Партизанский киберотряд. Клименко и Мариничев о войне в Сети между РФ и США

С. КОРОЛЁВ: А у нас есть свои хакерские войска, которые готовят США ответ достойный?

Г. КЛИМЕНКО: У нас с Димой? Вы сейчас на меня смотрите. У меня, у Димы — у кого?

С.К.: Нет, подождите, вы же советник по Интернету.

Г.К.: Но я не по безопасности всё-таки.

С.К.: Дмитрий, у вас какая информация?

Д. МАРИНИЧЕВ: У меня нет пока кибервойск. Максимум, что у нас будет, — наверное, партизанский отряд.

Г.К.: Америка спасена.

С.К.: Дмитрий, вы почему-то засмущались. В перерыве Герман сказал, что Дмитрий Мариничев спасает Америку. Расшифруйте, Герман, что вы имеете в виду?

Г.К.: Я имел в виду, что он спасает Америку от позора: у неё же есть кибервойска. Америка нас обвинила, что они у нас есть, да?

С.К.: Да.

Г.К.: А мы не признаёмся. Вот, нашёлся Дима, он признался.

Д.М.: Что у меня небольшой партизанский отряд.

Полную версию программы "Рейтинг Клименко" слушайте в аудиофайле. 

С. КОРОЛЁВ: Герман Клименко, советник президента по Интернету, председатель Совета Института развития Интернета. Здравствуйте, Герман!

Г. КЛИМЕНКО: Здравствуйте!

С.К.: И интернет-омбудсмен Российской Федерации Дмитрий Мариничев. Дмитрий, приветствую вас!

Д. МАРИНИЧЕВ: Добрый вечер!

С.К.: Давайте начнём с горячей темы, даже продолжим, которую мы только что обсуждали со слушателями, с адвокатами, с нашими корреспондентами — это вердикт по четырём эпизодам дела Мары Багдасарян. Выучили уже и имя этой стритрейсерши, как её называют, гонщицы.

Г.К.: Она настойчивая.

С.К.: Она настойчивая, да. Видите, всего четыре из 51 эпизода успели за сегодняшний день рассмотреть, и суд растянется до 24 ноября. Пока она получила 10 суток ареста и 75 часов обязательных работ. Грешным делом, до эфира десять умножил на 50 и получил, думаю, 500 суток — вот это был бы срок. Но адвокат сейчас говорит, что не будет, что этот один эпизод на 10 суток ей дали за то, что тогда ей лично вручили постановление, и она его не оплатила. А всё остальное дистанционно приходило с камер, и она говорит: у меня уважительная причина: мне не дошло, почта плохо работает, я живу не по адресу фактического проживания, регистрации, то есть; ещё один аргумент: у меня сломалась электронная почта. Я не могу выйти в Интернет и не могу посмотреть эти штрафы. Поэтому больше, видимо, ареста не будет, будут обязательные работы, будет двойной штраф, будут деньги. С вашей точки зрения, Герман, это справедливо? Это, вообще, саму Мару научит? И это научит тех, кто следует примеру Мары? 

Г.К.: Любой закон всегда проходит испытание практикой. Понятно, что сейчас общество пытается выстроить отношения внутри себя по отношению к автомобилистам, по отношению к парковке, по отношению к тем, кто нарушает правила дорожного движения; и всегда находятся такие люди, которые испытывают закон на прочность. Казалось бы, есть же люди, которые просто не платят штрафы, есть люди, которые заклеивают номера. Это и обучение общества, и я даже отчасти благодарен этой Маре, потому что всё, что будет дальше — понятно же, чем всё закончится, понятно, что вообще всё должно прийти, извините, вот в части собираемых штрафов и налогов — это всё-таки презумпция виновности. Я понимаю, есть понятие "презумпция невиновности" — давайте не будем передёргивать — презумпция невиновности придумана для уголовных преступлений, там требуется адвокат, но налоги человек должен платить сам. Старая проблема, когда человек — ну, не пришла ему справка о том, что ему нужно заплатить налоги за дом, — я и не плачу. Простите, а дом-то — он где вообще? Дом — он у меня. Если не пришла справка — я платить не должен. Неправда, должен. Есть автомобиль, есть штрафы, ездишь с превышением, причём там заведомо. Есть в Уголовном кодексе — где-то там есть — с особым цинизмом — вот то, что мы сейчас наблюдаем: это происходит с особым цинизмом.

С.К.: Поймали-то её тоже за нарушение, на тротуаре.

Г.К.: Я уверен, я даже не знаю, какие сейчас Дима найдёт слова её оправдать — он же обычно либерально выступает. Он должен выступить как-то за.

Д.М.: Я не буду оправдывать — с чего ты взял, что я должен оправдывать? 

Г.К.: Я не знаю. То есть ты должен сейчас, чтобы смягчение было. Вот я живу на Кутузовском проспекте. Во-первых, должен сказать первую хорошую новость: стали меньше ездить со скоростью 200 километров в час, но до сих пор такие девушки гоняют, а мне очень жалко тех людей, которые потом попадают в аварию, и мне не жалко эту девушку, бог с ней. Я бы вообще сделал специальный столб, на котором они бы все разбивались, но при этом очень жалко тех людей, которые попадают в аварии. Мне кажется, должно быть отягчающим обстоятельством, вплоть до конфискации автомобилей.

