Анастасия Мельникова: Заксобрание Петербурга как вторую сцену не использую

А. КАШТАНОВА: То есть пока в Петербурге у вас есть театр имени Комиссаржевской, сцена, Законодательное собрание. Кстати, я хочу спросить: всё-таки в законотворческой депутатской деятельности есть элемент шоу. А вы как-то не были замечены в диких законодательных инициативах. Почему Мариинский дворец не используете как вторую сцену? Ваши коллеги с успехом это делают.

А. МЕЛЬНИКОВА: Если я смешаю две профессии, то не здесь буду с вами разговаривать, а вы будете навещать меня в Кащенко. Можно сойти с ума, это будет уже раздвоение личности, а это — как дочь врача говорю — шизофрения.

Полную версию программы "Творцы" с Анастасией Мельниковой слушайте в аудиозаписи.

А. КАШТАНОВА: В студии Алёна Каштанова. Мы сегодня выходим из питерской студии Лайфа, потому что у нас в гостях петербуржская актриса театра и кино, заслуженная артистка России, депутат Заксобрания Петербурга Анастасия Мельникова. Анастасия Рюриковна, здравствуйте!

А. МЕЛЬНИКОВА: Здравствуйте!

А.К.: Наверное, только ленивый не спросил, почему у вас такое интересное отчество?

А.М.: Разные люди спрашивали. Просто родители безумно любили это имя, моего папочки, вот и всё. Просто красиво, и всё.

А.К.: Красивое, старинное.

А.М.: Старинное, красивое. Ему хотелось, видимо, чтобы папочка был похож на такого же воина, настоящего русского мужчину, который созидает и делает всё возможное, чтобы эта земля была ещё лучше и у них получилось.

А.К.: А вы с битвы или не с битвы? С новым вас поздравляем, с прохождением в новый состав Заксобрания Петербурга.

А.М.: Спасибо!

А.К.: Новый созыв, пятилетка. Всё-таки пять лет вы на страже закона были, и теперь ещё пятилетка впереди. Остаётся время на кино, на другие какие-то вещи?

А.М.: К счастью, да. Сразу скажу, что в этот раз будет легче, потому что у меня очень много времени в первом созыве ушло на учёбу. Я очень многому училась. Сейчас я, естественно, буду продолжать учиться ещё. Я закончила институт, потом аспирантуру, потом второе высшее образование — это уже плюс к той базе, которая у тебя есть. Почему мне это было нужно? Есть вопросы, которые на эмоциональном уровне ты понимаешь, что надо сделать, но не знаешь как, а когда сейчас уже есть и образование, и опыт, я очень надеюсь, что удастся больше. Я скажу, чему научилась. То, чего не было никогда у меня в жизни: у меня родители, и бабушки, и дедушки, прадедушки, и братик, все — они учёные, и они стратегически правильно мыслили вперёд. А у меня профессия была эмоциональная, и она есть, к счастью, в моей жизни, но я не умела простраивать программу и систему. Сейчас я научилась, и самая моя главная задача — не точечно помогать, что тоже останется в моей жизни, но не только в медицине с помощью брата мы простроили несколько замечательных программ, которые уже работают, но и в образовании, в социальной политике, в культуре — систему разработать, вот этого бы очень хотелось.

Про то, как совместить театр с работой в Законодательном собрании

А.К.: Анастасия, не было такого, что пришлось отказываться от каких-то работ в кино из-за того, что вы понимали, что сейчас вам предстоит окунуться?

А.М.: Конечно, приходится, но в первую очередь это было связано с тем, что детёныш у меня на сегодняшний день в переходном возрасте. У меня ангел, а не ребёнок. Мне никто не хлопает дверьми, у меня никто не отказывается учиться, никто не орёт, не хамит, не кидается в какие-то клубы и не требует, чтобы родители уехали, оставили квартиру для их вечеринки. Ей важно, чтобы мы были вместе с ней и разделяли с ней эту радость. Я считаю, что это ангел в 14 лет. Но всё равно моё внимание ей нужно теперь не ежедневно, как это было раньше, а круглосуточно, поэтому в ту секунду, когда позвонит Маша и скажет, что я ей нужна, я должна быть рядом. Если я буду соглашаться на проекты, которые, как правило, на сегодняшний день, подразумевают отъезд, командировку, экспедицию — к сожалению, я говорю: нет — не только из-за работы в парламенте, в первую очередь у меня семья, ребёнок, поэтому я должна быть рядом именно сейчас.

