Интернет-омбудсмен Мариничев: В IT-бизнесе нет коррупции

С. КОРОЛЁВ: То есть в России реально вести бизнес честно, без взяток, без коррупции?

Д. МАРИНИЧЕВ: Да, абсолютно.

С.К.: Какой?

Д.М.: Высокотехнологичный, такой вот, как у меня.

С.К.: А какой у вас бизнес?

Д.М.: У меня бизнес связан с высокими технологиями, с построением дата-центров.  В IT совсем просто, и за последние три года, наверное, когда власть обратила внимание на Интернет, на его существование, и IT, мы вообще столкнулись с государством как таковым. До этого момента весь IT-сегмент развивался достаточно мощно, бурно и параллельно государству, можно сказать. Сам в себе.

Полную версию программы "Рейтинг Клименко" слушайте в аудиозаписи.

С. КОРОЛЁВ: Программа "Рейтинг Клименко". Как я уже сказал, по уважительной причине Германа не будет в студии физически, но он будет мысленно с нами, и не только мысленно, но и по телефону. А Дмитрий, вот я пожимаю ему руку, Дмитрий Мариничев, интернет-омбудсмен Российской Федерации, здесь в студии Лайфа. Добрый вечер, Дмитрий!

Д. МАРИНИЧЕВ: Добрый вечер!

С.К.: Покажите нам, пожалуйста, ещё раз эти шлёпанцы. Давайте с этого и начнём.

Д.М.: Чьи шлёпанцы?

С.К.: Смотрите на сайте life.ru. Вот это шлёпанцы – какого они цвета, Дмитрий? Быстро.

Д.М.: Коричневый и синий.

С.К.: Синий, коричневый. А я вижу бело-золотые. Шлёпанцы бело-золотые или коричнево-синие — давайте, голосование я запускаю. Это те, кто нас смотрит сейчас на трансляции Лайфа. Помните, было с платьем то же самое?

Д.М.: Да. То же самое.

С.К.: А вы тогда отгадали?

Д.М.: Я, честно говоря, уже не помню.

С.К.: Как так?

Д.М.: Там ответа правильного нет.

С.К.: Там есть правильный ответ, подождите. В итоге оказалось, что платье было синим, а белым казалось из-за неправильной цветопередачи. Может быть, здесь то же самое, а может быть, и нет.

Д.М.: У меня в своё время была дизайн-студия, web-мастерская, много лет назад, лет пятнадцать, наверное, назад, и умные дизайнеры всегда говорили: не смотри на цвет на мониторе, его никогда не угадаешь, он у всех разный.

С.К.: А что же делать?

Д.М.: И серебряного вообще не существует. Ничего не делать. Успокоиться и жить дальше.

С.К.: Но здесь-то золотой цвет.

Д.М.: Он может быть коричневый, он может быть золотой и белый. Но какая в принципе разница?

Про "группы смерти" в социальных сетях

С.К.: "Я теперь всех ведущих смотрю на Лайфе. Митновицкая — одна из немногих, у которых по голосу угадывается внешность", — это ещё по итогам прошлого часа слушатель нам пишет. Очень интересное голосование, кстати: 50 на 50, бывает же такое. Немного участников опроса, но тем не менее. Всё, давайте поставим точку в этой теме и перейдём к нашей повестке. Значит, "ВКонтакте" профинансировал борющийся с подростковыми суицидами фонд. Это серьёзная история, мы в одной из прошлых наших программ обсуждали трагедию в Ярославле и то, как в прямом эфире подростки транслировали свой уход из жизни. Соответственно, социальная сеть решила оказать финансовую поддержку фонду психологической помощи подросткам "Твоя территория". Евгений Красников, пресс-секретарь социальной сети, рассказал, что компания уже выделила миллион рублей на покрытие расходов фонда и по мере необходимости планирует увеличить финансирование. А как, с вашей точки зрения, Дмитрий, должна быть организована эта помощь и может быть организована эта помощь прямо в Интернете, не выходя, что называется, далеко не отходя от места, где формируются те самые "группы смерти"? Какая-то может быть организована психологическая служба или ещё что-то? Вот те, кто этим занимается, как они должны действовать – потому что я представляю себе подростка, который возьмёт телефон стационарный и будет звонить на какую-то горячую линию – они же все в соцсетях. Сейчас нужно менять формат, наверное, взаимодействия этих психологов?

