Шествие непобеждённых. 75 лет параду на Красной площади

Пока же над главной площадью страны валил мокрый снег, выл ветер и мела метель. И работали все радиостанции СССР, ретранслируя в эфир звук военных маршей, гул шагов и лязг гусениц. И ещё над Красной площадью, над выстроившимися для парада бойцами Красной армии разносился голос Верховного главнокомандующего. Из самого сердца столицы воюющей страны просто и грозно звучали на весь мир слова: "Смерть немецким оккупантам! Да здравствует наша славная Родина, её свобода, её независимость!" Это был парад победителей, которые ещё не пришли к победе, но свято в неё верили.

Да, многие погибнут, чтобы прийти к ней, такой желанной и такой тогда ещё далёкой, но уже осязаемой. Танки, которые обычно после парадов сворачивали на Васильевский спуск и затем на набережную, в этот раз направлялись прямо на Ильинку. Затем путь их лежал на Можайское, Волоколамское, Ленинградское, Калужское и Киевское шоссе, прямо на фронт, каждый на свой участок.

В те дни ещё не заработала в полную силу эвакуированная на Урал и в Сибирь советская промышленность. Нехватка боевой техники была такова, что Сталину приходилось лично и буквально поштучно распределять танки между фронтами и армиями.

В 2013 году Министерство обороны России выложило в открытый доступ имевшие ранее ограниченный доступ документы. Теперь любой желающий может прочесть на пожелтевших от времени страницах, что в параде приняло участие "танков БТ-7 — 70 шт.; Т-60 — 48 шт.; Т-34 — 40 шт.; КВ — 2 шт." Всего — 160 штук. А ещё 16 тачанок (один эскадрон), 232 машины, 140 орудий, 6 эскадронов сабельной конницы и пехота. 69 батальонов пехоты (19 044 человека), 20 батальонов "вооружённых рабочих", пять батальонов пулемётных частей.

Не будем здесь перечислять их все. Лучше вглядимся в кинохронику. Вот они шагают в зимнем обмундировании: вот пулемётчики, вот стрелковые роты с винтовками СВТ-40, а вот батальоны московского ополчения — уже кто в чём: в шинелях старого образца, полушубках, пальто и ватниках, в сапогах, валенках и ботинках с обмотками, вооружённые винтовками вперемежку с карабинами.

Грохочет оркестр, стрекочут кинокамеры. Кадры, снятые на параде 7 ноября, станут основой для фильма "XXIV Октябрь. Речь И.В. Сталина" (режиссёр Л. Варламов, 1941 г.). А затем войдут в документальный фильм "Разгром немецких войск под Москвой", над которым в 1941 году работали тот же Леонид Варламов и десятки операторов, каждый день выезжавших на фронт, чтобы заснять, оставить в вечности несколько минут кровавых боёв или скудной окопной солдатской жизни.

Фильм открывается кадрами октябрьской хроники: Москва готовится к встрече с врагом. На земле и в воздухе. Суровые лица, аэростаты заграждения, плывущие по улицам Москвы, словно гигантские ламантины, суровые слова приказа о переходе на осадное положение. Конечно, там нет даже намёка на охватившую Москву 16 октября панику, которая началась после прорыва немецко-фашистскими войсками советского фронта на Можайском направлении и приказа об эвакуации части предприятий и правительственных учреждений. В тот день на линии не вышли трамваи и троллейбусы. Входные двери всех станций метрополитена оказались закрытыми. Перестали работать булочные, продовольственные и промтоварные магазины.

Страсти накаляли и появившиеся на улицах немецкие листовки, сброшенные во время ночных бомбардировок города. В них гитлеровцы призывали москвичей срочно покидать столицу, чтобы не быть уничтоженными. Начались погромы на предприятиях. Склады подверглись взломам и расхищению. Витрины многих магазинов были разбиты, начались массовые хищения продуктов и предметов ширпотреба.

Ведшее на восток шоссе Энтузиастов, которое стало единственной транспортной артерией для беженцев, было забито грузовиками и легковыми автомобилями.

Городские власти быстро и решительно пресекли беспорядки. Повсюду были выставлены блокпосты, была организована проверка документов на вывозимые материальные ценности и сопровождавших их лиц. По приговорам временных военных трибуналов многие паникёры и прочие лица, повинные в том числе и в хищении государственных материальных ценностей, крупных сумм денег и пр., были расстреляны.

С 20 октября 1941 года в Москве и прилегающих к ней районах было введено осадное положение. Паника была ликвидирована.