А.К.: То есть пока в Петербурге у вас есть театр имени Комиссаржевской, сцена, Законодательное собрание. Кстати, я хочу спросить: всё-таки в законотворческой депутатской деятельности есть элемент шоу. А вы как-то не были замечены в диких законодательных инициативах. Почему Мариинский дворец не используете как вторую сцену? Ваши коллеги с успехом это делают.

А.М.: Если я смешаю две профессии, то не здесь буду с вами разговаривать, а вы будете навещать меня в Кащенко. Можно сойти с ума, это будет уже раздвоение личности, а это — как дочь врача говорю — шизофрения.

А.К.: Но а вдруг вы в Госдуме окажетесь? Или не стремитесь?

А.М.: Нет. Всё равно. Если ты помогаешь людям, человек не хочет, сидя перед тобой, который пришёл со своей болью, видеть глаза человека, который играет, согласитесь.

Это я использую, но никогда я не смешаю две эти профессии. Один из моих коллег сказал: конечно, тебе просто, у тебя лицо мелькает постоянно по телевизору за счёт того, что ты много лет снималась, и повторяются фильмы, не только новые выходят, но старые повторяются. А нам-то надо быть как-то. Мне говорят: почему ты свои инициативы ставишь после обеда, ведь нет репортёров, нет журналистов. Я говорю, потому что мне надо результата добиться. И только к концу созыва они говорят: ну, конечно, потому что тебя знают, а для нас — это способ, чтобы люди нас увидели и узнали.

А.К.: И всё-таки женщины в политике работают по-другому, и опросы говорят, что 80% россиян поддерживают участие женщин в политике. Может быть, у вас есть какие-то кумиры именно из такой политической сферы? Мария Захарова, может быть?

А.М.: У меня есть кумиры, Екатерина Великая, у меня есть такой кумир, как королева Елизавета. Я считаю очень сильным политиком Маргарет Тэтчер, но лично ко мне, Насте Мельниковой, к сожалению, это не имеет никакого отношения. Я не занимаюсь политикой, я занимаюсь теми проблемами, с которыми сталкиваются люди здесь, сейчас, сегодня, у нас в Петербурге, в тех домах, в тех социальных учреждениях, больницах, которым нужна помощь. Я занимаюсь этим. На сегодняшний день я не настолько цезаревидный человек, который способен одновременно удовлетворять все потребности в гениальном масштабе. Я земная простая женщина, которая пытается помочь делать всё возможное тем, которым сегодня, сейчас нужна моя помощь. До политики мне очень далеко, поверьте. Я не уверена, что я когда-нибудь до этого дойду.

Про отношение к абортам

А.К.: Нельзя вас не спросить о последней скандальной инициативе. Мизулина предлагает запретить беби-боксы, а параллельно с этим хотят у нас запретить аборты. Вы как женщина, как мать как к этому относитесь?

А.М.: Я в первую очередь дочь врачей. Я православный верующий человек, и, наверное, о своём здоровье говорить неприлично, как говорила мне моя мамочка, но я всегда Бога молила об одном: не допусти, чтобы мне пришлось это сделать. К счастью, я Господа буду благодарить до последних дней своей жизни, что я этой страшной участи избежала, но существуют медицинские показания, и если мы говорим о том, что и ребёнок, и мама погибнут, то я считаю, что в этом случае решение должны принимать врачи. Притом что я глубоко верующий православный человек, я категорически против этого, но в тот момент, когда мы восстановим культуру и начнём воспитание детей не только в семьях, но и в школах, и подготовим, расскажем, и уровень здравоохранения будет на том уровне, когда мы сможем обеспечить — мы сейчас говорим даже не о больших мегаполисах, мы говорим об отброшенных, страшных, маленьких деревнях, где у людей иногда нет той возможности, — давайте сначала обеспечим людей всем необходимым, чтобы это предотвратить и только потом будем с них спрашивать, чтобы они не смели этого делать. 

