46 часов у смертного одра. Как Даль пытался спасти умирающего Пушкина

Их дружба продолжалась до самой смерти поэта. Прозаично, но поводом для их знакомства стала литература. В 1832 году Даль издал своё первое произведение — "Русские сказки" — под псевдонимом Казак Луганский. Эта книга принесла Далю известность как писателю и произвела большое впечатление на Василия Жуковского, близкого друга Пушкина. Жуковский пообещал Далю, который давно хотел познакомиться с поэтом, представить его Александру Сергеевичу, но визит постоянно откладывался. Поэтому Даль взял свои сказки и сам пошёл знакомиться с Пушкиным.

Поэта очень обрадовал визит Даля, он листал его книгу и радостно восклицал: "Что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей!" Даль оставил экземпляр книги поэту, а Пушкин в ответ подарил ему рукописный вариант своей новой сказки "О попе и работнике его Балде" с автографом: "Твоя от твоих. Сказочнику Казаку Луганскому — сказочник Александр Пушкин".

Впоследствии на составление "Словаря живого великорусского языка" Даля подтолкнул именно Пушкин. Однажды Даль рассказал поэту о своём увлечении собирательством слов, которых собрал уже около 20 тысяч.

А уже через год, осенью 1833 года, Владимир Даль сопровождал Пушкина в поездке по историческим местам восстания Емельяна Пугачёва. В то время Даль был чиновником особых поручений при Оренбургском военном генерал-губернаторе. Он уже успел завоевать доверие местного населения и помог поэту наладить отношения с нужными людьми. Без Даля вполне возможно, что путешествие Пушкина не было бы таким успешным. Жители края, репрессированные за поддержку Пугачёва, боялись незнакомцев, к тому же большинство из них были старообрядцами, и Пушкина за длинные ногти на руках они вначале приняли за антихриста. Поэт расспрашивал свидетелей бунта, записывал их рассказы с сохранением своеобразной речи.

В следующий раз приятели встретились за несколько дней до дуэли Пушкина уже в 1837 году. На одной из встреч поэт услышал от Даля, что шкурка, которую ежегодно сбрасывает с себя змея, называется по-русски "выползина". Пушкина очень развеселило это слово, и на следующий день, когда он пришёл к Далю в новом сюртуке, он со смехом сказал: "Какова выползина! Ну, из этой выползины я не скоро выползу. В этой выползине я такое напишу!" После смерти поэта его вдова отдала сюртук Далю.

27 января Даль узнал о состоявшейся дуэли и о смертельном ранении Пушкина. Он тут же поспешил к дому поэта на набережной реки Мойки, где провёл с Пушкиным его последние 46 часов жизни.

Даль застал погибающего друга в окружении именитых врачей, но все они совершили непоправимую ошибку — отняли у больного надежду на выздоровление. Они прямо заявили поэту, что его рана очень опасна и выздоровления ждать не стоит. Но Даль решил не отступать и всё время ухаживал за Пушкиным как врач: давал лекарства, прикладывал лёд к голове, ставил припарки. 

Появление Даля дало надежду семье Пушкина на благополучный исход. Но было уже поздно: великосветские доктора уже основательно подорвали душевные и физические силы поэта, так что Даль уже ничего не мог сделать. В своём дневнике Даль написал, что Пушкин заставил и всех присутствовавших сдружиться со смертью и уже спокойно ожидал её: "Нет, мне здесь не житьё; я умру, да, видно, уже так надо".

Почти всю ночь на 29 января Пушкин держал Даля за руку, часто просил холодной воды или кусочек льда. 

Даль сравнивал Пушкина в его последние часы с послушным ребёнком, который делал всё, о чём его просили. К утру пульс поэта стал ослабевать, а потом поднялся до 120 ударов в минуту — начался небольшой жар. Тогда Даль решил поставить поэту пиявок. Но Пушкин сам их ловил и клал на себя, неохотно допуская ухаживать за собой.

Пульс сделался ровнее, и Даль приободрился и на вопрос раненого поэта: "Скажи мне правду, скоро ли я умру?" отвечал: "Мы за тебя ещё надеемся, право, надеемся!" 

А когда боль становилась невыносимой, поэт стискивал зубы, потому что не хотел, чтобы жена слышала его стоны. Пульс снова стал падать, вскоре и вовсе исчез, руки начали стыть. Но Пушкин сохранял бодрость, только иногда впадал в забвенье на несколько секунд. Друзья окружили изголовье умирающего, Даль по его просьбе приподнял его повыше. Пушкин раскрыл глаза, лицо его прояснилось, и он сказал: "Жизнь кончена", а потом добавил: "Тяжело дышать, давит". Это были его последние слова. 

Впоследствии Даль написал медицинское заключение:

"Вскрытие трупа показало, что рана принадлежала к безусловно смертельным. Раздробления подвздошной, в особенности крестцовой кости неисцелимы; при таких обстоятельствах смерть могла последовать: 1) от истечения кровью; 2) от воспаления брюшных внутренностей обще с поражением необходимых для жизни нервов и самой оконечности становой жилы; 3) самая медленная, томительная от всеобщего изнурения, при переходе поражённых мест в нагноение. Раненый наш перенёс первое и потому успел приготовиться к смерти, проститься с женою, детьми и друзьями и, благодаря богу, не дожил до последнего, чем избавил и себя, и ближних от напрасных страданий". 

29 января днём в 2 часа 45 минут Александр Пушкин скончался. Но перед самой смертью Пушкин успел передать Далю свой золотой перстень-талисман с изумрудом со словами: "Бери, друг, мне уж больше не писать". Через несколько лет Даль упоминал об этом подарке в письме поэту Одоевскому: "Как гляну на этот перстень, хочется приняться за что-либо порядочное".