С.К.: Уже конфисковали.

Г.К.: И для этих людей имеет прямой смысл вводить штрафы в зависимости от стоимости автомобиля. Взяли 5% от стоимости авто — пожалуйста, ради бога, поехали. Потому что должно быть существенно. Им несущественно, для них эти деньги пообедать сходить.

С.К.: Так они и не платят — вот это удивительно.

Г.К.: Что значит не платят? У нас государство должно чётко принимать решения. Да, мы попали в ситуацию, смешную.

Д.М.: Но даже если она не заплатила, всё равно с неё всё это взыщут, если она не получала — это не имеет никакого значения.

С.К.: "Вы не понимаете: у Мары это брачные игры такие. Какой самец её догонит на гонках по городу — тому она отдастся. Люди-то горячие", — пишет нам Фёдор.

Д.М.: На самом деле, весёлого мало. У меня был опыт встречи с жителями района в предвыборной кампании, и там, соответственно, в Медведково, достаточно много такого рода людей, но они не то что стритрейсеры — они гоняют по дворам, объезжая пробки.

Г.К.: Тоже тема, согласен.

Д.М.: Это даже не улицы — это перед домом дорога. И представляете, по ней там 60 километров в час несётся, и пока мы там встречались, таких проезжало пять-шесть — это вечернее время. Просто невозможно допускать такого.

Г.К.: Но это культура вождения, во-первых, конечно, падает, но, к сожалению, по-другому, как менять законы, ужесточать наказание — по-другому никак.

С.К.: "Пару-тройку лет — не менее, и не условно. Состояние здоровья плохое? — задаётся вопросом слушатель. — Лишить прав, дать инвалидность, а то бред какой-то получается. Ведь это адвокат…"

Г.К.: Некоторая аналогия с олимпийцами, которые по астме бегали на Олимпиаде.

С.К.: Да.

Г.К.: Конечно, да.

С.К.: Нет. Здесь просто адвокат, когда выступал, говорит: вот у неё здоровье, она же себя плохо чувствует, она там головой ударилась — это он прошлое ДТП вспоминает, когда на Кутузовском, — кстати, это было страшное ДТП, у вас там на Кутузовском проспекте: погиб молодой парень, с которым Мара была в машине, и тогда она сама получила тяжёлые травмы. Когда её поймали, у неё было 140 неоплаченных штрафов.

Г.К.: Я уверен, что в таких историях нужно просто лишать прав, даже не думать. А за езду без прав просто вводить уголовное наказание. Нет других способов, просто нет.

С.К.: Пока 59% наших слушателей удовлетворены, как развиваются события вокруг Мары. Я почему говорю "развиваются события" — потому что мы пока не видим окончательного решения: это по четырём эпизодам — десять суток ареста, 75 часов работ.

Г.К.: Но мы видим, что хотя бы чем-то занялись, наконец-то. Потому что, по крайней мере, ещё года два назад по Кутузовскому проспекту такие Мары бегали безостановочно.

С.К.: "Будто специально пиарите шмар всяких — зачем?" — спрашивает Ксения через Telegram. А надо об этом говорить, Герман?

Г.К.: Есть вещи, которые без общественного сознания и понимания, что общество… Помните, была история, с пробками…

Д.М.: Но сейчас у общества запрос есть.

Г.К.: Был запрос на пробки, помните? Вот раньше у советников были мигалки. Вот я стал советником президента — мигалок у меня нет. Почему? Потому что, когда было много мигалок, общество предъявило запрос на то, что мигалок очень много.  

Д.М.: А хотелось бы тебе мигалку?

Г.К.: Конечно. Более того, если бы я был с мигалкой, я бы сейчас объяснял, почему мне это надо, почему мне это нужно. Но тем не менее советники президента ездят без мигалки.

С.К.: Вы этим гордитесь теперь?

Г.К.: Я это воспринимаю как факт.

В конце концов, есть разные национальные традиции: где-то стреляют в воздух из автоматов, и это считается нормальным — вы не можете победить, где-то крадут невест. Мы хотим, чтобы в городе Москве такие девушки не ездили. Мы должны об этом сказать. Если мы об этом не скажем, кто нас услышит, простите: у депутатов очень много дел, много задач. У них надо сейчас научиться ходить на рабочие места, научиться голосовать, научиться не опаздывать, научиться аккуратно относиться к машине своей, а вы приходите к поправкам в Кодекс об административных правонарушениях. Но они должны нас услышать. Чтобы они нас услышали, об этом надо говорить.

С.К.: "Я бы вешал на Красной площади за ноги на десять суток. Думаю, что одного раза хватило бы для всех".

Г.К.: Одного раза бы хватило, но это был бы 37-й год — мне не очень туда хочется.

Д.М.: В Сингапуре можно получить…

С.К.: Что?

Д.М.: Удар по филейной части за правонарушение.

С.К.: А что? Может быть, телесные наказания вернуть, действительно — публичное телесное наказание плёткой? Как вы думаете?

