Толстого пропустить, Гоголя скачать — советы создателя lib.ru онлайн-читателям

М. МОШКОВ: Давайте Толстого-то исключим, а?

И. ПАНОВ: Вот у вас какое-то личное к нему отношение.

М.М.: Нет, он просто скучноват был, если честно. За что его любить, если он тяжко читается?

И.П.: Шахназаров говорит: "Мир русской литературы огромен. Это лучшая литература в мире, на мой взгляд. Но есть шесть основополагающих писателей. Ровно шесть. Они создали русский язык, на котором мы сегодня говорим, сотворили русскую историю. Мы изучаем историю по их произведениям. Они создали философию русскую. Они создали нашу культуру. Это Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Толстой и Чехов".

М.М.: Не поспорю. Полностью согласен, но Толстого в школе можно пропустить.

Полную версию программы "Родная речь" с Максимом Мошковым читайте ниже и слушайте в аудиозаписи.

И. ПАНОВ: У микрофона Илья Панов. Приветствую ещё раз, друзья. Самое время поговорить про русский язык, про наш с вами родной язык. На минувшей неделе, уходящей ещё неделе, буквально позавчера... Людмила Вербицкая (это почётный президент СПбГУ и президент РАО) уверена, что школьникам трудно понять произведение "Война и мир", потому что очень часто сам учитель не может ответить на те вопросы, которые возникают при его изучении. А по статистике от президента РАО более 70% школьных учителей литературы не читали "Войну и мир" вообще. О том, что сейчас читают, о том, почему вообще снижается вот эта любовь к чтению, может быть, потому что не нравятся аналоговые носители, в смысле бумажная книга, я хотел бы поговорить с нашим гостем, который как раз отвечает за то, чтобы книги бумажные становились в том числе электронными, Максимом Мошковым, основателем журнала "Самиздат", основателем проекта lib.ru. Максим, здравствуйте.

М. МОШКОВ: Добрый день!

И.П.: Вы тот человек, благодаря которому в начале 2000-х большинство школьников, осваивающих Интернет, читали книги, которые можно было не брать в библиотеке. Я, собственно, среди этих самых школьников, за что вам огромная благодарность. Но у вас, насколько я помню, были какие-то проблемы с lib.ru, точнее librusek.ru. Это ваши конкуренты?

М.М.: Librusek.ru мне не конкурент. Проблемы у меня были с библиотекой. Лет 10 назад, когда Интернет стал заметным, возникли вопросы авторского права. Мы их тогда и открыли. Вот примерно тогда же мы их и порешали, договорились, поделились и живём сейчас спокойно.

И.П.: Организовалась ваша библиотека в 1994 году, и с тех пор, по-моему, интерфейс не менялся?

М.М.: В общем, да. Лень.

И.П.: Вот он как был таким олдфаговым...

И.П.: То есть, друзья, если вы давно не видели, например, вёрстки, я уж и не вспомню теперь.

М.М.: Html-версия 1.1.

И.П.: Это да. Но вы помните вот этого зелёного провайдера, который был. Я уже и не вспомню, как это называлось всё на Windows 93.

М.М.: Давайте сознаемся, с 1998 года в оформлении не менялось ничего. То есть 20 лет летим, вот как нарисовал тогда, так вот до сих пор ничего и не менялось.

И.П.: Господи, нет, я уже этого и не вспомню. Действительно, так давно было как будто. 10 лет прошло с последнего раза, как я видел подобное. А с вашего последнего интерфейса прошло уже почти 20 лет, через два года можно будет праздновать двадцатилетие вашего интерфейса. Давайте от шуток и внешнего облика... Расскажите о том, вы же просто брали и оцифровывали или перепечатывали все произведения литературные?

М.М.: Я коллекционировал электронные тексты. Я собирал их везде, где только можно было. Изначально они россыпью, какими-то огрызками, кусками лежали много где: на компьютерах, на сайтах, на ftp-хранилках — в самых разных форматах.

И.П.: От разных авторов. Соответственно, их нужно было проверить и сравнить, наверное.

