Вера, надежда, семья. Чем новый детский омбудсмен займётся в первую очередь

Д. НАДИНА: Я так понимаю, учитывая, что Анна  Кузнецова– многодетная мать, она, наверное, многодетным будет много внимания уделять и детским домам в очередной раз? Или у вас другие ожидания?

Ю. ЗИМОВА: Я думаю, что она семье в первую очередь будет помогать. Такая ячейка, как семья, сейчас комплексно мало где рассматривается, и я думаю, что акцент на семье, не важно, начиная с профилактики абортов и заканчивая как раз тем, чтобы мама не оказалась в этой ситуации, когда уже детки родились, что там делать, – вот это, наверное, и будет в центре, самое основное. Можно ещё назвать ряд вопросов, которые нужно начать решать системно по любой сфере, связанной с детством, но это, наверное, будет основной приоритет, потому что в этой сфере у неё больше всего опыта есть.

Д.Н.: Ольга Владимировна, а вы чего ждёте?

О. ЛЕТКОВА: Я думаю, что Анна Кузнецова будет заниматься в первую очередь вопросами в контексте целостности семьи, она уже такие заявления сделала. Но главное, что мы ждём, – это то, что платформа, на которой она выступает – защита традиционных наших семейных ценностей, не только семья, а вообще, на чём она стоит, – должна быть определяющей. Думаю, что станет, учитывая, что мы о ней знаем: и работу её фондов, и всю её предыдущую деятельность. Помимо того что она мать шестерых детей и жена священника, это, конечно, важно, но ведь важно и то, что она при этом умудряется сочетать своё непростое материнство с большой общественной деятельностью в фонде "Покров" и в других организациях. Например, в Ассоциации по защите семьи. Поэтому я думаю, что она просто дальше реализуется и те ценности, которые они исповедуют уже сегодня, дают очень хорошую надежду на то, что протянется та же линия, которую на самом деле вёл Павел Астахов. Это защита наших традиционных ценностей, он это отстаивал и в России, и за рубежом, и я думаю, что Анна будет делать то же самое.

Полную версию программы "Своя правда" читайте ниже и слушайте в аудиозаписи.

Д. НАДИНА: В студии Дарья Надина. Всем здравствуйте, всем добрый вечер! Пожалуй, главная новость дня, да чего дня – недели, – это отставка Павла Астахова. Он покинул пост уполномоченного по правам ребёнка, и, несмотря на то что анонсировалась эта кадровая перестановка уже довольно давно, но неожиданным для большинства стало назначение сменщика Астахова. Вместо него детским омбудсменом в нашей стране была назначена Анна Кузнецова, глава Пензенского исполкома ОНФ, но что ещё важнее, жена батюшки и мать шестерых детей в 34 года. Это, знаете ли, своеобразное такое женское достижение, надо заметить. В связи с этим вопрос вполне логичный встаёт: чего нам ждать от нового уполномоченного по правам ребёнка? Кто с этой работой бы всё-таки лучше справился – мужчина энергичный или многодетная мать, у которой и так целая куча дел? И не жаль ли Астахова – всё-таки так обаятельно и красиво он справлялся со своей работой в последние годы. Об этом будем говорить в ближайший час. В нашей студии сейчас Ольга Леткова, глава Ассоциации родительских комитетов и сообществ. Здравствуйте, Ольга Владимировна!

О. ЛЕТКОВА: Здравствуйте!

Д.Н.: Егор Решетов, политтехнолог и, кроме того, он автор петиции за отставку Павла Астахова. Да?

Е. РЕШЕТОВ: Да, всё верно.

Д.Н.: И, кроме того, с нами Юлия Зимова, член комиссии Общественной палаты России по поддержке семьи, детей, материнства, президент Межрегиональной общественной организации "Наши дети". Здравствуйте, Юлия Константиновна!

Ю. ЗИМОВА: Здравствуйте!

О неожиданных высказываниях

Д.Н.: Для начала коротко попрошу каждого высказаться по поводу всех этих перестановок: приветствуете или нет, хуже будет, лучше и симпатична ли вам фигура нового детского омбудсмена. Ольга Леткова начнёт.

О.Л.: На мой взгляд, отставка Павла Астахова – это печальное событие, он действительно хорошо в последние годы справлялся, и в данном случае мне очень жаль. Что будет дальше – я думаю, что Анна Кузнецова не худший вариант, и даже более интересный. Я думаю, что всё будет хорошо и даже, возможно, лучше. Поэтому я симпатизирую Анне Кузнецовой и надеюсь, что мы не ошиблись в ней.

Д.Н.: Вы так сказали: "Не самый плохой вариант". Может и не самый плохой, но, пожалуй, самый неожиданный, потому что разные фамилии назывались, но никак не имя Анны Кузнецовой, о которой, кроме пензенской, простите, тусовочки, мало кто знает.