Д.М.: 

С.К.: Можно же написать программу, да? Есть же такое, что люди, дети, допустим, интересуются.

Д.М.: Программу написать можно.

С.К.: "Покончить жизнь", ещё что-то — а выходит другая картинка, в чат сразу, собственно, психолог с этой службы.

Д.М.: Это возможно, да. Это будет разумно, но в любом случае, чтобы реально оказать помощь или как-то посодействовать, то нужен живой контакт, живое общение, нужно пытаться извлечь этого человека, в смысле подростка, ребёнка, из его кокона, и психолог должен общаться с ним лично — это, конечно, обязательная вещь.

Прошёл уже такой бум, когда были смс-сообщения, не было ещё мессенджеров, не было смайликов. 

С.К.: Но теперь WhatsApp, Telegram.

Д.М.: Сейчас гораздо больше информативности в наших чатах, там можно и смайлик отправить, и фотографию, больше эмоциональности придать. А вот в эсэмэсках было меньше, и это сразу чувствовалось, когда ты напишешь какие-то короткие сообщения, и человек тебя на другом конце провода воспринимает совершенно по-иному, и какое-то незатейливое предложение с твоей стороны, смысл которого ты видишь в позитиве, он воспринимает в негативе. Я лично сталкивался с этим достаточно часто, была такая серия проб и ошибок, умение общаться, и всегда было необходимо решать эти проблемы взаимопонимания. 

С.К.: Герман Клименко к нам прямо сейчас присоединяется по телефону. Так, мне подсказывают, что почему-то его нет. Очень странно. Работает наша бригада продюсеров. Но ладно, я надеюсь, что всё-таки дозвонится до нас Герман.

Д.М.: Нормально. Он же в поезде едет.

С.К.: А где он сейчас? В Ярославле, говорят.

Д.М.: Он должен, по-моему, подъезжать к Москве.

С.К.: Но попробуем мы сейчас с ним связаться, потому что это его на самом деле тема — телемедицина, потому что здесь пограничная область, понятно. А как? Психолог — это медицинский работник. Ведь правильно, — Герман, вы с нами?

Г. КЛИМЕНКО: Да, с вами.

С.К.: Герман Клименко из Ярославля возвращается в Москву. Герман, мы начали с психологической помощи детям в эти так называемых группах смерти — как её можно оказать и какое будущее за дистанционной психологической помощью?

Г. К.: Наверное, после "групп смерти", а не во время "групп смерти". "Группа смерти" будет закрыта, и арестован товарищ один, которого из Питера привезли. И я надеюсь, государство более активно начнёт заниматься поиском тех, кто это организует.

У нас есть служба помощи по телефону женщинам, пострадавшим от насилия, — говорят, это очень эффективно. Я считаю, что в целом это очень полезная история, очень нужная. Кто-то должен с детьми разговаривать.

С.К.: Давайте откроем сейчас наш рейтинг, за неделю самые популярные в соцсетях новости. Матч века: трёхлетний шахматист Миша Осипов героически сражается с чемпионом мира Анатолием Карповым.

Г. КЛИМЕНКО: Я смотрел на Карпова. Мне кажется, что он поступил очень аморально.

С.К.: Карпов?

Г. К.: Я никогда не поддаюсь, да.

С.К.: Пропадает Герман. Ладно, Герман, мы вас отпустим, мы уже за вас обсудим, ладно, с Дмитрием? С Дмитрием Мариничевым будем обсуждать самые популярные в соцсетях новости. Германа очень плохо слышно. Он был на самом деле — он мне написал сегодня — по поручению президента ездил в Ярославль на форум талантливых детей. И символично, что главная новость, связанная с детьми, по рейтингу "Медиаметрикса". Для меня это удивительно, что эта новость обошла Улюкаева, обошла Набиуллину.

Д.М.: Потому что мы любим детей.

С.К.: Лаконичный ответ Дмитрия Мариничева. Но на втором месте Набиуллина, которая посоветовала россиянам перестать тратить деньги, — как вам, хороший совет?

Д.М.: Нет.

С.К.: Почему? А если денег нет, зачем их тратить?

