Михаил Юрьев: РФ может молчать в ответ на заявления США, за неё шумят "Тополя"

СВЕТЛАНА АНДРЕЕВСКАЯ: Михаил Зиновьевич, мне не даёт покоя то, что Керри хочет начать расследование военных преступлений. Я, конечно, обыватель в этом смысле и дилетант — но, мне кажется, это достаточно серьёзное заявление, после которого должны быть хоть какие-то последствия.  

МИХАИЛ ЮРЬЕВ: Нет. Какие-то, вне всякого сомнения, будут, но будут ли они очень серьёзными — сомневаюсь. Я не вижу принципиального отличия — такая риторика лежит вполне в русле американской риторики последней пары лет.

С.А.: Вы сравниваете с Югославией это?

М.Ю.: Нельзя сравнивать маленькую, но гордую страну Югославию и великую державу Российскую Федерацию.

С.А.: Но тоже гордую.

М.Ю.: По сию пору может, если только это взбредёт нам в голову, всю остальную землю покрыть ровным слоем жжёного стекла вулканического. Да, поэтому есть некоторая разница с Сербией. Даже для тех, кто очень любит сербов.

С.А.: Почему мы молчим тогда? Почему мы ничего не делаем?

М.Ю.: Мы можем себе позволить молчать. Потому что за нас наши "Тополя" говорят, шумят.

Полную версию программы "Юрьев день" с Михаилом Юрьевым слушайте в аудиозаписи.

С. АНДРЕЕВСКАЯ: Михаил Юрьев у нас в студии. Михаил Зиновьевич, но эту тему мы не можем так оставить, по поводу того, что себе позволяют США. Всё-таки, я вернусь к военным преступлениям. Мне не даёт покоя то, что Керри хочет начать расследование военных преступлений. Я, конечно, обыватель в этом смысле и дилетант — но, мне кажется, это достаточно серьёзное заявление, после которого должны быть хоть какие-то последствия.  

М. ЮРЬЕВ: Нет. Какие-то, вне всякого сомнения, будут, но будут ли они очень серьёзными — сомневаюсь. Я не вижу принципиального отличия — такая риторика лежит вполне в русле американской риторики последней пары лет.

С.А.: Вы сравниваете с Югославией это?

М.Ю.: Нельзя сравнивать маленькую, но гордую страну Югославию и великую державу Российскую Федерацию.

С.А.: Но тоже гордую.

М.Ю.: По сию пору может, если только это взбредёт нам в голову, всю остальную землю покрыть ровным слоем жжёного стекла вулканического. Да, поэтому есть некоторая разница с Сербией. Даже для тех, кто очень любит сербов.

С.А.: Почему мы молчим тогда? Почему мы ничего не делаем?

М.Ю.: 

С.А.: Но только вот мир, мне кажется, этого не слышит.

М.Ю.: Да. Вы правы, такая проблема есть. Заключается она в следующем. Между 1950 каким-нибудь и 1990 годом мир жил под угрозой ядерной войны, и в неё реально верили. Ну как, если один из министров обороны США сошёл с ума от страха и с криком "Русские идут!" выбросился из окна в Америке в 60-е годы.

С.А.: Ужас какой-то!

М.Ю.: Конечно, нервы могут у любого человека не выдержать. Вопрос не в этом. Это значит, что человек это воспринимал всерьёз, и как сотни миллионов других людей и у нас, и на Западе. А за прошедшие 20 лет произошла одна довольно страшная вещь: поскольку ядерная война отступила на какое-то время, вроде там мир-дружба одно время была с Россией, пока мы там лежали, по другим ли причинам — это не важно, но это отступило, и люди перестали этого боятся. То есть так его припри к стенке, особенно человека недалёкого, неумного, скажи: "Ну, у России же есть? — Ну, да, есть, наверное". В актуальной части сознания у него этого нет, у недалёких людей. А поскольку уровень политиков на Западе, особенно в Европе, стремительно падает, мне трудно представить, чтобы не только во времена Наполеона, чтобы во времена даже Первой мировой войны, чтобы во французском истеблишменте были люди, подобные Олланду. А сейчас есть, как видите, и ничего. И в этом смысле они могут уже не так бояться, но, думаю, что инстинкт самосохранения своё возьмёт.