О.Л.: Действительно, очень неожиданное решение президента, но я хочу сказать, что это говорит о том, что президент хорошо разбирается в том, что происходит на самом деле, и я думаю, что они действительно сделали очень достойный вывод. Для родительской общественности это тоже полная неожиданность, но приятная неожиданность.

Д.Н.: Юлия Константиновна. Юлия Зимова.

Ю.З.: Я-то как раз знаю Анну по работе, достаточно плотно в последнее время мы сотрудничали по разным проектам. Я могу сказать, что, во-первых, мама многодетная – это как раз не значит, что у неё много забот. Например, в Туле уполномоченная по делам ребёнка, у которой тоже много детей, она прекрасная, открытая, её очень любят волонтёры. Я думаю, что здесь будет аналогичный вариант.

Здесь очень важен момент системности. У нас очень часто сейчас возникают проблемы в сфере детства, которые решаются какими-то клочками, кусками, усилиями большого числа волонтёров, людей, а эти проблемы надо системно решать пробовать, выносить их на уровень государства и систематизировать. Я надеюсь, что это ей удастся, потому что у неё опыт достаточно большой. Помимо того что она занималась женщинами в кризисной ситуации, у неё есть свой центр по поддержке таких женщин, она создала ассоциацию. Я считаю, что она в нашей стране закладывает тенденции в этой сфере, потому что, когда мне звонят женщины в трудной ситуации или люди, которые хотят им помочь, я всем даю телефон Анны, потому что я не знаю другого человека, который в разных регионах может сориентировать по данной ситуации.

Д.Н.: У меня личный есть пример. У меня у бабушки шестеро детей было, и я прекрасно представляю, что такое шестеро детей. Это работа, быт, бесконечные стирки, глажки, уроки, школа, работа, снова уроки. Она поседела у нас раньше срока, потому что шестеро детей – это огромная работа домашняя. Я правда искренне не представляю, как её хватит, потому что к Павлу Астахову можно по-разному относиться и к его заявлениям тоже, но за время, пока он был уполномоченным, он посетил 82 из 83 регионов, лично проинспектировал тысячу детских домов. Это разъезды, это огромная работа. Хотя про продуктивность ещё надо будет сказать, но это отдельно.

Егору Решетову передаю слово, политтехнологу и автору петиции за отставку Павла Астахова.

Е.Р.: Прошу прощения. Отставку Астахова я воспринимаю скорее положительно. Собственно говоря, мы за это и боролись. Воспринимаю следующим образом: это было достижение гражданского общества, во всяком случае, достаточно значимой части гражданского общества, которое выразило своё недовольство его неоднозначными высказываниями, затем ещё раз выразило. Наконец, с третьей попытки, после известного вопроса, сопровождавшего печальные события на Сямозере.

Д.Н.: "Как поплавали?". Это то самое, да.

Е.Р.: Да. После этого протест гражданского общества, вылившийся в эту петицию на портале change.org, привёл в итоге к его отставке. Это победа, это достижение гражданского общества, это символ и знак того, что в нашей политической системе, несмотря на все её особенности, правовой системе, несмотря на все её особенности, можно добиваться чего-то снизу, добиваться чего-то без миллиардных "копилок" олигархов, без всякого теневого финансирования.

О.Л.: Но вы этого добивались через медиасредства, поэтому тут нельзя сказать, что это просто снизу – было понятно, что идёт определённый "наезд". Как я считаю, это была спланированная и продуманная акция, поэтому говорить, что это было просто силами гражданского общества – это не совсем правильно, тем более что этот сайт change.org – это не вполне наш российский сайт, а американский сайт. Чьё общество-то голосовало, мне непонятно, и каким образом.

Д.Н.: Ольга Владимировна, у меня вопрос. А у вас телефон производства какой страны?

О.Л.: У меня телефон производства Samsung, соответственно, это Германия.

Д.Н.: Я просто к тому, что не всегда иностранное значит уж какое-то… Шпионская платформа.

О.Л.: А я не говорю, что иностранное, что плохое, я просто говорю о том, что родительская общественность наша, она обратилась на сайт change.org с требованием, чтобы предоставлены были документы какие-то, свидетельствующие о том, что это реальные люди проголосовали и что это жители России. Но руководство change.org не сочло возможным предоставить такую информацию, поэтому я знаю, о чём я говорю, это первое. И второе: когда говорят "гражданское общество", это гражданского общества победа – наша ассоциация собрала 100 с лишним тысяч "живых" подписей в поддержку Павла Астахова – и это тоже гражданское общество. Тут можно только говорить, что есть части гражданского общества, которые "за", которые "против". Поэтому я и говорю, что здесь никакая не победа гражданского общества, здесь победа медиа, которые как будто по сигналу набросились на Павла Алексеевича. 

Ю.З.: Но у Павла Алексеевича нормально всё с медиа, ладно уж.

О.Л.: Извините, не всё было нормально, иначе бы так не было. Был задан вопрос – я на него ответила.

Е.Р.: В тему гражданского общества, в тему СМИ, в тему медиа. Насколько я помню, первое медиа, которое осветило нашу петицию, это как раз был ресурс Life.ru.

