Господь, жги: почему новейшие российские огнемёты опаснее ядерной бомбы

Нравы прославленного коммерческой мифологией Голливуда Дикого Запада ясны всем. А вот то, что творилось у нас после революции 1917 года, людям известно куда меньше. А ведь в бывшей Российской империи происходили не менее занимательные вещи, о которых в дважды экранизированной повести «Зеленый фургон» рассказал ярчайший автор – Александр Козачинский. Эта крохотная книжечка стоит многих томов, ибо написана человеком, пережившим все описанное на самом деле, да и неразрывно связана с классикой русской литературы советского периода. 

Главный герой «Зеленого фургона», юный сотрудник уголовного розыска Володя Патрикеев в реальной жизни был Евгением Петровым, автором «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка» (семейную фамилию Катаев в мире литературы успел приватизировать сего старший брат Валентин). А бандитом Красавчиком, сдавшимся Володе, был сам Александр Козачинский, гимназический друг Евгения, колоритнейшая личность, один из первых «оборотней, еще без погон». Сын личного дворянина Козачинский играл в футбол, сам служил в одесском угрозыске, а потом организовал банду из белогвардейцев и немцев-колонистов.

Сначала грабил таких же «оборотней», например, отобрал воз зерна, предназначенный во взятку начальнику милиции Балты. Потом «люстдорфские» (базировавшиеся на деревню Люстдорф)  «пошли по беспределу», после многих громких дел угнали лошадей из армейского лазарета – на чем и попались. Козачинский сдался другу Евгению Катаеву, получил не расстрел, а срок, был амнистирован, а в 1938 году, работая журналистом «Экономической газеты», по просьбе Евгения – уже Петрова – написал «Зеленый фургон». В котором есть еще один впечатляющий персонаж из белогвардейцев:

«Бывший прапорщик Сашка Шварц, известный под кличкой Червень, что значит июнь, был одним из опаснейших бандитов в уезде. Это ему принадлежал знаменитейший афоризм: «Хорошо стреляет тот, кто стреляет последним».

— Если вам захотелось выстрелить, — говорил Сашка Червень, — то делайте это так, чтобы после вас уже не мог стрелять никто… А для этого советую всегда стрелять первым. Никогда не сомневайтесь, нужно ли стрелять. Сомнение есть повод для стрельбы. Не стреляйте в воздух….» 

Давайте обратим внимание  – бывший прапорщик. В Российской Империи это не старший унтер-офицер, как в СССР или РФ, а младший офицер военного времени, из людей, получавших образование, но не готовивших себя к военной карьере. Но «бывший прапорщик» – трудно сказать, кто был его прототипом – явно прошел фронт Первой мировой (как, скажем, старший брат Евгения, Валентин Катаев). А война та, мыслившаяся в генштабах как маневренная и быстрая, обернулась позиционным тупиком, обернувшимся на годы кровавым кошмаром, приведшем к крушению империй, да и всего социального строя Старой Европы.

И причину этого тупика гениально сформулировал прапорщик Сашка Шварц, получивший «погоняло» Червень. Ну, с чего начиналась атака? Естественно, с артиллерийской подготовки. Орудия Первой мировой были достаточно совершенны – длинноствольные пушки, имеющие большую дульную скорость. Гаубицы и мортиры, кидающие тяжелые снаряды по навесным траекториям. Унитарные выстрелы трехдюймовок, обеспечивающие высокий темп стрельбы. Тринитротолуол, который широко применяется и поныне. Приборы управления стрельбой – прицелы, панорамы, буссоли, дальномеры – обеспечивающие огонь с закрытых позиций.

В первые недели войны, пока бои носили маневренный характер, эффект от огня легких скорострельных пушек был страшен, вот что пишет Барбара Такман в книге «Августовские пушки»: «Под Виртоном французский VI корпус, которым командовал генерал Саррай, ударил во фланг германскому корпусу, открыв огонь из 75-миллиметровых орудий. «Потом поле боя представляло невероятную картину, — сообщал один французский офицер с ужасом. — Тысячи мертвых продолжали стоять, поддерживаемые сзади рядами тел, лежащих друг на друге по нисходящей кривой от горизонтали до угла в 60 градусов».»

Но так славно можно было пострелять только пока «Французские офицеры из Сен-Сира шли в бой в киверах с белыми плюмажами и в белых перчатках, умереть в которых считалось шиком.». А широкие народные массы, отнюдь не стремившиеся умирать, хоть с шиком, хоть без него, вцепились в привычный и крестьянам, составлявшим большинство тогдашних армий, и рабочим ранней индустриальной эпохи, шанцевый инструмент. В дело пошли лопаты, и тысячекилометровые фронты от моря до моря зарылись в землю, попрятались в расположенные многими линиями траншеи и блиндажи.

