Папина дочка Дарья Урсуляк: Я свинтила с филфака, чтобы стать актрисой

И. ПАНОВ.: Я не поверю, что вы пришли в актёрскую профессию за тем, чтобы быть успешной, за славой. Это слышно, мне кажется, всем нашим радиослушателям.

Д. УРСУЛЯК: Я пришла, потому что меня папа привёл.

И.П.: Я очень симпатизирую своей гостье сегодня, но мне кажется, смотря на вас, что вы не за этим. Напомню, что человек отучился в РГГУ на филфаке — историко-филологическом. Вы филолог романо-германский, специализирующийся на итальянском языке. А после уже с классическим гуманитарным образованием отправились в актёрство. Наверно, это взрослый, осознанный шаг, вы понимали, что делали. Или вас поманил отец?

Д.У.: Отец меня не манил ни секундочки.

И.П.: Он был против?

Д.У.: Он не был против. У нас вообще это не принято. Мы говорим "я костьми лягу", но он не был против — он волновался. Я думаю, что он волновался, что у меня это не получится и я буду несчастна. Это абсолютно нормальный страх. Конечно, это был осознанный шаг, может, один из немногих моих осознанных шагов в жизни. Я очень рада.  

И.П.: У вас всё получилось. Вы в Щуку поступили и окончили её успешно на курсе Иванова, с чем вас, собственно, и поздравляем. Это недавно, кстати, случилось, пару лет назад. Это по-взрослому, это круто — отучиться целый бакалавриат, четыре года, потом взять и получить второе образование актёрское.

Д.У.: Ради справедливости я скажу, что я не написала диплом, я свалила на четвёртом курсе, просто свинтила.

И.П.: Из РГГУ?

Д.У.: Да. Уже имея диплом, руководителя и работу, я просто смалодушничала и свинтила. Я просто начала получать такое удовольствие, что не могла вернуться туда.

Полную версию программы "Творцы" с Дарьей Урсуляк читайте ниже и слушайте в аудиозаписи.

И. ПАНОВ: Илья Панов у микрофона. Я приветствую всех, продолжаю приветствовать и поздравлять сегодня с днём Москвы, с Днём города, дорогие друзья. На протяжении всего дня мы будем следить за информационной картиной здесь, в Москве. Прямые включения, безусловно, поздравления, торжественное настроение. Это торжественное настроение сегодня разделит со мной моя гостья Дарья Урсуляк, актриса. Даша, я не буду говорить, как пишут все в прессе, когда вас представляют.

Д. УРСУЛЯК: Скажите.

И.П.: Журналистский приёмчик: дочь режиссёра Сергея Урсуляка. Дарья Сергеевна, здравствуйте.

Д.У.: Здравствуйте, Илья.

И.П.: Давайте с актуального? Безусловно, поговорим и о годе кино, и о вашей работе в "Тихом Доне". Немножко я попытаю вас и о папе, и о семейных взаимоотношениях, про предстоящую премьеру, которая 10 октября будет в Театре наций: режиссёр Гжегож Яжина, "Ивонна, принцесса Бургундская" — по мотивам пьесы Гомбровича, в которой вы принимаете участие. Расскажите, чего ждать москвичам и гостям, расскажите, как работалось?

Д.У.: Ещё не работалось, а работается — мы в процессе. Чего ждать в результате, я тоже не знаю. Ждать чего-то нового. Приехал к нам Гжегож Яжина. Он какой-то совершенно другой, ни на кого не похожий. У него свой театр. Я не видела такого, никогда в таком не работала.

О польском театре и режиссёре Гжегоже Яжине

И.П.: Формулировка "у него такой театр, у него всё особенное" — это всё общие фразы. Когда ты едешь в машине и слушаешь интервью, тебе непонятно, что такое "у него свой театр", особенно если ты никогда не сталкивался с традицией европейского театра. Я так думаю, что это экспериментальный театр, я правильно понимаю?

Д.У.: Наверное. Это экспериментальный театр, европейский, польский театр, авторский. Кто-то сказал, абсурдистский театр, авангардный — там очень много названий. Там куча всего.

И.П.: Вам-то как внутри? Как с режиссёром? Я понимаю, чтобы избегать спойлеров, какие-то вещи вы не будете говорить, но что там такого необычного?

