нас основные телефонные звонки принимаются в конце часа, но один — давайте, сегодня третий по счёту — мы возьмём прямо сейчас. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Александр, Москва. Все политологи думают, как выйти из кризиса. А почему мы, по большому счёту, в такой глубокой яме? Спасибо.

Д.О.: Потому что нефть стоит 50 долларов, больше никаких других причин нет. Есть разные большие глобальные причины, связанные с глобальным несовершенством нашей жизни и нашей экономики.

С.К.: Многие экономисты, кстати, сходятся во мнении, что кризис начался до обвала цен и до санкций, до Крыма нашего.

Д.О.: Нет, это никак не связано всё с Крымом, естественно, это именно цены на нефть, больше ничего. Потому что сырьевая страна, понятно, газ завязан на нефти, и так далее.

С.К.: Дело "Реновы" — ваш взгляд, чем оно в итоге закончится? Ждать посадок, ждать каких-то изменений в жилищно-коммунальной сфере, ждать других подобных дел в новых регионах России — потому что есть подозрения, что необоснованно высокие тарифы не только в Коми?

Д.О.: Нет. Так происходит, как всегда в кризис: какие-то внутренние дрязги, они там жрут друг друга.

С.К.: Это кризис или это предвыборный период ещё вдобавок?

Д.О.: Нет, я не думаю, что это предвыборный период. Я думаю, что просто какие-то разные соперничающие группы друг под друга подкапываются, и мы видим результаты этой борьбы, вот и всё. То есть кто-то добивается разрешения кого-то посадить или что-то перераспределить в свою пользу.

С.К.: Короче говоря, частная история — так вы на это смотрите?

Д.О.: Да. Таких историй миллион было за все эти годы. Чего там только не было. Помните, то у нас замминистра финансов в тюрьме сидел, то какой-то был ещё генерал, которого посадили, из каких-то органов посадили людей из других органов, помните, в нулевые годы. То есть всё время, каждый год бывает какая-то история, не имеющая никакого политического содержания, просто про разные интриги между чиновниками и корпорациями, и силовыми органами. 

С.К.: Раз уж мы о социалке, как вам предложение Матвиенко ограничить список медицинских услуг безработным, которые не платят налоги, соответственно, не оплачивают и эти услуги. Может, всерую получают, а может, просто вынуждены быть на бирже.

Д.О.: Мерзость очередная. Стандартная наша мерзость, потому что люди выживают, они вынуждены, чтобы как-то сводить концы с концами, использовать разные халтуры, где им платят чёрные деньги или серые деньги, и такие-сякие, как-то крутиться, потому что не платят у нас в стране официально достаточное количество денег людям, чтобы они могли жить по-человечески.

С.К.: А вот вы приходите и говорите своему работодателю: "Всё, финита ля комедия, пожалуйста, плати мне только официально".

Д.О.: Он тебя уволит — на этом всё и закончится.

С.К.: Найдётся другой, который придёт на твоё место?

Д.О.: Естественно.

С.К.: Только в поликлинику ты больше не пойдёшь.

Д.О.: Да, и это глубоко омерзительно.

Серая экономика — это некий способ выживания, и, более того, есть всякие исследования социологов про то, что в разных регионах придуманы разные способы этой гаражной, что называется, экономики, которые позволяют держаться на плаву каким-то городкам, посёлкам, разным людям в разных местностях. Понятно, что им это не нравится, потому что они хотят всё это под себя подмять и уничтожить, и дальше прекрасно себе жить. Да, но я-то, естественно, на стороне людей.

Христианское милосердие: почему блогера Соколовского надо простить 

С.К.: Слушатель спрашивает: "В конфликте охотника на покемонов и РПЦ на чьей стороне Дмитрий?"

