Что подарил нам Колумб, или Чикагские корни сталинских высоток

Историк архитектуры и градостроительства Николай Васильев помог Лайфу выяснить, что позаимствовали у американцев русские архитекторы и прототипом каких небоскрёбов всё-таки были сталинские высотки.

Американская база для российских талантов

Вряд ли в Москве найдётся человек, который ни разу не "затоваривался" в ГУМе, ну или хотя бы не наслаждался его архитектурными изысками в лучах рассветного солнца, выходя из бара напротив. А пройдя по Театральной площади, разве что слепой не видел настоящий памятник модернизму — гостиницу "Метрополь". Про гиперболоидную конструкцию на Шаболовке говорить не приходится, потому что вы уже, наверное, догадались, что речь сейчас пойдёт о гениальном архитекторе прошлого века — Владимире Шухове. Сложно поверить, но башни по его проектам строят по всему земному шару и по сей день.

А дело было так. Небезызвестный Шухов, талантливый инженер и техник, с отличием закончил Императорское московское техническое училище (нынешняя "Бауманка"), за что по традиции получил заграничную образовательную путёвку — на Всемирную выставку 1867 года в Филадельфии. Там его поджидала судьба российской нефтепромышленности и строительства в лице ещё одного даровитого русского инженера — Александра Бари.

Интересно, что определить его национальность довольно проблематично: по семейному преданию, род Бари происходит из Франции. На самом же деле он еврей, родившийся в Петербурге, школьные и студенческие годы провёл в Цюрихе, а тонкости инженерного дела познал в Америке, на заводах Детройта. Бари тоже оказался на Всемирной выставке благодаря своему таланту: он выиграл конкурс на строительство её павильонов. За эту работу архитектор впоследствии получит Гран-при и золотую медаль. Именно он принимал российскую делегацию в Филадельфии и уже тогда заприметил молодого Шухова, с которым наладил дружественные отношения и почву для рабочих.

В 1877 году Бари с женой вернулся в Россию, сохранив при этом американское гражданство. Здесь его совместная с Николаем Сытенко фирма занялась реализацией проекта по добыче нефти в Грозном и Баку. Александр вспомнил о молодом инженере Шухове и пригласил поучаствовать в этом деле. Задача была выполнена блестяще, фирма заказчиков — братьев Нобель — стала одной из крупнейших нефтяных компаний в России и за рубежом.

— Бари понял, что у Шухова мощный потенциал. А у него самого были опыт и возможности. И тогда Бари предложил своему другу должность главного инженера и технического директора в собственной фирме "Строительная контора инженера А.В. Бари". Шухов "толкал" идеи, а Бари помогал с их воплощением и занимался более утилитарными вещами, — рассказывает Николай Васильев.

Продолжая свои научные изыскания в области нефтедобывающей промышленности, Шухов вскоре изобрёл форсунку, с помощью которой впервые в мире осуществил промышленное факельное сжигание мазута.

Ещё одним его достижением является разработка цилиндрических стальных резервуаров на песчаных подушках. Особая форма этих нефтехранилищ позволила уменьшить расходы на сталь, так как толщина их стенок уменьшается кверху. Принципы, разработанные Шуховым, остаются актуальными и в наши дни. Возможности для таких исследований появились у Шухова во многом благодаря конторе Бари.

Другое известное изобретение Шухова — гиперболоидные конструкции и металлические сетчатые оболочки. Впервые они были применены при строительстве павильонов и Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 года в Нижнем Новгороде. Кто их строил? Разумеется, "Строительная контора Бари".

Лёгкие ажурные конструкции из прямых балок тем не менее являются очень прочными, потому что испытывают минимальную ветровую нагрузку. Вспомним многострадальную Шуховскую радиобашню на Шаболовке, которая стоит и по сей день, несмотря на отсутствие противокоррозийного покрытия, редкое подновление и одновременно грубое вмешательство в устройство конструкции.

Но здесь важнее другое: это открытие русского инженера не могло бы быть сделано — по крайней мере, к этому времени, — если бы несколькими годами ранее, в 1885 году в Чикаго не возвели небоскрёб. Это было здание страховой компании (The Home Insurance Building), автором которого является американский архитектор Уильям Ле Барон Дженни (William Le Baron Jenney). И именно при его строительстве впервые был использован стальной каркас, благодаря которому удалось уменьшить вес здания почти на треть.