М.М.: Их надо было хотя бы свалить в одну кучу, где бы они были все вместе доступны, и преобразовать в один единый формат, в котором они бы все читались одинаково. Собственно, этим я и занимался в конце девяностых годов и насобирал коллекцию. А потом Интернет стал побольше, и мне книжки в библиотеку начали присылать сами читатели этих книжек. После того как они сами начали присылать, я перестал за ними бегать и искать по углам. А ещё лет через пять книжки начали присылать и сами писатели. И вот сейчас у нас этап, что книжки в Интернете в электронной форме сами авторы и размещают, доставляют. Вот с этим мы и живём.

И.П.: Максим, вы говорите, что из разных источников собирали эти книги. Для понимания — сколько сейчас у вас в библиотеке книг?

М.М.: Библиотека — это то, куда я книжки собирал сам, своими собственными руками. Вот там у меня примерно 40 тысяч произведений, это очень немного. 40 тысяч произведений — это тысяч 15 авторов.

И.П.: А почему вы не называете? Вот смотрите, lib.ru. — библиотека Максима Мошкова при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям, то есть даже государство вас поддерживает. Всего на вашем ресурсе сколько произведений можно найти?

М.М.: 40 тысяч на этом сайте.

И.П.: И он не пополняется?

М.М.: Да. Пополнять перестал, обленился. Вот что там лежит, то и лежит.

И.П.: Здесь классика мировой литературы, отечественной литературы — всё есть?

М.М.: Знаете, классику за это время я вытащил на отдельный сайт. То есть у меня есть lib.ru., а есть аz.lib.ru — русская классика. Вся русская классика — там. Вот там очень хорошо пополняем, потому что до сих пор идёт работа по оцифровке и по размещению этой русской классики. А ещё есть "Самиздат" — система, где авторы сами приносят, пишут и размещают. Вот там — страшно сказать — больше миллиона произведений.

И.П.: Давайте тогда в широком смысле будем вашу работу воспринимать как все вот эти три проекта.

М.М.: Если все, то где-то полтора миллиона текстов.

И.П.: Полтора миллиона текстов, из них тех, которые дублируют печатные версии, около 100 тысяч, наверное, да?

М.М.: Я думаю, что тысяч 50, не больше.

И.П.: Хорошо. По крайней мере, разобрались с тем, что русская и зарубежная классика, проза, переводы, поэзия, фантастика, детективы — это всё здесь есть. Ещё про методологию в начале сборов. Про историю — из слушателей наших, возможно, кто-то никогда не сталкивался с вашим ресурсом, это действительно штука, на которой можно просто сидя перед монитором почитать большинство текстов, которым можно доверять. Это не краткие содержания, не переложения. А вот это доверие, о котором я сейчас говорю — оно складывалось из того, что вы действительно сравнивали все тексты, которые получали?

М.М.: Знаете, когда текст лежит в Интернете и его видят сотни и десятки тысяч людей, как бы смотрят разные люди.

И.П.: То есть вы отдали это на откуп саморегулирующейся вот этой системе?

М.М.: Когда там текст фальшивый, бракованный, об этом пишут и присылают исправленные версии. Книжки-то ведь как брались? Человек какой-то в Интернете сидит, у него есть сканер, он берёт книжку-оригинал, сканирует, оцифровывает и присылает мне. Я размещаю. Соответственно, когда он сканирует, он получает, в общем, вполне адекватную копию печатной книги. Может быть, с ошибками распознавания.

И.П.: Именно об этом я сейчас и буду говорить.

М.М.: Ошибки распознавания мне поправят читатели. Ошибки бывают смешные, которые просто так не поймаешь. В одной из книг про Варфоломеевскую ночь автоматический корректор всех папистов исправил на нацистов, много лет книжка с нацистами лежала, потом исправляли. Такие вещи, конечно, бывают.

И.П.: Но автозамена вам в помощь, что называется. А скажите, вы каким-то образом анализируете количество аудитории, качество этой аудитории?

М.М.: Отсматриваю. Бывает настроение, когда интересно, как это всё происходит, когда ты считаешь, сколько читателей было вчера, сегодня, завтра, какие книжки читают. А потом устаёшь, потом снова вспоминаешь об этом. Конечно же, примерно представляю, что читают. Но если вам нужен краткий ответ, то все на свете читают всё на свете, то есть любую книжку читает кто угодно.

