"Свалки ненужных людей" и "старики класса люкс". Сколько стоят дома престарелых

Почему старость бывает не в радость

Казалось бы, сдать своего престарелого родственника (отца или мать), потратившего столько сил на твоё становление, — какое кощунство, позор, разрушение семейных устоев! Как же наши духовные скрепы, которые, как сказал депутат Госдумы, журналист Пётр Толстой, первичнее благополучия.

Тем не менее, по данным Минтруда России, в государственные дома престарелых своей очереди ожидают более 16 тысяч человек. Безусловно, это в основном одинокие старики, ветераны, заслуженные деятели культуры, инвалиды. Однако, как нам сообщила координатор фонда "Старость в радость" Александра Кузьмичёва, точной статистики нет из-за разнообразия названий, статусов, видов подчинения подобных учреждений.

Часто в статистику включаются психоневрологические интернаты, дома или палаты сестринского ухода при больницах. Последние вовсе не предназначены для продолжительного пребывания, но иногда пожилые люди могут там надолго задержаться: например, ждать очереди в дом престарелых или не иметь возможности туда поселиться из-за какого-либо диагноза — и выписаться только на кладбище.

В больницах уют встречается ещё реже, чем в интернатах. Именно здесь Александра видела пугающую картину в виде 16 коек в одной комнате. Оправдывают такую ситуацию нехваткой места: мол, приходится уплотнять. Но и в обычных домах престарелых часто встречаются палаты по 6—8 человек. Закон разрешает селить по 2—3 человека лишь в учреждениях, возведённых после определённого года.

— У нас довольно много построек вековой давности или, что ещё хуже, переоборудованных дореволюционных зданий какой-нибудь усадьбы, да ещё к тому же со статусом памятника архитектуры (как, например, графская усадьба в посёлке Мещерино). И ни капитальный пандус не построить, ни лифт на второй этаж не соорудить, — сообщает Александра Кузьмичёва.

Заведения, в которых живут подопечные фонда "Старость в радость", чаще всего называются "дома-интернаты для престарелых и инвалидов". И если одни пытаются оправдать первое слово названия — стать для своих жильцов домом, другие остаются интернатом. При этом комнаты и палаты в социальных учреждениях нашей страны представляют собой разительный контраст.

— В одном и том же здании могут соседствовать крашенные тёмно-зелёной краской казённые палаты на 6—8 коек, где в тумбочках у пожилых людей нет ничего, кроме кружки и рулона туалетной бумаги, и вполне уютные комнаты на двоих, где бабушки создают привычную для них атмосферу с вышивками, календарями, цветами в горшках, часами и зеркалами на стенах. Где-то шкаф или комод для личных вещей воспринимается как само собой разумеющееся (иначе куда положить одежду), тогда как в других заведениях подобная мысль кажется невероятной: а как же санитария и пожарная безопасность? В одном и том же интернате в комнате ходячего, бодрого ветерана можно и чаю попить, и холодильник с личными продуктами тихонько урчит, и на телевизоре кружевная салфетка, а в комнатах старушек послабее электрочайник запрещён как слишком большая нагрузка на сеть, о кружевных салфетках никто не думает, и даже красочный календарь со стены отклеят по случаю грядущей проверки СЭС, — рассказывает Александра.

В целом все заведения подобного рода для пожилых людей можно разделить на частные и государственные. И если первые обычно предназначены для небольшого количества постояльцев (10—40 человек), то среди государственных встречаются как и аналогичные дома малой вместимости, так и крупногабаритные, где количество жильцов превышает несколько сотен.

Последние четыре года появилась тенденция к сокращению малогабаритных домов. Эта программа, так называемая оптимизация, связана с тем, что в домах малой вместимости сумма государственных затрат на душу в месяц почти в два раза больше, чем в крупных. Так, в пансионате, рассчитанном на 30 постояльцев, количество персонала — медсёстры, врачи, повара, охранники, директор и т.д. — будет аналогичным, тогда как в домах на 400—600 человек персонала будет около двух сотен.

