Наши особые отношения с Великобританией

Открывшаяся 71-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН — это масштабная встреча 130 глав государств и руководителей внешнеполитических ведомств, которым предстоит провести тысячи двусторонних встреч. Предмет этих встреч, что неудивительно, чуть более, чем полностью — ситуация в Сирии.

Сорванное перемирие вызвало гораздо больше обсуждений проблемы "кто в этом виноват", нежели переговоров на тему "что делать". Госдеп США обвиняет Россию в гибели гуманитарного конвоя, следовавшего в Алеппо; Россия ожесточённо доказывает свою невиновность.

Помимо Керри, на полях Ассамблеи Сергей Лавров встретился с другим внешнеполитическим министром — Борисом Джонсоном. Значительно менее лохматый, чем мы привыкли его видеть в должности мэра Лондона, Джонсон был жизнерадостен, шутил с журналистами и заглядывал в вырез симпатичной сотруднице. Лавров, напротив, держался как директор школы, к которому вызвали хулигана и двоечника Джонсона.

Собирались обсудить, разумеется, проблемы урегулирования ситуации в Сирии.

Хотя по отчётам обеих стран очевидно, что на самом деле Сирия тут совершенно ни при чём: встреча Лаврова и Джонсона — мини-версия таких же полевых переговоров Путина с новым премьер-министром Великобритании Терезой Мэй.

Российский МИД считает, что в отношениях с Великобританией произошло потепление; Тереза Мэй полагает, что никакого потепления не было. Теперь тот же танец повторили на более низком уровне, поговорив о "возможности нормализации двусторонних отношений".

То есть господа обменялись вежливыми жестами, признали безусловную важность всего безусловно важного и плохость всего безусловно плохого и разошлись, весьма довольные друг другом. Лавров в Москву — докладывать, что потепление продолжается и что "Джонсон признал, что Россия способна остановить войну в Сирии", Джонсон — на свой остров, докладывать избирателям, что Россия по-прежнему злой и страшный медведь на Востоке.

Потому что даже следы стремления к попыткам наладить отношения с Россией могут стоить Джонсону проблем в отношениях с собственными парламентариями: те уже давно выговаривают ему за недостаточную жёсткость с представителем Великой и Ужасной России.

Ещё бы, отношения между Великобританией и Россией — важная разменная карта во внутренних политических и идеологических играх государств.

Великобритания — одна из первых (и более удобных, чем США) целей, чтобы доказать, что Россия ещё не окончательно рассорилась со всем миром после событий на Украине.

Для британских парламентариев же отношения с Россией — попытка продемонстрировать избирателям, что Британия ещё что-то контролирует на большой внешнеполитической арене. В первую очередь в Сирии, а не просто подаёт патроны США, как это было в Ираке.

Джонсону сложно. Ему, как персонажу из всеми любимой романтической комедии "Реальная любовь", приходится пытаться быть с Россией одновременно жёстким, но гибким, строгим, но щедрым, и наши особые отношения по-прежнему очень особые.