Д.У.: Это действительно довольно сложно объяснить для тех, кто не в театральном процессе, кто этим не занимается, но попробую. Есть наша школа, в принципе она разная: МХАТ, Щукинское училище театральное, ГИТИС, но, по сути дела, всё одно. Есть какой-то опыт, у нас очень пёстрый коллектив, люди с разным опытом. Есть люди, которые работали с разными мировыми, большими режиссёрами из разных стран и всё равно, мне кажется, что европейский или польский театр — он такой…

И.П.: Давайте поверну. Без высоколобых аллюзий и сравнений, но чуть-чуть поверну. Как вы вообще с поляками-режиссёрами? Когда я слышу про поляков-режиссёров, мне приходят в первую очередь кинорежиссёры — польские французы: Кесьлёвский, Жулавский. У вас был какой-то бэкграунд, прошлое общение с польскими кинорежиссёрами?

Д.У.: Зрительское. Я их смотрю, я их знаю, но не всегда понимаю. Мне кажется, они холодные. Всё равно есть какая-то польская эстетика, общий взгляд на жизнь, на женщин. Я это чувствую и общаясь с Гжегожем. Во-первых, там какая-то своя традиция. Например, Гжегож очень хорошо знает, что было до него. Он не то что опирается, но имеет в виду, знает тех, кто до него работал, не оторванно существует от культуры, от страны своей.

И.П.: Это важно вообще для современного актёра — находиться в контексте, понимать, учиться познавать, или как в американской традиции — многие овладели техникой и отрабатывают, как пластилин? Вы здесь как видите?

Д.У.: 

И.П.: Самонадеянно.

Д.У.: Он может себе позволить не потому, что он пришёл и положил ноги на стол. Ты сразу понимаешь, что перед тобой очень большой век и очень талантливый человек. Даже если ты не понимаешь, что он от тебя хочет, что предлагает, хочется хоть чуть-чуть приблизиться к тому, что он имеет в виду.

И.П.: А про вашу роль, про работу режиссёра и вас?

Д.У.: У меня главная роль без слов. Я ничего не говорю, за весь спектакль ни слова. Нет, неправда —что-то я говорю, но это увидят зрители, когда придут.

И.П.: Два часа идёт?

Д.У.: Пока непонятно, может быть больше.

И.П.: Это история с экспериментальным театром?

Д.У.: Да, сколько мы наработаем, сколько выльется из нас талантливого, столько и будет.

И.П.: Выдержат зрители?

Д.У.: Зритель московский и не такое выдерживает. Он по несколько дней готов приходить в театры, если зовут, поэтому мы надеемся на него. Он подготовленный, размятый.

Об экранизациях романа М. Шолохова "Тихий Дон"

И.П.: Размятый зритель московский. Давайте всё-таки про "Тихий Дон" немножко поговорим.

Д.У.: Давайте.

И.П.: "Тихий Дон" — это такое знаковое для российской культуры произведение Шолохова. Многие творцы и люди, которые просто близки к культуре, говорили, что переосмысляли взгляд на себя, на эпоху, на людей через этот роман и подходили к "снаряду" не один раз, если говорить об экранизации. Случайную закономерность я для себя вычленил: что Сергеи в основном пытались экранизировать "Тихий Дон" — Герасимов, Бондарчук, и последним был ваш отец в 2015 году. Какая вам версия больше нравится? Есть, правда, ещё четвёртая, 30-го года.   

Д.У.: Я её не видела.

И.П.: Я тоже не видел. Там Ольга Преображенская и Иван Правов — над ней работали два режиссёра. Герасимов в 1958-м, Бондарчук в 2006-м, в 2015-м ваш отец. Вам какая симпатичнее?

Д.У.: Мне конечно та, в которой я снималась.

И.П.: Серьёзно?

Д.У.: Ну, как вам сказать? Да. Я смотрела и с огромным интересом и уважением отношусь к герасимовской экранизации, она большая, прекрасная, тоже очень много говорит о стране и о режиссёрах, она соответствует тому времени, в котором была снята. 

И.П.: Созвучнее.

Д.У.: Созвучнее что ли.

И.П.: Понятнее, современнее.

Д.У.: Точнее. Для меня она точнее.

И.П.: Ваш отец во всех своих интервью — если позволите, уделим ему немножко времени — говорил, что не пытался сделать ремейк герасимовского "Тихого Дона", а пытался переосмысливать. Я наблюдательный зритель и мне симпатичен кинематограф, я люблю вглядываться. Мне показалось, что эстетика визуальная очень близка и в приёмах, в частности в свете, в выставлении света, в том, как он падает на актёров, есть какое-то ретро, советский флёр, дух. На площадке чувствовалось, что вас погружают куда-то туда?

Д.У.: "Куда-то туда" — это куда-то в очень хорошее место нас погружают, потому что это то, что ты не чувствуешь на других площадках. Тебя никуда не погружают, ты просто не понимаешь, чем занимаешься. Если тщательность, организованность процесса, какое-то вложение колоссальное всех — от артистов до световиков — это признак и отголосок советского, то да, нас помещали в прошлое.