А.К.: Я так понимаю, вы больше против этого?

А.М.: Конечно. Как верующий человек и как мама я против, но как дочь врачей я говорю, что бывают ситуации. Нет большего греха, чем подвергать свою жизнь опасности. Бог тебе её дал — ты не имеешь права распоряжаться. И если тебе врач говорит, что ты не имеешь на это права, мне кажется, что я бы не смела ослушаться. Вот я говорю только свою точку зрения.

А.К.: Давайте теперь к более позитивной теме. Петербург снова стал в центре кинособытий, череда кинофестивалей, "Послание к человеку" громко открылось на Дворцовой площади, и привезли многие известные картины. Изабель Юппер выстрелила из пушки Петропавловки, а вы, Анастасия, когда-нибудь стреляли из пушки Петропавловской крепости?

А.М.: Нет. Пока нет. Я боюсь.

Даже я знаю, что тот четыре миллиметра, а тот восемь, то есть как минимум в два раза там разница в размере, и, когда профессиональный человек на экране это говорит, меня, если честно, это пугает. Но я не знаю, я боюсь оружия, я женщина, я играю, что я могу стрелять, что могу драться. Да, для этого нужна физическая подготовка. Да, я для этого занимаюсь, постоянно в форме. Да, 47 лет, но ты из уважения к себе должен за собой следить.

А.К.: Нужно посещать спортзал или у вас особые методики есть, вы бегаете?

А.М.: Методики у меня нет. Зал я не посещаю, потому что я сплю четыре-пять часов в сутки на сегодняшний день, не больше, и я считаю, что для женщины это время сокращать нельзя, потому что кроме того, что я должна быть в физической форме, в том числе внешностью, в том числе я зарабатываю деньги, поэтому лицо тоже должно соответствовать форме.

А.К.: То есть спать когда-то надо?

А.М.: Когда-то спать надо. Да, я сплю в машине, пока еду в аэропорт, сплю в самолёте, сплю из аэропорта до точки, но на сегодняшний день я могу себе позволить только раз в неделю бассейн — в субботу, когда мы с ребёнком полтора часа плаваем, — я знаю, свой километр я должна проплыть без остановки, тогда у меня спина не болит, тогда я содержу себя в какой-то физической форме. Но плюс к этому, как только появляются минуты, я постоянно делаю какую-то гимнастику. Сейчас есть дивные гимнастики, когда ты просто встаёшь на минуту в одной позе, и от напряжения, сокращения мышц у тебя всё тело приходит в действие. Я ищу максимально то, что могу себе позволить в данный период времени. Конечно, я постоянно растягиваюсь, потому что, играя спектакль, где надо садиться на роликах на шпагат, хочешь — не хочешь, но периодически нужно поддерживать себя в форме.

А.К.: Вы сейчас на роликах садитесь на шпагат?

А.М.: Пока да. Пока ещё. И ладно, что я сажусь на него, мне самое важное, что я встать с него могу — это гораздо важнее для меня. Но, конечно, это не регулярно. Если я еду в машине — я делаю какие-то упражнения и на глаза, и на мышцы лица, и для рук, когда ты сжимаешь руки. Вот верхняя часть плеча у женщин с возрастом начинает провисать, поэтому, когда я еду в машине, у меня параллельно работает телефон и я что-то обсуждаю, я всё время стараюсь хотя бы сто раз в день сократить ладони, чтобы мышцы и грудной клетки, и рук были в форме. Я использую каждую секунду, когда это возможно, чтобы поддерживать. На зал у меня, к сожалению, времени нет.

А.К.: Вернёмся к кинофестивалям. В прошлом году "Послание к человеку" открыл Данила Козловский, и это всё происходило с большим скандалом, потому что, как мы помним, Гаспар Ноэ, "Любовь", спорили там и о порнографии в том числе, но и все на него ходили, на слуху был. Как вы считаете, сегодня скандал — это равно успех кинопродукта или не всегда?  