Родилась солдатская мудрость – «Ведро пота сберегает кружку крови». И вот с этими-то многочисленными линиями зарывшейся в землю обороны, ничего не могли сделать даже самые длительные артподготовки. Сколько снарядов не выпускай, первым начав артподготовку – а Англия во время Первой мировой израсходовала 170 миллионов снарядов, Франция  одних только снарядов к 75-мм пушке 163 миллиона штук, Германия потребила 285 миллионов артиллерийских выстрелов – в траншеях и блиндажах уцелеют пулеметы, которые плеснут длинными очередями свинца во фланг и фронт наступающим пехотным цепям.

То есть – выстрелить первым, по прапорщику Шварцу, у артиллерии Первой мировой получалось, и выстрелить массированно, а вот выстрелить так, чтобы твой выстрел оказался последним – нет. Ну, частично проблему решили родившиеся в огне Первой мировой танки – защищенные от ружейного и пулеметного огня машины могли не бояться уцелевшей после артподготовки пехоты. Потом была Вторая мировая, «война моторов». Там, когда накапливали силы для ударов, концентрировали сотни орудий на километр фронта, вводили в прорыв танковые и механизированные соединения. Но мечта выстрелить на поле боя первым так, чтобы потом никто не смог стрелять, оставалась мечтой. 

Кончилась Вторая мировая демонстрационным применением ядерного оружия над Хиросимой и Нагасаки. Наступила эра атомной энергии. Инженеры рисовали эскизные проекты железнодорожных атомных локомотивов, писателям-фантастам казалось, что на ядерную тягу перейдет и автомобильный транспорт – «…мне сказали, что это „Влтава“, новый чешский атомокар.».  Ну, и военным казалось, что и на поле боя все проблемы решит ядерный боеприпас, что тактическое атомное оружие даст возможность выстрелить по неприятельским войскам первым, и так, что выстрел окажется последним, что никто не сможет стрелять в ответ.  

Американцы даже произвели весной 1953 года, в ходе испытаний  Upshot-Knothole, выстрел атомным снарядом W-9 из 280-мм пушки M65.  При массе в 360 кг этот урановый боеприпас имел мощность, равную пятнадцати тысячам тонн тротила. Соотнесите это с расходом снарядов в ходе Первой мировой… Вот, казалось бы вожделенное сверхоружие – один выстрел вместо десятков и десятков тысяч. А ведь следующий снаряд, W-19, имел уже эквивалент в 37 килотонн. А потом ведь появлялись ядерные снаряды не только для чудовищно тяжелых 280 мм «атомных пушек», но и для обычных восьмидюймовок. Даже для безоткатных пушек  Davy Crockett были созданы ядерные снаряды эквивалентом от 20 до 40 тонн тротила. 

Казалось бы, для поля боя проблема идеального «первого выстрела, ставшего последним», решена? Но – нет.   Ничего подобного. И не только из-за того, что применение тактического ядерного оружия чревато неуправляемой эскалацией конфликта, в ходе которой возможна глобальная ядерная катастрофа. Нет, истинную причину те, кто проходил офицерскую подготовку, узнавали, последовательно слушая курсы общевойсковой тактики и защиты от оружия массового поражения.

Поставьте эксперимент сами – возьмите любой советский учебник военного дела 1970-80-х годов, и согласно его канонам разместите на карте, на приглянувшейся вам местности, подразделения мотострелкового батальона, соблюдая уставные требования и дистанции.  А потом попробуйте посмотреть – скажем, в популярной программе моделирования последствий ядерного взрыва NUKEMAP, совмещенной с картами от Google. Раньше-то это приходилось делать карандашом на учебной карте – максимум, сделав из целлулоида трафарет с кружками зон поражения, но удивление будет тем же…

Закопавшийся в землю согласно уставу мотострелковый батальон сохранит больше половины личного состава и техники даже после удара таким ядерным боеприпасом, который может испепелить крупный город. Да-да, именно так, как не выбирай точку прицеливания. Батальону помогут и способности многих образцов современной техники к самоокапыванию, и инженерные подразделения с мощной техникой, и традиционные лопаты, и противоатомная защита танков и бронемашин – при модернизации в 1960-е такую любили метить индексом «А». Но главное – это убывание физических полей по степенному закону.