По словам Александры, проживание одного человека в большом пансионате в месяц обходится в 12 тысяч рублей, в маленьком — в 20, в московском (да, выделим их отдельно) — 80. Эти суммы зависят от того, как распределяется региональный бюджет, поэтому с московскими пансионатами фонд не работает: необходимости нет.

При этом, по мнению Александры Кузьмичёвой, маленький дом престарелых гораздо проще сделать приятным и уютным, хотя встречаются как положительные примеры в больших домах, так и отрицательные в маленьких. Важно, чтобы сельские дома престарелых сохранялись. Это позволяет старикам, которые уже не справляются со стиркой и готовкой, жить недалеко от мест юности, в привычной среде. Они, скорее всего, будут знакомы и с персоналом, и с соседями (ещё по прошлой жизни). Больше шансов, что друзья и родственники будут навещать жильца такого деревенского дома. Они ведь тоже уже пожилые и не очень бодрые, два часа на автобусе до районного центра в гости не поедут.

— Отношения в небольших домах, где все друг друга знают, человечнее. Персонал таскает подопечным огурцы со своих огородов побаловать. И для бабушек и дедушек это часто важнее тренажёрного зала и стоматологического кабинета, которые можно встретить в большом интернате, — продолжает Александра.

Большие интернаты тоже могут быть уютным домом, особенно для ходячих и энергичных жильцов, тех, кто ещё требует чего-то от жизни. В таком случае востребованы и творческие кружки или ансамбли, и швейные мастерские, и концерты, и даже экскурсии. А если бабушка может самостоятельно только садиться в кровати или, того хуже, если помощь нужна и для этого, то большой интернат с оптимизированным штатным расписанием превращается в место биологического дожития, как выразилась Александра. Часто на смену по 20—30 стариков приходится одна нянечка: она не успеет не то что помочь пересесть в коляску и вывезти погулять в хорошую погоду, но даже посадить перед едой, а поставит бабушкам тарелки на грудь и побежит в следующую палату.

— Одна из целей работы нашего фонда — превратить интернаты в "дома". То есть придать им хотя бы минимальный уют, начиная от замены линолеума и перекрашивания облупленных стен в менее казённые цвета и заканчивая новыми тумбочками, настенными зеркалами и цветами в горшках. Мы стараемся приспособить помещения под нужды бабушек и дедушек: оборудовать поручни и пандусы, переделать пороги, которые часто становятся непреодолимым препятствием для выезда на коляске в коридор. Но настоящий уют в комнате могут создать только сами жильцы, ведь то, что одному нравится, другой на дух не переносит, будь то искусственные цветы или репродукции Рериха. Некоторые бабушки вьют себе такие гнёздышки, что по фото и не верится, что это дом престарелых. Но в комнате с дырявым полом и грибком под потолком никакого уюта точно не создать, — рассказала Лайфу Александра Кузьмичёва.

Спокойная старость за ваши деньги

Мы также взяли комментарий у Александры Ивановой, которая не видит ничего предосудительного в том, чтобы отдать пожилого родственника в дом престарелых.

— Когда человек заболевает, он не лечит себя сам, а обращается в поликлинику или в больницу. Ситуация с пожилым недееспособным родственником аналогична. Ни у меня, ни у моей мамы нет возможности убирать за бабушкой, элементарно дотащить её до ванной, если сходит под себя. Мы все работаем и приходим домой поздно. Поэтому выход в такой ситуации — только дом престарелых, где за такими людьми ухаживают специально обученные сиделки, — утверждает Александра Иванова.

Однако отдать свою бабушку в государственный дом престарелых Александра и её мама не рискнули: условия не те, и к тому же нужно собрать множество справок, пройти медкомиссию, а потом ещё ждать очереди... Поэтому частный пансионат за городом в коттедже оказался подходящим вариантом.

В пансионате два этажа, на каждом около 10—12 постояльцев. На первом этаже те старики, кто может передвигаться самостоятельно или при помощи костылей. На втором этаже — тяжёлые больные, которые ходят с трудом или передвигаются на каталке. Бабушка Александры как раз на втором и участью своей вполне довольна: новое помещение, пятиразовое питание, круглосуточный уход. Этот дом престарелых можно было бы назвать санаторием или курортом, если бы болезни и возраст не давали о себе знать. Досуг постояльцев интересен и разнообразен.

