Эпатаж и отвага. Филолог о тонкостях политической риторики на выборах в ГД

И. ПАНОВ: Я бы хотел конкретный пример привести. На кубах предвыборных было написано: "Они охренели. Так продолжаться больше не может". Как это можно оценить?

М. ОСАДЧИЙ: Кандидат выражается в тех же терминах, что и его целевая аудитория, электорат. Люди, как он считает, уже готовы выражаться очень эмоциональными словами. Что касается допустимости этой фразы в предвыборной агитации, конечно, здесь есть разные точки зрения. Я думаю, какую-то часть электората это, конечно, оттолкнуло. Это определённый риск, вне всяких сомнений.

Но надо понимать, что в любом случае, предвыборная агитация — это предвыборная агитация. Некоторый элемент обещательности присутствует. Также сами абсурдные лозунги — это фарс, карнавал. Это ирония, насмешка.

И. П.: Эта ирония и фарс. В них можно заиграться совсем и уже не смотреть таким взглядом трезвым на окружающую среду.

М. О.: Вспоминается Рабле: "Юмор никогда не вредил культуре". Всегда карнавализация бытия позволяла нам выпустить пар, позволяла нам несколько иначе, свежо посмотреть на те или иные вещи, которые уже приелись и стали привычными. Как раз юмор только и выручает. Нормально, когда люди по-прежнему внимательно относятся к политике, шутят по этому поводу, иронизируют. Но это лишь означает, что люди следят за ситуацией. Это правильно. Это нормальная реакция живого организма. Значит, пациент скорее жив.

Полную версию программы "Родная речь" с Михаилом Осадчим читайте ниже и слушайте в аудиозаписи.

И. ПАНОВ: Добрый день. В гостях у меня Михаил Осадчий, проректор Института русского языка имени Пушкина, доктор филологических наук. Михаил, добрый день.

М. ОСАДЧИЙ: Здравствуйте.

И. П.: Предлагаю погрузиться в парадигму выборов, оценить, что там происходило перед ними во время голосования. Вы, как филолог, сможете помочь мне разобраться в этом?

М. О.: Мы договаривались перед эфиром не использовать разные термины лингвистические.

И. П.: Я подставил Вас.

М. О.: Да, нарушили этот обет. Тогда я уже использую другой термин — "дискурс". Мы с вами сегодня погрузились в пучину предвыборного дискурса. Это особый режим речевой коммуникации, когда участники коммуникативного взаимодействия особенно активны, особенно изобретательны в выборе речевых техник.

И. П.: Стоит отметить, что не всегда умелые.

М. О.: Не всегда умелые. Вы знаете, в этом году у меня такое ощущение, что кризис сказался на качестве предвыборного дискурса, потому что креатив, конечно, не убавился, но он стал таким более дешёвым. Стало понятно, что реже прибегали к услугам имидж-мейкеров профессиональных. Банально, даже корректоров не всегда нанимали. Вы не знаете про неприятную ситуацию, не буду называть партию, которая опубликовала листовку с портретом даже своего депутата, который выдвигался. И там была одна грубейшая орфографическая ошибка и две грубых пунктуационных ошибки. Что, в общем, недопустимо.

Про общение с электоратом через лозунги

И. П.: Если честно, не припомню по такому витиеватому упоминанию. Мы можем приводить примеры, не называя партии и имена кандидатов. Что было на этой листовке? Какие ошибки?

М. О.: Текст был банальный. Ну как банальный. Нам кажется, банальный. Для авторов текста, конечно, так не кажется. Он призывал к светлому будущему, говорил, что сейчас плохо, а будет всё хорошо, если его выберут. Это всё понятно. По-моему, "в течениИ", а правильно "в течениЕ" какого-то срока. Если не ошибаюсь, именно такая была ошибка. И, кажется, деепричастный или причастный оборот не был обособлен должным образом. Но такая досадная ошибка связана с тем, что люди спешили или, как я уже сказал, не прибегали к услугам профессионалов. Есть, конечно, более курьёзные случаи. Готовясь к этой программе, я посмотрел те агитки, которые в Интернете плавают. Среди них обнаружил весьма забавную. Я, к счастью, не помню партию, фамилию кандидата. Я лишь опишу её. На ней изображён кандидат в депутаты с топором. У топорища лезвие направлено на адресата, то есть на нас, тех, кто читает этот плакат. И написано большими буквами сверху: "Коррупция, жадность, алчность". И дальше мелким написано, что с этим надо делать, и как он поступит.