Д.О.: Я не могу быть на стороне охотника на покемонов в том смысле, что я не считаю умным это занятие в принципе, а уж в церкви тем более, но и не могу быть на стороне РПЦ. И в этом смысле даже Следственный комитет повёл себя гораздо лучше, потому что по его ходатайству сегодня там было заседание, его отпустили хотя бы под домашний арест. Я категорический противник того, чтобы сажать людей за слова. Его же, как мы понимаем, не за покемонов посадили, а за какие-то комментарии к ролику на YouTube. Я категорически против преступлений, которые выражаются в роликах, в фотографиях, в словах, статьях, книгах. Я категорически против этого и всех этих статей, которые за это всё время у нас принимают всё новые и новые.

Нужно было выйти и сказать, что нам очень жалко, что у него такой мусор в голове. Мы надеемся, что он когда-нибудь станет умнее, но мы просим его освободить, потому что мы не держим на него зла. Мы не держим на него зла, хоть он нас и обижал — это не важно, мы всё равно за милосердие, и мы просим его отпустить. Вот это был бы высокий правильный поступок, на фоне которого любые рассуждения любых видеоблогеров про "злых попов" сразу показали бы свою полную несостоятельность.

С.К.: А вы не атеист?

Д.О.: Всё-таки нет, я надеюсь. Я вообще переживаю за это, мне бы очень хотелось, чтобы именно церковь выглядела выигрышно, а не атеисты.

С.К.: Кстати говоря, последние новости про этого так называемого блогера, Соколовского, — его перевели под домашний арест.

Д.О.: Да. Я сказал. В этом смысле я на днях эту ситуацию обсуждал с людьми, в частности, в соцсетях.

С.К.: Но если у нас такой закон о защите чувств верующих?

Д.О.: Они не понимают, что есть задачи действительно сложные для человека. Сложно, например, прощать убийц, насильников, террористов — это очень сложно. Человеческих сил на это может просто не хватить, и никто никого не упрекнёт за это. Но речь идёт не об убийцах, речь идёт о каком-то блогере, который что-то хамское сказал в YouTube, и они на полном серьёзе думают, что за это нужно карать — это ужасно совершенно. Ещё это связано с дикой малокультурностью этих людей, их полным незнанием вообще истории мировой культуры, потому что они не понимают, что если бы эти статьи уголовные, которые им нравятся, всерьёз рассматривать как настоящую юридическую практику — последовательно, то существует такое количество разных книг, стихов, прозы, фильмов — вообще всего на свете, где есть всё то, что есть в этих статьях. То есть все эти оскорбления, разжигания, пятое-десятое. Они просто понятия не имеют о том, что это существует, и какое количество людей, которых они считают классиками, которых в школе учили, нужно запретить за это дело. Приведу один пример, очень простой, классический. Лев Николаевич Толстой. У Льва Николаевича Толстого в романе "Воскресенье" содержится абсолютно кощунственная сцена, связанная с причастием. Абсолютно кощунственная, которая, безусловно, оскорбляет чувства верующих. Но что, мы будем запрещать Льва Николаевича Толстого? Это же полный-полный бред, и очень жалко, что люди совершенно воодушевлённо это хавают, извините за выражение.  

С.К.: А Пушкин? "Сказка о попе и его работнике Балде".

Д.О.: Да. Конечно, "Гаврилиада", "Сказка о попе и его работнике Балде", всяких Вольтеров полно и более грубых каких-то вещей. Вообще миллион в истории культуры явлений, которые не вписываются никак в эти статьи Уголовного кодекса. Невозможно. Поэтому здесь совершенно другая логика — тут логика случайного выборочного правоприменения, что кто-то на кого-то донос написал, кого-то случайно схватили. Начинается скандал. На кого-то не написали — и хорошо. Вот тут так.

С.К.: "Золотые слова. Милосердие — основа учения православия. Но как насчёт массового общественного порицания? По-моему, психологическое давление — это всегда крайне эффективная мера", — пишет слушатель.