Д.М.:

Когда много всего находится в банках – в хорошем смысле слова, в стеклянных банках, поскольку уровень доверия банкам при такой ситуации не будет значительным и, соответственно, никакого стимулирования и потребления нового происходить не будет. Ведь самое важное то, что люди предъявляют повышенные требования к продукту каждый раз, тем самым стимулируя производство и разработку более высокотехнологичных вещей или, соответственно, продуктов питания — не суть важно чего. В экономику, наоборот, нужно вливать деньги и давать возможность людям потреблять и производителям производить, и это должно быть такой цикличной цепной реакцией. Ничего хорошего в стагнации нет.

С.К.: Речь идёт не о стагнации. Сберегательно-инновационная модель поведения населения нас спасёт.

Д.М.: Как вы себе это представляете? То есть подразумевается, что люди должны больше копить…

С.К.: На Московскую биржу пошли.

Д.М.: Нет.

С.К.: Открыли индивидуальный инвестиционный счёт.

Д.М.: Да. И эти деньги лежат в банке, правильно? Почему они там будут лежать-то, если производителю не для кого делать товар? А люди будут покупать более долгоиграющие вещи и более радикально относиться к тем товарам, которыми они пользуются. 

Про арест бывшего главы Минэкономиразвития Алексея Улюкаева

С.К.: Так. Следующая тема — это Улюкаев. Министр Улюкаев задержан в Москве — всего лишь на третьей строчке, хотя всю неделю об этом говорили и продолжают говорить до сих пор. Интересен ваш взгляд на происходящее. Вообще говоря, вам приходилось работать — это всё-таки Министерство экономического развития — интернет-проектов тоже сейчас много.

Д.М.: С Улюкаевым лично — нет, конечно, не приходилось.

С.К.: А с Министерством экономического развития?

Д.М.: Да.

С.К.: И что скажете?

Д.М.: У меня, в принципе, позитивные абсолютно впечатления от работы, особенно, это когда касалось разработки стратегии по выходу на зарубежные рынки отечественные, назовём так, конкурентов той же Alibaba — вот было поручение президента такое, и я работал с Минэкомразвития, соответственно, в этом направлении. Очень хочу сказать, что ребята такие толковые, ответственные, достаточно плотно берутся за тему, очень глубоко её копают, проводят огромное количество встреч с участниками из рынка, и с профильными представителями. Ничего отрицательно сказать не могу. Каких-то таких левых там нет.

С.К.: Вы согласны, Дмитрий, что вор должен сидеть в тюрьме?

Д.М.: Абсолютно.

С.К.: А вы поддерживаете практику репрессий, если она направлена на то, чтобы выкорчевать, выжечь калёным железом из нашего общества, из нашей власти коррупцию?

Д.М.: Нет, конечно.

С.К.: Почему?

Д.М.: Никакие репрессии я не поддерживаю, и практику репрессий тем более.

С.К.: А как вы думаете, один Улюкаев в правительстве ворует? Вопрос с подвохом.

Д.М.:

Вина его ещё не доказана, делать быстрые умозаключения я бы тоже не стал. Решение должен выносить суд, и в любом случае всё должно быть честно и прозрачно, что происходит.

С.К.: То есть у вас есть сомнения в этом деле — правильно я понимаю?

Д.М.: Я не знаю. Наверное, пока ещё никто не знает, что и как происходило на самом деле.

С.К.: Вам доводилось давать взятки?

Д.М.: Давать взятки — нет.

С.К.: Вы сейчас как-то с хитрецой ответили.

Д.М.: Почему с хитрецой?

С.К.: Честный бизнес всегда.

Д.М.: Я просто подумал о том, как бы я себя вёл, если бы, например, мне давали взятку – такого, конечно, у меня в жизни вообще ни разу не было, ни при каких раскладах.

С.К.: А вам-то зачем давать? У вас общественная позиция, общественная должность.

Д.М.: Вот, видите — "Вам зачем давать?". Вот я поэтому и поймал себя на мысли, как бы я, например, себя мог повести и что бы было со мной.

С.К.: А что вы можете пролоббировать и где?

Д.М.: Наверное, что-то могу. Я просто никогда не задумывался о том, что кто-то может быть интересантом в этих отношениях.

С.К.: Хорошо. Допустим, вы честно выстраивали свой бизнес. А в частной жизни — даже гайцу не давали на лапу?