Д.Н.: Я даже больше скажу: о "сморщенных женщинах" Павел Астахов в нашем эфире говорил, в моём, если точнее, больше полугода назад. А мне, собственно, 27 лет, на секундочку.

О.Л.: А вы из какой республики?

Е.Р.: А это совершенно не важно.

О.Л.: Это важно.

Е.Р.: Это совершенно не важно. Все люди имеют одинаковые права и имеют одинаковые чувства.

Д.Н.: Сомнительного рода заявления, а многие наши политики такими заявлениями отмечаются. Павел Астахов, по-моему, не одинок, прямо скажем, но вы говорите, что была массированная атака, но "сморщенные женщины" были, условно, больше полугода назад. Сямозеро, да, самое последнее, но в целом, там же поднакопилось, объективно говоря, за последнее время.

О.Л.: Понимаете, не судят человека, его работу по оговоркам каким-то.

Д.Н.: Это другое дело.

О.Л.: Речь идёт о том, что если говорить о реальной деятельности Павла Астахова, то она была серьёзная, а то, что многие политические деятели оговариваются.

По-моему, в вашем эфире или в каком-то другом, глава Роспотребнадзора, которая выступала после этой трагедии на Сямозере, вообще позволила себе сказать, что, оказывается это родители виноваты этих погибших детей в том, что такая трагедия случилась. Почему-то таких людей мы не отправляем в отставку. Именно Роспотребнадзор отвечает за качество предоставляемых услуг, в том числе и за то, что случилось на Сямозере, а вовсе не омбудсмен, а пострадал он. А почему она-то не понесла ответственности? Она сваливает ответственность на родителей вместо того, чтобы ответить по закону, поэтому давайте говорить о том, кто как работает, а не кто какие слова роняет.

О задачах нового омбудсмена

Д.Н.: Насколько я понимаю, задача у Павла Астахова была одна, задача у Анны Кузнецовой будет другая – всё-таки Павел Астахов – это такой гламурный адвокат из 1990-х, и прекрасно все его помнят по красивым костюмам, как он Гусинского, по-моему, защищал. Это же были громкие дела. Потом он вёл программу "Час суда" и там тоже зарекомендовал себя голливудской улыбкой. У него был один такой образ, плюс он эксперт по уголовке, он отлично знает Уголовный кодекс, он спец в этом вопросе, поэтому всякий раз, когда ущемлялись права детей, когда было насилие в отношении детей, он давал комментарии, он быстро в этом разбирался, у него есть бэкграунд юридический. У Анны Кузнецовой какой бэкграунд и чем она будет заниматься? Но явно же не уголовными нарушениями, не какими-то притеснениями детей – у неё другой профиль, судя особенно по её заявлениям об абортах и телегонии – то, что сегодня было широко разрекламировано. Кто скажет?

Е.Р.: Хотелось бы отметить, что это заявление про телегонию всё-таки относится к 2009 году, прошло семь лет, и я думаю, что судить о человеке, который занял должность – пост омбудсмена – по этому высказыванию как-то несколько нехорошо, несвеже, глупо даже, я бы сказал.

Д.Н.: Но у нас информации другой нет – надо же о чём-то как-то судить о человеке.

Е.Р.: Её работа по сокращению практики абортов – это в любом случае хорошо, и я хотел бы отметить, что это работа не запретительная, я не нашёл ни одного высказывания, где она предлагала бы запрещать, ограничивать, выкручивать кому-то руки. Она предлагает работать психологически, работать с трудными семьями, какими-то формами социальной, экономической поддержки, психологической прежде всего. Это несомненный плюс, это намного лучше, чем было до этого. 

О.Л.: А что было до этого?

Е.Р.: В принципе, это хорошо. У нас часто говорят, что идёт борьба против ювенальной юстиции, путают понятия, путают совершенно разные вещи, термины. У нас почему-то считают, что службы опеки – это тоже ювенальная юстиция. Ювенальная юстиция – это просто отдельный порядок производства в отношении несовершеннолетних, судопроизводства, система исполнения наказаний. Если не путать эти понятия, всё становится куда проще.

О. Л.:

Это полная система защиты прав детей, которая существует на Западе.

Е.Р.: Вне всякого сомнения.

О.Л.: Начиная с опеки и соцслужб, заканчивая судом.

Е.Р.: Органы опеки и соцслужбы у нас тоже были всегда и работали всегда.

О.Л.: Поэтому сужать и говорить, что это ерунда, не нужно. Я не помню, чтобы Астахов предлагал кому-то выкручивать руки и действовал запретительными методами.

Ю.З.: А мы уже не про Астахова, по-моему.

Д.Н.: У нас в сравнении, я не вижу там ничего страшного, почему нет.

Ю.З.: Нет. Предлагала у нас РПЦ, сейчас речь о другом идёт. Всё, что касается абортов, – это была отдельная история, был отдельный священнослужитель из РПЦ.