Есть только всплески на известных именах, которые гораздо больше выпрыгивают, когда эту книжку показывают по телевизору в том или ином виде. Выходит кино по мотивам книги — бац! — эту книжку начинают читать в Интернете в пять раз больше, чем всегда. Проходит время — опять всё примерно поровну.

И.П.: А аналитика на сайте есть по тому, как много людей дочитывает до конца книги? Потому что, например, на видеохостингах есть аналитика, как много людей досматривают видео до первой трети, до середины и до конца. У вас?

М.М.: Это невозможно. Одна книжка — это файл в несколько сотен килобайтов. Её кликнули, в один клик скачали. И всё, что я вижу, что файл скачан.

И.П.: Некоторые читают онлайн.

М.М.: А всё равно. Даже если читаешь онлайн, он у тебя уже скачан. Поэтому где остановил глаза на этом файле, установить невозможно. Надо делить на какой-то коэффициент. Вот какой коэффициент хотите себе, такой и назначьте. У меня есть общее количество этих скачанных файлов. Но скачанный файл иногда кэшируется, иногда его читают по два раза, иногда его вытаскивают на другой файл и раскладывают, раздают там ещё. Поэтому надо не делить, а умножать.

И.П.: Вы оптимист, надо сказать. Это я всё к чему веду, я от общего постепенно подбираюсь к частному — к заявлению Людмилы Вербицкой, которая, как я уже сказал, заявила, что свыше 70% школьных учителей литературы сами не читали роман Л.Н. Толстого "Война и мир". Роман Толстого "Война и мир" в данном случае — это такой сферический конь в вакууме. Это некий абсолют, который мы берём за отправную точку общего развития человека, который преподаёт как минимум литературу. Какой популярностью у вас "Война и мир" пользуется на ресурсе?

И.П.: То есть каждый год?

М.М.: Конечно. Школьники приходят в школу, и у меня в библиотеке начинают брать "Ревизора", "Горе от ума" и Островского несколько вещей. "Войну и мир" почитывают, но поменьше. Но Лев Толстой в первой "пятнашке" в списке самых читаемых писателей русской классики.

И.П.: Именно этот роман?

М.М.: Все. Как я уже говорил, там мерить что-то... Они различаются процентов на 15. Там глупо торговаться, кого там читают больше. Достоевского читают больше.

И.П.: Но мы, журналисты, любим цифры и любим точность, потому что точные цифры можно интерпретировать какие-то.

М.М.: Хорошо. Я вам ссылку покажу, мы посчитаем.

И.П.: Максим, как раз давайте на это потратим ближайшие четыре с половиной минуты. И будем, уже отталкиваясь от ваших цифр, от соображений, говорить вообще о литературном вкусе.

М.М.: А вы читали "Войну и мир"?

И.П.: В школе разве что только, и то не полностью.

Мы сейчас с Максимом посмотрели статистику — сколько, например, вот в этом уходящем 2016 году скачивали или обращались ко Льву Николаевичу. Всего ко Льву Николаевичу обращалось какое-то невероятное количество человек. А к тому "Войны и мира" за последний год — 122 537 уникальных IP-адресов, то есть 120 тысяч человек в год читают в электронном варианте "Войну и мир", первый том.

М.М.: Скачивают, я всё-таки поправлю.

И.П.: Но надо сказать, что как минимум до второго добирается вдвое меньше — уже 69 тысяч. Возможно, многие из этих людей — школьники, и скачав первую, вторую даже качать не пытаются. Это правда. Тут многие слушатели вас приветствуют. Кто-то помогает мне вспомнить интерфейс старый, про который мы сейчас говорили. Говорят: "Провайдер с божьей коровкой на зелёном листке". Нет. Я, конечно же, вспоминал Norton Commander. Вот если вы зайдёте на lib.ru, то у вас возникнет ощущение, что вы вернулись на 20 лет назад. Не доверяет электронным книжным ресурсам один из наших слушателей. Мы можем ему что-то ответить? Я не понимаю, в чём это недоверие, это во-первых. А во-вторых, Максим, вы, наверное, часто сталкиваетесь с критикой такой, обывательской.

