Он был Зельдин. Главный иностранец СССР

Он казался нам вечным.

Шутка ли, лично я, прожив почти полвека, помню его исключительно почтенным и седовласым. Маститым, одним словом. Пожилым королём среди колдунов и привидений в невыразимо советской и англоманской экранизации "31 июня" Пристли. Солидным американцем из сериала "Рафферти", англичанином из "10 негритят". Вообще киношным иностранцем. Самым главным иностранцем СССР.

Поколение наших родителей, прихватившее краем хрущёвскую эпоху, помнит его в рязановской "Карнавальной ночи". В фильме, ставшем одним из символов оттепели, где советские люди с удовольствием дурачились и высмеивали "священных коров" недавнего прошлого. И там среди этого фейерверка улыбок и шуток разного, признаться, качества не потерялся и он.

Поколение наших дедушек и бабушек, прошедших войну, конечно же, помнило его в роли Мусаиба в "Свинарке и пастухе", в уникальном фильме 1941 года. Фильме, который очень много изменил в нашей коллективной судьбе.

Эта кинокартина определила облик страны на долгие годы вперёд, показала всем, что в советской стране женщина будет выбирать себе мужчину, не руководствуясь родоплеменным принципом, и обаятельному дурачку-односельчанину предпочтёт загадочного горца с фантастической белозубой улыбкой. Мы назвали бы эту улыбку голливудской, если бы знали тогда, что это такое. По сути, эта архетипическая роль стала предтечей всех Мимино, сделав киношный Кавказ мистическим заповедником настоящих мужчин.

Сам же Зельдин не был дагестанцем, как, впрочем, американцем, англичанином, испанцем и так далее — он был Зельдиным. Одним из главных символов Советского Союза. Символом, надолго пережившим сам этот Союз со всеми его плюсами и минусами, с фантастическими достижениями и неистребимым лицемерием, с огромными победами и бытовой преисподней. Со светлым будущим, которого все ждали и которое так и не наступило.

Мы вопреки всему надеялись, что Зельдин поправится и выйдет на сцену снова. Потому как он всей своей жизнью бросал вызов человеческой немощи. Ему исполнялось 90, 95, 100, а он все выходил и выходил на сцену. Он произносил монологи без запинки, танцевал и пел, и тросточка ему была нужна вовсе не для ходьбы — он носил её для форсу. Его близко посаженные глаза, лысину и галстук-бабочку мы узнали бы в любой толпе. Выделили бы из миллиона. Он ведь был один такой на свете.

Он был Зельдин.

Это поразительно, но из того актёрского состава "Свинарки и пастуха" почти сто лет прожила и партнёрша Зельдина — Марина Ладынина, блондинка номер один советского кино. Она была изрядно постарше Зельдина, хоть по фильму этого и не понять. Теперь из того актёрского состава не осталось никого. Время прошло и забрало своих героев.

Нам будет легко их вспомнить. Достаточно будет купить билет и войти в кинозал (именно так, по старинке и никак иначе) — и вот включится проектор, польётся свет на белое полотно, пробегут титры, и появится Зельдин — блистательный джигит с кинжалом на поясе. Он будет гулять с красоткой среди павильонов сельтерской воды, ларьков микояновского мороженого и подстриженных кустов, на фоне дворцов и фонтанов сталинского Эдема.

И будет там молодым — молодым навсегда.