А.М.: К счастью, не всегда, к сожалению, это ещё осталось в нашей жизни. Я больше приветствую не успех, а известность не от скандала, а от того позитивного искреннего исполнения, получилось — не получилось, но, когда люди обсуждают, значит, есть предмет обсуждения. Я очень благодарна критикам, которые приходят на спектакль и потом мне говорят, что им не понравилось, что было не так, потому что тогда у меня есть какая-то перспектива роста. Поэтому нет, я предпочитаю что-то сделать, постараться сделать. Не получилось — получи свою порцию замечаний, которые должны быть. Но на скандалах и на эпатаже — нет, мне бы не хотелось.

А.К.: Сегодня, вы говорите, обсуждают. Обсуждают выставку Джока Стёрджеса с обнажёнными детьми. Наверное, тоже знаете про эту историю. Закрылась эта выставка в итоге. Ваше мнение как матери и как человека, который непосредственно относится к искусству. Это искусство или перебор уже?

А.М.: Я смогу говорить об этом только тогда, когда увижу эти работы. Признаюсь сразу, у меня не было времени их посмотреть. Если там действительно обнажённые дети — я не уверена, что это искусство. Мне кажется, есть невероятное количество тем в этом мире, которые можно прекрасно снять и получать от этого удовольствие. А раздевать детей перед камерой — я своего ребёнка не выпускала даже в годик без плавочек, купальника. Но всё равно на пляже она всегда была в купальнике, потому что я считаю, что есть публичные вещи, есть наивный ребёнок, но есть приличное и неприличное. Я была воспитана, что это неприлично, притом что мне приводили кучу примеров, что вы пойдите посмотрите на ангелочков на потолке и так далее. Да, когда это предмет искусства и когда это сделано на высочайшем уровне, это признано произведением искусства — возможно, это имеет право на существование. Но я не могу сказать, что я, будучи правильно воспитанным ребёнком, обращала внимание именно на эту часть ангелочка. Я обычно смотрела на выражение лица, на улыбку, на эти перетяжечки на ручках, эти детские ножки, и мне больше нравилось, когда это было прикрыто каким-то листом, покрывалом — мне это ближе.

А.К.: Но там даже не младенцы, там подростковые дети уже.

А.М.: Это я не видела. Тогда для меня это исключено. Но я не видела, поэтому не могу дать оценку.

О съёмках в картине Ксении Баскаковой

А.К.: В Петербурге недавно завершилась международная выставка "Кино экспо", то есть Петербург заявляет себя уже как центр киноискусства, в том числе там представлен был и фильм, в котором вы снимались, это "Птица" Ксении Баскаковой, которая выходит в прокат этой осенью. Вы там играете маму вместе с Охлобыстиным и Сукачёвым. 

А.М.: Нет. Маму я играю одна. Охлобыстин и Сукачёв играют свои роли. Я играю маму девочки, и мне безумно приятно. Там было всего пять съёмочных дней. Для меня это катастрофически мало.

А.К.: Всего лишь пять?

А.М.: Пять. Но тогда и по расписанию я не могла больше, и я понимаю, что надо быть объективным человеком. Существование этой героини в кадре не нужно было больше, этого вполне достаточно. Мне главное было передать то ощущение семьи, ощущение маминой любви, необходимости этих детей — это то, с чего начали сегодня с вами программу, что в этом возрасте мама ребёнку необходима. Если мы говорим о тех людях, которые материально не могут себе этого позволить, — это одно, но та героиня, которую играю я, она вполне могла обеспечить дома ту медицинскую помощь, которая была в любую секунду нужна её девочке.

А.К.: Нужно пояснить немножко сюжет. Я так понимаю, действие там происходит в больнице?

А.М.: У девочки туберкулёз. Но девочка спекулирует от невнимания и от ревности к тому, что мама вышла замуж во второй раз и родила себе ещё троих детей, там существует конфликт поколений. И я совершенно убеждена, что если, дай бог, когда-нибудь плюс к Маше у меня появятся дети, это дети будут никак не за счёт этого ребёнка, а только в равной мере. Я никогда не поверю, что мама по-разному может любить своих детей, но такое молчаливое согласие с врачом, что вы не можете её забрать, потому что вы, если станет плохо ночью, реанимацию не обеспечите, в той ситуации героиня, которую я показываю, мне кажется, она могла бы. Поэтому у меня был такой внутренний конфликт, и мне было там очень интересно существовать.