Е.Р.: Да. Это были отдельные истории.

Ю.З.: Это никакого вообще отношения.

Е.Р.: А это новая позиция для консервативного спикера в России.

О.Л.: Мы сейчас говорим, чем она лучше старого, и было сказано, может быть, я не так поняла, о том, что это лучше, чем Астахов, потому что нет никаких запретительных.

Е.Р.: "Астахов" не прозвучало.

Ю.З.: Мы говорим о том, что сейчас делать новому уполномоченному, за что браться, все сейчас спрашивают. Вот основное.

О.Л.: За всё сразу. Тут ситуация в том, что хорошо, когда не репрессируют, когда не действуют запретительными мерами. Я здесь совершенно полностью согласна. Как раз в этом плане у нас надежда на Анну Кузнецову.

Ю.З.: У нас нет ювенальных служб.

О. Л.: Ну конечно.

Е.Р.: У нас нет ювенальных служб, у нас в 2010 году был проект федеральный, а органы опеки у нас советские, со всеми присущими им недостатками.

О.Л.: Хорошо, у нас есть органы опеки, которые внедряют ювенальные технологии.

Ю.З.: А что, органы опеки вообще могут внедрять технологии?

О.Л.: Дело в том, что как раз ювенальные службы действуют репрессивно в отношении семьи.

Д.Н.: Я тоже против того, чтобы мы использовали словосочетание "ювенальные службы", потому что у нас их нет. Кого вы подразумеваете под ювенальными службами?

О.Л.: А это все службы, которые занимаются защитой прав детей.

Д.Н.: Органы опеки?

О.Л.: Органы опеки, которые сейчас входят, социальные службы, суды, комиссии по делам несовершеннолетним – это в первую очередь.

Е.Р.: Которые вообще должны быть ликвидированы, на мой взгляд, комиссии по делам несовершеннолетних.

О.Л.: На мой взгляд, тоже. Давайте объединимся на этой почве и ликвидируем комиссии.

Ю.З.: Но это всё не ювенальные службы.

О.Л.: Почему я сказала, что это ювенальные службы, – это службы, которые внедряют ювенальные технологии.

Д.Н.: Юлия Константиновна, давайте, включайтесь.

Ю.З.: Подождите. Ювенальная история – это вообще западная история, отдельная совершенно вещь.

О.Л.: А у нас этого нет, да. Это говорят все ювеналы.

Ю.З.: При чём здесь все ювеналы?

О.Л.: Если не называть "ювенальная юстиция", но рассматривать семейные дела и налагать на родителей предписания, чтобы они не могли приближаться к своим детям за то, что они пытаются их воспитывать, то это не что иное, как ювенальная юстиция.

Ю.З.: Подождите. У нас бывают в стране частные случаи, как и везде, когда какие-либо органы по человеческим факторам могут где-то превышать свои полномочия, – с ними со всеми разбираются.

О.Л.: "Что-то где-то" – это превратилось уже в систему благодаря законодательству.

Ю.З.: Вы можете так считать, но…

О.Л.: Да я знаю, потому что я возглавляю Ассоциацию родительских комитетов и сообществ, у нас есть горячая линия.

Ю.З.: Но эта ваша такая "горячая" тема, а давайте поговорим про уполномоченного.

О.Л.: Давайте закончим тогда тему, вы же её начали.

Ю.З.: Я вообще ничего не начинала.

О.Л.: Про ювенальную юстицию начала не я, но, тем не менее, я хочу ответить тогда. Дело в том, что у нас есть горячая линия, на которую звонят родители с этими вопросами, и мы ведём статистику, видим, какой идёт поток отбирания детей, и мы знаем, по какой причине: потому что введены соответствующие законодательные акты. А там, где они ещё не введены, есть соответствующие указания. Есть попытки ввести законодательные акты.

Ю.З.: Какие акты? Конкретно давайте, по пунктам.

О.Л.: Я думаю, что это не тема нашей программы.

Ю.З.: Но это тема – нет таких актов.

О.Л.: Я запросто отвечу. Неужели?

Е.Р.: Дело в том, что это стало темой. У нас нет таких актов.

О.Л.: Неужели?

Е.Р.: У нас была концепция закона. В 2010 году это всё остановилось.

О.Л.: Закон "Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации" ввёл понятие. Если вы хотите, я вам всё расскажу. Я юрист в этой области.

Е.Р.: Я знаю про этот закон.

О.Л.: Ввёл понятие "социальное сопровождение семьи" и легализовал регламенты межведомственного взаимодействия. Регламент межведомственного взаимодействия – это тот самый подзаконный акт, в котором прописан алгоритм действий органов опеки, комиссий по делам несовершеннолетних и других служб, которые занимаются работой с семьёй.

Д.Н.: Ольга Владимировна, получается, что у нас и Павел Астахов тоже был частью ювенальной системы, ювенальной службы?

О.Л.: Да.

Д.Н.: Значит, её надо ликвидировать?