Д.О.: Порицание? Что тут особо порицать? Если бы было хоть какое-то содержание, потому что в деле Pussy Riot, которое, на мой взгляд, тоже было очень плохим и несправедливым, — там хотя бы была некая бытовая хулиганка, то есть вбегают девицы в церковь, начинают прыгать на солее. На самом деле в этом нет большого кощунства — это не алтарь, но всё равно это хулиганка. В принципе, можно их заставить за это улицы мести, если так, по справедливости, или штраф им выписать. Это хулиганка. Здесь вообще нет ничего, ноль. Человек не благословляется вынимать телефон в церкви, но людей реально много с телефоном в церкви, которые что-то там тихо фотографируют, кому-то смска пришла — всё бывает. Ну а у этого дурачка — покемон. Какая разница?

Когда мне бабушка вдруг какая-нибудь нахамила в церкви — что поделаешь — я улыбнусь, проглочу это и пойду дальше. Вот и всё.

С.К.: "Какое милосердие к нераскаявшимся?" — вопрошает слушатель.

Д.О.: Нет. Это чепуха.

С.К.: И, наконец, слушатель венчает, я бы сказал, этот цикл сообщений: "Ольшанские со своим милосердием доведут Россию до краха, как Николай II".

Д.О.: Да.

С.К.: Это комплимент — Николай II?

Д.О.: Я думаю, что милосердие в ругательном смысле говорит об этом человеке, и ещё там одна интересная вещь, надо успеть сказать, что люди не понимают, что такое милосердие, что такое прощение. Они это воспринимают в каком-то юридическом смысле, как сделку с правосудием. То есть Вася меня обидел — если он ко мне пришёл, или к милиции пришёл, а не ко мне, либо к полиции, неважно, и сказал: "Я раскаиваюсь, готов искупить то-сё, пятое-десятое", заявление написал, явку с повинной, то я его прощу. Но это к христианству не имеет отношения, потому что с христианской точки зрения это должна быть ваша внутренняя потребность людей прощать. Прощать, терпеть, любить и так далее. Это не связано с тем, что они к вам пришли, упали перед вами на колени и сказали: "Батюшка Иван Иванович, прости нас". Нет. Потому что так может просить кто угодно. Если к мафиози придут, упадут перед ним на колени, дон Корлеоне — он, может быть, поцелует ему перстень, он, может быть, тоже простит.

Это нечто большее, это у человека должна быть своя какая-то потребность быть лучше, быть добрее, безотносительно того, как ведёт себя другой. Это как с милостыней. Милостыню полезно давать, даже если этот нищий пьяница или что-нибудь ещё. Просто ваша собственная потребность что-то отдать очень хороша и полезна.

С.К.: Слушатель напоминает о том, как Толстой был отлучён от церкви. "Карает не церковь, а государство". И рубрика, внимание, "Хорошие новости с Дмитрием Ольшанским". У нас совсем немного времени, Дмитрий, но есть хорошие новости. Сегодня увеличен прожиточный минимум в России. Знаете, сколько он теперь составляет? 9956 рублей, он увеличен на 180 рублей.

Д.О.: Замечательно.

С.К.: "Хочу реалити-шоу, — пишет нам сейчас слушатель. — И должно это называться следующим образом: "Депутаты. Год на прожиточном минимуме".

Д.О.: Да. Хочется, чтобы те, кто его устанавливает, пожили на 10 тысяч рублей в месяц сами как-нибудь.

С.К.: Это вы округляете — 9956.

Д.О.: Да. Они сначала коммуналку заплатят — у них половина этой суммы уже исчезнет, но потом посмотрим, что они будут делать.

С.К.: "Простить может только духовно сильный человек", — пишет слушатель, возвращаясь к истории с покемонами и с Русланом Соколовским. "У нас в Израиле даже такое себе никто не позволяет. Порвут иначе", — пишет ещё один слушатель. Нас, видите, в Израиле слушают, и описывают тоже ситуацию с выходкой. Это всё-таки выходка, или что это?

Д.О.: Нет. Вот у Pussy Riot можно сказать, что это была выходка.

С.К.: А у него?

Д.О.: Он пришёл просто, вынул телефон, чего-то с телефоном походил. Как обычный человек просто вынимает в храме телефон.

С.К.: Так говорят, что это не за это, а за то, что у него в блоге.