Д.М.: Это было, но очень давно, потому что я практически не вожу автомобиль.

С.К.: На общественном транспорте?

Д.М.: Нет, у меня водитель, и, соответственно, я уже не помню — это из такой глубокой-глубокой прошлой жизни, но это, конечно, было. Особенно было так, когда невозможно было проехать в конце 90-х, в самом начале 2000-х, — это было абсолютно нормальным явлением.

С.К.: "Знаете, не верю, — по Станиславскому пишет нам слушатель. — Ещё бы он тебе в прямом эфире ответил, что давал взятку. Наивный".

Д.М.: Каждый может верить в то, что верит.

С.К.: То есть в России реально вести бизнес честно, без взяток, без коррупции?

Д.М.: Да, абсолютно.

С.К.: Какой?

Д.М.: Высокотехнологичный, такой вот, как у меня.

С.К.: А какой у вас бизнес?

Д.М.: У меня бизнес связан с высокими технологиями, с построением дата-центров.

С.К.: "На полиграф его", — требует наш слушатель.

Д.М.: Да ради бога.

С.К.: Да. Мы к этому вернёмся. Кстати, интересно, когда вы в последний раз участвовали в коррупционной деятельности: давали или брали взятку, и как это было. У нас всё анонимно — пишете. Смотрю я на происходящее в Киеве, и, очевидно, как-то хило там, Дмитрий, сегодня события развиваются. Там сначала кричали "Третий Майдан", ещё что-то. Пятьсот человек — это официальные данные. Начались задержания, потому что пытались пронести покрышки, даже одну зажгли, но этим всё и закончилось, и сейчас по картинке, которую мы наблюдали в YouTube — ведут блогеры прямую трансляцию, — создаётся ощущение, что силовиков больше сейчас, чем участников нынешнего протеста.

Д.М.: Но это же хорошо. Худой мир лучше, чем добрая ссора. Зачем это всё нужно?

С.К.: Так, а с кем ссора? Со своим народом? Ссора кого с кем?

Д.М.: Кого бы она с кем ни была, но всё равно зачинщики ни к чему хорошему не приводят. Я думаю, что гораздо проще решать это мирным путём, и потом точно так же, есть выборы на Украине – они способны избрать себе и новую власть, и нового президента, и всё что хочешь. А жечь покрышки на центральной площади или на центральной улице — это нехорошо, ровно точно так же, как переворачивать машины, разбивать окна, и это ни к чему не приводит, кроме как к всплеску агрессии, цикличной реакции.

С.К.: Вернёмся к нашим баранам. "Простите, – пишет нам Дмитрий, – но Мариничев хрень несёт", – извините, это я цитирую. "Правила так написаны, что любое пищевое производство без дачи взятки остановится сразу, вмиг, а IT, конечно, легче – проверяльщиков там нет".

Д.М.: Он прав. В IT совсем просто, и за последние три года, наверное, когда власть обратила внимание на Интернет, на его существование, и IT, мы вообще столкнулись с государством как таковым.

 Сам в себе.

С.К.: "Ваш собеседник лукавит, конечно. У нас ребёнка в сад не отдашь, если не "подмажешь", а уж бизнес — там сплошь и рядом, иначе не будет у тебя бизнеса".

Д.М.: Ну это прям, как в пословице: "В воде быть и не намочиться". Я не согласен с нашим слушателем, потому что по опыту скажу, что в детский сад и в школу я устраивал детей — никаких взяток, даже намёков не было ни разу, и даже ещё хуже, с точностью до наоборот, мне звонили из Москвы раза четыре, каждый раз с просьбой привезти ребёнка, и что место, и тому подобное, и всё было очень замечательно. Я даже был абсолютно удивлён этому сервису.

С.К.: Какой сервис?

Д.М.: У нас же дети записываются централизованно, а часто говорят — точно не знаю, у меня супруга занималась — и, соответственно, оттуда по моменту, когда распределяют детей, звонили, но звонили почему-то на мой мобильный номер, и говорили о том, что ребёнок зачислен в такой-то детский сад, если вам удобно — приходите, подавайте документы, приводите ребёнка.

