Зеркало души. Фёкла Толстая – о том, почему Достоевского любят во всём мире

Р. КАРИМОВ: А иностранцы понимают русскую литературу?

ФЁКЛА ТОЛСТАЯ: Достоевский, например, глубоко проникает в психологию своих героев, это — ровно то, что делают артисты, когда разбирают роли и перевоплощаются. Вспомните Настасью Кински, которую её отец, знаменитый актёр Клаус Кински, назвал в честь героини Достоевского. Достоевского надо читать не только для того, чтобы понять русскую душу. Весь мир читает его не только для этого. Можно читать Достоевского как про русских людей, а можно — как просто про людей.

Полную версию разговора Лайфа с Фёклой Толстой слушайте в аудиозаписи.

Р. КАРИМОВ: У нас в гостях Фёкла Толстая, журналист, радио- и телеведущая, ведущая радиостанции "Серебряный дождь", режиссёр. Здравствуйте! Как ваши дела?

Ф. ТОЛСТАЯ: Здравствуйте! Всё хорошо, приехала к вам со встречи со студентами Высшей школы экономики.

Р.К.: О чём они говорят? Или вы больше говорили?

Ф.Т.: Был очень интересный разговор. Говорили в основном о тех вещах, которые меня сейчас интересуют — сочетание всяких новых технологий и классической русской литературы. Я им рассказывала о разных проектах, в частности о чтецких марафонах, которые мы делаем уже несколько лет с компаний Google, в этом году мы будем заниматься Булгаковым. Я показывала им новую читалку "Живые страницы" — как по-новому "Война и мир" может быть представлена в смартфоне. В общем, говорили о том, как упаковывать классическое наследие в современные формы.

Р.К.: Об этом мы тоже поговорим. А пока давайте насчёт Анджелины Джоли и Брэда Питта. Актриса официально заявила о том, что они разводятся, эта новость буквально бомбит соцсети. Но дело не в самом разводе, а в том, что люди от мала до велика это обсуждают. Вы можете объяснить это? Почему такие ситуации волнуют людей больше, чем чтение классической литературы, например?

Страсти всегда волнуют людей. О разводе Джоли и Питта

Ф.Т.: Мне кажется, что это совершенно нормально и естественно. Всегда существуют какие-то герои. Когда-то это были только герои книг, в XIX веке зачитывались французскими романами. Какие-то из них выполняли исключительно ту функцию, которую сейчас выполняют сериалы и таблоиды, которые описывают жизнь звёзд. Ведь это же для нас не настоящие Анджелина Джоли и Брэд Питт, это некие персонажи, которых мы хорошо знаем. Я думаю, что это не так сильно связано с непосредственными личностями. Страсти человеческие всегда волнуют людей, развод — дело очень серьёзное.

Р.К.: А это убивает их как личности? Представители шоу-бизнеса действительно становятся героями какой-то сказки?

Ф.Т.: Я не думаю, что это их убивает.

Если посмотреть на их реальные дела — на творческую работу, на жизненную позицию — это личности очень крупные. Я надеюсь, что им совершенно всё равно, что они одновременно ещё и персонажи таблоидов. Надеюсь, что с них, как с гуся вода, потому что это — единственная защита, которую можно выстроить относительно такого "жёлтого" интереса.

Р.К.: Либо единственный источник заработка.

Ф.Т.: Нет, по-моему, они достаточно востребованные профессионалы. Мне кажется, невозможно всё время читать только классическую литературу, так же как невозможно постоянно читать "жёлтые" газеты.

Р.К.: Нет, почему, можно читать только классическую литературу и критиковать современных писателей. "Не читал, но осуждаю".

Ф.Т.: Да, это известная история.