М.М.: Давайте так, Доктор Хаус учил, что все врут, так что уж там обвинять в этом только Интернет. Радио врёт, которое сейчас вещает, телевизор врёт, а в книжках авторы с самого начала врут.

И.П.: Мы вот не врём.

М.М.: Конечно же, я тоже не вру. Никому верить нельзя, а мне можно. Поэтому есть проблемы, но, знаете, и здравый смысл и возможность оценить источник. Когда вам дали книжку, на которую никто не жалуется, это, скорее всего, правильная книжка, без ошибок. И вообще, когда вы читаете книжку толщиной в 600 страниц, если там переврали несколько запятых, букв или слов, неправильно распознали, то никто не заметит, и это не великая беда. Другое дело, когда там внутри будут менять информацию, совсем выворачивая наизнанку.

И.П.: Такие прецеденты были?

М.М.: В моей в практике, наверное, нет, но вообще, знаете, ходят по Интернету, и не только по Интернету, книжки, на которых написан один автор, а внутри книжка, написанная кем-то другим.

И.П.: Цитаты, которые присваивают несуществующим авторам, несуществующие цитаты, которые присваиваются известным авторам.

М.М.: Мне очень нравятся цитаты существующие, реальные. Любимая ленинская цитата: "Было бы ошибкой думать". Вопрос — где поставишь точку и где её прервёшь. А потом цитаты действительно никто не проверяет, но в Интернете их хотя бы можно проверить. Попробуйте проверить цитату из бумажного источника. А тут вот клик, поиск — и вот тебе цитата, может быть, даже оригинальная. Так что есть своя прелесть у электронных текстов.

И.П.: Приписывает слушатель: "Неудобно читать, потому что номеров страниц нет".

М.М.: Вы возьмёте другое издание, изданное в другой типографии другим шрифтом, и у вас все страницы поедут. Какой смысл в этом? Вы если ссылаетесь на закладку, возьмите фразу. Эта фраза встретится в этой книжке ровно один раз, а любой поисковик вам найдёт её точное вхождение в этом тексте.

И.П.: Слушатель пишет: "Можно было бы прочесть целиком "Войну и мир", если бы не идеология на французском языке и не перевод, данный в сносках". Так что вот также, видимо, слушатель не дочитал, как и многие учителя литературы, как и я.

М.М.: Тем не менее сноски и переводы в электронной форме, конечно же, присутствуют. И хорошо, грамотно оформленный текст — в нём вся книжка бумажная передана адекватно: и картинки, и содержимое, и всё остальное.

И.П.: Хотя со Львом Толстым, если уж мы заговорили об авторах... Надо сказать, что "Анну Каренину" читал я дважды: в школе, а потом уже во взрослой жизни. И вот в этом идеологическом противостоянии "достоевщиков" и "толстовцев" я, скорее, из тех, кто предпочитает Достоевского. А вы?

М.М.: Я читал и того, и другого. В школе я прочёл всё, что по программе положено, из русской классики — всё подряд. У меня было такое замечательное лето, когда мне привезли примерно два метра вот этих книжек, и я два метра русской классики прочёл. Сейчас не читаю никого из них вообще. Но задним числом вспоминаю, что, например, Алексей Толстой, как писатель, мне нравится существенно больше, чем Лев Николаевич. А про Достоевского я вспоминаю только в кино. И когда в кино вижу фильмы, по нему поставленные, понимаю, что вроде бы похоже, что классный автор был, надо бы перечитать. Но времени не находится.

И.П.: Интересно. Мне интересна вот какая история: несмотря на то что по образованию вы математик, занимаетесь программированием, IT, сайт-то вы весь своими руками, насколько я понимаю, сделали. 20 лет хобби ваше — это литература. Изменилось поведение читательское жителей нашей страны, людей, читающих на русском языке, так, наверное, правильнее, потому что не только же из России к вам на ресурс заходят? Стали читать другое? Может быть, сместились акценты во вкусах? Всё равно вы, как человек пытливый, за этим наблюдаете.

М.М.: Я, как математик, могу оценивать то, что я наблюдаю. Во-первых, когда я наблюдаю людей, которые общаются со мной, — это люди, которые пришли ко мне в библиотеку, то есть это уже читатель. Не читатель пройдёт в километре от меня и никогда о моём существовании не узнает. А люди, которые приходят и читают, они почти все относительно одинаковые. Поэтому люди, которые с книжками, они такие же, как и всегда. Они были 20 лет назад, они сейчас такие же. Есть нюансы, и не то чтобы меняется направление того, что читают, просто другие люди появляются.

