От митинга студентов до Мордора. Как развивались события на Майдане в 2013 году

СВЕТЛАНА АНДРЕЕВСКАЯ: И вы вообще можете рассказать всю хронологию, как вели себя правоохранительные органы, к которым очень много претензий, которых судят сейчас и сажают за то, что было тогда? Да и вообще, что было 3 года назад, потому что с каждым днём, как говорится, история меняется? 

ГАЛИНА ЗАПОРОЖЦЕВА: Давайте начнём с того, что история не меняется. История была и есть. Меняется трактовка этой истории. Трактовка, как интерпретируются события, зависит от того, во-первых, чьи это заказы. На сегодняшний день те очевидцы, которые там были во время этих событий, пока что не имели возможностей об этом говорить. Только благодаря России мы здесь можем говорить, потому что на самой Украине нам не дают возможности говорить вслух — это уголовно наказуемо. И поэтому европейцы до сегодняшнего дня не знали того, что действительно произошло. Только сейчас, наверно, у них началось прозрение. 

С. АНДРЕЕВСКАЯ: Говорим сегодня, конечно, о том, что произошло 3 года назад. Ровно 21 ноября начался Евромайдан. У нас сегодня в студии Галина Запорожцева, полковник милиции в отставке, член координационного совета Союза политэмигрантов, политзаключённых Украины. Галина Евгеньевна, здравствуйте!

Г. ЗАПОРОЖЦЕВА: Здравствуйте! Я хочу вас поздравить с праздником. Праздник сегодня общий, и это праздник Архистратига Михаила — это главный праздник всех православных, и я думаю, не только православных.

С.А.: Я думала, вы меня с праздником поздравляете из-за того, что произошло там.

Г. З.: Для Украины это не праздник. Уже очень многие из тех, кто выходил на майдан, это понимают.

С.А.: Для наших слушателей хочу уточнить, что Галина Евгеньевна была там во время Майдана. Вы же в Киеве были?

Г.З.: Да.

С.А.: И вы вообще можете рассказать всю хронологию, как вели себя правоохранительные органы, к которым очень много претензий, которых судят сейчас и сажают за то, что было тогда? Да и вообще, что было 3 года назад, потому что с каждым днём, как говорится, история меняется? Так складывается жизнь, что мы что-то забываем, и, наоборот, что-то новое всплывает, и по-другому встаёт вообще вся хронология событий. Всё, что вам хотелось знать о том, что произошло 3 года назад, Галина Евгеньевна знает. Всё-таки 3 года прошло. Спрашивать о том, какие результаты, глупо, потому что уже, наверное, даже ребёнок знает, что происходит на Украине.

Г.З.: Давайте начнём с того, что история не меняется.

Трактовка, как интерпретируются события, зависит от того, во-первых, чьи это заказы. На сегодняшний день те очевидцы, которые там были во время этих событий, пока что не имели возможностей об этом говорить. Только благодаря России мы здесь можем говорить, потому что на самой Украине нам не дают возможности говорить вслух — это уголовно наказуемо. На сегодняшний день очень много людей сидит в тюрьмах, потому что они, в общем-то, говорили правду. Я ездила в Европу, я выступала в Брюсселе на заседании Европарламента, и там нам тоже не дали говорить. И когда я поселилась в гостиницу, я включила телевизор и увидела, что события, которые происходили на майдане, преподносятся там в искажённом свете, то есть необъективно. И поэтому европейцы до сегодняшнего дня не знали того, что действительно произошло. Только сейчас, наверно, у них началось прозрение. Я могу сказать, что я находилась с первых дней в Киеве и на майдане, вплоть до того, что я даже ходила на сам майдан.

С.А.: В качестве кого вы там были?

Г.З.: Начнём с того, что события на майдане имели свою предысторию. Я должна сказать, что все почему-то считают началом Майдана 21 ноября, но для Украины он начался намного раньше. Я могу вам всю хронологию провести. Эти события длились ещё с апреля, они начинались, когда три человека — Тягнибок, Кличко и Яценюк — проехали по всей Украине с воззванием "Вставай, Украина!".