С.А.: У вас работает инстинкт самосохранения? Вы всё-таки человек умный, бизнесмен. Вы себе какие-то пути отхода уже запланировали?

М.Ю.: Пути отхода от смерти?

С.А.: Нет. Пути отхода от этой ситуации, от этой "войны".

М.Ю.: А как я могу от неё отойти, подумайте сами? От моего дома, с одной стороны, полтора километра до дома нашего сегодняшнего юбиляра, а с другой стороны — два километра до центра управления ракетными войсками стратегического назначения.

С.А.: Хорошее вы место себе выбрали.

М.Ю.: Я точно никуда не убегу.

С.А.: А в США не убежите?

М.Ю.: Я — русский. А зачем мне бежать в США? Можно ещё куда-нибудь там, в Папуа Новую Гвинею — у меня там хорошие отношения. Зачем? Я — русский.

С.А.: Что бы ни случилось, вы останетесь в России?

М.Ю.: Что делать? Вечно жить всё равно нигде не будешь, даже если в другой стране. А я не такой уж молодой человек, пожил уже.

С.А.: Просто в социальных сетях, когда какое-то заявление наподобие этого, не только по поводу политики, но и по поводу социальных каких-то наших проблем, все пишут: "Пора уезжать. Надо сваливать".

М.Ю.: А вы не тех читаете.

С.А.: Я читаю всех по долгу службы, понимаете. Но много таких людей, которые "всё, надо бежать".

М.Ю.: Я уж не говорю о том, что бежать некуда.

С.А.: Бежать-то есть всегда, просто в какие места...

М.Ю.: Это только кажется.

С.А.: Да?

М.Ю.: Да. Зверь, когда бежит от загонщика на охотника, ему тоже кажется, что он убегает в безопасность, а на самом деле ровно наоборот. Но я говорю даже не про это, я говорю про то, что есть русская поговорка: "Баба с возу — кобыле легче". 

С.А.: Я сегодня не запустила "Счастливый звонок", но только по причине того, что такая важная тема, и я была счастливчиком, который задал вам первый вопрос. Теперь для слушателей. "Счастливый звонок", поздно лучше, чем никогда. Третий или четвёртый — какой вы выберете?

М.Ю.: Бог Троицу любит.

О вероятности ядерной войны и о том, как спастись от неё

С.А.: Давайте, третий. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Вечер добрый! Я прямо растерялся. Насколько стабилен мир? Михаил сказал о том, что с 45-х, 50-х годов до 90-х годов жили в состоянии тревожности, опасности, особенно люди, которые разбираются в этом более-менее, не простой обыватель, не простые люди, смертные. Насколько стабилен мир? Без ядерного оружия, без ядерного вмешательства.

С.А.: Ещё скажите: сколько мы ещё проживём — вообще будет отлично.

М.Ю.: Нет, вопрос понятен.

СЛУШАТЕЛЬ: Сколько проживём в относительной стабильности, в относительном мире? Спасибо большое!

М.Ю.: Андрей, я всё понял. Вопрос вы задаёте, мне кажется, очень по существу. Давайте теперь на секунду представим себе, что ядерное оружие исчезло или, что гораздо легче себе представить, что от него создана достаточно надёжная оборона — что, кстати, вообще не за горами. Насколько я понимаю по тактико-техническому заданию, которое выдано, вроде там, мне говорили, всё нормально идёт — система С-500, в принципе, если их наклепать достаточное количество дивизионов, не даст пролететь ни одной вражеской боеголовке. Возможно, что это вообще довольно скоро будет. И вот представьте себе: хорошо это или плохо? Нет, конечно, когда у нас есть защита, а у врага нет — то это, конечно, очень хорошо. А если у всех есть?