И.П.: Я помню, что вы сыграли Наталью. О том, как отец пытался избежать вашего участия, поговорим через мгновение. Дочка и папа. Вы папина дочка?

Д.У.: Да.

И.П.: Дочки всегда папины. Есть такое?

Д.У.: Грустно про это думать, но да.

И.П.: Отец говорил, что пытался избежать этого всеми правдами и неправдами, но никак не мог найти актрису. Вы даже помогали ему в кастинге, но ничего не вышло.

Д.У.: Да, есть такая история, но мне никто не верит.

И.П.: Я верю, я верю всему, что говорят мои гости. Расскажите её ещё раз. В чём там собственно было дело?

Д.У.: Дело было вот как. Мой папа собрался снимать картину "Тихий Дон".

И.П.: Между делом. На шашлыках.

Д.У.: Между делом, перебирая книжки. И хотел найти себе Наталью в кино. Я, надо сказать, человек в этом смысле очень азартный. Я к артистам очень хорошо отношусь, мне нравится на них смотреть, отслеживать их со студенчества. Какой-то кастинг, директорский азарт у меня есть. Мне очень нравится подбирать артистов на роль. Я советовала. Я прекрасно понимала, что меня никто не позовёт, поэтому я делала это без ревности даже. Хотя, когда мне папа рассказывал, что нужно сделать вот так и вот так, я думала: "Ну что ж меня-то ты не позовёшь? Смотришь и рассказываешь в лицо мне". Папа сразу мой взгляд ловил и говорил: "Ты же понимаешь, что я не могу тебя позвать?".  "Я понимаю, что ты не можешь меня позвать". Так это происходило долго, месяца два. Ребята уже собирались, а Натальи всё не было. В какой-то момент он мне позвонил и позвал. Говорит: "Подъезжай, почитаешь".

И.П.: Вроде как "ладно, Дашка".  

Д.У.: Между делом как-то решил. На самом деле там был момент, когда я регулярно появлялась на том же этаже, что и папа. Он думал, что я окажусь, а я не оказалась, и пришлось меня вызванивать. Я приехала, мы посидели с Женей Ткачуком, который сыграл Григория Мелехова. Пообщались, поговорили, я почитала. Потом оказалось, что почитала всё плохо, неправильно, не туда.

И.П.: Евгения Ткачука ваш отец увидел в Театре наций? Это ваш коллега по сцене, служит там?

Д.У.: Получается да, мы пересекаемся там теперь. В Театре наций нет своей труппы. Там появляются артисты из разных мест. Я не знаю, где папа увидел Женьку. Может, он увидел его в сериале "Мишка и пончик", может, в театре. Я не помню, почему. Просто, когда я увидела Женю, мы познакомились, я сказала, что нашла очень хорошего артиста.   

И.П.: Папе сказали?

Д.У.: Да.

И.П.: То есть вы открыли его для него?

Д.У.: Мне приятно так думать, потому что это союз замечательный.

И.П.: Тогда можно и не развенчивать это. Но мы свернули с тропинки. Позвонил папа, приехали.

Д.У.: Да. Я приехала и плохо всё сделала. Что-то он там не увидел или не захотел увидеть, не объяснишь же, что.  

И.П.: По вашему мнению, кастинг, пробы вы провалили?

Д.У.: Папа про это много говорит, у него нет проб, у него читки. "Здравствуйте, Илья, садитесь. Вот вам страничка текста, почитайте".

И.П.: Всё на камеру?

Д.У.: Нет, что вы. Напротив сидит режиссёр, он смотрит.

И.П.: Он даже в кадр не смотрит?

Д.У.: Нет, он спрашивает, где учились, как складывалась жизнь, что любите, чем дышите и просит почитать. Папа думает, что это прекрасные пробы, но ты буквы перестаёшь видеть. Ты чувствуешь, что на тебя смотрят. Думаешь, чтобы быть Натальей, надо сесть вот так, в пол-оборота. Конечно, в каком-то смысле это страшнее. Тебе надо как-то быть собой.

И.П.: Пробы у Сергея Урсуляка — это такое интервью на работу, собеседование?

Д.У.: Это приятное общение, которое хочется, чтобы у всех всегда складывается очень хорошо, и артист думает, что вот оно и произошло.

И.П.: Правильно я понимаю, Дарья Урсуляк прошла собеседование на съёмки в фильме "Тихий Дон" у своего отца, так?