И. П.: Воспринимается, будто эта партия пропагандирует все эти вещи.

М. О.: Совершенно верно. Акцентируется внимание на негативных составляющих каких-то окружающих действительность. И самое главное — лезвие направлено не на то, что обозначено как негатив, а на адресата текста, на слушателя, на нас с вами. То есть композиция, вербальная составляющая и визуальная составляющая абсолютно неграмотно построены.

И. П.: То есть вы говорите о медиатексте, где значение имеют и цвета, и изображения. Если мы воспринимаем всю коммуникацию как текст и переводим её в текст, тогда, наверное, филологи могут изучать и изображение.

М. О.: Правильно. Сейчас это явление называется "креолизованный текст", или "гибридный текст", или "поликодный текст". По-разному. Текст, совмещающий в себе вербальную информацию, собственно словесную, речевую информацию, визуальную и аудиальную информацию. Конечно, дискурс политический, предвыборный — это, в основном, поликодный, гибридный, креолизованный текст.

И. П.: А если взять несколько, например, лозунгов конкретных. Я бы хотел конкретно привести. На кубах предвыборных было написано: "Они охренели. Так продолжаться больше не может". И стоял с серьёзным видом кандидат в депутаты. Как это можно оценить? Как провокацию, как грубость? Или действительно такая кампания, такой макет может достичь своего адресата?

М. О.: Адресата, конечно, достигает, потому что депутат делает ставку на что?

Что касается допустимости этой фразы в предвыборной агитации, конечно, здесь есть разные точки зрения.

И. П.: То есть это просто сниженная лексика, это не мат.

М. О.: Да, это эвфемизм. Это слово, как мы, лингвисты, говорим, субститут. Такое подставное слово-заменитель. Оно заменяет это слово, очень регулярно заменяет и сращивается уже с этим заменяемым словом и наследует его негатив. Кстати, такое в языке случается. Я могу привести в пример название буквы "х" — хер, которым заменяли понятно какое слово. И это слово, этот эвфемизм настолько сильно сросся с запретным словом, что сам стал обсценным на сегодняшний день. Очень много обсценных слов — и глаголов, и прилагательных, образованных от корня -хер- — стали восприниматься как обсценные, матерные, недопустимые, непечатные.

И. П.: Это можно воспринимать как грубость, как хамство? Может ли избирателя оттолкнуть такая форма?

М. О.: Я думаю, какую-то часть электората это, конечно, оттолкнёт. Это определённый риск, вне всяких сомнений. И имидж-мейкеры данного кандидата в депутаты шли на этот риск осознанно, они прекрасно могли всё спрогнозировать. Но, видимо, общая риторика предвыборная именно этого кандидата ориентирована на ту часть общества, которая не будет по этому поводу возражать.

Про эпатаж на выборах

И. П.: А если вернуться к вербальной коммуникации, когда мы смотрим на дебаты телевизионные. Здесь есть традиция ведения этих дебатов, провокации на дебатах и взаимного надрыва, выведения своего оппонента из зоны равновесия. Что допустимо на ваш взгляд для публичного деятеля? Можно ли его как-то троллить, вызывать на какую-то реакцию? Или всё-таки это ниже достоинства?

М. О.: Есть два слова: "можно" и "нужно". Разумеется, можно. Всё можно делать, что в пределах норм приличия.

И. П.: Пара кандидатов чуть не подралась в этот раз, бутылкой друг в друга кидались.

М. О.:

Что касается, нужно ли это делать, то тут нужно понимать, на какой электорат вы ориентируетесь. Я, например, когда включаю какие-нибудь передачи, где есть дебаты, и слышу, что тон повышается, просто выключаю, потому что даже неинтересна позиция участников этих дебатов, потому что сам тон коммуникации мне неприятен, мне неприятно слушать. И я не буду слушать.