О.Л.: По идее, да.

Ю.З.: Слушайте, это всё страшно.

Д.Н.: Юлия Константиновна, давайте.

Е.Р.: Странный момент.

Ю.З.: Я даже не буду это всё комментировать и не хочу обсуждать действия конкретной организации. Давайте со мной поговорим про мою организацию. Это уже не та история.

О.Л.: Мы говорим про ювенальную юстицию.

Ю.З.: Нет. Мы здесь сегодня собрались, чтобы поговорить о должности омбудсмена, о том, чем он должен заниматься. Может быть, вы скажете, мой коллега, с чего должна начаться работа Анны, как вы считаете?

Е.Р.:

Я считаю, что, раз уж такая должность существует, и я на самом деле не считаю, что отдельный институт омбудсмена по правам ребёнка, точно так же, как и омбудсмена по правам ветеранов, по правам инвалидов или ещё кого-либо, должен существовать. Достаточно одного института омбудсмена – уполномоченного по правам человека, а все эти дополнительные должности, тем более при президенте, – у них совершенно разный нормативно-правовой статус, и всё это в сумме понижает значимость и важность института федерального омбудсмена, государственного омбудсмена.

Про традиционные семейные ценности

Д.Н.: Егор, подождите, с другой стороны, меня в университете учили: когда институт какой-то разветвляется и там, условно, был институт у нас по делам пчёлок и из этого института по делам пчёлок появляется институт по делам пчеломаток и обычных пчёл – это хорошо. Разветвление. Потому что каждое направление будет отдельно и лучше заниматься своим вопросом. Поэтому Министерство туризма, спорта и дел молодёжи – это плохо, потому что надо их развести в разные стороны – тогда будет больше сил брошено. Разве нет?

Е.Р.: Разветвление – это, с одной стороны, конечно, хорошо, но искусственное дробление – это плохо. Совершенно в том же режиме все эти задачи могли бы решаться и неким заместителем уполномоченного по правам человека, аппаратом уполномоченного по правам человека, каким-нибудь общественным советом с участием родительских правозащитных организаций при институте омбудсмена. Вот эти институты надо расширять, а не создавать совершенно самостоятельные какие-то, причём существующие практически вне правового поля. Было всего два или три нормативных акта, подзаконных акта причём, которые регулировали должность детского омбудсмена.

О.Л.: Институт омбудсменства – не только по правам ребёнка или по правам человека – это не наша практика. У нас есть органы, которые имеют соответствующие компетенции для того, чтобы защищать права всех людей, детей отдельно,ещё кого-то, бизнесменов. Есть Уголовный кодекс, Административный кодекс, правовая система и соответствующие службы.

Д.Н.: Я так понимаю, учитывая, что Анна – многодетная мать, она, наверное, многодетным будет много внимания уделять и детским домам в очередной раз? Или у вас другие ожидания?

Ю.З.: Я думаю, что она семье в первую очередь будет помогать.

Такая ячейка, как семья, сейчас комплексно мало где рассматривается, и я думаю, что акцент на семье, не важно, начиная с профилактики абортов и заканчивая как раз тем, чтобы мама не оказалась в этой ситуации, когда уже детки родились, что там делать, – вот это, наверное, и будет в центре, самое основное. Можно ещё назвать ряд вопросов, которые нужно начать решать системно по любой сфере, связанной с детством, но это, наверное, будет основной приоритет, потому что в этой сфере у неё больше всего опыта есть.

Д.Н.: Ольга Владимировна, а вы чего ждёте?

О.Л.:

Но главное, что мы ждём, – это то, что платформа, на которой она выступает – защита традиционных наших семейных ценностей, не только семья, а вообще, на чём она стоит, – должна быть определяющей. Думаю, что станет, учитывая, что мы о ней знаем: и работу её фондов, и всю её предыдущую деятельность. Помимо того что она мать шестерых детей и жена священника, это, конечно, важно, но ведь важно и то, что она при этом умудряется сочетать своё непростое материнство с большой общественной деятельностью в фонде "Покров" и в других организациях. Например, в Ассоциации по защите семьи. Поэтому я думаю, что она просто дальше реализуется и те ценности, которые они исповедуют уже сегодня, дают очень хорошую надежду на то, что протянется та же линия, которую на самом деле вёл Павел Астахов. Это защита наших традиционных ценностей, он это отстаивал и в России, и за рубежом, и я думаю, что Анна будет делать то же самое.

Д.Н.: Ольга Владимировна, не могу не спросить, но всякий раз, когда слышу это словосочетание, меня разбирает любопытство, мне никто так и не отвечает. Что такое "традиционные российские ценности"? Что это?

О.Л.: А я вам сейчас расскажу. Дело в том, что мы создали концепцию возрождения семьи на основе традиционных духовно-нравственных ценностей, и мы их прописали – подняли, изучили и, могу сказать, что наши ценности испокон веков были.