С.А.: Она же у всех есть?

М.Ю.: Пока её ни у кого нет.

С.А.: Что у США тоже нет, что ли?

М.Ю.: Противоракетной обороны?

С.А.: Да.

М.Ю.: Конечно нет.

С.А.: Серьёзно?

М.Ю.: Вы в каком мире живёте вообще?

С.А.: Я, видимо, в своём мире живу.

М.Ю.: Я вам завидую. Там, наверное, хорошо.

С.А.: Я не верю, что у США нет противоракетной обороны, Михаил Зиновьевич, правда.

М.Ю.: Есть, но её эффективность невелика.

С.А.: А чего они столько денег-то тратят на свою оборонку, чего же они не сделают?

М.Ю.: Здрасьте! А у нас, конечно, денег никогда не тратят.

С.А.: Но у них же больше бюджета уходит.

М.Ю.: Сколько могут "распилить", столько "пилят". Нет. Смотрите, они же стараются её создать. Они какую-то создают, эффективность её очень низка, даже если она будет работать. То есть при запуске ста ракет с российской территории одновременно — а мы можем гораздо больше запустить — ну, собьёт она двадцать — это довольно много считается. Причём совершенно не факт, что собьёт, но больше точно не собьёт. Особенно, если считать не в ракетах, а в боеголовках, в разделяющихся головных частях. Поэтому нет, сейчас нет. Но, предположим, она появилась, а это значит, что нет ядерного оружия. Если от него есть защита, это то же самое, что его нет. Сможем ли мы сказать: "Ну, вот теперь можно вздохнуть" — ровно наоборот. Ровно наоборот, потому что стратегическая ядерная война — это, всё-таки, особый вид войны — в том смысле, что на нём воюют не только армии, а в нём армии вообще не воюют. В нём воюют непосредственно территории и население каждой из воюющих сторон.

Но кроме тех, кому нравятся фильмы типа Mad Max — вот для тех только хорошая. Всем остальным тяжёлая и неприятная.

С.А.: А знаете скольким людям нравится этот фильм? Огромное число.

М.Ю.: Да.

С.А.: Сколько премий этот фильм вообще получил!

М.Ю.: Понятно. Но, знаете, как тот Гиви, которого спрашивают: "Гиви, ты любишь помидоры?" Говорит: "Кушать люблю, а так нет". Вот смотреть фильм любят, а чтобы самим жить — это немножко другое. 

С.А.: А вы смотрели же фильм, наверное?

М.Ю.: Смотрел, да, когда-то. Так вот, к чему я это — к тому, что как только исчезает ядерное оружие, то возникает две вещи. Во-первых, в обычной войне — да, она тоже жестокая, но в ней-то воюет не население с территорией, в ней воюют армии, войска. Причём все военные специалисты мира сходятся на том, что боестолкновения сегодняшнего и завтрашнего дня между высокотехнологичными противниками будут гораздо более малолюдными. Не будет миллионных армий, как во время Великой Отечественной войны.

С.А.: Ваш сценарий просто ужасен.

М.Ю.: Да не мой, опять за рыбу деньги, не мой сценарий.

С.А.: Ваш это сценарий — вы сейчас говорите об этом.

М.Ю.: Да. Так вот, к чему я вам это говорю — и вот он думает: "Так, ну слушай, на крайний случай разобьют нас русские — хорошо, войдут сюда, арестуют меня, но цивилизованно — это тебе не по радиоактивной пустыне бродить". И потом думают: "Это по ядерным боеголовкам у нас с Россией паритет, а по обычным войскам мы чисто количественно её в восемь раз превосходим — начинаем". Тогда не так страшно: понижается уровень страха, и легче начать войну. Поэтому на самом деле вопрос Андрея был очень по существу. Я думаю, что пока никаких других сдерживателей скатывания человечества в мировую войну, кроме ядерного оружия, сопоставимого с ним по эффективности, пока нет.

С.А.: Говорим сейчас о Сирии, о последних словах Керри и о войне, которой не будет, как говорит Михаил Зиновьевич.