И. П.: Это интересный взгляд, потому что многие отмечали в этот раз скучность дебатов, слишком размеренный ритм изложения мыслей. Некоторые вначале даже отмечали некую срежиссированность, как будто слишком всё укладывалось в хронометраж, никто никого не перебивал. И это служило тем подталкивающим фактором, который людей вёл к тому, что они переключались с этих дебатов. Как раз эти огненные высказывания, крики, унижения даже где-то своего оппонента, мне кажется, — это то, на что интересно посмотреть, как противник выкрутится из этого. Я не очень понимаю, почему у вас такая позиция.

М. О.: Это всё субъективно. О вкусах ведь не спорят. Каким-то людям нравится повышенный тон, краски в коммуникации, экспрессия и так далее. Каким-то людям просто это не нравится. Я, видимо, отношусь ко второй категории.

И. П.: Мне кажется, иногда можно и поперчить, нет?

М. О.: Вся традиция предвыборных дебатов в том виде, в каком мы её знаем из-за рубежа, конечно, очень эмоциональная, основанная на этих выпадах, на этом эпатаже.

И. П.: Вы как раз напомнили мне эпизод из сериала американского "Карточный домик", где будущего кандидата в президенты или вице-президента, где его просто размазывает в присутствии телеведущего его оппонент. И он не находится, что ответить. Эти реакции, мне кажется, самые интересные для того самого будущего кандидата в депутаты ли, сенаторы, президенты, на какую-то любую другую выборную должность. Видишь, как человек себя демонстрирует в неловкой, некомфортной ситуации.

М.О.: Кстати, это важный навык любого политического деятеля, представителя власти уметь держаться в любой ситуации, уметь сохранять лидерство коммуникации, уметь выйти из ситуации с достоинством, а не только владение некими азами экономики, права и так далее. Это тоже очень важно. Жаль, жаль, что новости с предвыборных полей у нас не такие, как с Таиланда: "Депутат Иванов жестоко искусал депутата Кириллова. Он доставлен в больницу в тяжёлом состоянии".

И. П.: Давайте примем пару звонков.

СЛУШАТЕЛЬ: Все эти ток-шоу, они меня не впечатляют. Я считаю, что нужно делать, как товарищ Сталин. Он мало говорил, но очень хорошо делал. А эти все дебаты, вся эта грызня между партиями…

И. П.: Товарищ Сталин действительно очень много делал, только не очень приятно.

М. О.: В дебатах не особенно участвовал, конечно.

И. П.: Разве вам неинтересно познакомиться с позицией человека, который баллотируется?

СЛУШАТЕЛЬ: Мне это интересно, но по делам будут судимы. А всё остальное — это трепотня, демагогия. А где дела?

И. П.: А какие дела, если он ещё только пытается чего-то сделать?

М. О.: Он не волшебник, он ещё учится.

СЛУШАТЕЛЬ: А кто ему даст делать? Уже 25 лет только четыре партии.

И. П.: Понятно. Ещё звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот вы совершенно точно и правильно подметили, что мы немного лукавим в основной своей массе, и хочется видеть драку.

И. П.: Вам хочется увидеть драку?

СЛУШАТЕЛЬ: Мне-то не хочется.

И. П.: Мы лукавим. Но "мы" — это какие-то они.

СЛУШАТЕЛЬ: Дело не в этом. Дело не в том, что я разделяю на себя и остальных. Дело в том, что наше общество в основной своей массе таково. Вопрос в другом. Не зря же говорят, что правители есть выходцы из народа. Какие мы, такое и государство, такие депутаты, такие правители.

И. П.: Я здесь с вами согласен скорее. Как вы оцениваете предвыборную кампанию? Было для вас что-то убедительным без конкретизации, без названия партий?

СЛУШАТЕЛЬ: Она была более спокойна, чем остальные, потому что все и так уже всё распределили.

И. П.: Видите, Михаил, соглашаются некоторые слушатели. Они достаточно самокритичны к себе, что, в общем-то, приятно.

М. О.: Здесь ещё важно, с какими целями будущий избиратель подходит к просмотру дебатов.

А если позиция и так уже понятна, то можно попробовать кандидата на зубок, поставить в неловкую ситуацию, посмотреть, как он как человек себя поведёт в той или иной ситуации рискованной. Но, видите ли, на этих выборах есть партии, позиция которых известна и понятна, и выяснять её никому не хочется. А есть партии, позиция которых непонятна, неизвестна, сами они новые. И их, на самом деле, хотели бы послушать люди, но, я так понимаю, внятных дебатов так и не получилось в этот раз.