Толстой, Чехов, Булгаков. О том, когда и что россияне будут читать вместе в 2016 году

Р.К.: Самым масштабным проектом года литературы — 2015-го — стал телевизионный марафон "Читаем "Войну и мир", автором которого была Фёкла Толстая. Прошу несерьёзно отнестись к моему вопросу, но серьёзно ответить: мы — активные представители "диванных войск", которые всё критикуют, но сами ничего не умеют, либо, если вдруг идеи нравятся, всё равно относятся с неким скепсисом. А каков результат проекта?

Ф.Т.: Конечно, мир не перевернулся, не прекратились войны, не наступило всеобщее счастье. Но телевизионные проекты делаются для того, чтобы было интересно, чтобы было достаточно большое количество зрителей, какая-то общественная реакция. Телевизионный проект продолжил череду чтений, которые мы начали с компанией Google. В 2014 году мы прочитали "Анну Каренину", это была первая проба этого формата. В прошлом году был замечательный проект с Московским Художественным театром, который назывался "Чехов жив". И потом мы предприняли такой проект с ВГТРК.

То, что мы читаем одни и те же книги, делает нас страной. Мне кажется, что это серьёзнее, чем то, какие бумаги у нас лежат в кошельке.

Мне вообще нравится делать проекты, которые объединяют людей, особенно в наше время, когда мы часто слышим "наши", "ваши", "свои", "враги" — всё время идёт противостояние. Мне в принципе это противостояние чуждо по-человечески. Мне хочется мирить, чинить, соединять, восстанавливать. Такого рода глаголы мне ближе, чем "ссорить", "воевать" и так далее. Ещё мне кажется важным делать такие культурные проекты, потому что культура живёт по законам, которых нам сейчас очень не хватает. 

Р.К.: И все правы.

Ф.Т.: Каждый прав по-своему. Этого нам очень не хватает в жизни. Культура всегда — это диалог в том отношении, что надо слушать. Эти разные звуки дают тебе большую картину мира. Мне кажется это важным, потому что сейчас вообще мало кто что-то слушает, все хотят прокричать своё. Эти проекты очень демократичные: когда приходят какие-то высокопоставленные чиновники, или школьники со студентами, или артисты, или люди, не имеющие никакого отношения к слову и чтению, они все равны. На самом деле, не так часто люди из самых разных территорий, социальных слоёв встречаются и делают одно общее дело. В этом смысле мне кажется важным затевать такие проекты. В этом году в ноябре мы будем читать роман Булгакова "Мастер и Маргарита", и снова этот проект объединит людей.

Р.К.: В таком же виде?

Ф.Т.: Да. Это будет онлайн-трансляция на сайте YouTube.  

Уже открыта возможность прислать свою заявку и стать одним из них.

Р.К.: Но не выбирая при этом страницы?

Ф.Т.: Нет, это всё-таки режиссёрское право. В любой вещи должна быть какая-то режиссура. В этом году у нас очень интересные задумки, потому что за картинку отвечает замечательный режиссёр, который в данном случае выступает креативным продюсером проекта, — Андрей Болтенко. Мы знаем его как человека, который делал прямые трансляции открытия Олимпиады, "Евровидения", инаугурации. Он — один из лучших профессионалов в своём деле. Так что мне кажется, что это будет интересно и свежо с точки зрения картинки.

Я вообще очень верю в какую-то добрую волю большого числа людей. Это, с одной стороны, и толстовская мысль, он всегда говорил, что хорошие люди должны объединяться для хороших дел.

Р.К.: В общем, цель — объединение?

Ф.Т.: Можно и так сказать.

Бой "махровой пропаганде"! О том, как привить людям любовь к чтению, а не просто заставить их читать

Р.К.: Я бы, например, хотел, чтобы молодёжь читала. Я хочу найти ответ на вопрос ребёнка: "Пап, а зачем мне читать? Какая мне польза от чтения? Я что, буду зарабатывать больше денег, стану уважаемым человеком?" Как ребёнку объяснить, что художественную литературу надо читать?