Также это отсутствие патернализма и потребительства, которые нам сейчас навязываются, и ряд других вещей. Наша семья, российская, – это то, к чему мы на самом деле привыкли, просто мы можем не осознавать, что это наши ценности, а на самом деле они такие и есть, они испокон веков так и определялись.

Д.Н.: Мне кажется, это свойственно практически всем культурам – то, что вы перечислили.

О.Л.: Абсолютно нет.

Д.Н.: Почему нет? Уважение к старшим очень много где заложено, как и многодетность, потому что дети умирали очень активно из-за того, что медицина была плохой, поэтому многодетность была естественной штукой, рожали по десять детей.

О.Л.: Рожали, и дети не умирали, а выживали многие.

Д.Н.: Будем объективны, но не все, правда. До изобретения вакцин было очень плохо с детской смертностью.

О.Л.: Согласна. Но тем не менее…

Д.Н.: Сейчас, слава богу, с этим всё лучше стало, медицина шагнула вперёд.

О.Л.: Да, но, тем не менее, многодетность – это наша традиция, независимо от того, по каким причинам она возникла. И это тоже нужно понимать. Я хотела сказать немного другую мысль о том, что эти ценности, то, на чём мы на самом деле стоим, и без этого мы вряд ли сможем двигаться, и то, что на Западе – вы говорите, что весь мир такой, – это заблуждение. Дело в том, что на Западе во многих странах родители не имеют права вас воспитывать в нашем традиционном понимании. Они опекуны, они осуществляют право опекунства над своими детьми. То есть они должны обеспечить им существование безбедное и заботиться, но о воспитании и о нравственности ничего не говорится. А отсюда строится как раз ювенальная парадигма. В нашей стране другое отношение к детям.

Д.Н.: Ольга Владимировна, зная статистику по разводам в нашей стране и в других странах, в развитых, то, о чём вы говорите, похоже на "все, простите, в грязи вокруг, а я в белом".

О.Л.: К сожалению, мы пришли к этому, мы же говорим, что у нас это сохранилось, но мы говорим о том, что это нужно помнить, знать, и нужно понимать, к чему мы стремимся, чего мы хотим. Если мы хотим разводов, если мы хотим разврата, если мы хотим брошенных детей – давайте тогда это возьмём за ценности. Если мы хотим, чтобы семьи были целые, чтобы родители воспитывали своих детей и чтобы дети уважали своих родителей и, соответственно, государство – тогда давайте скажем, чего мы хотим добиться, вот это наши ценности.

Д.Н.: Главный рецепт семейной жизни ещё Маяковский вывел в своё время: хороший быт, о который не разобьётся лодка, – ипотека, допустим, под 1—2%, как в том же самом загнивающем Западе. Мне кажется, это гораздо лучше бы повлияло на рождаемость и на многодетность, чем многое другое. 

О.Л.: Это немаловажная составляющая, но никакие деньги не могут заменить атмосферы в семье и любви. Бывают богатые несчастливы, бывают бедные счастливы. 

Д.Н.: Мы как-то так застопорились, а я хотела ещё про другое спросить.

Е.Р.: Маленькая ремарка насчёт того, что традиционно у нас были большие семьи. Так традиционно большие семьи были и в Европе вполне себе традиционным институтом.

О.Л.: А я не говорю, что в Европе нет такой ценности.

Е.Р.: Например, после Столетней войны было введение папской буллой многожёнства – это тоже была традиция. Вполне традиционные большие семьи были, и сейчас остаются, в сельской местности прежде всего, в Соединённых Штатах, в странах Латинской Америки.

О.Л.: Да, но вот в Европе их уже не стало благодаря этому.

Д.Н.: Это развитый мир потому что, это немного другая история.

Е.Р.: Существует концепция демографического перехода. Пока, несмотря на то что наука в этом направлении достаточно активно развивается, ничего нового по этой теме не придумали. В западных странах демографический переход состоялся, хотим мы этого или нет. Там другой уровень жизни, Европа пережила две ужасные войны, эпидемию испанки.

О.Л.: Понятно, что там есть свои причины к этому.

Е.Р.: Россия пережила несколько грандиозных катаклизмов, и пережила колоссальное падение уровня жизни в 1990-е.

О.Л.: И у нас тоже с рождаемостью плоховато.

Е.Р.: Да, это объективная ситуация.

Д.Н.: Объективно говоря, высокая рождаемость только в странах Третьего мира сейчас.

О.Л.: Сейчас да, конечно.

Е.Р.: Другой вопрос, какие меры поддержки мы для этого используем. Если мы для этого используем какие-то запретительные меры – это одно, если мы используем для этого меры экономического, социального стимулирования, психологической поддержки, психологической помощи – это всё совершенно другое.

О.Л.: Согласна с вами.

Е.Р.: У нас сейчас наш российский бюджет на 40% – это военные расходы, расходы на полицию, расходы на содержание аппарата государственных структур. Только 7—8% суммарно – это образование, здравоохранение, наука, массовый спорт – массовый, подчёркиваю, спорт, не спорт высоких достижений, с которым у нас как раз-таки всё хорошо, но я не могу сказать, что это как-то сказывается на социальном, экономическом и на культурном развитии наших сограждан.