И. П.: Если восходить к традиции западных дебатов и разговоров между политическими деятелями, политическими кандидатами на разные уровни власти, то, наверное, там проверялись навыки, умение просто разговаривать. Но позиция модератора, того, кто ведёт эти дебаты, ничуть не менее важна, на мой взгляд, потому что он находится над схваткой, может стравливать двух людей-оппонентов и, наоборот, их разводить, поддавать, закрывать.

М. О.: Многое зависит, конечно, от личности участников. Я не думаю, что очень много будет зависеть от ведущего.

Здесь всё будет нормально. Что касается роли навыков эффективной коммуникации, то можно вспомнить античную традицию, в которой главным, первым предметом обучения любых политиков была риторика. Они обучались умению держать диспут, вести его, найти аргументы. Вот главные таланты политиков, как в античной школе считалось. Теперь мы уже понимаем, что политик должен быть грамотным экономистом, юристом, хозяйственником и так далее. Это так. Но никуда не ушла риторика.

И. П.: Всё равно депутаты так или иначе — законодательных ли собраний региональных, Государственной ли думы — это выходцы из народа, правильно заметил наш слушатель. Какой народ, такая у него и власть. Может быть, какую-то создать школу политическую. Если ты баллотируешься, во время присоединения твоего к предвыборной кампании, начала предвыборной кампании ты должен сдать определённые тесты, пройти определённые тренинги. И со своей стороны Институт русской языка имени Пушкина, может быть, готов заниматься этой самой риторикой с этими самыми кандидатами. Или это всё пустая трата времени, мартышкин труд?

М. О.: Это всё очень весёлое занятие, только я не согласен в нём участвовать без специалистов в других областях, например, психологии, психиатрии, зоопсихологии даже. Пригодились бы в этой ситуации, если мы хотим полноценно оценивать наших будущих представителей власти. На самом деле, любые отсеивающие процедуры были бы очень уместны. Кстати, мне лично импонирует ситуация. В этом году мы её увидели, когда есть некий праймериз, некие предварительные выборы, дебаты внутри каждой из партий. Партии стали крупными, и внутри этих объединений есть уже некая секторальность и противоборство. Мне было очень приятно, что было непросто стать кандидатом от любой партии. Сначала нужно было доказать, что ты имеешь право или можешь стать таким кандидатом. Это было хорошо. Тут, мне кажется, что мы правильно переняли эту традицию западную. Она улучшит качество нашего политического дискурса.

И. П.: Я нашёл-таки тот предвыборный постер, о котором вы говорили. Действительно, здесь практически какой-то фарс. "Оставаться честным и быть полезным не получилось".

М. О.: Имелось в виду, конечно, другое, что оставаться честной и быть полезной, как правило, — несовместимые стратегии. И кандидат говорит, что его совесть настолько чиста, что он не смог совместить всё это. Но читается это иначе.

Про ироничные и банальные лозунги

И. П.: Вы говорите, что, по вашим оценкам, всё меньше в этот раз прибегали, возможно, из экономии средств к услугам профессиональных спич-райтеров. На что стоит обратить внимание избирателю? Как не позволить себя облапошить? Что является откровенным враньём, и можно с пол-оборота раскусить, а что действительно может быть предвыборными обещаниями, которые, скорее всего, будут выполнены, если мы говорим о тексте? Или всё вообще, что у нас выходит в публичное пространство политическое, имеет скорее пустой звук?

М. О.: Надо понимать, что, в любом случае, предвыборная агитация — это предвыборная агитация. Некоторый элемент обещательности присутствует. Конечно. Но на самом деле, мне кажется, наше восприятие предвыборных лозунгов очень сильно изменила традиция "Монстарции". В нашей стране это набирает обороты, эта традиция становится более интересной, карнавальной. Но сами эти абсурдные лозунги — это фарс, карнавал. Это ирония, насмешка. Эта ирония, насмешка воспитала в нас способность смеяться над серьёзными лозунгами и считать их несерьёзными лозунгами. Я с улыбкой смотрю на лозунги типа "Даёшь своевременную зарплату рабочим". Понятно, что в Трудовом кодексе написано. Зачем с таким лозунгом выходить? Или "Бесплатную медицину народу". Это есть в конституции. Эти банальные лозунги, конечно, по-прежнему являются основной массой лозунгов, представляют собой большую часть, но к ним отношение меняется, мы становимся всё более и более избирательными.