Параду быть

В эти самые дни Сталин принял решение Москву не покидать, хотя правительство уже частично было эвакуировано в Куйбышев. Вряд ли сейчас можно вполне оценить, какое значение для защитников Москвы, а значит, и для всего хода войны имело это решение.

Тогда же, в последние дни октября, Сталин решил, что традиционный уже для того времени парад в честь годовщины Октябрьской революции надо провести. Во что бы то ни стало.

Вот что вспоминал командующий ВВС московской зоны ПВО Николай Сбытов. "28 октября Сталин вызвал в Кремль командующего войсками Московского военного округа генерала Артемьева, командующего ВВС генерала Жигарева, командующего Московской зоной ПВО генерала Громадина и меня. "Скоро годовщина Октябрьской революции, — сказал Сталин, — парад в Москве будем проводить?" Вопрос был настолько неожиданным для всех, что никто не мог ничего ответить… обстановка была настолько исключительной, что никто и не думал о нём. Сталину пришлось трижды повторить свой вопрос уже рассерженным голосом. Только тогда мы все откликнулись и заговорили разом: "Да, конечно, это поднимет дух войск и тыла!"

Вся подготовка к параду совершалась в режиме строжайшей секретности. Особое внимание было придано усилению средств ПВО. Информацию о том, что они будут участвовать в параде на Красной площади, войска получали в самый последний момент. Даже нарком связи Иван Терентьевич Пересыпкин, приглашённый на парад накануне, узнал о том, что необходимо будет обеспечить прямую радиотрансляцию, только за час до начала парада — в семь часов утра. Да и вообще о переносе парада с 10:00 на 8:00 все приглашённые и участники узнавали в последний момент.

В отличие от связистов киношники опоздают — не успеют подвезти всё необходимое оборудование, но отснятые на параде кадры кинохроники всё же попадут в окончательную версию фильма "Разгром немецких войск под Москвой".

В американский прокат он выйдет под названием Moscow Strikes Back — "Москва наносит ответный удар". Фильм в 1943 году получит "Оскар" в номинации "Лучший документальный фильм". 

Историческая преемственность

Следующим советским фильмом, получившим "Оскара", станет великий фильм Сергея Бондарчука "Война и мир". Тоже об Отечественной войне, но другой, 1812 года. В ней были свои герои и победы над другим врагом. Но даже в дни наитяжелейших испытаний новая, уже Советская Россия будет помнить и о них. Правда, вспомнит о них не сразу, почти 20 лет революционный морок и угар застилали глаза. Нужна была большая государственная мудрость, чтобы оценить важность исторической преемственности и вернуть народу его историю.

Но уже в середине 1930-х из ссылок и заключения вернутся выдающиеся русские историки, и народу будут возвращены имена его героев. О них снова заговорят, их снова станут чтить и помнить. В том числе легендарного Дениса Давыдова — "старшего современника" Пушкина. Гусара, поэта и партизана. Кстати, именно он первым взялся развеять миф о "Генерале Морозе", якобы погубившем армию Наполеона. Статью "Мороз ли истребил французскую армию в 1812 году?" он опубликует в 1835 году. После Великой Отечественной войны немецкие генералы в своих мемуарах тоже очень любили ссылаться на "ужасные погодные условия в проклятой России", которые помешали им выиграть "русскую кампанию", взять Москву, которая была уже так близка, что некоторые из них даже "постояли у её ворот". Причём грязь, мороз, бездорожье и снег мешали им как наступать, так и "планомерно отступать и манёвренно обороняться".

Бездорожье октября 1941-го мешало им наступать на Москву, а непролазная чернозёмная грязь ноября 1943-го им же мешала организовать полноценную мобильную оборону на правобережной Украине под Киевом. И одно и то же и в Крыму, и в болотах под Ленинградом, и в снегах под Москвой.

Денис Давыдов особенно упирал на то, что и сам Наполеон, и его генералы, постоянно разглагольствуя о "дурных погодных условиях", тщательно избегали разговоров о действиях партизанских частей. 

Безо всякого понуждения от властей крестьяне отказывались снабжать врага провиантом, организовывали отряды самообороны, истребляли фуражиров и мародёров. Если тех оказывалось слишком много, мужики сами сжигали свои запасы — причём выгорали целые деревни — и убегали в леса. Поля стояли неубранными. Полицай поляк Домбровский сетовал: "Продукты взять неоткуда. На полях много хлеба, не убранного из-за неповиновения крестьян".

По мере роста насилия со стороны захватчиков и превращения Grande Armée в банду грабителей население перешло от пассивного сопротивления к активному.