Нерушимый закон природы, впервые открытый Ньютоном для гравитации, говорит, что все моментально действующие поражающие факторы ядерного взрыва – по убыванию доли энергии это ударная волна, световое излучение, проникающая радиация и электромагнитный импульс – убывают по мере расстояния. И, к тому же, пропорционально квадрату этого самого расстояния. В центре будет то, что американские ядерные физики сороковых-пятидесятых ласково окрестили overkill, сверхубийство. Нет, конечно, их волновал не моральный аспект проблемы. Дело в том, что концентрация энергии в эпицентре взрыва много сильней, чем нужно для убийства – откуда и тени испарившихся людей на хиросимском мосту – а потом слишком быстро падает. Непрактично, однако…

Так что, ядерной эре с ее сверхмощностями, мечту прапорщика Шварца и массы генералов воплотить не удалось. Но технологический прогресс дал человечеству эру новую, информационную. Роботы пылесосят пол, моют окна, загоняют здоровенную машину в тесный старый гараж. И на поле боя они трудятся. Вот, в комментариях к статье «Выстрел в будущее», кто-то упомянул американский управляемый снаряд M982 Excalibur. Этот боеприпас управляется на траектории системой GPS (как автомобильный навигатор) и имеет заметно более высокую точность, чем снаряд обычный.

Вводим перед выстрелом в его систему управления координаты цели – и снаряд ценой под сотню тысяч долларов с пятиметровой точностью доносит до цели четыре-пять килограмм флегматизированного гексогена. Ну, в ряде случаев это очень важно – разрушить мост ценой в несколько миллионов, по которому должен двигаться к полю боя танковый батальон, стоимость машин которого превышает сотню миллионов тех же долларов. Ну, или разведанный склад ГСМ или боеприпасов зажечь… Только вот какое дело – по меняющим местоположение целям дорогой боеприпас не применим. И еще надо ведь точно знать местоположение противника.

А с этим – сложнее. Первая мировая вывела из обращения гусарские плюмажи и красные штаны французских пехотинцев. Солдат, желающий выжить, научился не только окапываться, но и маскироваться. Нынче далекие от военного дела любят смеяться над закупками надувных танков. А вот предки наши, Великую Отечественную прошедшие, тоже смеялись – над комедией «Беспокойное хозяйство», о службе подразделения ложных целей. Никому из выживших и победивших пользу маскировки объяснять было не надо.

То есть – современные образцы управляемого оружия высокоэффективны против точечных особоважных целей, местоположение которых известно с большой точностью. Тот же «Экскалибур» был впервые выстрелен в 2007 году по сооружению в Багдаде, заподозренном, что там прячутся повстанцы. Заподозренном… Ну, с бюджетом в сотни миллиардов долларов и отсутствием серьезного противника можно и не такое проделывать…

А вот реальные цели на поле боя этим условиям не удовлетворяют. Они, как правило, хорошо прячутся. Они, как правило, не точечные, а распределенные – по старым советским нормам мотострелковое отделение занимало сотню метров по фронту. То есть – «Экскалибур» может вывести из строя лишь БТР-БМП, если их плохо замаскировали и не перемещают с позиции на позицию, или одного бойца в ячейке… Скромно для легендарного меча мифического короля. Так что проблему «первого и последнего выстрела» надо искать другим путем. 

И для этого еще раз посмотрим на поля сражения Первой мировой. Вот, тяжело дыша, бегут к французским окопам здоровенные германцы в кожаных костюмах, сгибающиеся под весом двухпудовых баков на спине. Это приданные штурмовым отрядам – нацисты потом позаимствуют и это название, и печально известные эмблемы – огнеметчики из Flammenwerfer-Abteilung Reddemann, огнеметного подразделения, названного по имени его командира Бернгарда Реддеманна. Этот гауптманн из резервистов начинал карьеру фельдфебелем пожарной команды в Позене (ныне Пзнань).

А для сумрачного германского гения мысль залить в пожарные насосы бензин вместо воды – витала в воздухе. Пожарные начали не тушить, а жечь, и не книги, как у Брэдбери, а людей. Отработанная технология искусственных удобрений попутно обеспечила ранцевые огнеметы хранящимся в баллонах сжатым азотом, обеспечивающим вытеснение огнесмеси из бака и метание ее на два десятка метров (азот был нужен, ибо в отличие от углекислоты не «газировал» огнесмесь, а в отличие от воздуха не содержал пожароопасного кислорода).

Огнеметы вызывали ужас у англичан и французов. Окоп или блиндаж  от хлестнувшей за бруствер струи не спасал. Точно видеть противника было не нужно.Смерть от огня была особо мучительна – так что у факторам физическим у этого оружия добавлялись и факторы психологические. Но – минусом была малая дальность. И пулеметчики, и стрелки, пытались первыми выбить огнеметчиков, при пробитии бака превращающихся в живые факелы. Да и в плен им сдаваться не стоило… Так что, имея своими западными соседями подобных выдумщиков, пренебрегать развитием оборонных технологий явно не стоило. 