Д.О.: Да. Правильно. А потом он уже в блоге чего-то похамил. И всё. Это не покемоны. Это просто какое-то сетевое хамство. Ко мне каждый день в комментарии под текстами приходят люди хамить. И что, надо уголовные дела заводить? Или что? Я должен их ненавидеть? Это глупо.

С.К.: "Уважаемый Сергей, — это уже ко мне обращаются. — Ещё один личный вопрос. Могли бы вы узнать у Дмитрия Ольшанского, служил ли он в армии. Это многое объясняет в его мировоззрении. До 18 лет я тоже думал о справедливом мире", — пишет слушатель.

Д.О.: Понятно. Нет, не служил, вы правы.

Тонкая грань преступления: о скандале в 57-й школе и педофилии

С.К.: Дальше. Итак, Израиль выдал Грозовского, священника, в Гатчинской епархии он служил, его обвиняют в педофилии. В детских лагерях, которые были организованы, якобы происходили нехорошие вещи. Все эти новости наложились ещё на 57-ю школу, и прозвучало сразу два предложения от Мизулиной и от Астахова.

Д.О.: Наши любимые.

С.К.: А предложения правильные, наверное? Отменить срок давности по преступлениям, связанным с насилием в отношении детей.

Д.О.: А второе?

С.К.: Вы согласны? Так это оба они, это одно и то же предложение от двух людей.

Д.О.: Почему нет? Нет, это, как ни странно, не ужасно. Нормально. По Грозовскому я не знаю, потому что это давнишняя история, я уже забыл. Я не помню, какая там фактическая сторона дела.

С.К.: Три года почти он провёл в Израиле, ждали, пока его выдадут.

Д.О.: Я не знаю.

С.К.: А теперь там Меерсон, тоже в Израиле.

Д.О.: Я не помню, но, если Израиль его выдал, наверное, есть какие-то аргументы серьёзные у обвинения, почему он действительно виновен. Так что без комментариев. 57-я школа, что происходит сейчас, тут я не согласен категорически с общим мнением.

С.К.: А какое общее мнение? Разве оно есть?

Д.О.: Общее мнение, как обычно, такое: давить, карать, мочить, сажать. Оно всегда одинаковое.

С.К.: А с вашей точки зрения?

Д.О.: Там возможно три типа преступления в этой истории. Что бывает: бывает насилие — это раз, бывает шантаж — это два, и бывает педофилия — это три. Из всех тех конкретных, подчёркиваю, свидетельств, что я прочёл по поводу этого дела, написанных бывшими учениками этой школы, — я внимательно их прочёл — там нет никаких следов насилия, там никаких следов шантажа и фактов педофилии тоже пока нам не оглашено. Во всём, что там было сказано пока публично, нет никаких следов нарушения Уголовного кодекса. Там есть другое — там есть нарушение школьной этики. То есть там есть нарушение определённых неформальных неписаных законов, которые, по идее, надо соблюдать любому человеку, который работает в школе, которые состоят в том, что твои ученики дееспособны и половозрелы по закону, но, пока они твои ученики, лучше сохранять определённую субординацию в их отношении безотносительно обстоятельств. Это было там нарушено, безусловно. Но я не считаю это таким ужасным преступлением. Понятно, что это нехорошо, но тот крик, который идёт по этому поводу в Интернете, имеет другое совершенно происхождение. Просто из-за нарушения школьной этики никто бы кулаками так не махал. Это такой типичный скандал, связанный с педофилами-насильниками.

Я не верю в то, что в центре Москвы в элитной московской школе в старших классах — подчёркиваю, в старших, — где учатся дети журналистов, писателей, политиков, адвокатов, бизнесменов, кого-то можно держать в каком-то сексуальном рабстве. Это бред. Понятно, что невозможно. Это может быть в казарме, в закрытом интернате, в каком-нибудь депрессивном посёлке, но в центре Москвы этого не бывает. В том смысле, что первая жалоба родителям обрушивает всю эту конструкцию навсегда. И вот эта история, что они там всё время говорят: "Мы много лет молчали". Так может сказать человек, который был рабом на кирпичном заводе в каком-то субъекте федерации: "Я долго молчал". Но тут этот Меерсон избил, убил? Понятно, что на самом деле там, скорее всего, другая подоплёка.