Д.У.: Я прошла. Я проходила его много раз в течение съёмок. Вообще это непрекращающийся процесс. Самое страшное, ты никогда не знаешь, в какой момент ты не справился. Там может нюанс повлиять: как ты попрощался, ответил на телефонный звонок — вроде ты ничего не сделал, а это сыграло свою роль. Кто-то посмотрел правильно, отреагировал хорошо и получил роль.  

И.П.: Не могу не спросить. Имя отца сопровождает вас, скорее, с положительной стороны, помогает или, наоборот, это груз, как для многих детей с известной фамилией?

Д.У.: Понимаете, папа же не самолёты создаёт, не президент.

И.П.: Это понятно, но вы всё-таки в одном цеху.

Д.У.: Это да. Мы в одном цеху. 

И.П.: Это кредит доверия?

Д.У.: Есть определённый кредит доверия, но есть огромная ответственность. Также есть и огромное количество людей — почитайте в Интернете — даже не знаю, что они считают. 

И.П.: Скорее помогает фамилия Урсуляк?

Д.У.: Она не помогает. Люди, которые не работают со мной, они не работают не из-за папы, а которые работают — тоже не из-за папы это делают.

И.П.: Это приятно. Я могу только порадоваться. Мне кажется, что многие дети артистов, которые пошли по стопам своих родителей, предпочли бы начать, что называется, с нуля и самостоятельно.

Д.У.: Да. И огромное количество людей, которые не предпочли бы начать с нуля и очень довольны тем, что у них есть папа и мама и всё у них схвачено. Это абсолютно разные подходы.

И.П.: Два разных подхода: либо ты хочешь сам работать на себя и своё имя, либо ты хочешь…

Д.У.: Если это произошло, в какой-то момент всё равно будет разоблачение, потому что разоблачение не заставит себя ждать.

И.П.: Мы сидим друг напротив друга, и я могу всем слушателям сказать, что Дарья — девушка очень скромная. Без лишней скромности, мне кажется, что вы человек, который не будет этим злоупотреблять — кредитом доверия выданным, фамилией Урсуляк.  

Д.У.: Это так.

Про индустрию музыкальных клипов в России

 И.П.: Про современные тенденции и про клип хочу поговорить. Не про ваш, про клип "Ленинграда". Видели?

Д.У.: Последний?

И.П.: "Сиськи".

Д.У.: "Сиськи" видела.

И.П.: Что думаете?

Д.У.: Что же я буду обсуждать творчество "Ленинграда"?    

И.П.: Это не совсем творчество "Ленинграда", это творчество режиссёра и сценариста Анны Пармас — дамы опытной в кино.

Д.У.: Она сняла?

И.П.: Да, она режиссёр этого клипа и прошлого, да ещё и позапрошлого.

Д.У.: Позапрошлый не видела. Как-то я встрепенулась на "Лабутенах".

И.П.: Это и есть позапрошлый, "Экспонат", потом был "В Питере — пить", а теперь "Сиськи". Эти три последних клипа сняла Анна Пармас. До этого снимались с другим режиссёром прибалтийским — с латышом Паулюсом Фуксом работали регулярно. Я чего вас повёл-то про "Ленинград" общаться? Вспомним ещё клип пяти-семи, хотя, может быть, уже десятилетней давности, Леди Гаги и Бейонсе. Большого хронометража, 13-минутный клип, который, скорее, похож на короткий игровой метр с кучей актёров, массовкой, драматургией внутренней. Сейчас, мне кажется, эта история прорастает и у нас в стране. Как вам эта форма?

Д.У.: Эта форма — наверное, хорошо. Я вообще как-то выпала. До две тысячи какого-то года клипы были, были какие-то амбиции.

И.П.: У отечественных?

Д.У.: Да, у отечественных. Какой-то хороший или необычный клип, с драматургией невероятной. Все — от поп- до рок-исполнителей — что-то делали.

И.П.: А что до 2000-х? Мне даже на ум ничего не приходит.

Д.У.: Сейчас не помню, что уже было по "Муз-ТВ" и MTV. "Дискотека Авария" выпускала какие-то клипы костюмированные. Помню, какой-то у них был с конями, скачками.

И.П.: "Если хочешь остаться — останься просто так".

Д.У.: Да. Что-то там было такое, приглашались артистки. Даже сейчас Валерий Меладзе выпускает клипы, снимая российских актрис.