А.К.: И этот фильм, кстати, успел уже завоевать Гран-при фестиваля в Мумбаи. Как удалось завоевать Болливуд?

А.М.: Я там не была. Почему меня не взяли с собой? Сейчас претензии продюсерам будут высказаны, как только я выйду из вашей студии. Они были в Мумбаи без меня, ещё получили приз, а моё лицо там мелькало — как они могли, нечуткие?

А.К.: Кстати, хочется ещё вспомнить здесь режиссёра, Ксению Баскакову. Это вторая её работа режиссёрская. В фильме довольно опытные звёзды снимаются уже. Вас не смущало такое несоответствие?

А.М.: Меня не смущало.

Сказала: "Значит, так — это что на голове? Это подстричь, я привезу своё пальто, это отвратительно. Так, что это за колечки — снять". И, честно, мне стало интересно.

А.К.: Да?

А.М.: Мне стало очень интересно, потому что это была ни капли не наглость, а это была собственная позиция, и, если я принимаю условия её игры, я у неё снимаюсь. Если нет — я разворачиваюсь и ухожу. У меня был выбор.

А.К.: И вы решили в бой?

А.М.: Нет. По тому, как она разбирала сцены, по тому, какие она замечания делала, мне это понравилось. Я категорически не согласна с ней внутренне во многих сценах, когда я надеялась, что на озвучании я чуть смягчу, когда она начинает орать на девочку, но у Ксении есть своя картинка кино. Мой педагог, Владимир Васильевич Норенко, когда-то мне сказал в институте, репетируя спектакль: "А теперь, — Симонову он сказал, — вы взлетайте вот на этом канате под колосники и монолог говорите оттуда". Он взлетает, говорит монолог. "А теперь объясните мне, пожалуйста, зачем?" Но народный артист Симонов, Александринского театра, сначала взлетел, сделал и, когда ему было неудобно, он сказал: "Зачем?"

А.К.: Но уже постфактум.

А.М.: Постфактум. Поэтому с Ксенией мы работали так же. Когда я постфактум спрашивала — а мне нравится. Я говорю: "Ваше кино — не вопрос". Я считаю, я бы это сделала по-другому, но я прекрасно понимаю, что это не я режиссёр и у меня нет всей картинки и со всеми переходами, когда начало, развитие, контрапункт и финал. У неё-то в голове это есть, в отличие от меня.

А.К.: Сейчас каждый второй актёр пробует себя в режиссуре, в продюсерстве, у вас не возникало такое желание — взять бразды правления в свои руки?

А.М.: Никогда. Потому что я не режиссёр по сути, по профессии, по образованию. Я не продюсер, я ничего не понимаю в финансах. В моей депутатской деятельности у меня дивный помощник, который закончил профильный институт и занимается финансами. Поэтому по каждому вопросу, который у меня возникает, я консультируюсь с ним. Всем должны заниматься профессионалы. У меня отдельно консультант и есть юрист. То есть каждая специальность распределена. Я не умею и не знаю, а главное, я не хочу. Я не буду получать от этого удовольствия. Выходя на сцену и на съёмочную площадку, я схожу с ума от восторга. Занимаясь сейчас, в парламенте, своей депутатской деятельностью, когда я вижу, сколько всего удалось сделать за эти пять лет, когда я вижу, как мой старший братик разработал эту программу по онкологии, по медицине и сколько людей нам удалось спасти, когда я вижу, сколько мам, которые пришли с детками, у которых есть особенности развития, и мы смогли им помочь — вот это мне доставляет удовольствие. Вот это — знаю. 

А.К.: Каждый то есть должен заниматься своим делом?

А.М.: Да. Это не моё.