Это достижение американцев дало мощный толчок инженерии и открыло новые возможности строительства, и по всему земному шару стали появляться архитектурные сооружения с использованием стальных конструкций, в том числе те самые павильоны Нижегородской выставки. Этот факт ни в коем случае не преуменьшает талант и заслуги Шухова — ведь большинство открытий происходит на базе уже свершённых разработок и достижений. Лишним доказательством гениальности гиперболоидной конструкции будет то, что аналогичные башни по этому проекту возводятся в разных странах мира и в наше время.

Чикагские истоки Сталинского ампира

Как ни странно, именно американские небоскрёбы во многом стали прототипами сталинских высоток. Несмотря на столь разительные различия во внешнем облике и непосредственно высотности, архитектурная концепция "скайскреперов" явилась прародителем конструктивистских изысканий Иосифа Виссарионовича.

После пожара 1871 года в Чикаго и резкого повышения цен на землю строительство небоскрёбов пришлось кстати, и в 1980-х здесь появилась Чикагская архитектурная школа, работавшая над обликом новых высотных построек. Её архитекторов в первую очередь волновал вопрос внешнего оформления, которое бы позволило отразить систему конструкций этих зданий. Одним из наиболее выдающихся представителей Чикагской школы является Луис Салливен, который провозгласил новый принцип: "Форма в архитектуре следует функции". Отсюда — стремление "оголить" фасад, убрать излишние украшения, подчинить внешний вид промышленным или коммерческим требованиям.

В начале становления Советского государства, когда у нас ещё ничего не было (старое не в счёт, его мы сбросили с корабля современности), мы строили новый мир, ориентируясь на последние заграничные достижения. И в середине 20-х — начале 30-х годов в Америку была отправлена целая делегация архитекторов с целью перенять иностранный опыт в создании высотных зданий и, конечно же, метро — в то время уже существовавшее в Америке.

Одним из таких "посланцев" был Вячеслав Олтаржевский, проучившийся и проработавший в Нью-Йорке почти десять лет, досконально изучивший высотное строительство.

На Родине его судьба слагалась не столь счастливо: строительство уже утверждённого проекта Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве многократно откладывалось, а когда в 1938 году Олтаржевского обвинили во вредительстве и отправили в лагеря, все завершённые постройки снесли. Отбывая заключение в Воркуте и трудясь на благо Отечества, автор монументальных зданий был вынужден проектировать одно- и двухэтажные дома.

По завершении срока Олтаржевского пригласили в 1947 году в комитет по строительству высотных зданий. Его совместный с архитектором Аркадием Мордвиновым проект гостинцы "Украина" в Москве был наконец-то утверждён и воплощён в жизнь — здесь и пригодились полученные Олтаржевским "американские" знания о проектировании небоскрёбов и гостиниц.

"Слизали", но не всё

Существует мнение, что советскими архитекторами был заимствован не только тип стальной каркасной конструкции, но и сами образы зданий. Так, огромное внушительное Municipal Building Манхэттена так восхитило первого архитектора главного здания МГУ Бориса Иофана (а быть может, и самого Сталина), что именно оно было взято за образец будущего университета. И, действительно, глядя со стороны главного фасада на этот манхэттенский небоскрёб, можно заметить определённое сходство с МГУ.

Или ещё пример: Woolworth Building является аналогом здания МИД на Смоленской площади. Наконец, высотная часть Terminal Tower в Кливленде напоминает дом у московского зоопарка.

Но, безусловно, было бы верхом слабоумия заявить, что советские зодчие "слизали" всё у иностранцев. Мы наблюдаем серьёзные различия между этими постройками: если в случае с американскими небоскрёбами уместнее говорить об имперском стиле, то при строительстве сталинских высоток архитекторы опирались, в первую очередь, на античную традицию.

Кроме того, ни о каком функционализме сталинской вариации ампира говорить не приходится: обратите внимание на план того же здания МГУ или "Украины" с внутренними колодцами и двориками. И, наконец, обилие украшений на фасадах, многочисленные скульптуры и, конечно, башни со шпилями — которые, как считается, были добавлены по настоянию Вождя — никак не соотносятся со стремлением "очистить" фасад американских небоскрёбов. Достижения чикагских архитекторов были усвоены и переработаны нашими зодчими, и, в свою очередь, также стали огромным вкладом в историю всемирной архитектуры.