Ф.Т.: Это очень трудный вопрос. Мне кажется, что надо подумать, во-первых, о том, зачем нужно читать, а во-вторых, как увлечь ребёнка. Мне кажется, что единственный способ — читать книги самому и вместе с ним. Других вариантов я не вижу. Те проекты, о которых я говорила — марафоны чтецов — раньше бы назвали пропагандой чтения.

Р.К.: А, может, такая пропаганда нужна?

Ф.Т.: Вот мы и стараемся этим заниматься, потому что разные известные люди, кумиры молодёжи показывают, что они читают. В наши проекты таких людей как раз и привлекают. Третий год мы с компанией Google проводим эти чтения, и я могу сказать, что мы всё время обращаемся к известным людям: членам правительства, народным артистам, суперблогерам.

Р.К.: Премьер у вас был.

Ф.Т.: Да. И вообще никто никогда не отказывался. Бывали ситуации, когда невозможно согласовать график, но это другое дело. Даже снимали рекламные ролики, а известные артисты в них редко снимаются бесплатно. Когда речь идёт о чтении, все воспринимают это как важную социальную миссию: если люди любят книги, надо молодой аудитории рассказывать о том, что это круто и интересно. Если задуматься о том, зачем читать книги... Раньше книга была единственным источником получения информации, сейчас надо признать, что этот круг очень расширился. Есть много интересного и содержательного кино, масса важного на радио, в Интернете, иногда даже на телевидении. Но я не очень люблю такие пассивные формы получения информации. Ты смотришь телевизор, и тебе вообще ничего не надо делать, тебе всё дают: картинку, звук, эмоциональную подготовку. Мне кажется, что впечатления будут гораздо сильнее, если ты сам вкладываешься в эту работу. Это как с любовью: если ты сам вкладываешься в эту любовь, ты получаешь гораздо больше удовольствия, чем если позволяешь себя любить.  

Это гораздо круче, чем любое кино, мне кажется. Это — кино для тебя одного, идущее в твоей голове.

Р.К.: Запустим голосование. Необходимо ли в нашей стране на государственном уровне продвигать и популяризировать чтение? Прошу голосовать наших радиослушателей.

А вообще в России читают художественную литературу?

Ф.Т.: За всю Россию я не могу отвечать.

Р.К.: Но можно было сделать выводы после ваших проектов, после большого телевизионного марафона. Вы же связывались с регионами.

Ф.Т.: Мне кажется, что ситуация не настолько катастрофична. Во всяком случае, мне не хочется причитать о том, что современная молодёжь — бездуховна. Всюду есть очень много талантливых, ярких и вдумчивых молодых людей, и в наше время им стало гораздо легче, потому что есть не только библиотеки, но и Интернет, где можно прочитать всё что угодно. Это, конечно, великое достижение. С точки зрения распространения культуры, это фантастика. Понятно, что в моём детстве не было никакого Интернета и электронных книг, поэтому я предпочитаю бумажные книги. Но то, что я всегда могу найти необходимый мне текст, взять с собой в путешествие несколько книг, — это великолепно. А есть целые категории литературы, которая вообще больше не издаётся на бумаге: справочники, энциклопедии и прочее. Мир открыт, и делай что хочешь.

С другой стороны, в этом есть своя особенность. Я хорошо помню, как нужно было доставать какие-то книжки. Я не застала времени расцвета самиздата, но помню ту же книгу "Мастер и Маргарита", которая выпускалась в журнале "Москва" в 1966 году — роман был напечатан в двух номерах. У нас была сброшюрованная книга из этих журналов.

Ещё я помню, как бегала на какие-то кинофестивали. А сейчас ты можешь посмотреть всё в интернете и даже уже не так стремишься куда-то. Из-за такого богатства выбора тебе не нужно бороться за это.

Р.К.: Уже просто времени и внимания не хватает, потому что всего очень много.

Ф.Т.: Если дают фильм один вечер в Москве, и больше ты никогда этого не посмотришь, ты понесёшься туда. А сейчас: "Ну, завтра скачаю", "Послезавтра посмотрю". Это такая новая проблема. Но, конечно, это мелочи по сравнению с тем, какие сейчас открываются возможности.