Д.М.: Там, наверное, не плёткой, но какая разница.

С.К.: А чем? Ладно.

Г.К.: Но арест мне представляется весьма действующей мерой, которую надо применять. Десять суточек отсидела, не хватило первый раз — надо второй. Не хватит второй — надо третий. И всё, я думаю, что на каком-то этапе для большинства остальных это будет хорошим примером.

С.К.: Вот вы заговорили про депутатов. Давайте уж сразу тогда к рейтингу.

Г.К.: Вот как всегда. Ну, давайте.

С.К.: К темам недели.

Г.К.: Давайте.

С.К.: У нас темы недели "Медиаметрикс". Я смотрю, депутат Поклонская — это для неё в новинку — она до этого работала прокурором Крыма, теперь она депутат.

Г.К.: Я ей так благодарен. Вместо Яровой вы теперь меня спрашиваете — я загадал, что если Наталья — хорошая женщина, то она заменит Яровую, и вот она заменила. Я очень ей благодарен.

С.К.: Все её ругают за то, что она не знает, кто сказал "служить бы рад, прислуживаться тошно".

Г.К.: Я её защищаю.

С.К.: Прошу.

Г.К.: У меня два довода есть. Я сам, когда начинал вести у вас эфир…

С.К.: Я читал сегодня. А с кем вы были в эфире, с Дашей?

Г.К.: Я сейчас не помню. Наверное, с Дашей. Надо вспомнить. 

С.К.: С Дашей Надиной.

Г.К.: Там что-то было совершенно чудесно, причём я даже помню, она меня переспрашивала. А меня чего-то переклинило, ну, конечно, не как восемь миллионов у Леси Рябцевой, не как у Натальи Поклонской, но тоже меня переклинило очень настойчиво. Это был один из первых — второй или третий. У меня после первого эфира было такое счастье, что я наконец-то стал профессиональным ведущим — это бывает. И под конец мне было безумно стыдно, но, к счастью, я тогда не был советником, и мне, по-моему, Даша, говорит: "Герман Сергеевич, вы не расстраивайтесь: вот когда час в эфире говоришь — нет-нет, да фигню и скажешь" — это первая часть. Вторая часть — это тоже к вам. Вы помните, как вы меня спровоцировали в эфире?

С.К.: Почему же сразу спровоцировали?

Г.К.: Когда меня назначили советником — СМИ и так были очень насторожены — вы из меня вырвали фразу "жадные упыри", и меня потом три месяца полоскали. 

Д.М.: Тебе даже открытое письмо прислали.

Г.К.: Мне даже прислали открытое письмо.

С.К.: Знаете, как это называется? Пиар.

Г.К.: Ах, это пиар? Ну, значит, у Натальи Поклонской…

С.К.: Раскрутка — мы вас раскручивали, конечно.

Г.К.: Я на самом деле, если честно, очень спокойно отношусь к этим историям.

 Да, ты можешь ошибиться. Ошибся — поднимись. Назвал "жадными упырями" авторов — найди с ними общий язык, встреться, посмотри им в глаза, повтори это, например.

С.К.: Но с Суворовым-то ей теперь что делать?

Г.К.: Надо, во-первых, поискать в истории: может быть, он, всё-таки, что-то писал или говорил, в конце концов.

Д.М.: Может быть, запросто.

Г.К.: Если поисследовать, какую-нибудь кандидатскую диссертацию поискать. В конце концов, мог же он это говорить.

С.К.: Конечно, мог.

Г.К.: Мог же, тем более фраза как раз его стиля.

С.К.: И не только он.

Г.К.: Нет. Я считаю, что посмеяться-похихикать можно. Наталье бы немножечко уметь реагировать на эти вещи с юмором и оперативно. Ей, конечно же, в силу просто внимания к ней, очень большой частью, причём очень ехидные замечания женщин в Интернете по её поводу, причём с разных сторон — вот удивительно. Когда мужчина что-то не то скажет — там, бывает, по партийной линии идут, а тут как бы все объединились. У женщин же дружба — это такая вещь, знаете, внепартийная, и поэтому ей достаётся сейчас со всех сторон. Хороший бы пиарщик ей бы, который бы помогал.

С.К.: Давайте. Значит, вы за Поклонскую, да? Вы заступаетесь за неё?

Г.К.: Я считаю, тут надо аккуратно сформулировать.

С.К.: Сформулируйте, чтобы я мог голосование запустить.

Г.К.: Я не знаю, как это сказать.

С.К.: Скажите как-то — мелочь, не надо обращать внимания.

Г.К.: Мне кажется, на это не надо обращать внимания.

С.К.: На это не надо обращать внимания — мелочь. Или — ничего подобного, это о ней говорит в негативном ключе, если она не знает, кто сказал "служить бы рад, прислуживаться тошно". Для вас это какой-то маркер, ваше отношение к Поклонской поменялось. Вот, можно так сказать, поменялось — не поменялось.

Г.К.: Наверное, да.

С.К.: Соответственно, у Германа не поменялось отношение к Поклонской: ничего страшного, со всеми бывает.

Г.К.: У меня не поменялось, я с уважением.