М.Ю.: Пока.

С.А.: Но сколько, пока?

М.Ю.: В этом году не будет.

С.А.: А в следующем?

М.Ю.: И в следующем не будет. А лет через 5—10 будет.

С.А.: Прямо такая наземная война?

М.Ю.: Думаю, может, и надводная тоже.

С.А.: А что, тогда готовиться пора уже?

М.Ю.: А мы что, по-вашему, не готовимся?

С.А.: Бункеры никто себе не строит повально.

М.Ю.: Войну на дальних подступах встречают. Знаете, например, в Древнем Риме, в отличие от всех крупных городов того времени, не было стен крепостных, потому что римляне говорили: "Наши стены — это наши легионы". Так и у нас.

С.А.: А ещё бы что-нибудь?

М.Ю.: Но это же секретные вещи. Наверняка делается ещё что-нибудь.

С.А.: Подождите. Я говорю конкретно про человека. Вот вы себе какой-нибудь бункер построите или построили уже?

М.Ю.: Нет. Ни то, ни другое.

С.А.: А ваши знакомые?

М.Ю.: Тоже нет.

С.А.: Ваши друзья?

М.Ю.: Нет.

С.А.: Они ничего не боятся?

М.Ю.: Я только с нормальными общаюсь.

С.А.: А что здесь ненормального? Дети, внуки.

М.Ю.: И что?

С.А.: Хотят защитить свою семью. Что здесь плохого?

М.Ю.: Но при ядерной войне не защитишь.

С.А.: А, вот так вот. Зря я вас оптимистом назвала, конечно.

М.Ю.: Я реалист.

С.А.: Давайте, ещё один счастливчик. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! У меня одна небольшая реплика по поводу войны и вопрос. Есть такой фильм, он называется "Тринадцать дней", с Кевином Костнером. Он про Карибский кризис. Там тогда уже была проблема, Кеннеди говорил Макнамаре: "Но Пентагон нам будет, в конце концов, подчиняться или нет?!" Начали тогда стрелять по кораблям по нашим, которые шли на Кубу. Уже тогда у них проблема была.

С.А.: То есть? И сейчас проблема есть — вы это хотите сказать?

О похищениях россиян агентами США

СЛУШАТЕЛЬ: Я не знаю, подчиняется Пентагон Белому дому или нет. Тогда уже не подчинялся. А вопрос такой. Сегодня наш МИД говорил по поводу похищения наших людей, чтобы, кто уедет за границу — не только в США, — опасались похищений. И вообще, нужно как-то опасаться. Как вы к этому относитесь — что уже просто похищают наших граждан и увозят в Америку судить?

М.Ю.: Плохо отношусь. Было бы странно, если бы вам ответил, что отлично отношусь, "так держать". Конечно, плохо отношусь. Конечно, не надо сгущать краски, это не то, что по Москве идёшь и думаешь: дойдёшь ли до цели или тебя по дороге американцы похитят. Скорее, речь идёт, во-первых, о случаях похищения из третьих стран. Во-вторых, идёт речь всё-таки в основном про лиц специфических родов занятий. Вспомните Бута — позиция российской дипломатии, что он незаконно задержан и предан суду в Америке. Не возьмусь судить — дело даже не в этом. Но, допустим, у меня нет никаких оснований сомневаться в позиции МИД собственной страны. Допустим, незаконно. Но, обращаю внимание, что человек занимался торговлей оружием международной и только ею — это никто и не отрицает. Но это называется, если ты занимаешься торговлей оружием, чего ты в Таиланде делаешь без дивизии охраны?

С.А.: А это, думаете, только бесстрашие?

М.Ю.: Я не знаю. Я бы не стал, например. Есть такая поговорка: "Тому, кто живёт в хрустальном доме, не надо бросаться камнями".

Но я не знаю. По крайней мере скажу так — вот я, русский, который часто бывает за границей — что-то совсем мне не страшно, что меня похитят американцы с целью судить, потому что, во-первых — а за что судить-то, собственно говоря?