Наверное о танковой колонне «Дмитрий Донской», построенной в Великую Отечественную на пожертвования верующих, многие слышали. Но мало кто знает, что вооружена она была огнеметными танками ОТ-34. Размещенный на этой машине вместо курсового пулемета АТО-42, действующий с помощью давящего на поршень порохового газа (ну, примерно, как холостой патрон производит выстрел в АКМ) огнемет, выбрасывал огнесмесь на дальность до двух сотен метров, что облегчало зачистку территории. Расстояние это было достаточным для уничтожения «фаустника», даже хорошо спрятавшегося, и укрывшегося там, где его не достанет пулемет.

Но технология пехотного противотанкового оружия развивается, и на место панцерфаусту приходят гранатометы большей дальности и ПТУР. Расчеты которых любят окапываться и маскироваться. И – способны выстрелить куда дальше 200 метров. Поэтому-то и родился в семидесятые годы «Буратино». Сделали Тяжелую Огнеметную Систему ТОС-1 не из полена, а из танка Т-72, установив на него тридцать направляющих, стреляющих на дальность до 3600 метров неуправляемыми ракетами. Хотя дымозажигательное снаряжение их и существует, но самым эффективным является вариант с термобарическим боеприпасом, сочетающий достоинства и взрывчатых веществ, и огнесмесей.

Вот любая взрывчатка, от черного пороха, до гексогена. Она должна хранить в себе самой окислитель, нитросоединения, которые занимают большую часть веса. А вот огнесмесь жаднее – она заимствует кислород для окисления, для химической цепной реакции, из воздуха. Поэтому энергии огнесмесь выделит больше. Но ВВ при меньшей энергии развивает – за счет быстротечности взрыва – гигантскую мощность. Рождается разбегающаяся в стороны ударная волна – огнесмесь же, если не займется огнем местность, поражает только то, на что попала.

Объемный взрыв же сочетает самое страшное. Он всегда был кошмаром инженеров по технике безопасности – мукомольни и угольные склады рвались от взвешенной в воздухе пыли горючих материалов. И пыль эта взрывалась с чудовищной силой – она была горючим, а вездесущий кислород воздуха окислителем. Ударная волна же крушила все вокруг. На этом принципе и работают боеприпасы объемного взрыва – например, широко известный тульский ручной огнемет «Шмель-А», который по мощности боеприпаса является гаубицей в руках бойца подразделения химзащиты. 

Ну а термобарические боеприпасы, боеприпасы объемного взрыва в ТОС-1 «Буратино» – это как выстрелы «Шмеля», но большие, и летящие много дальше. Открытые источники называют площадь поражения в 40000 кв. м, четыре гектара. Этому способствуют то, что боеприпасы эти не возят окислитель с собой, расходуя на него место и метательный заряд, а получают именно «из воздуха». Горючее из БЧ сначала распыляется, а потом детонирует. Тридцать ракет, которые можно уложить любимым артиллеристами веером, исключают эффект overkill, сверхконцентрации энергии и ее падения по степенному закону. Десятикилотонный ядерный заряд выжжет, накрое файрболом, большую площадь – где-то дюжину гектаров. Но – кругом. А ракеты солнцепека можно уложить так, чтобы накрыть протяженную цель, по фронту, в глубину ли… Не поможет ни окапывание, ни маскировка – накрывается площадь, а волна, хоть и небыстрая, но мощная, с большим перепадом давления, обшарит любую щель.

«Буратино» успешно показал себя в локальных войнах недавнего прошлого, и в Гиндукуше, и на Кавказе. О нем тепло отзывался генерал Трошев. Но технологии совершенствуются, и пехотное противотанковое оружие обрело большую дальность. Потому на смену «Буратино» пришла ТОС-1А «Солнцепек». Базовой машиной стал Т-90. Количество направляющих уменьшили с 30 до 24, зато дальность ракет возросла, изначально до 6000 метров. А сейчас тульское НПО «Сплав» завершает разработку ракет для «Солнцепека», которые в тех же габаритах, стартуя из имеющихся пусковых, способны доставить заряд на десять километров, что перекрывает дальности и перспективных зарубежных ПТУР.

То есть – тяжелые огнеметные системы отечественного производства становятся тем оружием поля боя, которое способно сделать первый выстрел по противнику – даже зарывшемуся в землю, и хорошо замаскировавшемуся – последним, после которого никто не сможет уже стрелять. Такое вот специфическое применение теории химических цепных реакций академика Н.Н.Семенова. Да, и это только на словах звучит просто – на самом деле термобарические боеприпасы встали на вооружение заметно позже боеприпасов ядерных, что связано с большой сложностью их конструирования и расчета. Таково современное конвенциональное оружие поля боя, если не по мощности, но по эффективности превосходящее оружие ядерное!