Р.К.: Могут ли такие гении, как Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Толстой, перестать быть классикой и стать архаикой? Что должно произойти, чтобы такое случилось?

Ф.Т.: Время должно идти, и оно идёт. Это неизбежно. Одна из причин очень проста: устаревает язык, и становятся непонятными многие вещи.

Р.К.: Уже сейчас непонятны.

Ф.Т.: Да, но будут ещё больше непонятны. 30 лет назад мы половину ещё знали, а сейчас детям уже нужно объяснять все реалии, слова и прочее. Но наша русская литература насчитывает не так много веков, как другая европейская литература. Мы можем посмотреть, что происходит с Шекспиром, которого молодым англичанам уже сложно читать без каких-то объяснений. То же самое с Данте, которого так любят итальянцы, несмотря на то, сколько веков прошло.

Разве молодые люди не влюбляются? Разве не происходят семейные трагедии? Разве не волнует нас по-прежнему вопросы власти, народа?

Р.К.: Вопрос о бедных и богатых…

Ф.Т.: Да. Поэтому мне кажется, что это вопрос того, что мы называем классикой. Это не просто те произведения, которые читают в школе, а классика в том отношении, что там есть вещи, понятные и актуальные в любое время.

Р.К.: 74% наших слушателей за популяризацию чтения.

Ф.Т.: Очень хорошо. Мне это очень приятно. Мы говорим о государственной культурной политике, о том, как государство должно относиться к такого рода вещам.

Не дай бог, это произойдёт. Учитывая то, как мы ловко и легко разворачиваемся в советскую сторону, немножко берёт оторопь. Может, лучше не надо? А то сейчас будут нам соцреализм обратно впихивать. Но мне кажется, что много важных вещей сейчас делается, недаром у нас есть агентства по печати, книжные выставки, поддержка изданий, писательские премии. Это же всё существует для того, чтобы читателю было легче разобраться во всём богатстве книг. Другой вопрос, что, когда мы говорим о чтении, нужно, наверное, обсуждать то, что ты прочёл, какие вопросы книги затрагивают, что мне, современному человеку, важно в них. Вот с обсуждениями у нас хуже.

Р.К.: Потому что специалистов меньше.

Ф.Т.: Я не про обсуждения специалистов, я про обсуждения друг с другом. Ведь литература не оторвана от жизни, она вырастает прямо из неё.

Р.К.: Но кто-то ведь должен модерировать. Филологи, педагоги, которые будут объяснять, о чём писал автор. Иначе мы на кухне можем сделать какие угодно выводы.

Ф.Т.: Это другой вопрос. Вы хотите, чтобы вам объяснили, что имел в виду Толстой. А мне интереснее, чтобы люди обсуждали свои впечатления и высказывали мнения.

Р.К.: В соцсетях обсуждают.

Ф.Т.: Может быть, да.

Р.К.: Но этого мало?

Ф.Т.: Соцсети более свободны, чем СМИ, в этом вы правы.

Р.К.: А ещё нет живого общения, к сожалению. В соцсетях можно как угодно писать, а когда ты дискутируешь в рамках живого общения, приходишь совсем к другим выводам.

Ф.Т.: Я, наверное, живу в каком-то особенном мире, но я часто вижу какие-то дискуссии на книжных фестивалях, обсуждения. Может быть, это просто специфика профессии.

Достоевский для Николаса Кейджа. О том, почему писателей-классиков читает весь мир

Р.К.: А как мы Николасу Кейджу можем помочь? Сегодня голливудский актёр признался, что хотел бы прочитать в оригинале произведения Достоевского. Он сказал, что очарован русской литературой. Как можно Николасу помочь стать Николаем?