С.А.: Здесь же говорят, что они беспределом занимаются.

М.Ю.: Хорошо. По беспределу меня-то за что судить?

С.А.: Но, может, найдут, Михаил Зиновьевич? Откуда я знаю.

М.Ю.: За неуплату налогов — я их плачу вроде.

С.А.: Исправно?

М.Ю.: Да. И там, и у нас.

С.А.: Кстати, а история с Трампом и тем, что он не платил 18 лет налогов и был освобождён, — это всё ерунда?

М.Ю.: Нет. С ним эти скандалы происходят регулярно. Американское налоговое законодательство очень сложное. Не запутанное как у нас, а просто сложное. То есть на каждый вид налога огромное количество оговорок: кто от него частично или полностью освобождён, кто из этих освобождённых на самом деле не освобождён и так далее. У них есть такая позиция, и она, видимо, правильная, что в нюансах налоговых просто человек сам для себя разобраться не может.

С.А.: И поэтому что он делает?

М.Ю.: Нанимает специализированного налогового юриста.

С.А.: А они его обманывают, в свою очередь?

М.Ю.: Почему они его обманывают?

С.А.: Но там же много тоже историй, что бухгалтер там убежал.

М.Ю.: Я про такое не слышал.

С.А.: Тяжело разобраться.

М.Ю.: Я про такое не слышал. Про многих слышал, кто обманывает государство и, как правило, садится за это, а вот чтобы юрист обманывал клиента по части налогов — я аккуратно скажу: я про такое не слышал. Так вот, соответственно, когда то, что регулярно вскрывается про Трампа, — это не какое-то очевидное жульничество, а это пользование некими лазейками. Ну, нельзя ответить на вопрос: законно или нет — только если они будут предметом разбирательства в суде, но суд этот будет идти лет шесть, независимо от его исхода. Поэтому ни о чём.

С.А.: Понятно, не интересно. Не стоит.

М.Ю.: Ни о чём. 

Об укреплении экономики и повышении пенсий

С.А.: Сегодня вообще как-то против России много новостей было. В Германии сказали, что всё-таки будут новые санкции против нашей страны.

М.Ю.: Да.

С.А.: Что будет с нашей экономикой после этого пакета санкций?

М.Ю.: Это проще ответить. Это укрепит нашу экономику.

С.А.: В очередной раз.

М.Ю.: Конечно. К сожалению, не так уж и сильно.

Совсем сильного не получается, но некий даёт, безусловно. Посмотрите на наше сельское хозяйство.

С.А.: Я смотрю на данные Росстата, хотя, наверное, вы будете говорить, что не надо смотреть, но я всё-таки посмотрю на них.

М.Ю.: Посмотрите.

С.А.: Смотрю на заявление Голодец, которая говорит, что у нас пять миллионов нищих — это последнее.

М.Ю.: И что дальше?

С.А.: Это всё укрепление экономики? Но экономика, как следствие, — это благосостояние граждан, нет?

М.Ю.: Подождите. Вы сами себя послушайте со стороны. Может ли быть при укреплении экономки пять миллионов нищих — конечно, если до этого было десять, например.

С.А.: Вот я к чему и веду.

М.Ю.: К чему вы ведёте?

С.А.: То есть мы просто не знаем, что было раньше, правильно?

М.Ю.: Почему не знаем? Вот вы сегодня посмотрели, а если покопаетесь в Интернете, то найдёте там и раньше. Я обращаю ваше внимание на нюансы русского языка. 

С.А.: Но я это и не говорю.

М.Ю.: Укрепилась — означает, что она стала сильнее и лучше, чем была до введения санкций. Это "лучше" всё равно может быть неприемлемо низко. Я ведь ровно об этом и сказал, что эффект санкций положительный. Он, к сожалению, не такой уж и большой, но он очевидно положительный.

С.А.: Средняя пенсия к 2019 году будет 14 600 рублей.