С.К.: Вы Поклонскую защищаете так же, как Герман сейчас.

Г.К.: Даже не защищаем, просто не нуждается в этом.

С.К.: Вы знаете, я чего только не встречал — что "ниже плинтуса", ещё что-то — такой яд посыпался на Поклонскую.

Г.К.: О, да!

С.К.: Ну что, ваше отношение к Наталье Поклонской после череды таких скандальных заявлений не изменилось — 62%. 38% сказали наоборот. В общем-то, критикуют Наталью Поклонскую за то, что она не знает, кто сказал "служить бы рад, прислуживаться тошно".

Г.К.: Это глупо. Цитат бесконечное количество. Ну да, человек чего-то не знает — это же не повод. Она делала своё дело в Крыму, она вложила огромный вклад в то, что Крым наш. 

Д.М.: Но, зато, главное — она помнит саму цитату.

С.К.: Подождите, но тут, наверное, наложилось многое. Наложился и Ленин с Гитлером, наложилась Матильда с Учителем.

Д.М.: А почему Гитлер с Лениным? Я что-то не понял взаимосвязи?

С.К.: Она там написала.

Г.К.: А, там было что-то.

С.К.: Это она поставила в один ряд Ленина и Гитлера. У неё был пост потом в "Живом журнале", уже после Матильды, где она пыталась объяснить, что она никого не хотела обидеть, но в этом посте она кого-то ещё задела.

Г.К.: Это примерно как я: что бы я в январе-феврале ни говорил — тут же всё: и Telegram закрывать. У неё сейчас та же самая позиция: её сейчас "щупают".

С.К.: Но теперь уже вы не запрещаете и не закрываете.

Г.К.: Да я и не запрещал. Почему теперь? Сергей, слушайте, всё время, а? Я бы сейчас сказал "да", и вы тут же: Клименко признал, что он запрещал Telegram. Нет, Сергей, не было этого никогда. Это вы всегда — надёргаете цитат, а потом я, извините, расплачиваюсь за вас. Так вот, у Натальи сейчас такая же история: что бы она ни сказала — а так как она не очень опытный, наверное, политик, она не может уходить от вопросов, она не умеет. Она привыкла отвечать…

Д.М.: Честно.

Г.К.: Наверное, да, я думаю. То, что думает. Ей сейчас, конечно, постоянно будет прилетать. Из-за "Матильды" ей прилетело, что стала первой новостью в "Медиаметриксе", то есть там смешалось всё сразу — православие, Николай. Я думаю, ещё и упало на старые дрожжи — "Да кто она такая? Да Учитель ещё ничего не снял". Причём можно было добавить к этим шести вопросам всё что угодно. А то, что она всегда показывала своё мнение — "Бессмертный полк" — она вышла с портретом Николая II — да, для какой-то массы людей, для меня тоже, Николай II не является образцом царя для России. Есть история с Распутиным. Но я уважаю её веру: пожалуйста, ради бога, если они верят. Другой вопрос, что на дрожжи накидывается обычный текст. Вот говорят, что она сделала? Ну, попросила прокуратуру проверить — что здесь такого?

С.К.: "На дураков не обижаются", — пишет наш слушатель Эдуард через Viber.

Г.К.: Эдуард, я на вас не обижаюсь — это правда.

С.К.: "Что именно она сделала? Можно по пунктам, за что нам её любить? Она, вообще, кто и откуда?"

Г.К.: Она прокурор Крыма.

С.К.: Бывший.

Г.К.: Территория Российской Федерации. Бывший, да. За ней есть своя история, почитайте. Она достаточно эффективно боролась с преступностью в Крыму — там достаточно тяжёлая была позиция: любой город курортный всегда криминогенен. Украина не особо следила за Крымом. И её вклад в то, что у нас всё прошло хорошо и красиво: она же приняла на себя обязанности генпрокурора Крыма, когда была передача дел, и, мне кажется, что её вклад очень высок. Надо к этому относиться с уважением: человек, точно принимающий решение. Нам в стране очень не хватает таких людей, которые берут на себя ответственность, может быть, за непопулярное решение, но тем не менее умеющие сказать "да" или "нет" в этом плане и говорить то, что думают.  

С.К.: "Партия "Единая Россия" настоятельно рекомендовала депутату Госдумы Наталье Поклонской в ближайшее время воздержаться от любой медийной активности".

Г.К.: Такая новость прошла; по-моему, она ещё не подтверждённая.

С.К.: Слушатель пишет.

Г.К.: Нет. Это новости, СМИ пишут. Я думаю, это вряд ли.

С.К.: Может быть, это шутка? А вы, кстати, видели на Change.org собирают подписи, петицию? Я сейчас найду формулировку в "Фейсбуке", я вам прочитаю.

Д.М.: На Change что только не собирают.

С.К.: Естественно, да.

Г.К.: Там ещё, плюс ко всему, надо учитывать, очень простая регистрация, неавторизованная, там можно очень хорошо ботами накручивать всё.

С.К.: Это понятно. Вы не высказали свою позиция — я к Дмитрию Мариничеву обращаюсь.