Сейчас, по прошествии лет, от этого очень сложно избавиться. Просто вот подбираем кусочек этой аудитории — стариков или упёртых. У меня у самого в семье старшая дочь не желает читать электронные книжки.

И.П.: А старшей дочери сколько лет?

М.М.: 22.

И.П.: Я отчасти соглашусь с ней. Аналоговые книги гораздо удобнее. Как минимум — они шуршат, как максимум — они живые.

М.М.: Запишите себе в плеер вот этот шорох страниц или там какой-то листочек перед носом держите, чтобы был запах пыльных бумажных листов. Но когда тебе надо ездить на работу каждый день и ты читаешь полчаса туда и полчаса обратно, ты не повозишь с собой вот эту вот пачку толстых книжек. А в электронной книжке всё это прочтётся.

И.П.: Куда же пачку?! Мне кажется, одной книжки на день вполне достаточно, а то и на неделю.

М.М.: А уехал в отпуск, тебе нужно уже в отпуске 15 книжек. Где ты их возьмёшь?

И.П.: Вот как у вас происходит!

М.М.: Ты едешь в переполненном вагоне, там со всех сторон локти, ты можешь достать из руки мобильник и читать на нём, но развернуть томик Толстого "Война и мир", извините, у вас уже не получится.

И.П.: Правильно я понимаю, что вы говорите о чтении сейчас, как о роскоши?

М.М.: У Стругацких были мокрецы — они без чтения умирали. Я думаю, до сих пор остались люди, которые не читать не могут. Для них это не роскошь — способ существования.

И.П.: Но вот такое эстетическое чтение, чтобы вот томик в руке лежал, чтобы чашка чая стояла рядом, чтобы выделить на это время, сесть спокойно — это ведь уже роскошь.

М.М.: Роскошь — это время, которого у вас нет ни на что это. Вы либо на работе, и вам не до чтения, либо вы дома, пришли и умерли там, просто вот легли. Когда ж читать?

И.П.: Такое тоже бывает. Умирая каждый день, мы каждый день воскресаем. Я хочу у слушателей наших спросить. Давайте допустим, что наши слушатели читают. Или спросим у тех, кто читает. И спросим, что они предпочитают: бумажную (аналоговую) книгу или электронную (электронный носитель)?

М.М.: Тогда давайте спросим это через Интернет у людей, сидящих за компьютером.

И.П.: А мы спросим это через телефон и через радиостанцию. По-другому, к сожалению, никак. Звоните и голосуйте, дорогие слушатели.

А мне тут отвечает достаточно справедливо, наверное, слушатель: "Если бы 30 лет назад журналист сказал, что не читал "Войну и мир", его бы уволили на следующий день". Друзья, я не буду играть в лицемерие, я её не дочитал, как и большинство школьников в школе. Это вот та история, которая в школьные годы сформировала очень сложные отношения к толстым произведениям. При том что я, ещё раз повторюсь, к Толстому возвращался в сознательном возрасте, начинал, но "Анна Каренина" мне гораздо ближе из романов Льва Николаевича.

М.М.: Может, потому что он поменьше всё-таки?

И.П.: Не знаю. Здесь дело не в толщине. Я вот рассказывал тут коллегам. Буквально в прошлом году прочитал "Благоволительниц" Джонатана Литтелла. Уж никак нельзя назвать эту книгу маленькой — 800 страниц сложнейшего текста. Просто, мне кажется, всему своё время, и нельзя толщиной Толстого мерить эрудированность, образование или ещё что-то. Может быть, я как раз и есть тот самый человек из 70% школьных учителей, хоть я и не школьный учитель, о которых говорит Людмила Вербицкая, которые не читали "Войну и мир" до конца.

М.М.: Вообще, как я понимаю, в пединституте их заставляют учить по программе, у них там есть занятия-семинары и экзамены вокруг этого дела. И те, кто умудрился всё равно не прочитать, грамотные халтурщики или грамотные студенты. Но таким людям сложнее попадать в педвуз. Там всё-таки экзамен по литературе есть. Так что насчёт 70% нечитавших — не знаю, это кусочек информации, в котором я сомневаюсь, как-то мне это кажется несколько странным.