С.К.: "Зачем же он слился в Израиль, если невиновен", — спрашивает слушатель.

Д.О.: Как? Естественно, что наше правосудие непредсказуемо в этом смысле. Он человек, очевидным образом, нехороший с моральной точки зрения, он предпочёл сбежать от этой истории, естественно, потому что он выглядит в ней некрасиво. Но я не уверен, что он преступник, и я очень сильно подозреваю, что ребята, которые рассказывают, что они жертвы сейчас, на самом деле являются просто соучастниками этой истории: что она была добровольной, что всем это нравилось, а потом это всплыло, и они испугались и стали всё это валить на него. То есть он совершенно не молодец, мягко говоря, он кобель, но я не уверен, что всё было так ужасно, как кулаками люди трясут по этому поводу. Боюсь, там что-то другое было.

С.К.: Новости шоу-бизнеса. Дмитрий, сегодня появились данные, что конкурс "Евровидение" может пройти в России вместо Украины, потому что у Украины какие-то проблемы, может не успеть, ещё что-то. Сейчас организаторы "Евровидения" уже дают пояснения, что вроде бы всё в порядке и определяется украинский город, куда поедет конкурс, но разговоры такие зашли. Так как на втором месте — Австралия, а там территориально нельзя устраивать европейский конкурс, а третье — у нас, и поэтому все дороги ведут к нам. В каком городе, если уж будет суждено, как вы считаете, должно пройти "Евровидение"?

Д.О.: Чем дальше, тем лучше. Вся эта мерзкая телевизионная чушь…

С.К.: А вот предложение Севастополя — крымские власти говорят: "Приезжайте к нам в Севастополь".

Д.О.: Упаси бог!

С.К.: На Колыму.

Д.О.: Да. Чем дальше, тем лучше.

С.К.: Понятна ваша позиция. И ещё одна новость из разряда шоу-бизнеса. Филипп Киркоров поддержал Дональда Трампа. А что вы смеётесь?

Д.О.: Смешно. Что можно сказать.

С.К.: Как вы считаете, как это отразится на рейтинге кандидата в президенты Соединённых Штатов Америки?

Д.О.: Не знаю, Сергей.

С.К.: Давайте про рэпера Птаху.

Д.О.: А расскажите, что сделал этот Птаха? Я просто не знаю, честно сказать.

С.К.: Рэпер Птаха второй день уже говорит, что от нас узнал, что против него дело, — ещё вчера нам сказал. Сегодня уже были обыски, сегодня его допрашивали. Я тоже не знаю предмет спора. Но подали год назад активисты после одного из его концертов заявление, и вот, через год полиция возбудилась и пришла к рэперу по статье по делу об экстремизме. Я вас спрашиваю, потому что вы были последовательным противником этой статьи.

Д.О.: Естественно.

С.К.: Что-то он не то сказал на концерте или спел.

Д.О.: Естественно, я совершенно в этом последователен. Конечно, нельзя устраивать суды по поводу песен — это всё омерзительно, глубоко гнусно и неправильно.

Невежественная глупость: о предложении ограждать русский язык от заимствований

С.К.: Следующая тема — лингвистическая полиция. Ваша позиция?

Д.О.: А это что такое?

С.К.: Есть Ассоциация учителей русского языка и литературы — это довольно авторитетная организация в профессиональном сообществе. Так вот, они предлагают создать Лингвистическую полицию с целью защищать русский язык от большого количества иностранных заимствований. Возможно, будут штрафовать нас, представителей СМИ, или ещё какие-то законы новые примут, чтобы использовать в русском языке больше исконно русских слов, а не "смартфонов" или ещё чего-бы то ни было. Мессенджеры, вот мы сейчас говорим, ещё что-то. 

Д.О.: О господи, боже мой! Это всё омерзительно.