Г.К.: А это всегда, кстати, хорошо: Дима всегда в последнее время от сложных вопросов пытается увильнуть.

Д.М.: Ты на них прекрасно отвечаешь.

С.К.: Итак, Дмитрий Мариничев, интернет-омбудсмен Российской Федерации, прошу.

Г.К.: Ты согласен со мной?

Д.М.: Мою позицию относительно её?

Г.К.: Да.

Д.М.: У меня позиция, наверное, на удивление схожая с позицией Германа, честно скажу, мало что я могу добавить. И это пройдёт — вот, единственное, что нужно сказать.

Г.К.: Конечно, да. Я думаю, месяца два-три.

С.К.: Вам вообще нравится Поклонская?

Д.М.: Абсолютно ровно отношусь я. Ни нравится, ни не нравится.

Г.К.: Я даже могу сказать, у неё есть большой плюс: у нас очень много мужчин в политике, женского немножечко не хватает.

С.К.: Вот, я нашёл, кстати. Смотрите: "Разрешить Поклонской говорить всякую чушь — подпишите петицию", — призыв идёт, правда, на Change.org.

Во-первых, кибервойна, Герман.

Г.К.: О, тема прям!

С.К.: Нас уже пугают Соединённые Штаты Америки, по крайней мере, телеканал NBC со ссылкой на анонимного представителя американской разведки и секретные документы заявил, что американские военные хакеры уже проникли в российскую инфраструктуру и готовы нанести удар, если потребуется. Сегодня, правда, ответили, что "Ростех" уже отражает киберугрозы: создан антихакерский центр.

Д.М.: Это какая-то сюрреалистичная картина.

С.К.: Нет. Но ощущение, что эти боевые действия, которые в Сирии идут, перенеслись на киберпространство, идут между Америкой и Россией.

Д.М.: Начали закидывать друг друга шапками.

Г.К.: Я могу ответить за свою часть, а Дима — за свою. Я могу ответить за информационную. То, что происходит, к кибервойне не имеет никакого отношения: это обычная информационная война, когда "чьи помои быстрее долетят" — там есть такое "накинуть на вентилятор" — быстренько перекидываем какашки из одной ракетки в другую. У меня есть какое-то своё частное мнение, но Дима про "железо" лучше знает. Вот насколько вероятно то, что в наших аппаратах, в Cisco, в разного рода сетевом оборудовании находятся "жучки", или как там говорят, ошибка нулевого дня, или как это называется? 

Д.М.: Бэкдоры и прочие разные вещи. Находятся, да. Они находятся не в плане того, что там их специально кто-то вложил, просто на самом деле достаточно большой объём кода — не всегда можно всё проанализировать, достаточно много багов находится, которые позволяют открыть уязвимости, и, в принципе, подчеркну, бытует мнение — это нельзя говорить достоверно.

Д.М.: Ты сам лично сталкивался, чтобы кто-то мог управлять твоим железом со стороны?

Г.К.: Это было не так давно, полтора года назад, и просто бытует мнение, что спецслужбы США знают достаточно много уязвимостей и "закладок". Когда-то их находят, а они о них знают, и, собственно говоря, могут этим воспользоваться. Это, наверное, будет более-менее правильное решение. Хотя "закладки" и в аппаратном, не только в программном обеспечении — они существуют, и они есть.

С.К.: Подождите, чьи "закладки"? Спецслужб?

Г.К.: Чьё "железо", того и закладки.

Д.М.: Да. Чьё "железо", тот и делает.

Г.К.: А "железо", оно, в основном, всё американского свойства.

Д.М.: Да. В архитектуре "железа" оно существует.

С.К.: Значит ли это, что те самые американские военные хакеры в любой момент могут нажать какую-нибудь кнопку, и раз — останавливается электростанция. Я фантазирую. Наяву как это будет происходить, если они могут проникнуть в наши объекты инфраструктуры? 

Д.М.: Если быть честным, то да.

С.К.: Нажимают кнопку, а у нас Москва погружается в темень кромешную.

Д.М.: Так не может быть.

Г.К.: Можно я приведу пример? У нас действительно в стране плохо со станками, и когда мы покупаем станок двойного назначения — до санкций мы его покупали — там обязательно прописывались чипы с геопозицией, и, соответственно, этот станок мог работать только на территории такого-то завода, и, более того, контролировалось полностью, что он выпускает. Ведь основные проблемы этой истерии — она даже не в том, что это возможно или нет, а в том, что люди стали это воспринимать. Пять лет назад с удовольствием все ходили на эти фильмы и смотрели: "Ой, смотрите, он все светофоры отключил — как смешно! Вот больничку выключил всё электричество — ой, как смешно". А ведь неизбежно идёт компьютеризация, неизбежно мы проникаем во все щели, и, по большому счёту, каждый сейчас начал понимать. Нельзя никого пугать, если люди не пугаются. Но они не пугаются, когда не понимают, о чём идёт речь. Сейчас люди стали понимать, что такое потеря данных, что такое утечка в Сеть своих фотографий личных, что такое утечка в Сеть паспортных данных, которые у них там на компьютерах, на своих телефончиках вращаются. И в этом самая главная, основная, наверное, опасность. И люди стали пугаться, и сама проблема действительно стала сейчас невиданно высокая. Каждый день возникают эти истории. Насколько правду говорит Америка, сложно сказать.