Они, в общем-то, делали митинги, собирали людей — ходило буквально 200 человек на эти митинги. Украину действительно сложно было расшатать, но им, как говорится, это удалось. Закончились эти события 1 мая, и вошли они в историю таким термином, как "титушки", и связано это было с тем, что у Вадима Титушко (это один из спортсменов, который участвовал в охране этих митингов) произошёл конфликт с журналистами. Это потом долго рассматривалось в судебном заседании, и этим термином "титушки", от фамилии этого Вадима Титушко, стали называть потом всех, кто участвовал в событиях на одной или на другой стороне, то есть как бы купленные митингующие, будем так говорить. Это такое нарицательное значение. Потом по Украине прошла ещё одна волна. Она называлась "Врадиевская хода".

С.А.: А можно по срокам обозначить, чтобы понимать хронологию?

Г.З.: Июль месяц. То есть если мы говорим, что апрель месяц — это была "Вставай, Украина", волна расшатывания.

С.А.: 2013 года?

Г.З.: 2013 года. Потом лето — это была "Врадиевская хода". Послужили этому достаточно печальные события — сотрудники милиции изнасиловали и избили девушку. Такие события, в общем-то, на Украине, да и, наверно, в каждой стране, есть — есть преступления, которые могут вызвать какой-то общественный резонанс. Данное событие подогревалось. Гражданин Америки (мы это потом выяснили) под руководством будущего главы СБУ Наливайченко организовал людей на протестный марш. Они собрались в городе Николаеве, где произошли события, и пешим ходом пошли в Киев, а по дороге собирались люди с разных сёл, городов, которые шли по Киевской трассе. Но это была проверка власти на её прочность, потому что по дороге было разгромлено три райотдела, то есть это было нападение на райотделы, и тогда власть фактически промолчала. Мы, сотрудники милиции (вы уже сказали, что я сотрудник милиции в прошлом, а тогда я ещё служила), собрались, собрали наших ветеранов, собрали митинг, на котором мы выступили с призывом к власти навести порядок в стране, потому что нападать, будем так говорить, на охранные объекты, где содержится оружие — это, в общем-то, уголовное преступление, и преступники должны были понести наказание. Власть промолчала. Потом были события в Одессе: 23 октября был арестован Игорь Марков — это депутат Верховной рады от Одессы, который выступил против евроинтеграции, который выступил за дружбу с Россией, и нашли повод его арестовать (его арестовали по надуманному поводу). И Одесса 23 октября, в ночь с 22 на 23, вышла на улицы. Мы протестовали, и я там тоже была, так как я одесситка вообще-то, и мы протестовали против беззакония в том плане, что депутата вообще-то просто так нельзя арестовывать, тем более по надуманным причинам. И когда начались волнения в Киеве (21 ноября, сегодня годовщина — 3 года, как были поставлены палатки), был такой Найем — это фамилия журналиста, который в соцсетях призвал: "Берите термосы, чай и выходите".

С.А.: Галина Евгеньевна, я хочу вас перебить здесь только по одной причине: призывы-то разные поступают. Периодически кто-то к чему-то призывает. Этот призыв попал в точку, люди были готовы уже к тому, чтобы выйти так массово?

Г.З.: Тогда, 21 ноября, ещё не было в точку.  

Так как я специалист в этой области, могу вам сказать, есть такое понятие…

С.А.: Но вы же мониторили социальные сети, вы же знали настроение людей?

Г.З.: У нас ведь был Майдан в 2005 году — он назывался Оранжевая революция. И когда людей призывали выходить на улицы, мы считали, что данный Майдан не будет уличным, он будет диванным. Народ Украины был пассивен в этом отношении. Ведь самые активные события были не 21 ноября, когда были поставлены первые палатки, а 30 ноября, тогда, когда была совершена провокация по отношению к сотрудникам "Беркута" из группы лиц, которые назвали себя студентами. Там студентов был десяток, остальные были привезённые, те, кого мы называли "титушками". Фактически Украину раскачивали две с половиной недели, подбрасывая, как говорится, и финансы (уже начали привозить так называемый "кэш" деньгами). Делалось это через Посольство США. Как раз 21 числа выступил в Верховной раде Олег Царёв — это депутат Верховной рады.

С.А.: Галина Евгеньевна была в те дни в Киеве. И вообще вы ещё работали в то время в полиции, да?

Г.З.: В ноябре месяце уже нет.

С.А.: Но всё равно были близки к этому процессу.

Г.З.: Да.

С.А.: Мы с вами говорили о том, с чего всё это началось. Вы рассказывали хронологию и дошли до 21 ноября, но вы сказали, что 30 ноября уже…

Г.З.: 21 ноября были поставлены первые 5 палаток. Как раз я вечером пошла (часов в 11), посмотрела, мы пообщались с ребятами. Молодёжь, студенты вышли первыми.