А.К.: "Ленфильм", Год кино сейчас завершается, Год кино вдохнул в него новую жизнь, как-то сумел? Сейчас запускается новый проект "Ленмультфильм". Говорили много о приватизации киностудии. Чувствуете новую жизнь какую-то?

А.М.: Новая жизнь там есть стопроцентно. Когда я пришла на "Ленфильм", это был заброшенный доходный дом коммунальных квартир, даже больше похожий на общежитие с одним коридором и комнатками по обе ваши руки, и в конце одна кухня, а в другой стороне один душ с туалетом. И всё это разрушенное, всё течёт, не работает.

А.К.: У меня не было возможности посмотреть "Ленфильм" сейчас, потому что была "Ночь музеев", и там я видела огромную толпу людей, они полночи стояли в очереди, чтобы посмотреть, как там внутри.

А.М.: Из всех экскурсий, которые мы организовывали у нас на округе за пять лет, самые запоминающиеся были, когда мы пришли на "Ленфильм" и показали эти костюмерные. Город очень идёт нам навстречу, чтобы построить отдельные костюмерные мастерские, где хранить и архив, и то, что сейчас, все костюмы "Контрибуции", все костюмы Кшесинской, это же всё передаётся в музей "Ленфильма". Есть костюмы от рядового солдата до императора — все: как женские, так и мужские. Когда приводишь людей, показываешь: вот мебель, в которой снималось это, вот костюмы, вот реквизит, а вот павильон, в котором сейчас снимается сериал "Екатерина".

О съёмках в "Улицах разбитых фонарей"

А.К.: Теперь немного о грустном. "Улицы разбитых фонарей" заканчиваются?

А.М.: В "Улицах разбитых фонарей", к сожалению, я не снимаюсь уже довольно много лет, потому что после нашего ухода с этого проекта вышли уже очень многие серии "Опера. Хроники убойного отдела", после этого было несколько сезонов "Литейного", и вот уже два с половиной года, как после 18 лет счастья, к сожалению, этой истории нет в моей жизни. Я всё равно продолжаю надеяться, что найдутся люди, которые это возродят, потому что потенциал невероятный, и я прекрасно понимаю, что вместе с судьбами наших героев это всё может развиваться дальше. Как дивно было придумано в "Морских дьяволах", когда мы переходим на некую другую сферу и набирается молодёжь, и мы ей руководим — этот ход замечательный. Я не верю, что в нашей стране не найдётся человека, который сможет придумать верный, нужный, правильный, интересный ход для продолжения этой дивной истории, потому что люди очень талантливые работали.

А.К.: Вам тяжело было уходить оттуда? Всё-таки пять сезонов вы там играли.

А.М.:

Но такая экономическая ситуация, политическая, такая человеческая ситуация, потому что люди, которые за это взялись, не справились. Они не смогли на должном уровне это поддержать. Нам раздаются постоянно звонки, но я ещё раз говорю — мы с вами уже касались этой темы — я не продюсер, я никогда за это не возьмусь. Мне звонят, говорят: "Возьмись, набери команду, иди вперёд — ты сможешь". Нет. Это не моя работа, это моя жизнь — играть там, но никак не организовывать и не создавать. Я не начальник. Даже в своей депутатской группе я вижу очень часто — я это чувствую, делаю вид, что не замечаю, что люди садятся мне на шею, свешивают ножки и как бы мной командуют. Но мне главное — результат, поэтому никакую мощную историю, где задействовано безумное количество людей, — я очень ответственный человек, это воспитано моими родителями — я никогда не возьму на себя.

А.К.: Но вы надеетесь, что продолжение этого легендарного сериала будет?

А.М.: Да. Я очень этого жду.

А.К.: Как "Секс в большом городе" мы сейчас ждём? С Кэрри Брэдшоу?

А.М.: Это тоже, кстати, очень профессиональная, занимающая свою нишу и свою аудиторию история. Каждый человек имеет право быть на том месте, на котором он там находится. От продюсеров, сценаристов, режиссёров, артистов — всех. Так и здесь. Это совершенно другая история, но она также имеет право на продолжение.

А.К.: Вы помните свой первый съёмочный день в этом сериале?

А.М.: Конечно.