И. П.: Эта ирония и фарс, в неё можно заиграться совсем и уже не смотреть таким взглядом трезвым на окружающую среду.

М. О.:

И. П.: Я даже не о шоу, а об ироничном отношении к самому процессу, ведь процесс серьёзный. И даже то, как мы позволяем себе шутить, иронизировать, троллить кого-то, это, наверное, тоже уже какой-то маркер. Мы сейчас восторгаемся условным Иваном Ургантом, который остроумно и колко реагирует на все события окружающего мира, шутит про политику, социальные проблемы. Это всё здорово, помогает нам отвлечься. Но разве это не эскапизм? Разве мы не убегаем вот в эту параллельную, придуманную, саркастичную реальность и уже не живём в обычном, нормальном мире?

М. О.: Вспоминается Рабле: "Юмор никогда не вредил культуре". Всегда карнавализация бытия позволяла нам выпустить пар, позволяла нам несколько иначе, свежо посмотреть на те или иные вещи, которые уже приелись и стали привычными. Как раз юмор только и выручает. Другое дело, что, конечно, в современном обществе всё более и более заметными становятся тенденции, когда человек уходит от неких социальных обязательств, кажущихся ему скучными, ненужными, несколько унылыми, погружается в некую действительность, где нет никакой политики, нет даже экономики, отказывается от некоторых благ цивилизации и живёт в спокойном мире. Наверное, такую тенденцию нельзя назвать позитивной и благотворной для развития общества в целом. Нормально, когда люди по-прежнему внимательно относятся к политике, шутят по этому поводу, иронизируют. Но это лишь означает, что люди следят за ситуацией. Это правильно.

И. П.: То есть вы не видите ничего опасного в том, что мы троллим друг друга?

М. О.: Нет. Это нормально.

И. П.: В Интернете, в жизни, на радио.

М. О.: Это нормальная реакция живого организма. Значит, пациент скорее жив.

И. П.: Это реакция на раздражитель. Мы опять же не в нормальной среде находимся.

М. О.: Окружающая действительность должна раздражать, должна нас побуждать к каким-то действиям.

И. П.: Иногда постоянный зуд на нёбе приводит к нежелательным последствиям и точно не к действиям. Можно себе так этот зуд расчесать, что ничего хорошего не получится, а только госпиталь.

М. О.: Вы, наконец, задумаетесь о том, откуда этот зуд, и начнёте его лечить. Вот в чём дело.

И. П.: Слушатель пишет: "Большая часть ругательств, по моему мнению, имеет монгольские корни". И задаётся вопросом, адресовывая его вам, а есть ли чисто славянские ругательства? Это к манере ведения дебатов.

М. О.: Это всё наивная лингвистика. На самом деле, этимология матерных корней до конца не установлена. Есть предположения, что они тюркские по своему происхождения. Но если взять наши самые главные корни, то один из корней вообще индоевропейский. Другой корень встречается в Библии, то есть он имеет славянскую природу на самом деле. Он возник в южнославянской языковой среде. То есть на самом деле это заблуждение насчёт монгольских корней.

И. П.: Славянские ругательства есть. Это просто друзья, тема для отдельного разговора. В университете обсценная лексика занимала целый курс лекций, насколько я помню. Примем ещё звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Я верю делам как по Библии, так и здравому смыслу. Слова — это всегда, как говорится, слово вылетело, не воробей, его уже не поймаешь.

И. П.: Я вот не могу с вами согласиться. Дела — это, конечно, важно, но слова не менее важны, на мой взгляд. Потому что словом, как мы помним, можно и убить. Вот всё-таки, Михаил, про то, что больше значат слова или больше значат дела как филолог, лингвист?

М. О.: Я, на самом деле, не очень понимаю эту мысль.

И. П.: Он же идёт откуда-то. Чаще всего это активисты, в муниципалитете чем-то себя зарекомендовавшие люди. Это активисты. Всё равно.

 М. О.: Не всегда. Есть люди из каких-то отраслей, которые дебютировали в политике, они идут к избирателям.

И. П.: Всё равно чаще есть, что предъявить.