Точно так же прорастало партизанское движение на оккупированных территориях СССР. Оно было напрямую санкционировано Сталиным. В оставляемых советскими войсками городах и сёлах, везде, куда приходил враг, оставались ячейки коммунистического подполья, из которых неумолимо и яростно вырастали партизанские отряды, состоявшие из попавших в окружение воинов Красной армии и местных жителей.

В той памятной речи 7 ноября 1941 года Сталин с трибуны мавзолея вспомнит и партизан, и Кутузова: "Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощённые народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков: Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!" Да, на них действительно смотрел весь мир.

Впрочем, дело не в словах. В достопамятной речи было и много, как видится нам с высоты 75 лет, наивного. "Ещё несколько месяцев, ещё полгода, может быть, годик — и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений", — говорил Сталин. Все мы знаем сейчас, что Германия не лопнула — ни через полгодика, ни через год. Но важнее другое. Эта речь, эти гул шагов и лязг гусениц разнеслись повсюду. Они были слышны в том числе и на захваченных врагом территориях СССР, вселяя в порабощённых веру в скорое освобождение, придавая силы для борьбы с врагом. Было слышно: Москва держится, Москва борется, Москва стоит. Недаром гитлеровцы под страхом смертной казни запрещали населению оккупированных территорий иметь у себя радиоприёмники.

Был ли парад?

В конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века на волне отрицания всех завоеваний социализма внезапно появилась версия о том, что никакого парада не было. Точнее, сначала принялись активно муссировать в прессе вопрос о том, почему у Сталина не шёл пар изо рта, хотя он, произнося речь, стоял на трибуне мавзолея. Может, он и не стоял на трибуне? Может, всё это инсценировка? Потом усомнились в том, что парад продолжался столько, сколько об этом было заявлено официально. Потом засомневались уже и в том, что сам парад, всколыхнувший всю страну, вообще был.

Подвергли сомнению и свидетельства о том, что, брызжа слюной — а это с началом Восточной кампании стало неотъемлемым атрибутом приступов его ярости, — Гитлер лично, услышав по радио, как русские маршируют, тут же связался с командующим 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршалом Кессельрингом и приказал немедленно бомбить Красную площадь. И что этот приказ стоил люфтваффе 34 бомбардировщиков, которые в тот памятный день так и не долетели до Красной площади.

История с отсутствием пара изо рта у произносящего речь Сталина разъяснилась просто: не успевшие к началу парада звукооператоры не смогли записать речь Сталина. Её пришлось переснимать уже в помещении.

Но был ли сам парад? К счастью, в 90-х оставалось в живых ещё много непосредственных участников и свидетелей того парада, которые помнили, как мёрзли на ноябрьском ветру, как объезжал выстроившиеся для парада войска легендарный командарм 1-й Конной, маршал Семён Михайлович Будённый. Как сами они стояли на Красной площади, как тихо падал мокрый ноябрьский снег, как слушали они речь Сталина, которая заставляла ровнее и чётче биться сердца, как сами они уходили в вечность по брусчатке главной площади страны.

Были, кстати, и те, кому посчастливилось принять участие и в параде 7 ноября 1941-го, и в победном параде 24 июня 1945 года. Самой своей судьбой они связали охватившее весь советский народ стремление победить и победу.

Вот как вспоминал эти два парада один из участников: "Это был мой второй парад на Красной площади: 7 ноября сорок первого… 24 июня сорок пятого… Какие же они разные! Первый — суровый, боевой, ведущий на смертельную схватку у ворот Москвы. Второй — сияющий счастьем долгожданной победы. Тогда, 24 июня, я, старший лейтенант, командовал на параде особым батальоном. 200 солдат должны были подойти к подножию мавзолея и бросить перед ним ненавистные фашистские знамёна и штандарты. Меня часто спрашивают: "Какое чувство вы испытывали тогда? Чувство гордости?" Да, конечно. Но было и другое чувство — ещё не остывшая ненависть к этим фашистским реликвиям. Помню, Фёдору Легкошуру поручили бросить к мавзолею личный штандарт Гитлера. Так парень поначалу не на шутку обиделся: "Не хочу об эту мразь руки пачкать!" Еле уговорили".

Чтобы не марать руки, бойцам выдали белые перчатки, которые потом сожгли. Вместе со штандартами и помостом, на который их бросали. Но до этого "сияющего счастьем" момента в ноябре 1941-го было ещё очень далеко — долгих три с половиной года, наполненных смертями, мужеством, лишениями, бомбёжками, голодом и… верой. Верой в то, что победа придёт.