Д.М.: Но здесь и да, и нет. Есть, конечно, действительно то, что Герман говорит, — станки, которые с геопозицией привязанной, и при передвижениях даже на десять метров они могут перестать работать.

С.К.: Я со своего телефона могу завести свою машину, чтобы она прогрелась к моменту моего прихода. И это не самая дорогая машина, я вас уверяю, — простенькая.

Д.М.: Да. И теоретически, и практически можно будет остановить движение всех…

С.К.: Но, соответственно, почему какой-нибудь хакер не может пролезть в систему светофоров московских?

Д.М.: Потому что эти системы, которые являются системами жизнеобеспечения, развязаны с Интернетом. Ровно так же, как, например, банковский сегмент развязан.

Г.К.: Дима, давай так скажем. Человеческий фактор. Для этого есть темы фантастические, когда хакер, помнишь — по стеклу ползёт Том Круз, потом залезает куда-то, и всё равно пролезает во все эти истории.

С.К.: В итоге, как мы защищены сегодня?

Г.К.: Технически мы не знаем. Когда ядерные бомбы испытывают — мы можем её взорвать и посмотреть. Пока никто не проводил испытаний, и негде их проводить; непонятно, как их проводить. А что произойдёт, если в городе отключится оружие? Я точно знаю, например, в "Яндексе" есть несколько дата-центров.

С.К.: Какое оружие?

Г.К.: Кибероружие. Что такое кибероружие — это когда что-то отключается.

С.К.: Свет. Выключаем свет.

Г.К.: "Яндекс" периодически отключает дата-центры, проверяет скорости переключения.

Д.М.: Надо всё-таки отдавать себе отчёт в том, что, если они что-то отключат, это будет фактически объявлением войны. Как вы себе представляете, если иностранный человек, которому государство поручило что-то сделать, какую-нибудь диверсию, пришёл, физически пробрался на мост и взорвал его, то как к этому можно отнестись? Это диверсия?

Г.К.: Тут есть ещё проблема с доказательством, согласись.

Д.М.: А доказательная база с точки зрения кибер на порядок выше.

С.К.: А у нас есть свои хакерские войска, которые готовят ответ достойный?

Г.К.: У нас с Димой? Вы сейчас на меня смотрите. У меня, у Димы — у кого?

С.К.: Нет, подождите, вы же советник по Интернету.

Г.К.: Но я не по безопасности всё-таки.

С.К.: Дмитрий, у вас какая информация?

Д.М.: У меня нет пока кибервойск. Максимум, что у нас будет, наверное, — партизанский отряд.

Г.К.: Америка спасена.

С.К.: Дмитрий, вы почему-то засмущались. В перерыве Герман сказал, что Дмитрий Мариничев спасает Америку. Расшифруйте, Герман, что вы имеете в виду?

Г.К.: Я имел в виду, что он спасает Америку от позора: у неё же есть кибервойска. Америка нас обвинила, что они у нас есть, да?

С.К.: Да.

Г.К.: А мы не признаёмся. Вот, нашёлся Дима, он признался.

Д.М.: Что у меня небольшой партизанский отряд.

Г.К.: Ничего страшного. Моджахеды у тебя такие есть, компьютерные.

С.К.: Давайте быстренько пробежимся по остальным новостям. "Сбербанк может создать российский аналог AliExpress", — сегодняшняя статья появилась.

Г.К.: Прости, господи!

С.К.: А что? Почему? Как вы его видите, AliExpress-"СберЭкспресс"?

Г.К.: Кто только ни хотел что-то создать.

Всё, что можно продавать — продаётся. Просто есть модные темы, которые фронтируются: и "Почта России" там запускает свой почтовый агрегатор, и Сбербанк что-то собирается делать, и "Яндекс. Маркет" у нас есть — мне кажется, наша основная проблема в том, что Сбер должен был прийти и всё-таки оставаться в компетенции не "Алибабы" и не в той парадигме, которую сформулировал Герман Оскарович, к которой я отношусь, с одной стороны, с уважением, но у Сбера конкурент всё-таки не Google и не Apple. Давайте останемся русалки с русалками, дельфины с дельфинами, люди с людьми, банки с банками. 

С.К.: Кстати, я хотел вас спросить как человека с богатым банковским опытом. А кто сегодня главный конкурент Сбера?

Г.К.: Там есть свои — "Альфа", "ВТБ".

Д.М.: Это внутри России.

Г.К.: Более того, я сказал бы, что у Сбера большие проблемы, в том смысле, что как только мы уходим в виртуальность, перестают быть нужными офисы. Я не знаю, можно ли произносить названия банков в передаче?

С.К.: Да, пожалуйста.

Г.К.: Я считаю, что на самом деле наибольшим конкурентом для Сбера является "Тинькофф". Да, он маленький, но, извините, там какое-то количество миллионов карт уже работает, и он по-своему, один, без офисов.

С.К.: Ничего себе маленький! Он в сотню, если не в пятьдесят входит.