С.К.: Давайте голосование: за последний месяц вы давали или брали взятку, — голосование анонимное, я подчёркиваю. Вот, кстати, новость ещё одна, Дмитрий: Почта России уже сегодня под вечер выпустила разъяснение. Там скандал вспыхнул, потому что журналисты, блогеры заинтересовались высокой зарплатой Дмитрия Страшнова. Знаете, кто такой Дмитрий Страшнов?  

Д.М.: Да.

С.К.: Страшно большая зарплата у него — 95 миллионов рублей. 

Д.М.: Я сомневаюсь, что это зарплата.

С.К.: Вот-вот. Они говорят, нет, вы ошиблись. Дмитрий Страшнов не получал зарплату в 95 миллионов рублей — это была премия. Это была тринадцатая зарплата по итогам года — 95 миллионов рублей. Так-то всего у него 307 тысяч рублей в месяц без учёта надбавок за гостайну.

Д.М.: Тридцать семь?

С.К.: Нет. Триста семь тысяч рублей в месяц без учёта надбавок за гостайну и тринадцатая зарплата — 95 миллионов. Почты же хорошо работают, правильно? Там всё благополучно, всё замечательно. "Почта банк" вон развивается. Кстати, у него есть будущее?

Д.М.:

Вероятно, у него есть будущее в плане того, что это точка контакта с населением, точка контакта с клиентами, но здесь неважно, это будет почта как структура доставки или это будет "Почта банк" — всё равно в точке контакта с клиентом все эти сервисы должны будут перемешаться и представляться централизованно, и сейчас война идёт, в первую очередь, именно за точки контактов, за этот фронт, за первую линию, можно сказать, потому что дальше сервисы будут складываться просто как паззлы, и уже конкретные производители этих сервисов, как сейчас мы в магазине заказываем себе любое приложение, покупаем в AppStore или в Google Play, ровно точно так же и все остальные компании будут подстраиваться под тех, кто имеет точку контакта с клиентом.

С.К.: 28% наших слушателей признались, что участвовали в коррупционной деятельности в прошедший месяц, 72% — нет. Это, вообще, хороший результат?

Д.М.: Я думаю, это хороший результат.

С.К.: Или 28 — многовато всё-таки? Почти треть — 28%.

Д.М.: Неизвестно же, что они подразумевают под тем, что участвовали в коррупционной деятельности.

С.К.: Что угодно: давали или брали взятку, — я вполне ясно сказал. Я не знаю, полицейскому ли, по бизнесу ли — как угодно.

Д.М.: Если так широко, то тогда, наверное, высоковат процент.

С.К.: "Почта банк" — это ВТБ, кстати", — Илья нам сейчас пишет через Telegram. Просто они там размещаются, очевидно, в этих местах. Мы уже вам звонили, кстати, по этому поводу, но я хотел более предметно обсудить — это цензура в Интернете. "Левада-центр" на прошлой неделе проводил исследование и выяснилось, что около 60% считают цензуру в Сети необходимой. Против лишь 25%. Это тоже примета времени? Что с этим делать?

Про необходимость цензуры в Интернете

Д.М.: Я думаю, нужно дать возможность нашим жителям, нашим гражданам самим платить налоги. После этого мы будем говорить о том, существует или не существует, нужна или не нужна цензура.

И люди, когда говорят, что они за цензуру, они на самом деле не за цензуру, скорее всего, имеют в голове мысль, а ровно о том, что они не хотят видеть всей той гадости, которая там вываливается, или слышать о том, что их дети могут подцепить эту гадость, когда путешествуют по страницам Интернета.

С.К.: Что вы имеете в виду? Порнографию?

Д.М.: В том числе да. И порнографию, и какой-то негативный, отрицательный контент, который может научить ребёнка чему-то.

С.К.: Но ведь это и так блокируется, для этого не надо ничего вводить дополнительно.

Д.М.: 

С.К.: А в Китае есть цензура в Интернете?

Д.М.: Мне однозначно и достоверно неизвестно, есть там цензура или нет.

С.К.: Но вы опыт изучали китайский? Нам-то надо что-то делать, понимаете, Дмитрий. Вы — интернет-омбудсмен, и понятно, что с Интернетом в России надо что-то делать, — что?

Д.М.: Что значит "с Интернетом в России надо что-то делать"? С Интернетом в России всё хорошо.

С.К.: Регулировать как?

Д.М.: Может быть, лучше оставить его в покое и не трогать?