И.П.: Я позволю себе вместе с вами порассуждать и углубиться в генезис этого. Знаете, на мой вкус, почему был этот перерыв? Потому что волна музыкального телевидения — порождённая MTV, — которая пришла в 90-х в Россию появлением "Муз-ТВ" и других российских телеканалов, была на пике, а потом был промежуток в несколько лет или десятилетие, когда все молодые ребята от телевизора постепенно ушли в Интернет и YouTube. Форма взаимодействия с Интернетом ещё не оформилась так, как сейчас, поэтому ещё не все переместились туда. Всё-таки Шнур снимается в первую очередь точно для Интернета, уж точно не для трансляций по телевидению. Хочу с вами, Дарья, обсудить, не кичёво ли это, не позорно начинать свою актёрскую карьеру в таких музыкальных киноработах? С точки зрения не самой работы, а формата малого, короткого метра, подложенного под музыкальную работу. Актриса молодая, которая начинает, — а я так понял, что обе девушки, снявшиеся в последних клипах, начали свою карьеру очень публичную с клипов "Ленинграда", — это пошло, моветон, или вы бы сами пошли и снялись у Шнура?

Д.У.:

Если это путь для талантливого человека, почему бы ему не быть?

И.П.: А если позвонят? Вот Юля Топольницкая снялась в "Лабутенах", хотя я всё время забываю, что это песня называется "Экспонат". Она уже и в рекламе, на телике, в "Вечернем Урганте". Это практически билет, который тебе дарят.

Д.У.: Да. Это абсолютно большое везение и удача для актрисы.

И.П.: Вы бы приняли такое предложение, если бы вам позвонили?

Д.У.: Это вообще самая опасная зона. Если бы мне позвонили, то мы бы с вами, Илья, поговорили, но мне не звонили, поэтому я не могу.

И.П.: Есть у меня несколько знакомых в Петербурге, может, замолвить за вас словечко?

Д.У.: Пожалуйста, пожалуйста. Хотя бы у меня будет возможность сказать, что мне позвонили, а я сказала: "Нет, я не такая, я другая".

И.П.: Вы бы взяли тайм-аут на раздумье?

Д.У.: Я бы вообще взяла тайм-аут на раздумье, потому что подумать — неплохо, даже если я бы сразу хотела сказать да.

И.П.: Это очень мудрая позиция, мне кажется, очень женская. Позиция мудрой женщины — не бросаться сразу же в омут с головой.

Д.У.: Теперь я так и буду думать.

И.П.: Давайте тогда гипотетически не о будущем, а о том, что прошло, в чём вы уже не снялись.

Д.У.: Давайте.

И.П.: Вот вам предложили в "Сиськах" сняться. Для вас важно, о чём песня, даже если она с руганью, с матом, но крутая, ироничная, или вас бы это покоробило?

Д.У.: Я бы хотела понять, про что клип. Есть просто талантливые вещи и не очень талантливые. Мне так кажется. Сам формат "меня позвали сниматься в клип, а я такая отказала" — мне кажется, что это так работает. Про что клип действительно? Кто снимает? Можно я почитаю сценарий? Если сценарий похож на всё, что предлагают, и это плохо, зачем это делать? У меня нет опыта, я не могу сказать, как я красиво отказываю.

И.П.: Отказывали?

Д.У.: Отказывала, даже не приходила иногда.

И.П.: Кому отказали?

Д.У.: Нет, это так не делается, так не происходит.

И.П.: Всё понятно. Потом не позовут.

Д.У.: Да, потом этот человек не позовёт. Ты же понимаешь, что ноги тебя не донесут и текст не выйдет из твоего рта такой.

И.П.: Там как раз всё очень просто в случае с клипом — текста немного, его поёт Сергей Шнуров в основном. 

Д.У.: Мне кажется, это идеальная "сисистема" внутри. 

И.П.: "Сисистема".

Д.У.: Разговор компромисса с самим собой. Ты всегда себя сможешь убедить. Ну ничего, я сделаю по-другому, это будет интеллигентно, талантливо и прекрасно. Мне кажется, любой человек может себя в этом убедить, даже когда соглашается на то, что не хотелось бы.

И.П.: Есть за что стыдиться в профессиональной карьере?

Д.У.: У меня?

И.П.: Да. Я понимаю, что она у вас небольшая. Просто сейчас, смотря назад, сказала бы, что не пошла бы туда и не сделала бы это.

Д.У.: Я бы так не сказала, потому что я к этому по-другому отношусь: сделала и сделала.

И.П.: Опыт?

Д.У.: Опыт, всё в копилку, все дела, но дело даже не в этом. Самое страшное — сказать "я не совсем упала". Есть куда падать.

И.П.: А куда уже упали?

Д.У.: Падала, но так — коленки ободрала немножко. Не буду я. Некоторых моих падений пока ещё не видно, бог миловал.

И.П.: Самые большие провалы Урсуляк выйдут на экраны только в следующем году!