— В пансионате регулярно проводятся различные концерты, театральные постановки, музыкальные вечера. Для этого приглашают артистов, и в них участвуют и сами старики из тех, кто может ходить. Проводятся занятия художественной лепки, в свободное время постояльцы играют в шахматы, лото, — говорит Лайфу Александра.

У такого рода услуг только один минус — их высокая стоимость. Проживание бабушки обходится в 36 000 рублей в месяц, и это ещё считается дёшево. Цены в более дорогих пансионатах начинаются от 40 000. Одним из самых дорогостоящих пансионатов считается пансионат в посёлке Монино: месяц пребывания в двухместном номере в рамках самой дешёвой программы "Активное долголетие" будет стоить 90 тысяч рублей.

Дополнительные нули ценника помимо высококачественных медицинских услуг, питания, ухода и организации досуга накручивает целый ряд мелочей и пунктиков: строгий подход к выбору персонала, расположение пансионата, дизайн помещения в едином стиле прованс, кровати определённой высоты, Интернет в номерах и т.д. От прочих частных домов престарелых Монино отличается тем, что его комплекс был построен именно для этих целей. Конечно, сделать поверхность пола нескользящей, установить поручни, поместить в каждой комнате кнопки экстренного вызова персонала можно и в новоприобретённом коттедже, но расширить коридоры в таком помещении и дополнить его многочисленными удобными пандусами и лифтами будет несколько сложнее.

Нам удалось поговорить с одной из жительниц дома-интерната для пожилых и инвалидов во Ржеве, которая пожелала остаться анонимной. Из общения стало ясно почему.

Сама женщина оказалась в интернате 18 лет назад по инвалидности, с которой живёт с самого детства. Невзирая на проблемы с ногой ей пришлось жить как все: работала в колхозе, несмотря на боль, и семья была. Потом колхозы развалились, муж умер, а взрослым детям героиня нашей беседы сказала, что пойдёт в дом престарелых как инвалид, "а то какая сноха будет за мной ухаживать".

Раньше жилось легче, утверждает женщина. Хоть и забирали 75% пенсии в качестве оплаты содержания, но на оставшиеся деньги жить было можно: было бесплатное обеспечение лекарствами, давали мыло, моющие средства, ещё какие-то вещи, обеспечивали одеждой. Сейчас всё должны покупать сами.

Не хватает и медицинского обслуживания, за которым, кстати, и пришла сюда наша героиня. У медсестры, которая приехала к заболевшему соседу пенсионерки, даже не было градусника. Хорошо, что свой был. Назначили ему лекарства. Собрали старички деньги на них и попросили медсестру купить. Но принести она их смогла только на третий день. "Вот такая скорая помощь", — жалуется наша собеседница.

С питанием дело тоже не очень хорошо обстоит.

— Дали сегодня на ужин макароны с колбасинкой, а мне нельзя, потому что добавляют маргарин. И самой надо готовить, есть что придётся. Хорошо, что пюре с обеда осталось и котлеты, от которых у меня изжога, — смеётся женщина.

Большинство жильцов интерната придерживается прописанной диеты. "Желудки у всех разные", поэтому для них так важен магазин, расположенный неподалёку, где можно купить (вернее, попросить медсестёр купить) для себя продукты при подобных обстоятельствах. Недавно его закрыли, но благодаря инициативе одной из жительниц, письмам и подписям стариков удалось вернуть его. Готовят постояльцы в микроволновках, купленных на сэкономленные деньги. У некоторых даже есть плиты, которые приходится прятать, так как их запрещено держать в комнатах.

— Я инвалид-колясочник, я далеко не хожу даже по этажу. Наш второй этаж первого корпуса весь такой. Когда я пришла, вроде даже получше стало, а потом всё. Трудно самой передвигаться, конечно, но... С ложечки и подавно не накормят. У нас указ такой: всем жильцам первого корпуса ходить обедать на первый этаж. Лифт, конечно, есть, в шесть или в семь часов открывается и около семи, когда ужин кончается, закрывается. Если лифт не работает, то я обедать не иду. Хорошо ещё, что у меня муж мой гражданский есть. Он заболеет — я ему еды принесу, я — тогда он мне. Вот вдвоём живём, так хоть полегче, — говорит инвалид.