С.К.: Почему?

Д.М.: Потому что смысла глубокой регуляции…

С.К.: Вы сами только что сказали: у людей есть чувство обеспокоенности, они даже цензуру допускают, потому что им важно, что их ребёнок не попадёт на эти страницы, которые его развратят, или в какую-нибудь секту вовлекут, или к непонятным взглядам его, идеологическим, склонят. Это всё есть, и Роскомнадзор не успевает сейчас, и те органы, которые обязаны за этим следить, не успевают или не хотят — я не знаю.

Д.М.: Потому что нельзя бороться с проявлениями и с последствиями, нужно бороться с первопричиной, согласитесь.

С.К.: А что первопричина? Это что?

Д.М.: 

С.К.: Вы с людьми предлагаете бороться? Как?

Д.М.: Они являются преступниками, и находить и наказывать нужно непосредственно их.

С.К.: Это возможно?

Д.М.: Конечно, возможно. Вполне возможно.

С.К.: А как их наказывать?

Д.М.: По всей строгости закона.

С.К.: Репрессии?

Д.М.: Почему репрессии-то?

С.К.: А где грань? Где грань, что это не перерастёт?

Д.М.: Грань — это правильно написанные законы, которые трактуются однозначно, которые понятны однозначно, которые востребованы обществом, гражданским населением.

С.К.: Какие, например, законы? Какой закон сегодня регулирует Интернет?

Д.М.: У нас много законов, которые регулируют Интернет.

С.К.: А нужен отдельный?

Д.М.: Конкретно что вы хотите узнать — как он регулируется? Контентная часть?

С.К.: Конечно.

Д.М.: Например, о распространении порнографии?

С.К.: Нет, подождите. Я спрашиваю, есть такая среда общения, среда распространения, как Интернет.

Д.М.: Это технологическая среда.

С.К.: Технологическая среда. У СМИ — средств массовой информации — есть закон о СМИ. Правильно или нет?

Д.М.: Да.

С.К.: Есть торговля — есть закон о торговле.

Д.М.: Да.

С.К.: А Интернет — есть какой-то общий свод правил, законов, которые бы регулировали поведение людей, вовлечённых, объединённых тем, что они в Интернете — будь то пользователи, будь то люди, которые ведут бизнес в Интернете, будь то средства массовой информации, которые в Интернете имеют свои страницы, и так далее? Какой это закон, где этот закон?

Д.М.: 

С.К.: Нефть Brent бьёт рекорды: впервые с 1 ноября достигла 49 долларов за баррель, — я одним глазом смотрю на информационные ленты. Смотрите-ка, что пишут наши слушатели.

Д.М.: Я могу вам даже прочитать.

С.К.: Что?

Д.М.: Весь перечень законов.

С.К.: Нет, не надо мне перечень законов читать.

Д.М.: Которые регулируют Интернет.

С.К.: Я понял уже.

Д.М.: Их больше десяти.

С.К.: Я понял, что есть много разных законов, но закона об Интернете нет. "У нас в доме летом девочка покончила с собой, посмотрев сайт в Интернете, ей было 14 лет. Цензура нужна", — считает Наталья, пишет через WhatsApp. А в то же время другой наш слушатель, не подписался, спрашивает: "Не будет ли как с оскорблением чувств верующих, когда под этот закон подведут неугодных?" Закон о регулировании Интернета.

Д.М.: Нельзя такой закон о регулировании Интернета. В Интернете нет ничего такого, чего бы не было в нашей жизни.

Существуют некие нюансы, когда мы сталкиваемся с новой технологической средой, которая требует регуляторики, но это не значит, что порнография в Интернете чем-то радикально отличается от порнографии в нашей обычной жизни или сайты, пропагандирующие или предлагающие проституцию, отличаются чем-то от того, что можно встретить вокруг нас в реальной жизни, поэтому нельзя просто ставить во главу угла, что Интернет – это нечто, существующее отдельно и само по себе. Этого нет на сегодняшний день. Нам просто надо самим научиться жить сразу в двух средах, и именно в электронной, в онлайн-среде иметь возможность точек контакта с государством, и государство должно быть представлено в онлайн-среде. Тогда, наверное, и не будет такого рода проблем, которые у нас сейчас, как лёгкая шизофрения, возникают в обществе.