С.А.: Они были настоящими студентами?

Г.З.: Да, это были настоящие студенты. В основном это Киевский университет Шевченко, и самая активная молодёжь в Киеве — это Киево-Могилянская академия (это самые активные студенты). Они действительно протестовали против коррупции. Она была в стране. В общем-то, в стране были определённые сложности, против которых, в общем-то, надо было подниматься и говорить во весь голос. Тогда (мы как раз посмотрели), 24 ноября, — это я вам по хронологии говорю, — была первая попытка захвата административного здания. Это было воскресенье, и тогда Татьяна Черновол, которая у нас сейчас знаменитый депутат Верховной рады, повела молодёжь, уже боевиков (мы уже увидели воочию, что такое боевики), это уже не студенты были, на захват кабинета министров. И тогда погиб первый сотрудник правоохранительных органов — ему проломили голову, он умер в госпитале. Я тогда состояла в Союзе офицеров, и мы обратились как офицеры, создали пресс-конференцию и обратились к молодёжи, что, в общем-то, события приобретают нехороший оттенок. Это уже будет управляемый Майдан, и мы видели, что он начинает управляться извне, и мы попросили уйти с майдана, потому что будут жертвы. Мы предупреждали, что это уже не митинг, не мирный протест — это перерастает уже в управляемый хаос.

С.А.: Только в Киеве понимали, что происходит в стране? Как регионы реагировали?

Г.З.: Регионы очень спокойно к этому относились. Была ещё надежда на власть, и все призывали власть принять более жесткие меры к тем, кто нарушает закон, потому что на майдане были нарушены все возможные законы, в том числе и по отношению к сотрудникам милиции. На сотрудника милиции нельзя нападать, в него нельзя бросать камнями, в него нельзя бросать коктейлями Молотова. Сотрудников милиции на протяжении 3 месяцев живьём сжигали, потому что у нас есть кадры, когда сотрудники "Беркута" горели живьём. Это уголовное преступление. 

С.А.: Что делал Янукович в то время?

Г.З.: Про Януковича я вообще не буду говорить — это вообще без комментариев. Нужно отдать должное выдержке министра МВД Захарченко: фактически он часто сдерживал внутренние протестные настроения, которые говорили: "Наведите порядок да поарестовывайте, да приведите столицу в порядок". Но там настолько хорошо всё было спланировано, начиная от 30 числа (мы с вами не коснулись 30 числа), когда под руководством главы администрации Лёвочкина была создана провокационная ситуация по отношению к сотрудникам "Беркута": в 4 утра, когда типа студенты протестовали, в общем-то, против установки ёлки на главной площади. Это вылилось в потасовку, которую средства массовой информации представили как избиение студентов. Но, должна вам сказать, что ленинский принцип "телеграф-телефон-вокзал" сработал, то есть мы потом уже обнаружили, что, оказывается, в государстве нет ни одного государственного телеканала. Все телеканалы принадлежат и до сегодняшнего дня олигархам, и по мановению волшебной палочки они мгновенно изменили риторику, они мгновенно стали работать, будем так говорить, на формирование общественного мнения, негативного по отношению к сотрудникам милиции, выполнивших свой профессиональный долг, и по отношению к защите тех, кто нарушил правопорядок.

С.А.: То есть вы говорите, что правоохранительные органы в тот период…

Г.З.: Действовали в рамках закона.

С.А.: А почему сейчас судебные процессы идут?

Г.З.: Дело в том, что я присутствовала на судебных процессах по отношению к "Беркуту", сотрудники которого арестованы, и могу сказать, что до сегодняшнего дня не могут вынести ни одного решения, потому что это всё бездоказательно.

С.А.: А 30 ноября? Что произошло тогда?

Г.З.: 30 ноября сотрудники милиции действовали в рамках закона. Им было дано задание охранять правопорядок. Тогда, когда на них напали (есть кадры, свидетельствующие о том), на них напали так называемые "титушки", — среди них были часть студенты, а часть были завезены специально, такие провокаторы, — они стали бросать в сотрудников милиции горящие головёшки, банки с горошком, то есть тяжёлые предметы — это и есть нападение на сотрудника милиции. Согласно закону, когда сотрудник милиции ощущает угрозу своей жизни, он имеет право применять меры физического воздействия, вплоть до применения огнестрельного оружия. Законом это предусмотрено. У каждого государства есть функция физического воздействия на граждан в случае нарушения правопорядка.