А.К.: Или пробы, может быть?

А.М.: Нет. Проб не было. Просто меня взяли на малюсенький эпизод, на один день, играть стажёра в одной из серий, и по сценарию там был написан молодой человек. Молодого человека звали Саша Абдулов. Мне было 16 лет, когда мой очень близкий друг Серёженька Мигицко познакомил меня с Александром Гавриловичем, мне было 16 лет, поэтому при том уважении, трепете к таланту, даже не таланту, а гению этого артиста драматического, потому что меня родители с детства водили на спектакли, когда "Ленком" приезжал сюда, то, когда меня взяли, режиссёр сказал: "Будешь Сашей Абдуловым". Тогда я постеснялась ему сказать, но поскольку туда меня привела моя подружка очень хорошая, невероятный художник, Надежда Васильева, по костюмам, к Игорю Москвитину — он был вторым режиссёром на "Улицах разбитых фонарей", а это была первая серия, которую ему дали снимать как режиссёру. И он говорит: "Настюш, какая разница: три стажёра мальчика или одна девочка будет на одну-то серию, на эпизод? Вот, будешь Сашей Абдуловой".

Как-то кощунственно, чтобы девчонке играть какой-то эпизод, в тогда ещё каком-то сериале — я же не понимала, куда я иду. И он говорит: "Ну, хорошо, пусть ты будешь Настей Абдуловой, всё". И оттого, что я буду с фамилией обожаемого артиста, но при этом останусь Настей — мне это очень понравилось. Вот так это всё и началось — я никогда этого не забуду и всю жизнь буду благодарна и Наденьке, и Игорю Москвитину, потому что тогда они решили мою судьбу.

А.К.: То есть это судьбоносная роль. А у вас нет ощущения, что вас больше всего с этой ролью ассоциируют, в принципе?

А.М.: Конечно, есть. Но вы не представляете, какое количество и молодых, и среднего возраста, и в таком почтенном возрасте, как уже я, артисток мечтали бы, чтобы 18 лет в их жизни была такая удивительно талантливая история, потому что люди, которые меня окружали, были невероятно талантливы и есть талантливы. Но о такой школе, чтобы сидеть и каждый день чему-то учиться, — поверьте, каждая профессиональная актриса мечтала бы. Дай бог, будут ещё другие роли. Дай бог, будут сейчас больше видны те роли, 30 или 35 фильмов есть параллельно этому сериалу, но значит, это получилось за счёт моих партнёров лучше. Это чаще показывается, есть очаровательные роли престарелых бабулеток, которые я ещё надеюсь сыграть.

А.К.: Действительно. Но у вас в послужном списке ментовские: "Опера", "Литейный", и много лет вы играли именно с актёрами полицейской тусовки. Наверное, Селин, Кузнецов, Нилов теперь ваша семья большая?

А.М.: Да. Это большая семья. Не говоря о том, что я крёстная мама и Сашеньки Кузнецовой, и Варечки Федорцовой. 

А.К.: Вы до сих пор общаетесь со всеми из них?

А.М.: Конечно. Со всеми общаемся, со всеми созваниваемся. Я не представляю Машкиного дня рождения без моих обожаемых друзей, поэтому, слава богу, всё хорошо.

А.К.: Поговорим теперь о громких премьерах. "Только по любви" Ренаты Литвиновой, с ней же в главной роли при продюсерстве Эдуарда Пичугина. Я хочу спросить, для вас Петербург — это какое-то особое кино, город по-своему кинематографичен, и если раньше Петербург был бандитским, например, то сейчас он какой? 

А.М.: Он был параллельно не только бандитский. Это история всей нашей страны на примере Петербурга, согласитесь. Нельзя сказать, что это происходило только в Петербурге, а вся остальная страна была абсолютно чиста и наивна, и ничего такого не происходило нигде. Для меня есть театр — это для меня не петербуржское, не российское, не мировое, а вселенское значение. Точно так же, как кинематограф. Есть любовь, есть профессия, есть служение своему отечеству — да. Но это всё общечеловеческие, вселенские ценности.