Живёт наша героиня в одной палате с мужчиной, которого называет гражданским мужем. В этом интернате такая система, потому что женщина с женщиной реже уживаются. "Ни он не пьёт, ни я не пью, поэтому у нас есть хоть какие-то деньги. Хорошо, что я с мужчиной сошлась, а одна я как бы жила?" — говорит пенсионерка. Бюджет старички обычно рассчитывают так: если хватит купленных с запасом лекарств на этот и следующий месяц, то можно ввести дополнительные расходы.

Больше всего жалуется собеседница на недостаток внимания. Даже навещающие интернат волонтёры чаще посещают лежачих инвалидов во втором корпусе, а в первый могут и не зайти. Там и санитарок больше, и кормят их, и передвигаться помогают. Между ними провели чёткую границу: те — лежачие, малоподвижные, а жильцы первого корпуса второго этажа относятся к более самостоятельным слабоподвижным. Жильцы с третьего, четвёртого этажа ещё активней: могут и в город пойти. А таким, как наша пенсионерка, приходится как-то выживать. Раньше она тоже просилась во второй корпус, но мест всё не было. И тогда на сэкономленные в лучшие времена 50 тысяч рублей женщина сделала свой ремонт в комнате. И окно здесь новое, и телевизор, и холодильник, как дома! Теперь насиженное место покидать совсем не хочется.

Но персонал пенсионерка хвалит, особенно медицинских сестёр, которые всегда готовы помочь, спрашивают, если что надо купить или принести. По её словам, если будешь нормальным человеком, к тебе тоже будут нормально относиться. "Нашу комнату, кстати, любят: мы не пьём, не шумим. Многое зависит от нас самих", — сообщает пенсионерка. А вот директор дома престарелых часто огорчает старичков: кричит на них, а это обиднее всего.

Хотя наша собеседница не особенно мобильна, но на месте не сидит (в переносном смысле): участвует в художественной самодеятельности, поёт и занимается рукоделием, шьёт и вышивает. Жалеет только, что нет музыкального руководителя: прежняя уволилась, а нового не нашли. У административного руководителя хора тоже на своих подопечных времени не хватает, у неё и без того работы много. Часто приходится выступать без репетиций, под фонограмму, а это не каждый умеет, надо иметь талант и слух, заниматься самостоятельно, как наша пенсионерка.

— Я хоть чем-то занимаюсь, а каково тем, кто ничего делать не может… Сейчас мы просто выживаем, кто как может. Много народу пьёт. Особых мероприятий нет. Даже с нашим хором "Негрустинкой" ничего толком пока не выходит. Для инвалида главное — занятость и общение, а мы живём сами по себе. Свекровь моего сына хочет в дом престарелых, а я её отговариваю: "Сколько можете, оставайтесь дома. Не очень-то здесь сладко живётся". Поэтому, между нами говоря, всё не так хорошо, как кажется посетителям. А начальству в глаза нельзя тоже сказать: вылетишь из интерната, — вот что рассказала нам жительница дома престарелых.

Для полноценной жизни

На фотографиях выше читатели Лайф #Дом могли видеть примеры и государственных домов, и малогабаритных домов престарелых Московской области. Очевидно, что для пожилых людей очень важна привычная обстановка, и поэтому дизайн интерьеров и планировка таких пансионатов получаются весьма традиционными, даже если выполнен хороший дорогой ремонт в частном коттедже. Но времена меняются, меняются и сами старички, и представления об уютной атмосфере. Российские архитекторы также не обходят социальную тематику, и мы решили пообщаться с теми, кто непосредственно занимался проектировкой подобных зданий.