Д.У.: Если вдруг появится когда-нибудь, там и постыжусь. Чего не было — того не было.

И.П.: Вчера у нас "Новая волна" закончилась в городе Сочи. У кого бы хотели сняться из отечественных музыкантов? Я просто с большой симпатией отношусь к Анне Пармас, ещё раз повторюсь.

Д.У.: Я это почувствовала.

И.П.: Такой "радиореверанс" как сценаристу. Напомню, что она вместе с Авдотьей Андреевной сняла "Кококо" — прекрасный ироничный фильм о Петербурге и петербуржской интеллигенции. Уже есть доверие какое-то к режиссёру, поэтому приятно смотреть, что она делает. Есть клипы, например, где классные масляные мясные тёлочки обнимаются с парнями с крепким торсом. В такое бы вписались?

Д.У.: Нет, конечно. У нас не видео, не телепрограмма — не видно, до какой степени я бы не вписалась. Если посмотреть "Тихий Дон", думаю, вы бы представляли себе.

И.П.: У кого бы хотели сняться в клипе?

Д.У.: Ой, хотела бы сняться в клипе. Стыд и позор, что я об этом говорю. Это девчачье, ладно.

Даже не хочется говорить. Вы их знаете, так много их.

И.П.: Отлично. Это, безусловно, здорово. Группа "Сплин" уходит в наше школьное детство, поэтому нельзя забывать. А если кинорежиссёр, то кто? Я понимаю, почему вы осторожничаете, Дарья. Вы не хотите, чтобы было так, что Дарья Урсуляк хочет сняться там-то, там-то и напрашивается. Нет, не в этом дело. Давайте так. Поработать с кем вы были бы польщены?

Д.У.: Польщена даже?

И.П.: Конечно.

Д.У.: Боже мой.

И.П.: С другими режиссёрами, может быть, актёрами. Можно даже не про Россию поговорить. Вот у меня есть целый список, но он, к сожалению, с каждым годом редеет уже, потому что люди уходят — с кем бы я хотел поработать в жизни.

Д.У.: Я про это не думала раньше.

И.П.: Серьёзно? Это, кстати, очень мотивирует.

Д.У.: Просто про зарубежных я не думала. Видимо, мои мечты так далеко меня не заводят. Про российских я думала. Я радуюсь, когда мне предлагают поработать. У меня это рефлекторно. Я очень радуюсь. Работа — деньги — работа. Здорово! А потом я начинаю думать, а что это я такая радостная бегаю. Я пришла к тому, что хочу работать с тем, кто хочет работать со мной. У режиссёров в последнее время нет возможности выбирать артиста, они её просто лишены. У них даже нет ресурса, чтобы встретить человека, увидеть, поработать с ним, попробовать и взять его. Он не может этого сделать.

И.П.: Почему?

Д.У.: Потому что есть канал, есть продюсеры, есть ещё какие-то люди. Человек встречает тебя на пробах словами "здравствуйте, я ничего не решаю". Он так с тобой здоровается. Я говорю: "Здравствуйте. Я тоже ничего не решаю".

И.П.: Я господин, который ничего не решает. Вот мы с вами и встретились!

Д.У.: Абсолютно верно говорите.

И.П.: А какой смысл?

Д.У.: Абсолютно никакого смысла, особенно если "давайте я вам предложу, а вы мне сыграете". И ты играешь, вы делаете вид, что вы действительно режиссёр и артистка. Такое тоже бывает. Хочу поработать с тем, кто хочет поработать со мной, кто может себе позволить взять человека, потому что ему так нужно, он так хочет.

И.П.: Я правильно понимаю, что у нас авторского кино нет?

Д.У.: Наверное, есть.

И.П.: Вы сейчас говорите именно о продюсерском кино, не о режиссёрском, скорее? Что-то я запутался.

Д.У.: Я не знаю, что такое режиссёрское кино. Кажется, что режиссёрское, а в итоге оказывается, что продюсерское.  

И.П.: Если бы у нас сейчас была видеотрансляция, по которой мы все очень скучаем и ждём, что она вернётся на наш сайт, вы бы видели, друзья, какое у меня удивление на лице от слов Дарьи Урсуляк. Мне действительно удивительно, потому что мне казалось, что в нашей традиции режиссёр — это царь и бог, который как раз таки решает всё.

Д.У.: Это редкое исключение.

И.П.: Значит, мы движемся в правильном направлении. Мне нравится ваша реакция, что вы без звёздности. Не знаю уж, пока или навсегда, но мне это очень импонирует. Даша, Год российского кино — 2016 масштабно празднуется, куча питчингов обещана была. Что-то невероятное — более 300 отечественных картин должно было выйти в этом году на экраны, если я не ошибаюсь.