С.К.: Что вы имеете в виду?

Д.М.: То, что Интернет — это как некая дверь, в которую можно войти, и потом неизвестно, выйдешь оттуда или не выйдешь, что это какой-то другой мир, и ты туда, как Аватар, улетел и путешествуешь там. Это же, согласитесь, пока не так.

С.К.: Слушатель спрашивает: "Надо ли готовиться к чёрной Friday, или будет всё как обычно?"

Д.М.: К "чёрной пятнице" в смысле?

С.К.: Да. 25-го же.

Д.М.: А что к этому готовиться? Что должно произойти?

С.К.: Слушайте, вы ответьте, ведь это же крупнейшая интернет-распродажа. В конце ноября. Откуда это всё пошло и насколько реальные скидки? Потому что знаете, на чём поймали Alibaba? Они устраивали свою "чёрную пятницу" 11.11 в 11 часов – на чём их поймали – они начали планомерно, за несколько дней до распродажи, повышать цены, а потом на эти повышенные цены сделали скидку.

Д.М.: Я отношусь к этому абсолютно спокойно.

С.К.: Вы тоже этим грешите?

Д.М.: В продолжение нашей беседы вам скажу, что это всего лишь маркетинговые акции конкретных компаний, пусть даже представленных только в Интернете, — и ничего более. 

С.К.: Но это же обман.

Д.М.: Нужно спокойнее относиться к этому. Существует огромное количество сайтов в той же сети Интернет, которые позволяют фактически отслеживать динамику изменения цен и смотреть, когда дорого, а когда дёшево. Но особенно чётко это работает на товарных агрегаторах билетов на самолёты. Вы там можете смотреть, когда компания продаёт в нормальном режиме билеты — сколько они стоят, сколько они стоили в последний месяц, сколько они будут прогнозируемо стоить на такие-то праздники, и сколько они стоят сейчас, в предпраздничную неделю, и понимать, насколько дорого или дёшево билет вы будете покупать сегодня, завтра, послезавтра, и это — статистика, против неё тяжело воевать.

С.К.: Такая статистика пока только у авиабилетов.

Д.М.: Это пока самый простой вариант, но, с точки зрения изменений динамики цен на обычные товары, это тоже достаточно несложно, и те же площадки электронные сейчас позволяют это делать. Но речь идёт о товарных агрегаторах, которые не представлены как отдельные магазины.

Про блокировку ресурса LinkedIn

С.К.: Ещё одна тема недели, связанная с Интернетом, — это закрытие LinkedIn — деловая сеть, насколько я понимаю, социальная. Я, честно признаюсь, что не пользовался, но, видимо, где-то оставлял свой адрес, и спам от этой социальной сети мне регулярно приходил. Не знаю, как они взяли.

Д.М.: Спам? В чём он заключался?

С.К.: Они меня постоянно приглашали. Приглашали-приглашали, присоединяйтесь, ещё что-то. Может быть, кто-то оставил мой адрес — я не знаю даже, как он попал. Может быть, я случайно им сам оставил?

Д.М.: Я не замечал за ними особой назойливости.

С.К.: А вы участвуете в этом сборище?

Д.М.: Да. Хотя я не могу сказать, что прям очень она для меня актуальна — всё-таки она в большей степени актуальна для менеджеров и профессионалов в определённой среде.

С.К.: Какой?

Д.М.:

То есть чаще всего, чтобы устроиться на работу, вам достаточно послать ссылку на ваш профиль, и то количество рецензий, то количество рекомендаций, которые у вас есть в Сети, будут являться подтверждением ваших навыков и способностей.

С.К.: А чем хуже SuperJob или HeadHunter?

Д.М.: SuperJob и HeadHunter пока не являются социальной сетью класса высококвалифицированных людей, работников.

С.К.: А на "Фейсбуке" разве нельзя сделать такой профиль? Там же о себе, там работа – всё можно указать?

Д.М.: "Фейсбук" — да. Конечно, теоретически можно это сделать, но "Фейсбук" — это о природе, о погоде, о птичках, о детях.

С.К.: О политике, о новостях.