М.Ю.: Да.

С.А.: При сильной экономике такое возможно? Хорошо, при растущей экономике, при укрепляющейся экономике России такое возможно? Это нормальный ход?

М.Ю.: Сколько вы сказали? 

С.А.: 14 600 рублей.

М.Ю.: 14 тысяч. Сейчас я объясню, почему я спрашиваю. Это соответственно 250 долларов примерно по нынешнему курсу.

С.А.: Да.

М.Ю.: Я не могу точнее посчитать.

С.А.: Или 200 евро.

М.Ю.: Для меня такой валюты вообще не существует, поэтому 250 долларов.

С.А.: Хорошо, 250 долларов.

М.Ю.: Доллар — это плохо, но это реально. А евро — это симулякр вообще.

С.А.: Этот симулякр всё равно живёт и развивается.

М.Ю.: Любой симулякр сколько-то времени живёт.

С.А.: Что-то долго он живёт.

М.Ю.: Это вам так кажется. Зомби тоже живут какое-то время. 

С.А.: Но я не видела зомби ни разу.

М.Ю.: В фильмах.

В Великобритании пенсия 500 фунтов, в Германии пенсия 700 евро, и это считается одной из самых высоких в Евросоюзе. Но всё-таки не 250. 

С.А.: И льготы у них, наверное, есть, или я тоже здесь ошибаюсь?

М.Ю.: В смысле льготы?

С.А.: Какие-то льготы есть, социальные обязательства государства перед пенсионерами?

М.Ю.: Кроме пенсии?

С.А.: Да. Того, чего нет у нас?

М.Ю.: В Европе — я не специалист. В Америке нет. В Америке вообще нет никакого понятия, как льготы. Там какая-то часть населения получает — я имею в виду кроме денежных выплат — продовольственные талоны, которые можно только на продовольствие истратить, но у нас вроде это сейчас тоже со следующего года вводят.

С.А.: Да. С 2018-го, по-моему. Они немножко отложили.

М.Ю.: На самом деле очень сомнительная мера, потому что ты их можешь истратить только на еду, но у них тут же возникает вторичный рынок, и во многих городах — это сами американцы пишут — до трёх четвертей получающих талоны тут же идут и обменивают их на наркотики. Потому что там рынок образуется, а те потом при большой системе это всё как-то обналичивают. Так вот, возвращаясь к пенсиям. Конечно, 250 долларов — это мало, но, обращаю ваше внимание, у нас курс доллара изменился за год в два раза.

С.А.: Скоро ваш прогноз сбудется, дай бог.

М.Ю.: Да не в этом дело. Изменился за год в два раза. Это значит, что может измениться и обратно за год в два раза. Я имею в виду, что та же пенсия 14 с половиной тысяч рублей.

С.А.: Четырнадцать шестьсот.

М.Ю.: При изменении в два раза курса это будет уже пятьсот долларов, то есть вполне уровень европейских развитых стран.

С.А.: Замглавы Минфина Алексей Лавров сегодня сказал, что в следующем году из Резервного фонда будет использовано более триллиона рублей и, таким образом, он будет исчерпан. Здесь какие последствия? Стоит бояться, пугаться или тоже не обращать внимания на это?

М.Ю.: Но вы жили много лет до того момента, как Резервный фонд создали, и ничего апокалиптического не происходило. Создали кубышку в тучные годы, а дальше — кислые годы настали, её истратили. В следующем году истратят окончательно, будем жить так, как жили ещё до того, как начали первую кубышку наполнять.

С.А.: Ничего не изменится вообще?

М.Ю.: Что-то изменится, но ничего драматически нет.

О русофобах

С.А.: Тогда и не будем больше эту тему. Столько много плохого сегодня. Пока звонки, а потом я уже к сообщениям перейду. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер! Дайте, пожалуйста, оценку последнему выражению Нарусовой по поводу русского народа, который надо снять, убрать с территории России.

С.А.: Это когда? Извините, пожалуйста, я тоже удивлена. 