Д.У.: Страшное дело.

И.П.: И ведь всё время говорят, что госфинансирование кино — это проблема, посмотрите на Запад, в Голливуд, посмотрите на их традицию коммерческого кино, именно продюсерского, что это киноиндустрия и нам к этому тоже надо идти. Сейчас вы говорите, что вот оно, продюсерское кино — госфинансирование не решает. Вы как оцениваете? Уже стало кино в России бизнесом или оно на переходном этапе?  

Д.У.: Мне сложно оценивать. У меня позиция должна быть снизу. У меня должно быть желание, я себе это говорю: хотеть сниматься где бы то ни было, иначе тогда это неправильно. Но у меня с этим проблема.

И.П.: Грубовато сейчас скажу. Мне кажется, это желание сродни уличной девке где-нибудь.

Д.У.: Нет, это, наверное, необходимое актёрское желание нравиться, быть успешным, выходить каждый день на сцену. У меня просто с какими-то необходимыми качествами есть некоторые проблемы — у меня их просто нет. Мне сложно оценивать кино, потому что я не специалист.

Об учёбе на филологическом факультете РГГУ

 И.П.: Я не поверю, что вы пришли в актёрскую профессию за тем, чтобы быть успешной, за славой. Это слышно, мне кажется, всем нашим радиослушателям.

Д.У.: Я пришла, потому что меня папа привёл.

И.П.: Я очень симпатизирую своей гостье сегодня, но мне кажется, смотря на вас, что вы не за этим. Напомню, что человек отучился в РГГУ на филфаке — историко-филологическом. Вы филолог романо-германский, специализирующийся на итальянском языке. А после уже с классическим гуманитарным образованием отправились в актёрство. Наверно, это взрослый, осознанный шаг, вы понимали, что делали. Или вас поманил отец?

Д.У.: Отец меня не манил ни секундочки.

И.П.: Он был против?

Д.У.: Он не был против. У нас вообще это не принято. Мы говорим "я костьми лягу", но он не был против — он волновался. Я думаю, что он волновался, что у меня это не получится и я буду несчастна. Это абсолютно нормальный страх. Конечно, это был осознанный шаг, может, один из немногих моих осознанных шагов в жизни. Я очень рада.  

И.П.: У вас всё получилось. Вы в Щуку поступили и окончили её успешно на курсе Иванова, с чем вас, собственно, и поздравляем. Это недавно, кстати, случилось, пару лет назад. Это по-взрослому, это круто — отучиться целый бакалавриат, четыре года, потом взять и получить второе образование актёрское.

Д.У.: 

И.П.: Из РГГУ?

Д.У.: Да. Уже имея диплом, руководителя и работу, я просто смалодушничала и свинтила. Я просто начала получать такое удовольствие, что не могла вернуться туда.

И.П.: Допишете диплом?

Д.У.: Ой, какой вопрос задаёте.

И.П.: Я просто тоже заканчивал университет, правда, пять лет учился на специалитете. Что такое люди, которые это тянут, что вы тянете с 2010 года, мне хорошо известно.  

Д.У.: Это лежит. Странное дело, я надеялась, забуду про это, потому что жизнь-то новая началась, я уже даже немножко другой человек, — а это всё лежит.

И.П.: Какая специальность у вас была и тема дипломной работы?

Д.У.: Это была русская литература. Я занималась Юрием Трифоновым. Я планировала писать про рецепцию, про отношение критиков, критические отзывы на городские повести. В рамках этого мне хотелось заниматься и рукописями Трифонова, и читательскими пометками. Там была большая работа. Она должна была быть, но её не стало. Просто не стало.

И.П.: Вы обещаете, что закончите?

Д.У.: Нет, я не обещаю, потому что не даю громких обещаний. Я уже один раз обещала, что я закончу.

И.П.: А кому?

Д.У.: Двум хорошим людям: родителям.

И.П.: Слушайте, я хочу присоединиться к этой паре и создать троицу, если можно.

Д.У.: Зачем вам это? Зачем вы меня мучаете?

И.П.: Я просто за образование и за людей, за закрытый гештальт, что называется.

Д.У.: Это абсолютно не закрытый гештальт.

И.П.: И висеть ему над вами дамокловым мечом до скончания веков.

Д.У.: Какой ужас! Я к вам больше не приду.