Г.К.: И он будет расти, я уверен в этом. И, более того, он реальный, потому что у него нет вот этого держания. Вот "Почта банк" открыл отделения. Извините, мы идём в Интернет, а "Почта банк" открывает отделения в каждой почте.

Д.М.: А я отношусь, в отличие от тебя, к заявлениям Сбербанка достаточно уважительно, потому что неважно, что они делают или не делают. Сделают или не сделают — абсолютно не важно. Важно, что они исповедуют тренд, когда технологичные компании, телеком компании, банки — сливаются в одно целое.

Г.К.: Можно сейчас в концепции — кстати, ты будешь смеяться, наверное, и это проблема и Поклонской, и проблема Сбера — а давайте каждый будет заниматься тем делом. Вот, например, в Думе лежат тысячи законов, которые не принимаются уже несколько лет: не успевают. У Сбера огромный геморрой с банками, внутри себя. Вот у меня там "жрёт" карточки, есть банкоматы, которые с чипом, есть без чипа — сравнивать его с современными банками очень тяжело. Нам есть куда работать. У меня есть бесконечный объём работы, который надо делать. Ему не надо выстраивать новые технологии, ему вообще пиариться непонятно зачем — это как реклама "Газпрома", прости за выражение. В России, внутри России, рекламировать "Газпром" на телевидении. Понятно, что у них проблемы внутрибанковские, но и надо заниматься банковскими проблемами. Если ты хочешь зайти на чужую территорию — ты же купил "Яндекс. Деньги" — приди к "Яндексу", купи у него долю и развивай вместе с ним "Маркет. Яндекс". Зачем придумывать лишний геморрой?

Д.М.: Здесь такая удивительная вещь — ты правильно затронул, — которая с двух сторон. С одной стороны, они правильно декларируют и идут, в том числе, и подготавливают достаточно большую часть населения, которая является клиентом Сбербанка, и всегда очень уважительно слушает то, что он говорит.

Г.К.: Согласен с тобой.

Д.М.: Потому что там хранятся их деньги — это волнует людей, когда что-то задевает их интересы. С другой стороны, когда начинается такая кооперация с кем бы то ни было или покупка, возникает функция доминирования. Обладая бесконечным финансовым ресурсом по сравнению с технологическими компаниями…

Г.К.: Людским, репутационным.

Д.М.: Да. Они начинают просто уничтожать рынки, которые только зарождаются или ещё не устоявшиеся внутри России.

Г.К.: Бухгалтерский рынок уничтожают — там масса разных историй.

Д.М.: Это возникает неестественная, перекошенная монополия, и не лучшим образом она играется. А пока я что-то не видел, чтобы Сбербанк конкурировал с Google, Amazon или с каким-нибудь иностранным банком.

Г.К.: Это очень удобно — параллельно, перпендикулярно конкурируют. Знаешь, это как? Шесть параллельных прямых, шесть перпендикулярных.

Д.М.: Да. Там мы с кем-то, вроде, конкурируем, но на самом деле создаём проблемы внутри рынка, внутри страны.

Г.К.: Да. Но это очень удобно.

С.К.: "Уважаемый Герман, — спрашивает вас наш слушатель, — Россия может создать своё ПО, которым мы сможем пользоваться на своих компьютерах? Когда мы начнём пользоваться отечественным ПО?"

Д.М.: Сто процентов, оно уже сейчас есть.

Г.К.: Оно существует. Есть "Линуксы" разные, очень хорошие причём — пожалуйста, ради бога, скачивайте — они работают.

С.К.: Нет. Там 90% — это не "Линукс", наверно? И "Линукс"-то тоже не отечественный.

Г.К.: Сейчас стоит 100% у всех Windows, например. Старые обычно не меняют — это проблема просто клиентского ориентирования, и здесь должно ли государство вмешиваться, чтобы заместить софт всем пользователям? Всем нет, а вот государственные службы, мне кажется, да.

С.К.: Когда? Как идёт процесс?

Г.К.: У нас идёт несколько экспериментов: во Владимирской области, Ульяновской области, Федеральная служба судебных приставов продолжает. Безусловно, если бы у меня была бита и право расстреливать…

Д.М.: И через месяц бы все уже поменяли софт.

Г.К.: Можно было бы успеть, да. Нет, но года два. Это просто тяжёлый процесс.

С.К.: Года два, если бы была бита?

Г.К.: Ну, если бы можно было расстреливать, то, конечно, да.

С.К.: То года два.

Г.К.: То года два.

С.К.: А так?

Г.К.: Всё-таки, лет пять.

С.К.: Пять лет пройдёт.

Г.К.: Если, к сожалению, простые решения легко меняются, а тяжёлые решения требуют разработок и доработок, и как бы мы уважительно ни относились к "1С", к огромному, к Postgres — я их всех хорошо знаю, сейчас заменить софты для компаний, у которых 200—300 тысяч человек, зарубежные которые, их называли…

Д.М.: Но это отдельная песня.

Г.К.: Это отдельная песня, требующая огромных подвижек со стороны и наших компаний, и наших разработчиков — это не решаемо. Вот вы что-то там набили — наверняка что-то сейчас там выйдет в новостях, и из меня сейчас будут делать Поклонскую.