Про взаимоотношения с дочерью

А.К.: Часто вы сами ходите в кино и есть такое кино, которое обязательно будете смотреть на большом экране?

А.М.: На большом экране я смотрю только тогда, когда мой ребёнок говорит: "Ты когда была со мной в последний раз в кино?" А это может быть в 11, 12 ночи.

В последнее время это был "Маугли", мультик новый. Хорошо, что кроме нас с Машей была ещё одна молодая пара, перед которой я сразу извинилась на первом же крике, потому что, когда Шерхан кинулся на меня с экрана — это было 4D, — я завопила как бешеная, причём Машка говорит: "Мамочка, спокойно, ты у меня вообще теперь до утра не уснёшь — может, пойдём?" Я говорю: "Нет, дотерплю". А потом какой-то был мультик, про животных, которые остались одни, но через 45 минут, когда они попали на какую-то совершенно маразматическую фабрику сосисок, я говорю: "Маша, были очаровательные моменты, но можно мы пойдём, потому что полтретьего", — если в Шерхане были какие-то человеческие ценности и я хотела досмотреть до конца, то на этом маразме с фабрикой сосисок Машка со мной согласилась, что мы пойдём домой и пойдём в следующий раз на другой фильм. Я готова смотреть фильмы, но в силу своей занятости у меня правильная расстановка приоритетов. Если я иду в кино и получаю удовольствие, завтра я буду на приёме, когда ко мне придут 25—30, 35—40 человек, я буду недостаточно внимательна. Когда это необходимо моему ребёнку — я пойду, но когда меня все мои подруги ругали и говорили, почему ты не ходишь, вот сейчас такая опера, такой балет — я говорю, я обожаю оперу, я всегда слушала оперу и смотрела балет до Машиного рождения постоянно. Сейчас я хожу только на то, что интересно возрасту Маши, потому что мне осталось три-четыре года, дальше мой ребёнок захочет ходить и на оперу, и на балет, поверьте, совсем не со мной. Это эгоистичное желание — сейчас я хватаюсь за секунду, чтобы она этот мир познавала со мной. Мне это нравится. 

А.К.: В последнее время в мире кино обсуждают совсем даже не кино, а одну из самых громких новостей — это развод Джоли и Брэда Питта. Люди петиции пишут. Вы определились, на чьей вы стороне, может быть, сочувствуете Энистон?

А.М.: Мне звонили по этому поводу, было интервью, и я совершенно откровенно сказала, что я могу дать свою оценку — к сожалению, так сложилась жизнь, что мой старший брат развёлся. Младший — у него всю жизнь одна жена, трое детей — а старший, так сложилось, что произошло. Поэтому то, что происходит в их семье, поскольку меня это невероятно волнует, и я не ежедневно, а круглосуточно в этой проблеме, в этой, я считаю, беде, и попытках выйти с наименьшими потерями, в первую очередь для детей. Они оба взрослые люди, они найдут свой путь, они сами приняли это решение. Я думаю о детях — здесь я могу давать какие-то комментарии. Как бы мне актёрски ни нравились Брэд Питт и Анджелина Джоли, с каким бы уважением я ни относилась к ним, что они способны были этих шестерых детей взять, но я не могу давать оценку, не зная, что на самом деле там произошло. Мы с вами можем предполагать, обсуждать, выдвигать гипотезы, подписывать петиции — никакого отношения к истине это иметь не будет. Я уверена, что это касается только их детей и этих двух людей.

Они к кому-то из нас с вами обратились с просьбой? Скажите, что нам делать? Скажите ваше мнение? Нет. Простите, как бы это ни было жестоко, — ни вас, ни меня никто не спрашивал. Давайте тогда будем тактичны и оставим людей самих решать их проблемы. Они очень много сделали на экране, они очень много сделали добра в этом мире. Они показали пример невероятный. После них очень многие люди усыновили детей — именно с таким порывом. Поэтому давайте оставим им самим решать свои личные проблемы.

А.К.: У нас в гостях была актриса театра и кино, заслуженная артистка России, депутат Заксобрания Петербурга Анастасия Мельникова. Спасибо вам большое!

А.М.: Спасибо вам, что позвали.