Д.М.: О чём угодно, и там можно посмотреть ваш психологический портрет, проанализировать его, понять взаимосвязи, ваши увлечения. Можно даже сделать лёгкий экспресс-анализ ваших психологических качеств, вашей поведенческой модели, чем работодатели, конечно, будут также пользоваться, но LinkedIn другой, он именно узкопрофессиональный, и чаще там все тусовки, все коллаборации очень профессиональные, на профессиональные темы.

С.К.: То есть мы потеряли с уходом LinkedIn?

Д.М.: 

С.К.: Но говорят, что он вернётся? Герман, по крайней мере, так сказал.

Д.М.: Конечно, он вернётся.

С.К.: "LinkedIn выполнит условия и разблокируется", — предполагает Герман Клименко. Это спор на уровне права: что понимается в законе под термином "персональные данные", что хранится, что не хранится — здесь позиции разошлись.

Д.М.: Несомненно, именно так, вполне возможно, и будет. А может быть, так и не будет, и LinkedIn пренебрежительно отнесётся к нашей территории, к той аудитории, которая им пользуется в России.

С.К.: Смотрите, LinkedIn заблокирован, но ведь вопросы есть и к Facebook, и к Twitter, и к Google.

Д.М.: Абсолютно точно.

С.К.: Я правильно сейчас перечисляю? Они следующие пойдут на очереди у Роскомнадзора?

Д.М.: И не только они. Ещё огромное количество компаний, которые в явной форме не представлены на территории России. С LinkedIn почему достаточно серьёзная такая нелепая ситуация?

С.К.: Почему?

Д.М.: Потому что сервис как таковой особенно не представлен на территории России. Он не находится в наших национальных кириллических доменах ".ru" или ".рф", он не нацелен на российскую аудиторию совершенно никак. Все персональные данные, которые вносятся в LinkedIn, по умолчанию таковыми не являются, а являются таковыми только в силу совокупности их наличия. К тому же все эти данные человек вносит самостоятельно и заведомо их объявляет публичными. 

С.К.: Кстати, мне наш слушатель прислал сейчас новость о том, что Facebook разрешит компаниям публиковать вакансии. Они, видимо, эту нишу хотят занять тоже, связанную с работой.

Д.М.: Конечно.

С.К.: Вкладка Jobs появится — видите?

Д.М.: Конечно.

С.К.: В команде "Фейсбука" тестируют новый сервис, который позволит администраторам страниц размещать объявления о вакансиях, а соискателям откликаться на них.

Д.М.: И не только это. Он ещё в ближайшем будущем позволит обмениваться денежными суммами между собой, покупать товары, размещать депозиты, и это всё будет усиливаться-усиливаться, потому что то, о чём мы говорили в этой передаче…

С.К.: Как-то это страшно звучит. Что, одна сеть замкнёт в себе всё?

Д.М.: Не совсем так. Будут и конкурирующие сети.

С.К.: Будут именно сети?

Д.М.: Да. Но вы поймите, любое ноу-хау, такое нововведение, которое приходит в нашу жизнь, рано или поздно вся основа, она должна национализироваться государствами в пользу всех людей, то есть оно не будет принадлежать одной конкретно взятой компании.

С.К.: У нас очень мало времени. Есть вопросы слушателей. Михаил пишет: "Когда рекламодатели перестанут в качестве перехода на сайт использовать жёлтую лживую информацию? Это сильно засоряет Интернет". Я пример приведу, недавно сам увидел: написано Сбербанк – вклады 10,5% или что-то такое – какие-то для Сбербанка вообще цифры неимоверные. Жмёшь — попадаешь на какой-то банк, я сейчас не помню название, то ли из третьей, то ли из пятой сотни — как это может быть? Это в Интернете, контекстная реклама.

Д.М.: По закону этого быть не может. Если в таком формате, как вы сейчас описали, то тот, кто разместил эти рекламные объявления, однозначно будет отвечать по всей строгости закона. Когда уйдёт реклама, которая назойлива, и которая в том формате ненужная, — наверное, только тогда, когда вся наша модель монетизации сервисов перейдёт на платную основу, когда мы будем за неё платить. До тех пор, пока она бесплатна, она, соответственно, монетизируется за счёт рекламы.

С.К.: Дмитрий Мариничев, интернет-омбудсмен, в программе "Рейтинг Клименко", как всегда, по понедельникам. В следующий понедельник ждём вас и ждём Германа. Спасибо!

Д.М.: До свидания!