Понимаете, было столько волн, связанных с Петром I, с советской властью, — всего, что само это заимствование является глубоко традиционным жестом в русской культуре. Как когда, например, Борис Гребенщиков поёт такой нежный, очень русский вальс под названием "Voulez-Vous Coucher Avec Moi?" на русском языке, естественно, а не на французском, то это такая традиционная вещь, как у Тэффи "Ке фер? Фер-то ке?" или как у Пушкина…

С.К.: А вам нравится БГ?

Д.О.: Да, нравится.

С.К.: Как человек или как музыкант?

Д.О.: Как музыкант, безусловно. Я близко его не знаю в жизни.

С.К.: К Саакашвили он тут ездил какое-то время назад.

Д.О.: Он и к Грызлову ездил или к Бастрыкину, я не помню. Он с разными встречается — совершенно мне это всё равно. Это совершенно нормально, как французская речь и как какие-то англицизмы, — это нормально. Другое дело, что если безо всех этих бесконечных запретов и штрафов — чтоб им уже провалиться с этими запретами, так они надоели. Вместо этого создавать какую-то моду. Именно моду создавать на какие-то несправедливо забытые старорусские слова и выражения.

С.К.: Назовите одно такое слово или выражение.

Д.О.: Упромысливать, например.

С.К.: Упромысливать?

Д.О.: Да.

С.К.: Что это?

Д.О.: Что-то такое добыть. Есть некий промысел, и мы что-то себе упромыслили такое.

С.К.: А вам само звучание нравится?

Д.О.: Красивое слово. Нет, вообще, у Солженицына было много предложений, связанных со всякими выражениями из словаря Даля. Это сама по себе замечательная история языкового расширения, просто это надо делать методом популяризации хорошего, а не методом бесконечных запретов плохого. Я тоже без энтузиазма отношусь к засилью англицизмов офисных современных, но просто с умом надо ко всему подходить.

С.К.: Давайте запустим финальное голосование. По итогам программы вы поддерживаете Дмитрия Ольшанского или нет?

Здравствуйте! Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Алексей, Москва. Дмитрий, извините, что такой вопрос задаю, очень узкопрофильный. Россия ратует за отмену санкций, хотя высокопоставленные лица, которые занимаются нашей экономикой, говорят, что санкции якобы не нанесли никакого вреда. Но непосредственно долг регионов перед бюджетом уже больше 2 триллионов рублей, как и дефицит, который уже давно превысил данную сумму. Вот все мы ратуем за то, что на Украине экономика обвалится, — как у нас дело кончится? Спасибо большое.

Д.О.: Как у нас? Плохо у нас, что тут можно сказать, потому что денег в экономике не хватает, но при этом их хватает у воров, — вот и всё.

С.К.: Как вас зовут? Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Меня зовут Владислав. У меня вопрос про сегодняшнюю новость номер один. Это, конечно, с флагом Белоруссии. Честно говоря, я не верю в такое бескорыстие Лукашенко. Это сделано было для того, может, чтобы показать, что мы друзья, и вот теперь мне давайте всё по низким ценам.

Д.О.: Может быть. Почему нет? Но это не отменяет для меня главного, что это на самом деле должна быть одна страна и один народ — вот и всё.

С.К.: Союзное государство у нас ещё существует вроде.

Д.О.: Оно не функционирует реально.

С.К.: Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей, Москва. Скажите, пожалуйста, как вы думаете, чем закончится конфликт на Украине?

Д.О.: Много есть разных сценариев. Например, возможно, что придёт какой-то очередной Кучма и опять начнёт дружить с нами. Мне бы этого не хотелось, но это вполне вероятно.

С.К.: Когда?

Д.О.: Через несколько лет.

С.К.: А вот то, что сейчас происходит "нормандский формат", "минский" — ни шатко ни валко?

Д.О.: Тут тупик. Это ни к чему не ведёт.

С.К.: А это протянет ещё несколько лет?

Д.О.: Почему нет? Конечно.

С.К.: До нового Кучмы, как вы говорите?

Д.О.: Это запросто можно предположить такую версию.