С.К.: Вы меня очень хорошо знаете, Герман.

Г.К.: Да.

С.К.: Изучили. Смотрим на "Медиаметрикс" — мы только одну тему обсудили.

Г.К.: Там медицинская очень тяжёлая тема.

С.К.: "Я вам, как доктор, говорю" — статья на Lenta.ru.

Д.М.: Я понял, почему ты за Поклонскую. Потому что мы с тобой выглядим, как прокурор и защитник, как прокурор и адвокат. И ты вот просто прокурор с прокурором.

Г.К.: Очень большая статья. У ИРИ это самая важная сейчас тема, и, мне кажется, медицина — это вообще социальная, очень важная тема, учитывая, что наш сектор — больше телемедицинский, дистанционные услуги, то в эпоху, когда бюджеты снижаются у Минздрава, мне вообще представляется очень важным. Статья очень тяжёлая, большая. Она посвящена неэффективности нашего здравоохранения, она поэтому и стала популярной, потому что она, конечно же, спорная. У нас работает 700 тысяч врачей. Статья безапелляционно заявляет и формулирует, что у нас не медицина, а квазимедицина. Если её прочитать и собираться здесь жить, то нужно в окошечко прыгать, потому что понятно, что смерть здесь будет очень тяжёлая. Интеграция Интернета и медицины мне представляется весьма перспективной и эффективной. Я мотаюсь по больничкам, я разговариваю с нашими врачами. У меня впечатление, что автор, который это писал, выполняет какой-то социальный заказ. Не знаю чей, не знаю какой. У меня даже паранойя может быть своя конспирологическая.

С.К.: Подождите. Социальный заказ — это значит в положительном контексте.

Г.К.: Не социальный, а чей-то заказ. Когда я говорю социальный — давайте, оговорился, как и Наталья Поклонская. Возможно, даже чей-то заказ, потому что это настолько неприкрытая ложь.

С.К.: Какие там, например, факты?

Г.К.: Там нет ни одного факта. Там просто огромный текст, который оставляет после прочтения ощущение.

Д.М.: Эмоциональный причём очень.

Г.К.: Эмоциональный. Это для Lenta.ru несвойственно. Почему я говорю, что это заказ. Будет война с Минздравом.

С.К.: Герман, давайте, чтобы люди поняли.

Г.К.: Давайте.

С.К.: "Минздрав бодро рапортует: продолжительность жизни в стране растёт".

Г.К.: Но на самом деле…

С.К.: "Однако в последнее время врачи всё чаще говорят, что наша медицина превращается в фейк. В поликлиниках могут принимать пациентов, направлять их на исследования, диспансеризировать и профилактировать, однако поставленные диагнозы часто не соответствуют действительности".

Г.К.: Да. Это основная тематика.

С.К.: "Лабораторные анализы сделаны неправильно, назначенное лечение сильно отличается от методов, используемых в большинстве развитых стран" и так далее.

Г.К.: Меня беспокоит одна история, реально большая. Есть понятие статистика — я понимаю, что это ложь, можно там много говорить, но смертность от инфарктов и инсульта резко падает — это я с Бокерия разговаривал — там нормальная статистика есть. Вроде бы, население как-то растёт, но, прочитав эту статью, я просто говорю: нет, она стала второй, но эта тема очень болезненная. Я понимаю людей — у меня сейчас просто товарищ хороший в больничке лежит — я понимаю, когда люди нервничают, когда люди переживают. Вообще, к сожалению, в медицине проблема в том, что, когда пациент болен, все врачей костерят, когда выздоравливает — он бог, да, но только потом. И вот в этом проблема.

С.К.: В "Яндекс. Медицина", кстати, сегодня запустилось новое приложение.

Г.К.: Да. Двигается и "Яндекс. Медицина" в этом направлении.

Д.М.: Разница в подходах и в методологии лечения — это, наверное, не самое страшное. 

Г.К.: Оказывается, это стимулирует. Оказывается, это помогает. Нет, на самом деле вся статья — и она поэтому стала второй по популярности — разошлась по Сетям, её основное утверждение — что основная масса диагнозов ставится неверно, наши врачи имитируют врачебную деятельность.

Д.М.: Согласись, очень похоже на статью про суициды детские.

Г.К.: Совершенно отвратительная там формулировка о том, что их уволить нельзя, потому что будет социальный взрыв. То есть формируется такая база — мне очень не понравилась статья.

С.К.: Мы должны закругляться, но для затравки давайте прочитаем заголовок третьей статьи — это третье место.

Г.К.: Это экономическая статья.

С.К.: "Новогодние сюрпризы государства: сигареты, вино и бензин подорожают на 20—30%". Я думаю, что речь идёт об акцизах.

Г.К.: Да.

С.К.: Мы ещё неоднократно будем возвращаться к этой теме.

Г.К.: Это будет достаточно серьёзная тема, большая и сложная.

С.К.: Герман Клименко, Дмитрий Мариничев в программе "Рейтинг Клименко". Меня зовут Сергей Королёв. Берегите себя!