И.П.: Куда денетесь, Даша? Куда денетесь? Отлично сыграете какую-нибудь новую роль в кино, ещё и сами прибежите, чего я собственно и желаю. Я вам только успехов и желаю. Про театр. Как человек с классическим образованием. К нам в программу приходят актёры, режиссёры. Особенно в людях, которые преподают, есть такая снобская нотка: знаете, мол, студент и абитуриент пошёл не тот, мало читают, ничего не умеют, ничего не осмысливают, не осмысляют, не рефлексируют, глупые, с ними невозможно работать. Вам как кажется, как человеку изнутри и молодому актёру, у которого всё впереди — хочется верить, что для успеха сегодня нужно быть чувствующим, образованным, умным, или достаточно ловко, как рыбка, встраиваться в течение?

Д.У.: Буквально недавно я слушала интервью Смелянского. Он говорил о том, что артист должен обладать чувственным интеллектом, не головным умом.

И.П.: Эмпатия своего рода, умение чувствовать ситуацию, людей.

Д.У.: Я не очень хорошо понимаю, что это такое. 

И.П.: По жизни можно быть набитой дурой, но хорошо чувствовать, условно говоря?

Д.У.: Да, но быть умным артистом.

И.П.: А про традицию американскую, как раз про ремесло? Вам близка эта традиция — умение играть, но не начитанность? Сейчас принято говорить, что не так учат актёров и всё не то, и лучше как у них.

Д.У.: Я вообще не очень понимаю, как этому можно научить, сколько бы я ни училась. При обучении во втором своём институте я как-то чутко впитывала и интересовалась. Я до сих пор не понимаю, научить — очень сложно.

И.П.: Хорошо, передать ремесло. Не подходит?

Д.У.: Нет, я не понимаю, что такое "ремесло". Я не понимаю, что в этой профессии значит "ремесло".

И.П.: Что тогда вам дало высшее образование, эти четыре года? Просто время потратили?

Д.У.: Нет. Оно меня страшно раскрепостило, потому что я была студенткой филфака. Это особое состояние души, тела и всего остального, будем честны. Я услышала свой голос, ощутила себя в пространстве. Если сказать: "Он тебе скажет, а ты промолчи и отвернись", — это работает раз, а дальше либо ты должен сам чувствовать, что нужно промолчать и отвернуться, либо ты не чувствуешь этого. Это никуда не спрячешь, мне кажется, никому объяснять не надо.  

И.П.: Чему-то научились у отца на площадке, в семье?

Д.У.: Я думаю, что я очень многому научилась, мне сложно сейчас по пальцам перечислить. В первую очередь это восприятие творчества — к сожалению, громкое слово, но именно творчества, отношение к этому как к профессии. Просто так на козе не подъедешь.

И.П.: Вышла такая, просто потряслась всякими частями.

Д.У.: Да. Просто пришла, увидела, победила. Нет, это так не работает.

И.П.: Снова про семью. Папа ваш говорил, что если бы он остался актёром, то был бы, возможно, глубоко несчастным человеком, и пошёл в режиссёры. Вы допускаете, что он выходит на площадку не из гримёрок, а из какой-нибудь "каст-ложи", например? Допускаете такое развитие событий сама с собой?  

Д.У.: Нет, я совершенно не умею, не могу, не люблю руководить. Это очень тяжёлая профессия.

И.П.: Нет режиссёрских амбиций?

Д.У.: Нет. Я не знаю, всегда ли буду заниматься тем, чем занимаюсь сейчас, но не режиссура точно.  

И.П.: Старости не боитесь?

Д.У.: Совсем не боюсь старости. Поскольку я поступила после первого института, я была старше всех.

И.П.: Они молодые, свежие.  

Д.У.:

И.П.: Возможно, вы спите при открытом холодильнике где-то на кухне.

Д.У.: Это всё огуречная маска. 

И.П.: Полминуты у нас остаётся, чтобы попрощаться. Давайте на ближайшие спектакли позовём наших слушателей.

Д.У.: Давайте.

И.П.: Кто "Тихий Дон" не успел посмотреть —посмотрите. Совсем свежая работа — 2015 года — Дарьи Урсуляк. А сейчас вы служите в "Сатириконе", правильно?

Д.У.: Да.

И.П.: Что будет самое ближайшее?

Д.У.: Сейчас я временно в отпуске в "Сатириконе".

И.П.: Всё с нового сезона.

Д.У.: С нового сезона можно будет посмотреть "Человека из ресторана", "Жестокие игры" в театре "Сатирикон" и нужно идти в Театр наций на премьеру спектакля "Принцесса Ивонна Бургундская".

И.П.: Приглашаем на премьеру спектакля "Принцесса Ивонна Бургундская" в Театр наций, 10 октября это будет. В гостях у меня была Дарья Урсуляк. Даша, спасибо и до свидания.

Д.У.: Спасибо.