С.К.: Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Борис Павлович. Здравствуйте! Вот тут высказался звонивший по поводу Белоруссии, корысти Лукашенко — более глупого высказывания придумать просто невозможно.

С.К.: Вопрос ваш в чём?

СЛУШАТЕЛЬ: А вопрос в том, что нападки на Белоруссию идут на руку врагам России.

Д.О.: Понятно. Нет вопроса никакого. Давайте следующего.

С.К.: Видите, вы враги России, Дмитрий, с нашим слушателем. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Вадим, Подмосковье. Коль скоро вы вспомнили Александра Исаевича, то объясните, ведь он указывал, — почему так интеллигенция ещё в начале перестройки стала тяготеть к блатному жаргону? И то и дело отваливается тяжёлое блатное слово "по фене" у наших ведущих, у корреспондентов, у политиков — объясните, в чём эта генетическая связь, или это просто жаргон?

Д.О.: Просто жаргон тюремный у нас, к сожалению, потому что это один из народных языков популярных, поэтому он проникает.

С.К.: Так же, как и мат, например.

Д.О.: Я к мату лучше отношусь, но это неважно. Это долгий спор. Но, так или иначе, потому что это реально есть.

С.К.: "Что будет делать власть, когда кончится стабилизационный фонд?" — спрашивает слушатель.

Д.О.: Не знаю. Будет с нас ещё три шкуры драть.

С.К.: Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Москва, Валерий. Дмитрий, скажите, пожалуйста, с этими покемонами, — почему все такие вещи происходят: то пляшут в церкви, то покемонов ловят? Почему они не идут в мечеть, в синагогу, а все бегут в православные храмы?

Д.О.: Потому что в мечети, конечно, боятся, в том смысле, что там ещё хуже в этом смысле. Там ещё более агрессивная культура. У нас судят, уголовные дела. Но радости от этого всё равно никакой. Я понимаю, что вы хотите сказать, но это совершенно разные вещи. И, когда я считаю, что нельзя никого судить за это, я не хочу сказать, что они хорошие люди. Просто плохой человек и преступник — это очень разные вещи.

С.К.: Как вам, кстати, вчерашняя презентация Apple?

Д.О.: А я не знаю, у меня нет этого Apple никакого, никогда, и поэтому я за этим не слежу.

С.К.: А почему вы с таким снобизмом об этом?

Д.О.: Я не люблю Apple. Я и компьютеры эти не любил, и телефонами этими не пользуюсь — ничем не пользуюсь.

С.К.: А вообще новые технологии пускаете в свою жизнь?

Д.О.: Да, но с трудом.

С.К.: Ладно. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Владимир из Подмосковья. Я хочу спросить уважаемого гостя: а как он относится к образованию в школах?

Д.О.: Хорошо. В школах надо всё-таки чему-то учиться.

С.К.: Мне кажется, это короткий вопрос — короткий ответ. Дмитрий, правильно?

Д.О.: Да.

С.К.: Хорошо. Отлично, давайте дальше. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте!

С.К.: А как Дмитрий относится к медицине? Я предлагаю следующий вопрос.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет. У меня вопрос не про медицину, а про отношение к задержанию осетинских женщин в Беслане.

Д.О.: Плохое очень отношение, естественно. Ужасное безобразие, кошмар — как может быть иначе, какое может быть ещё отношение.

С.К.: "А за наших паралимпийцев болеете, которые сейчас в Новогорске здесь — наша альтернативная олимпиада?" — слушатель спрашивает.

Д.О.: Я ни за каким спортом не слежу: олимпийским, паралимпийским — вообще ни за каким, поэтому я, к сожалению, вне этого всего.

С.К.: Но правильно же мы свои игры затеяли?

Д.О.: Да, конечно.

С.К.: Подвожу итоги голосования, Дмитрий. 60% сегодня аудитории — за вас, 40% проголосовали против.

Д.О.: И то хорошо, что больше 50%. Всем хорошего вечера!

С.К.: Дмитрий Ольшанский в программе "Без вопросов". В следующую среду у нас небольшие изменения: в среду Дмитрий появится в этой студии.