Большинство из них сейчас пока только строится (пансионат для пожилых людей в Истринском районе Подмосковья, первую очередь которого из 250 номеров и все необходимые объекты инфраструктуры O1 Group планирует завершить в 2017 году). Владислав Спицын, управляющий партнёр архитектурного бюро Frontarchitecture, которое как раз занималось дизайном интерьеров первого из упомянутых выше пансионатов, рассказал нам о принципах, которые они стремились воплотить в этом проекте.

— Одним из ключевых направлений работы бюро Frontarchitecture является создание архитектурных проектов и дизайна интерьеров для отелей ведущих международных брендов. И этот опыт мы привносим и в интерьеры пансионата, который строит O1 Group. Мы продолжили идею загородной дачи, заданную самой архитектурой пансионата. Ряд технологий и материалов, которые здесь применяются, присущ медицинским учреждениям и отвечает их требованиям. Все помещения спроектированы так, чтобы здесь было комфортно малоподвижным людям.

В подобных центрах должна быть максимально развита инфраструктура для организации ежедневного досуга постояльцев. Условия в пансионатах создаются не просто максимально комфортные, но и предполагающие развитие человека. Нужно проектировать пространство для общения, обучения, иностранных языков. На территории необходимо создавать возможности для прогулок, активного отдыха. Стоит предусмотреть квартиры для персонала, в том числе медицинских работников, а также приезжающих навестить постояльцев родственников. Люди не должны здесь доживать, люди должны здесь полноценно жить, — рассказал Лайфу Владислав Спицын.

Другой респондент — Александр Балабин — генеральный директор компании SEVERIN GROUP, также участвующей в реализации проектов частных домов престарелых (в том числе в Монине и Малаховке), рассказал Лайфу, что строительство подобных объектов является сложной задачей и эти сложности начинаются ещё на этапе определения и согласования официального названия будущего учреждения.

— Такого понятия, как "дом престарелых", юридически не существует. А раз нет понятия, то нет и нормативной базы, по которой такие объекты можно классифицировать и оценивать. Есть различные типы государственных и муниципальных, социальных и медицинских объектов, предназначенных для людей старшего возраста, и наименований у них множество. В зависимости от того или иного набора слов в названии проект подпадает под те или иные действующие нормы и правила. Нельзя взять и написать простыми словами так, как кажется правильным. При этом есть особенности в организации и компоновке такого рода комплексов, в том числе во взаимной ориентации корпусов, из которых они состоят, внутренней планировке и т.д. Основная задача проектировщиков заключается в соблюдении заранее определённой последовательности ежедневных событий (читайте: режим, как в пионерском лагере), выраженных в объёмно-планировочных решениях, что является необходимым условием для обеспечения стандартов проживания резидентов пансионата для престарелых, — сообщил Александр.

Александр также описал нам структуру современных комплексов для проживания пожилых людей, которая предполагает несколько модулей, объединённых единой обслуживающей и управляющей структурой.

Первый модуль — это та часть комплекса, которая предназначена для независимого проживания резидентов и состоит из отдельных жилых блоков (квартир или таунхаусов), обеспеченных всем необходимым, в том числе постоянным бытовым, медицинским обслуживанием, интегрированных в социально-общественную структуру центра. При этом сохраняется полная самостоятельность проживающих в соответствии с их желаниями и возможностями. Второй модуль — по сути домашний пансион, где резиденты проживают в отдельных номерах-студиях, полностью обеспечиваются питанием, уходом, круглосуточным медицинским и бытовым обслуживанием.

Третий — это стационарные отделения комплекса, где подопечные с частичной зависимостью проживают в отдельных двух-, трёхместных комнатах. Их обеспечивают комплексным обслуживанием, включающим всё необходимое: комфортное проживание, высококачественный уход, пятиразовое питание, медицинское обслуживание и т.д. Наконец, четвёртый модуль предназначен для размещения специализированного отделения для сильно зависимых подопечных (в том числе с болезнью Альцгеймера). Эта часть комплекса также представляет собой специализированное отделение с одно-, двух- и трёхместными комнатами.

А пока наши архитекторы и дизайнеры занимаются разработкой пансионатов "прекрасного будущего", выбор — начать копить на свои серебряные годы или воспитывать детей и внуков — остаётся личным делом каждого.