О.Л.: Я согласна с вами, и тут не поспоришь. Это действительно так. Семью надо поддерживать.

Ю.З.: Это официальные цифры?

Е.Р.: Да. Это официальные цифры государственной статистики. Пока мы эти приоритеты не изменим, пока мы это не изменим, у нас будет высокая детская смертность, у нас будут проблемы с разводами.

О приоритетах для омбудсмена

Ю.З.: Слушайте, одна Кузнецова тут не справится.

Д.Н.: Егор на самом деле лукавит, потому что у нас оборонные расходы очень многие остаются под графой "секретно" и ни в каких бумажках не проходят. Те же самые расходы, например на операцию в Сирии, они проходили по определённой графе, которая не была официально опубликована, поэтому судить о том, сколько мы на самом деле тратим на оборону, на полицию и на всё остальное, нельзя. 

Е.Р.: Это официальные цифры государственной статистики. Закрытые статьи государственного бюджета в этой статистике не учитываются.

Ю.З.: Я не думаю, что там всего лишь 7—8% на образование и здравоохранение.

Е.Р.: Это официально.

О.Л.: Тут надо проверять цифры.

Е.Р.: Данные Росстата.

О.Л.: Мы говорим в целом, наверное, о приоритетах – я так понимаю Егора.

Е.Р.: О приоритетах.

Ю.З.: Приоритет – семья, слава богу.

О.Л.: Да.

Ю.З.: И то, что Анна стала, это значит, что этот приоритет поддерживается.

Е.Р.: Это очевидные вещи, но этот приоритет никто не меняет.

Ю.З.: Нет, это значит, что президента курс этот устраивает и он нужен сейчас – курс на семью. Это очень правильно и очень хорошо, что он это видит.

Е.Р.: Но по бюджету мы этого, к сожалению, не видим.

О.Л.: Подождите ещё. Во-первых, у нас всё-таки период непростой экономический, и говорить так, что ничего не происходит, тоже не совсем правильно, и что ничего не меняется. Меняется, просто, может быть, не так быстро, как хотелось бы, и не так легко, как хотелось бы.

Ю.З.: Нет, у нас вообще очень много меняется. Посмотрите, как строятся у нас перинатальные центры по всей стране. Это разве не бюджет на семью? На семью.

О.Л.: Есть какие-то подвижки, но хотелось бы, чтобы семье уделялось больше внимания. Допустим, приёмным семьям платят больше гораздо денег, а кровным – как хочешь, так и перебивайся, и дальше претензии, почему ребёнок в таком состоянии. Потому что родители должны работать, как-то прокормить семью. Тут много вопросов, но смысл в том, что действительно приоритетом должна быть семья, здравоохранение, образование и все эти цели.

Д.Н.: Мы пока мало знаем об Анне Кузнецовой, но много знаем о Павле Астахове, поэтому устроим баттл: Павел Астахов против Анны Кузнецовой. Кого поддерживаете вы на посту детского омбудсмена. А пока мы примем несколько звонков.

СЛУШАТЕЛЬ: Несколько лет назад в своём послании Федеральному собранию президент признал, что наша страна потеряла нравственные ориентиры. Как эта потеря влияет на количество посягающих на права детей, а также на воспитание детей, и в данный момент наша власть нашла эти ориентиры или нет?

О.Л.: Президент совершенно прав – наша страна потеряла нравственные ориентиры, и тут вопрос как раз очень злободневен, потому что потеря ориентиров и приводит ко всякого рода неадекватным системам, как ювеналка и секс-просвет, гей-пропаганда и прочее, поэтому я как раз говорю о платформе Анны Кузнецовой, потому что

Мне кажется, что как раз Анна Кузнецова и сможет на этом посту действовать в сфере защиты этих нравственных ориентиров.

Д.Н.: По поводу православных я остановлюсь. Вы не против? По поводу православных ценностей и всего остального. Ведь это уже не первое такое назначение: у нас не так давно министр образования сменился, и госпожа Васильева, которая заняла пост, ранее принадлежавший Ливанову, тоже связана с РПЦ: написала большую работу, она исследователь РПЦ и человек воцерковлённый. То, что у нас тренды так сменились, – это ведь тоже что-то значит? Я хочу, чтобы Юлия Константиновна высказалась – она молчит большую часть эфира.

Ю.З.: Я не могу сказать, что это что-то сильно значит. Мне кажется, что это хорошо, но это никак не связанные между собой события, на мой взгляд. И то, что люди с такими понятными, нормальными ценностями есть, – это просто означает, что, скорее всего, у них есть определённая доля качеств, которые соответствуют данным постам. Связано это с религией, не связано это с религией – я не уверена в этом, но Ольга Юрьевна – тоже человек, на которого сейчас большие надежды, так же как и на Анну Кузнецову. А что касается Анны, религии и всего остального – я хочу просто отметить, что её всегда теперь будут сравнивать с Павлом Астаховым, и мало кто сейчас помнит, что до Астахова ещё был другой омбудсмен, Алексей Иванович Головань.