М.Ю.: Это кто сказал?

СЛУШАТЕЛЬ: Нарусова. Игорь Измайлов возмущался, кричал тут. Представьте, если бы сказала убрать еврейский народ — какой бы визг поднялся бы. Ваше мнение скажите, пожалуйста.

М.Ю.: Мне больно произносить то, что я сейчас произнесу, потому что в своё время Людмила Нарусова была депутатом Госдумы того же созыва, где я был заместителем председателя — у меня всегда были с ней нормальные отношения, да и человек была с виду вполне нормальный — но я считаю, что человек, который делает такие заявления, — повторяю, я сам не слышал, — если такое было сказано, то человека этого нужно либо лечить, либо совершить с ним конституционно запрещённые действия, а именно побои насильственного характера.

С.А.: 13 апреля 2015 года. Людмила Нарусова: "Русских нужно истребить". О лютой ненависти к русскому народу вдовы бывшего губернатора Санкт-Петербурга известно давно.

М.Ю.: А она сама разве не русская?

С.А.: Хочется верить, что она русская.

М.Ю.: Мне не хочется ни во что верить.

С.А.: Знаете, семейное древо как-то я сейчас, наверное, не смогу разузнать.

М.Ю.: Собчаков?

С.А.: Да.

М.Ю.: Ну, короче, я высказал своё отношение.

С.А.: Да, она это в "Твиттере" писала, но давно.

М.Ю.:  

Но я полностью отдаю себе отчёт в том, что это действие неконституционное, неправильное, и мы так делать не будем.

С.А.: Она сенатором стала, знаете?

М.Ю.: И что с того?

С.А.: Нет, я просто вам для информации.

М.Ю.: Да и бог бы с ней.

О том, что делать, если у вас вдруг появился миллион рублей

С.А.: Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день! Случись что самое страшное, вы в центре событий останетесь.

С.А.: В России, так и говорите, Виктор.

М.Ю.: Я сказал жёстче. Не в центре, а в эпицентре.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, но там по поводу географических местоположений не будем уточнять. Подскажите, такие мысли у меня бродят в голове: я как бы человек тоже уже не молодой — мне 35 лет, есть двое детей. Как вы посоветуете: купить, например, для них квартиру где-то на острове в Испании — я так, в принципе, готов встретить всё самое страшное, — или всё-таки бункер для них где-нибудь здесь вырыть? Как вы думаете?

М.Ю.: Во-первых, с чего вы решили, что остров в Испании будет безопасным? Я искренне надеюсь, что нет.

С.А.: Вообще, от воды подальше в таких ситуациях.

М.Ю.: Да не в этом дело. Я искренне надеюсь, что после ядерной войны Европа просто перестанет существовать. Но если говорить серьёзно, то я считаю, что от судьбы не уйдёшь — ни бункер — я знаю, что есть "выживальщики" всякие, но мне это всё не близко: ни остров, ни бункер. Слушайте, вы бы подумали о том, раз вы немолодой человек уже в 35 лет, что пройдёт ещё лет через 50—60, как наука будет развиваться, но всё равно же помирать придётся. Ну, 70 — вечно жить на Земле всё равно никто не будет. А если вы думаете, что когда становишься старше, мысль о том, что ты уже пожил, помирать легче становится — так вы заблуждаетесь. Это надо помнить, что вечно жить всё равно никто не будет.  

С.А.: В "Вайбере" вас спрашивает слушатель. В прошлой передаче он спрашивал у вас, что делать с миллионом рублей: "Спасибо за ответ! Уже начал". А теперь начальник просил спросить, что делать с миллионом долларов в России. Спасибо! 

М.Ю.: Понятно. После этого придёт владелец и спросит, что делать с миллионом векселей Сбербанка, которые каждый по миллиону.

С.А.: Смотрите, что вы устроили здесь. На вас люди зарабатывают.

М.Ю.: Да.