М. О.: Смотрите, если, допустим, человек идёт из врачебной сферы, он что, будет рассказывать о диагнозах своих пациентов?

И. П.: Он может быть успешным, он почему-то туда идёт. Просто так врача, который каждый день оперирует, не понесёт же баллотироваться.

М. О.: Это да. Он должен управлять больницей, например.

И. П.: Он должен как-то к этому решению прийти. Или ты всю жизнь копался в открытом человеческом теле, спасал жизни и тут в понедельник встаёшь и думаешь, почему бы мне не стать депутатом. Правда, сложно себе представить.

М. О.: Хочется порулить.

И. П.: Я всё-таки про слова и дела. Что важнее?

М. О.: Дела, конечно, важнее. Но без слов ведь ничего не получится.

Это когда мы сакрализуем слово и подчиняем ему свою жизнь, но некое чувство меры должно сохраняться всегда.

И. П.: Вот эта парадигма по понятиям, наверное, когда за базар ответишь, мне кажется, она очень важна, когда ты контролируешь каждое своё слово. Тем более, в общественном дискурсе.

М. О.: Да. Это навыки самоконтроля оратора. Этими навыками должен владеть любой политический деятель, журналист, любой публичный деятель.

И. П.: А заставить ответить за данные обещания — это разве не дело чести?

М. О.:

И. П.: Ничего уже не сделаешь.

М. О.: Боюсь, до следующих выборов придётся терпеть то, что есть.

И. П.: В таком случае, у нас ведь нет процедуры отзыва своего голоса. "Ах, ты не сделал то, что обещал, будь любезен на последний год уйти из парламента". Такое ведь сложно себе представить. Примем звонок.

СЛУШАТЕЛЬ: Что касаемо большинства предвыборных лозунгов, они уже не меняются в течение трёх десятков лет. Все либо за, либо против. Хотя у нас в Санкт-Петербурге есть некоторые не то чтобы курьёзные, но такие интересные лозунги. Вот, допустим, кандидат в депутаты, после его фамилии: "Я не забуду ваши голоса".

И. П.: Да, там корень.

М. О.: А я вспомнил такой пример. В каком-то регионе фамилия у депутата совпадала с фамилией певца. Предположим, это был Киркоров. И лозунг такой: "Киркоров придёт, Пенза запоёт". Что имелось в виду, совершенно непонятно. Но лозунг такой подходит для демонстрации как раз.

СЛУШАТЕЛЬ: Или предположим, не знаю, верить этой истории или нет. Ролик, гуляющий по Интернету. Речь идёт о пушном зверке. Это песец.

И. П.: Это языковая игра.

СЛУШАТЕЛЬ: Да. И может быть, каким-то образом, кандидаты хотят быть ближе к народу.

И. П.: Они иногда так хотят приблизиться, что случайно проникают слишком глубоко в нас, и нам это не очень приятно.

М. О.: Инвазивные методы.

И .П.: Под кожу впитываются, и тебя это коробит до мурашек, мне кажется. про этого кандидата, где совпадает корень, мне приходил спам от этих людей. Вот такие истории.

М. О.: А это был не спам, это была агитация, программа действий.

И. П.: Мне кажется, она запрещена с использованием личных телефонных номеров. У меня есть такое ощущение. Давайте ещё звоночек примем.

СЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, в нашей стране не уместна эта языковая игра. Это как из старого детского мультика: "Казнить нельзя помиловать". Где поставить запятую, так и будет. Мне кажется, что больше юриспруденция откуда-то.

И. П.: Вы сейчас привели пример очень изящного и высокого уровня языковой игры.

М. О.: А я не понял, что неприемлемо для нас? Собственно языковая игра? Или придираться к этому тексту?

И. П.: Мне кажется, слушатель имел в виду, что не надо так заигрывать с электоратом, потому что он может не разобраться и запутаться. Недооценивает нас с вами наш слушатель. Давайте подведём итог. Как мы оцениваем всё, что происходило последние несколько недель?

М. О.: Мы оцениваем это как нормальное предвыборное взаимодействие, которое к некоторой степени нас, может быть, разочаровало, потому что не было таким острым. Но по большому счёту динамика есть, можем сориентироваться.

И. П.: Михаил Осадчий был у нас в гостях, проректор Института русского языка имени Пушкина, доктор филологических наук. Михаил, спасибо.