10
Полную версию беседы Лайфа с Николаем Цискаридзе слушайте в аудиозаписи.
А. КАШТАНОВА: У вас уже три года на посту ректора Академии русского балета имени Вагановой.
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Уже истекают.
А.К.: Да. Что можете назвать главным итогом работы за этот промежуток?
Н.Ц.: Не знаю, я так не могу судить. Это о себе говорить… Я могу одно сказать точно: мне не стыдно ни за один спектакль, который мы сделали, мне не стыдно ни за один выпуск, который прошёл за это время, хотя материал был очень разный и, к сожалению, не всегда такой блистательный, как бы хотелось. Но все очень достойно были выпущены, все очень достойно устроились на работу, и их сегодняшние успехи уже в театре свидетельствуют о том, что всё было очень и очень прилично. Что важно отметить, очень сложно, если говорить о ректорской должности, помимо, конечно, образования, ты ещё и отвечаешь за хозяйство, за быт, бог знает за что. Здание действительно огромное, здесь не только учатся, но и живут. Здесь очень важно исправить многие вещи, которые, к сожалению, по сегодняшним нормам уже кажутся дикостью, потому что жизнь в современном здании совсем другая. Что касается интерната, очень много изменений, очень многие люди нам помогают, и я очень за это благодарен, потому что они помогают действительно уникальному детищу российской культуры. Вообще, в принципе, если мы будем с вами вести нити, то всё, что происходит в российской культуре, так или иначе в музыкальном жанре будет вести на улицу Зодчего Росси.
А.К.: Говорили о том, что вы ввели строгие правила: нужно ходить по коридорам только в балетных туфлях.
Н.Ц.: Не ходить, наоборот.
А.К.: Наоборот нельзя, да? То есть вы такой строгий преподаватель, можно так сказать?
Н.Ц.: Я не строгий преподаватель, просто я очень люблю свою профессию. Мой педагог нам с детства внушал, что в свой хлеб не плюют. А балет — это наш хлеб. Мы не имеем права к нему халатно относиться. Вообще, к сожалению, первое, с чего я начинал, — это с дисциплины. Её просто не было. Её не было ни хорошей, ни плохой — её просто не было никакой, начиная с внешнего вида и до того, как они себя вели, и так далее. Мне это непонятно, потому что я вырос в очень чётких условиях. Демократия — это прекрасный строй, но, к сожалению, помимо свободы всегда есть ответственность. Эта ответственность должна быть воспитана с детства.
А.К.: И вам удалось всех построить?
Н.Ц.: Я не считаю, что мне удалось всех построить. Мне удалось призвать. А дальше уже те, кто не подчиняются правилам, те, соответственно, не могут здесь находиться. Правила школы написаны давно, ещё в XVII веке, надо просто их иногда читать, только и всего.
А.К.: Недавно открылся филиал во Владивостоке. Может быть, уже есть какие-то планы у Вагановки ещё где-то открыть филиал?
Н.Ц.: Во-первых, мы ничего не можем сами сделать, потому что учредителем нашего заведения является Министерство культуры. Это оно принимает решение о том, чтобы что-либо где-то открылось. В данной ситуации с Владивостоком это было прямое поручение президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина, и Министерство культуры с Министерством образования предложили огромное количество субсидий для того, чтобы это состоялось. Сегодня всё правительство Российской Федерации держит под контролем, потому что это огромные средства: надо сделать ремонт зданий, надо всю инфраструктуру выстроить с нуля. Это не так уж просто. Если опять-таки правительство примет решение ещё где-то открывать филиал, то будем уже там работать.
А.К.: Это такая нагрузка всё-таки, да?
Н.Ц.: Это колоссальная нагрузка, и я очень рад, что во Владивостоке оказались наши коллеги, которые согласились этим заниматься. Это совершенно непросто, потому что это очень большая нагрузка. Но пока у нас детей не очень много. Со временем, конечно, их будет становиться всё больше и больше.