У меня вот с детства одно из самых неприятных воспоминаний о школе — это школьное сочинение или изучение литературы как предмета. При том что я всегда, с первого класса школы читал книжки с огромной скоростью. Вот книжки я читал и любил, а уроки литературы не понимал — не понимал, зачем они.

И.П.: А у меня как раз другая история.

М.М.: Может быть, их ликвидировать? Я понимаю людей, которые скажут: "Давайте выкинем географию, потому что есть извозчики. И математику, потому что нам она не потребуется". Понятно, что что-то надо оставить, но болеть за литературу, что дети не понимают Толстого... Я не переживаю по этому поводу, потому что я Толстого прочитал, но не полюбил. А кто-то прочитает его в зрелом возрасте и затащится, и я этих людей тоже понимаю.

И.П.: Максим, кстати, я вот сейчас — возможно, благодаря вам — какой-то гештальт внутренний закрыл с Толстым. У меня как раз была прекрасная учительница по литературе. Я учился в гуманитарном классе. И это были фееричные уроки. Они, во-первых, были профильные. А во-вторых, помимо того что мы очень много времени им уделяли, это были фантастической красочности уроки, в которых мы очень много разговаривали с учителем, очень много интерпретировали и очень много рассуждали. Возможно, именно то впечатление, которое у меня складывалось от уроков литературы, на которых мы говорили о Толстом, оно было гораздо красочнее, чем сам роман. И как-то он какую-то скуку начал на меня навевать как на подростка, а потом, каюсь, я к этому уже не возвращался. Здесь как раз очень многое зависит от учителя. Я помню, что я и мои одноклассники — все получали удовольствие от вот этой самой интерпретации текстов и от умения их осмыслять.

М.М.: Полностью соглашусь. Всё зависит от учителя.

И.П.: Мотивировали делать осмысление. Оно как раз породило очень долгое чтение, потому что ты погрязаешь в мыслях и начинаешь по нескольку раз вот это вот всё в ходе чтения интерпретировать. Очень усложняет вообще процесс чтения. Наш слушатель пишет: "Я читаю электронные книги и бумажные". Ещё пишут: "Я люблю бумажные книги дарить, потому что есть очень красивые издания. Но читаю и слушаю в основном электронные". Но читать и слушать — это всё-таки абсолютно два разных подхода.

М.М.: Люди, которые ездят на общественном транспорте, пускай читают, а кто в автомобиле — хотя бы будет аудиокнига.

И.П.: Всё-таки, Максим, я немножко попытаю вас про поведение читательское. Как вам кажется, вкусы изменились за 20 лет? Ещё раз повторюсь, ответ "каждый читает разное" не приму от вас. Вот вы наблюдаете за людьми, вы наблюдаете за молодыми.

М.М.: В последние несколько лет я вдруг обнаружил, что у меня больше всего развивается "самиздатская" деятельность, когда люди выходят писать в Интернет сами и пишут "с колёс". Сидит человек и пишет книжку, потому что вообразил себя писателем. Он пишет, выкладывает, и её тут же читают. Так вот, новый феномен, который для меня совершенно оказался открытием: оказывается, есть большое количество любителей, читающих книжки, которые не дописаны, а пишутся. Вот он написал главу, выложил, её прочли и просят следующую.

И.П.: Литературный сериал.

М.М.: Даже не сериал, это просто роман с продолжениями, как когда-то Дюма писал в газетах книжки с продолжением. Так вот, сейчас это снова открылось и вернулось. Авторы, плохие, графоманы чистой воды, пишут с продолжением, то есть книжка незаконченная, и неизвестно, когда кончится, и у неё всё равно есть группа фанатов, которая дочитывает. И вот это вот кусочничество, когда по частям догрызают эти недописанные романы, — оно удивляет меня. И, кстати, люди, которые читают вот эти кусочки, — они читают по кусочкам сразу много романов. Представляете, какая в голове крутится каша, когда ты читаешь 15 недописанных романов, каждый из них по главе в день или в неделю?!