Ф.Т.: Мне доводилось встречаться с ним — очень небанальный и интересный человек. В подлиннике ему, наверное, тяжело будет прочитать Достоевского, русский язык выучить трудно. Его симпатия к этому автору связана, я думаю, со спецификой актёрской работы. Потому что Достоевский глубоко проникает в психологию своих героев, это — ровно то, что делают артисты, когда разбирают роли и перевоплощаются. Вспомните Настасью Кински, которую её отец, знаменитый актёр Клаус Кински, назвал в честь героини Достоевского.

Р.К.: А иностранцы понимают русскую литературу, как им раскрыть русскую душу?

Ф.Т.: Достоевского надо читать не только для того, чтобы понять русскую душу. Весь мир читает его не только для этого.

Не надо ставить пропагандистские задачи, как будто это пиар русской культуры. Когда они слушают Чайковского, он ведь наверняка трогает какие-то струны их души. Любая великая литература и музыка в каком-то смысле наднациональна. А когда вы читаете Шекспира, это про Англию и про англичан, независимо от того, куда он помещает место действия: в Венецию, в Данию или ещё куда-то? Это разве про англичан или датчан? Нет, конечно.

Дорогу "Раю". О том, каких фильмов не хватает в России

Р.К.: К фильмам. Картину Андрея Кончаловского "Рай" выдвинули от России на премию "Оскар" в номинации "Лучший фильм на иностранном языке". Смотрели его?

Ф.Т.: К сожалению, нет. Но я очень рада, что этот фильм получил приз на Венецианском фестивале. Я с огромным уважением и любовью отношусь к Андрею Сергеевичу. И в прошлом году он получил приз за свой фильм про почтальона Тряпицына, и в этом году. Я слышала о драматичной истории создания этого фильма, но посмотреть ещё не удалось. Я думаю, что это вообще хорошая идея, потому что если фильм уже оценён одним из крупнейших фестивалей, это значит, что он понятен самому широкому кругу зрителей. Потому что есть фильмы, специфика которых такова, что они национальному зрителю больше понятны.

Р.К.: "Серебряного льва" Кончаловский получил за режиссуру.

Ф.Т.: Да, это очень большой приз.

Р.К.: Можете мне объяснить, что дают российские кинофестивали тем или иным режиссёрам, сценаристам? Молодым ребятам дороги открываются, благодаря кинофестивалям в России?

Ф.Т.: Мне кажется, что кинофестивали не то, чтобы дороги открывают, но там вы можете себя проявить при том, что у нас большие проблемы с прокатом, и очень многие фильмы не доходят до зрителя. Фестиваль — это возможность заявить о своей работе. Я много лет ездила на "Кинотавр" с одной целью — посмотреть фильмы, которые сняты год назад. У тебя в Москве нет кинотеатра, где идёт только современное русское кино. Хотя, может быть, это неправильно, потому что как только ты начинаешь жёстко ставить рамки, получается только хуже. Не надо насильничать в этом отношении.

Но после мощного советского кино нужно было какое-то время, ведь тогда поменялись темы, поколение, система кинопроизводства. Я некоторых авторов знаю. Целое поколение замечательных молодых драматургов, которые писали для направления "новая драма", росли на постановках Театр.doc или замечательного фестиваля "Любимовка", сейчас отлично работает в кино.

Р.К.: А фестивальное кино доступно для массовой аудитории? Я могу через Интернет его смотреть? Могу разобраться в этих лентах? Я был удивлён тем, что такой фильм, как "Отряд самоубийц", стал рекордсменом проката, причём в летнее время. То есть людям это интересно?

Ф.Т.: Я не смотрела эту картину, но могу сказать, что кино должно быть разное, массовое. Кино должно быть для тинейджеров с попкорном, для семейного просмотра, "не для всех". Это совершенно нормально, и я надеюсь, что мы придём к тому, что всё это будет доступно. Согласитесь, что меняется система распределения кино всюду: большие блокбастеры почти везде в мире — для тинейджеров, а серьёзные сценаристы работают на сериалах. Это сейчас происходит в Америке.