Прикладываются усилия финансовым рынком, чтобы так все думали, что есть, а на самом деле таких инструментов нет. Есть инструменты либо высокодоходные, но рискованные — это аналог того, что вы можете пойти поставить свой миллион в казино — в принципе, можете и выиграть — бывает, люди выигрывают. Но больше шансов, конечно, что не выиграете. Либо которые являются абсолютно надёжными — тоже не абсолютно. Вот являются ли абсолютно надёжными, например, государственные облигации США? У них высшая степень рейтинга. При 20-ти триллионном долге. Пока надёжные, а там бог его знает. Поэтому я считаю, что единственный способ для тех, кто не верит в то, что скоро будет ядерная война — и правильно не верит, чего об этом думать, — нужно вкладывать в собственный бизнес. На миллион долларов можно открыть не что угодно, но много разных малых бизнесов. Малых с формальной точки зрения. Если это какая-то общественно-полезная вещь, на которую есть спрос, то это значит, он будет вам приносить прибыль даже когда всё остальное вокруг рухнет, потому что тем, что людям нужно, они будут пользоваться. Но если вы верите в то, что ядерная война будет, тогда…

С.А.: Живите на полную. Потратьте миллион долларов не себя.

М.Ю.: Нет. Консервы и патроны.

С.А.: Давайте голосование запустим — вы согласны с Михаилом Юрьевым или нет? Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день! Скачок нефти до 52 уже — это тренд на рост к 60-ти, как Михаил Зиновьевич говорил, или же это просто краткосрочно, сейчас опять опустится ниже 50-ти?

М.Ю.: На самом деле если вы посмотрите на поведение нефтяного рынка в любой отрезок месячный на протяжении последних, скажем, двух лет, то вы увидите, что есть два разных паттерна на кривой. Есть микроколебания, которые носят, в основном, спекулятивный характер и которые вполне могут привести обратно к 47-ми на какое-то непродолжительное время, но на это накладывается второй паттерн так, что эти колебания-то колеблются, но всё это в целом немножко растёт. Поэтому я думаю, что это одновременно и спекулятивный чисто выброс, который завтра может смениться обратным, но уже ненадолго, но одновременно это и проявление общей тенденции на рост к 60-ти к концу года, от какового прогноза я совершенно не отказываюсь.

О дне рождения Владимира Путина 

С.А.: Сегодня вы упомянули своего соседа. Оказывается, в полутора километрах от вас юбиляр живёт?

М.Ю.: Да. Даже чуть меньше.

С.А.: Мы говорим о Владимире Путине — сегодня 64 года ему.

М.Ю.: Да, я понимаю.

С.А.: Поздравления?

М.Ю.: Конечно, поздравляем, да. О чём разговор?

С.А.: А что пожелаете?

М.Ю.: Человек, находящийся в такой ситуации и на такой должности, как он, что бы он из себя ни представлял как человек, он становится со страной связанным неразрывно. И в этом смысле крайне мало отличается от того, как если бы это был царь прежних времён. Хотя он честно, демократично избранный президент, но это в данном случае на степень единения и общности судьбы себя и страны уже не влияет. В том числе и благодаря поведению Запада, который он прекрасно понимает, что если он завтра решит уйти — он решит, народ решит, не имеет значения — то просто спокойно пожить ему и дожить, как он Ельцину, ему никто не даст.  

Конечно, я понимаю, что это звучит как одесский тост, что выпьем за наших мужей, чтобы мы им были здоровенькие.

С.А.: А что? Честно.

М.Ю.: Но как по-другому скажешь? Ведь там миллиарды ему нужны только в воспалённом воображении коррупцеискателей, так сказать, а так-то — зачем нужны деньги тому, кто всё равно живёт за фэсэошным забором.

С.А.: Мы присоединяемся к вашим поздравлениям. Голосование останавливаю. Михаил Зиновьевич, 95% сегодня с вами, 5% — нет.

М.Ю.: А знаете, почему так много?

С.А.: Почему?

М.Ю.: Потому что не обсуждали социальные вопросы, по которым может быть мнение коммунистическое.