И.П.: А я проведу чёткую параллель. Это если сравнить несколько фильмов, которые ты смотришь от начала до конца или несколько сериалов, которые ты смотришь параллельно.

М.М.: И вот это вот всё становится совершенно удивительно для меня. Я такого раньше никогда не замечал, потому что книжка раньше была отдельным проектом. Её напечатали, написали, издали, отредактировали, а потом прочли за один раз. Это новый вид чтения, им увлекаются тысячи людей.

И.П.: С сериалами ровно то же самое.

М.М.: Для меня не так с сериалами. Я жду, когда сериал кончится, а потом его полностью смотрю.

И.П.: То есть вы ждёте по пять-семь лет?

М.М.: Я могу себе это позволить, рядом другие недосмотренные сериалы. Эта история — новость для меня.

И.П.: Неужели вы никогда не начинали по две-три книги сразу читать?

М.М.: Две и три я читаю, когда они все скучные. Их тяжело читать.

И.П.: Не всегда. С "Благоволительницами" всё было не так. Я о них только хорошее могу сказать, но она меня мучила очень долго. А голосование продолжается. Звоните, дорогие слушатели. И тут ещё у нас новости. Вот Шахназаров Карен предложил ограничить число изучаемых в школе русских классиков, говорит, что слишком много, не надо столько, меньше надо, чтобы формировать основы национальной идентичности и мировоззрение.

М.М.: Давайте Толстого-то исключим, а?

И.П.: Вот у вас какое-то личное к нему отношение.

М.М.: Нет, он просто скучноват был, если честно. За что его любить, если он тяжко читается?

И.П.: Шахназаров говорит: "Мир русской литературы огромен. Это лучшая литература в мире, на мой взгляд. Но есть шесть основополагающих писателей. Ровно шесть. Они создали русский язык, на котором мы сегодня говорим, сотворили русскую историю. Мы изучаем историю по их произведениям. Они создали философию русскую. Они создали нашу культуру. Это Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Толстой и Чехов".

М.М.: Не поспорю. Полностью согласен, но Толстого в школе можно пропустить.

И.П.: Да, может, тогда его прочитают всё-таки в жизни, и не будет таких пробелов в образовании. Слушатели очень активно звонят, но принять уже не успеем. Почитаю сообщения. Пишут: "Далеко не всегда могу найти бумажный вариант той или иной книги. Тогда читаю электронный. Читаю и электронные, и бумажные книги — по-другому никак сейчас". Дима пишет: "Полностью поддерживаю Максима. С ужасом вспоминаю, как приходилось таскать с собой книги в сумке: художественную литературу, словари, просто литературу по образованию. Зато теперь, например, в пробках за рулём прочёл половину "Отверженных". Вы серьёзно читаете с телефона, что ли, Дима?

М.М.: Я сам читаю с телефона.

И.П.: В машине за рулём?

М.М.: В машине, надеюсь, всё-таки нет.

И.П.: Нет, вот он говорит, что прочитал в машине. Слушатель пишет: "Благодаря аудиокнигам я возненавидел Ремарка". Действительно в аудиокнигах есть один большой минус — интонационно это интерпретация чтеца. Когда ты читаешь, ты читаешь с удобной тебе скоростью, ты интонируешь правильно, там, где считаешь нужным, и ты рисуешь ровно те образы, которые рисует твоя фантазия. Как только тебе предлагают уже готовый продукт, ты воспринимаешь его переработанным уже тем человеком, который её читал.

М.М.: Аудиокнига — это для водителей и слабовидящих. Им деваться некуда. А остальным зачем? Потеря времени.

И.П.: Останавливаю наше голосование. Продлилось оно 10 минут. Этого довольно. 81% наших слушателей по-прежнему предпочитает бумажную книгу. Максим, как бы вы 20 с лишним лет не бились со своей библиотекой, приглашая туда людей, все любят бумагу. Продолжайте свою работу. Никуда не деться, потому что действительно библиотеки будут шириться, и шириться будут, наверное, в электронном формате. Создатель, автор lib.ru — Библиотеки Мошкова — Максим Мошков был у меня в гостях. Я благодарю вас за ваше время и за вашу библиотеку. Максим, до свидания!

М.М.: До свидания!