Д. Н.: Он недолго был у нас.

Е. Р.: Его вынудили уйти в отставку.

Ю. З.:

Это было, есть. Он этот институт практически сложил.

О.Л.: Да.

Ю.З.: И теперь всё, что будет после него, понятно, будет сравниваться с ним, все будут обязательно сравнивать с ней, но важно, чтобы ей давалось это всё так же. Может быть, она не так известна и не многие о ней знают, но я надеюсь, что политика, которую она выберет, и те тенденции, которые она будет прививать в обществе и среди нас, будут не только правильными, но очень эффективными.

Д.Н.: Примем ещё звонок слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Скажите, пожалуйста, а вот сейчас происходит, допустим, исламизация Турции. Такое понятие, как бы возвращение в исламизацию. Нет ли опасения, что наше государство будет отходить от светского? А вот "православизация", если так можно выразиться, каких-то перегибов не может возникнуть?

Ю.З.: Нет. У нас настолько сейчас распространены праздники других культур, религий и всего, чего только можно, и даже были попытки делать передачи самые разные по этому поводу на телевидении. В общем и целом, настолько повсеместно это развито: у нас есть очень много городов – я не беру сейчас только Крым, а вообще других территорий, в том числе Московской области, где одновременно в городе находятся храмы нескольких религий, и это сто процентов никак между собой не связано. Здесь, я думаю, что всё абсолютно нормально будет.

Д.Н.: Ещё один звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, что вновь назначенная уполномоченная по правам ребёнка, не буду употреблять слово иностранное, – аналог, формальная фигура.

Д.Н.: Так. Что это значит?

СЛУШАТЕЛЬ: Чисто формальная фигура.

Д.Н.: Что она вообще ничего не решает? Просто в "Инстаграме" фоточки будет постить и всё?

СЛУШАТЕЛЬ: Да. Нужно было убрать Астахова – и вот назначили её. Она чисто формальная фигура. Она долго не продержится.

Д.Н.: Спасибо. Что скажете?

О.Л.: Я согласна с тем, что нужно было убрать Астахова, но то, что Кузнецова будет формальной фигурой, я не думаю.

Д.Н.: Подождите, вы же за него были в самом начале?

О.Л.: Нужно было кому-то убрать Астахова, поэтому так получилось. Пришлось убирать Астахова из-за организованной медиакампании и назначать нового омбудсмена. Я не говорю, что мне нужно было, мне наоборот, но просто вопрос в том, что была поставлена политическая задача. Эта политическая задача определёнными силами была выполнена. А то, что Анна Кузнецова сейчас будет формальной фигурой, я совершенно не согласна.

Е.Р.: Нет. Это хорошо. Были определённые политические или какие-то общественные силы, во исполнение интересов которых был убран Павел Астахов. Но скажите, а кто эти силы? У нас Астахов – уполномоченный по правам ребёнка при Президенте Российской Федерации. Он снимается и назначается указами президента Российской Федерации. Соответственно, это нужно было Владимиру Путину, так получается?

О.Л.: Нет. Это нужно было как раз тем людям, которые устроили эту травлю. Мы сейчас, конечно, не сможем, и не нужно к этому возвращаться, я просто хочу сказать, что мы должны воздать должное Павлу Астахову, как бы там ни было и кто бы как ни считал его отставку, но он сделал очень много для этого института. Он действительно за счёт своей публичности сумел сделать этот институт очень важным и серьёзным в нашем обществе.

Д.Н.: Об этом, кстати, тоже много говорили, про этот гламурный образ многие писали. И сейчас, когда говорят про Анну Кузнецову, говорят, что она как раз противоположность в этом плане Астахову.

Ю.З.: Вообще полный антипод, да.

Д.Н.: Вы, кстати, её больше же знаете. Полный антипод – в смысле, она на светские рауты не ходит?

Ю.З.: Она абсолютно другая. Её все будут сравнивать, но её будет очень сложно сравнивать, потому что она другая: она женщина, у неё много детей, она очень уверенная, она как раз, наоборот, не постит бесконечно фотографии в соцсетях, она другая абсолютно. Надеюсь, что мы через какое-то время перестанем сравнивать и увидим другую совершенно политику.

Д.Н.: Но самое главное, да, увидеть результаты. Спасибо, что пришли к нам сегодня. Я хочу подвести итоги голосования. За Павла Астахова 69% слушателей проголосовали, 31% за Анну Кузнецову – так, авансом, в надежде на то, что она будет менять положение дел. В нашей студии были Ольга Леткова, глава Ассоциации родительских комитетов и сообществ, Егор Решетов, политический активист, и Юлия Зимова, член комиссии Общественной палаты России по поддержке семьи, детей и материнства. Дарья Надина провела этот эфир.