С.А.: Там воздействие было серьёзное — все видели эти ролики.

Г.З.: Воздействие было очень красиво преподнесено. Когда не показывают нападающих провокаторов, а показывают, как сотрудники милиции их приводят, как говорится, в состояние покорности, а так и должны себя вести люди, когда рядом с ними находятся стражи правопорядка. Это во-первых.

А ровно через сутки мы видели его на майдане с абсолютно чистой головой — никаких шрамов, никаких повреждений.

С.А.: Единственное, что я могу сказать, — всё решит суд.

Г.З.: Конечно.

С.А.: Мне вообще об этом говорить нельзя — я там не была, не видела и не знаю ничего. Есть суд, пусть он и решает, но факт того, что это был повод, провокация.

Г.З.: Это был повод вывести людей.

С.А.: Посмотрите, во что это всё превратилось: это превратилось в полную смену власти, это превратилось в то, что страна идёт по совершенно другой дороге, а куда она её приведёт, тоже только одному Богу известно, но пока показывает экономическая составляющая совершенно другое. К нам присоединяется по скайпу Платон Беседин. В то время он жил в Киеве и сейчас расскажет, что он видел. Платон Сергеевич, здравствуйте!

П. БЕСЕДИН: Здравствуйте!

С.А.: Яркие у вас остались воспоминания, или вы всё-таки забыли, что произошло 3 года назад?

П.Б.: Знаете, "ярко" хочется повторить. Я несколько утрирую, но, на самом деле, когда рассказывают про какие-то физиологические факторы Майдана, про подмешивание чего-то там в чай…

Поэтому, конечно, Евромайдан у меня, как у человека, любящего Украину, вызывает отторжение. Но профессионализм, с которым он был сделан, конечно, вызывает уважение, потому что было такое ощущение попадания в Мордор: барабаны, горящие покрышки, чубатые люди, стучащие по ним…

С.А.: А вы были на улицах, Платон Сергеевич?

П.Б.: Я не просто был — у меня есть книга, которая называется "Дневник русского украинца", там я всё это описываю. Я был 21 ноября, когда всё начиналось, я был в ночь с 29 на 30 ноября, когда был этот, на мой взгляд, глупый и жестокий разгон Майдана, из-за которого начался уже Майдан большой.

С.А.: Мы сейчас как раз об этом и говорим. Всё это время в нашей программе мы как раз и говорим о действиях милиции, как она вела себя. У нас в студии Галина Запорожцева, полковник милиции в отставке, она в Киеве была в это время. Естественно, Галина Евгеньевна не то что защищает, она просто говорит, что милиция действовала в рамках закона. Вы как гражданин, проживающий в Киеве, тоже так считаете? Вы видели это?

П.Б.: Мне кажется, было уже совершенно не важно, как она действует, потому что всё это было уже предрешено.  

Надо было перекрывать Майдан заранее, надо было делать там какой-то капремонт — да что угодно! — найти поводы, и не мне объяснять милиции, как это делается. Это с одной стороны. С другой — потом была, я думаю, просто сдача тех простых ребят, которые там стояли в оцеплении, которым не дали оружия, которые просто стояли со щитами, с дубинками, не могли ими пользоваться, их буквально заживо жгли, над ними издевались. Я помню, как, например, просто фотографировали их и говорили, мол, это на некролог, или подходили и шептали на ухо всякие отвратительные вещи. Поэтому их просто сдали, на мой взгляд, вот и всё. А конкретно разгон… На мой взгляд, это была либо величайшая глупость, потому что милиция и те силовые структуры действовали неправильно. Я сам это видел и сам чуть ли не попал под раздачу, и это были либо просто глупость и непрофессионализм, либо сознательная провокация, потому что там же дежурили, извините меня, репортёры, которые на этом, что называется, собаку съели, они это всё тут же сфотографировали, тут же дали видео.

С.А.: Да, никто не разбирался.

П.Б.: Кстати, я первый в России написал об этом. У меня статья вышла в 6:20 утра (издание не буду называть, но федеральное), я написал этот репортаж о разгоне Майдана. И тут же все подхватили, тут же соцсети забились, и тут же понеслась. Не было бы этого разгона, не так бы быстро всё это работало.