Путь Бабицкого: от Ичкерии Басаева к Чечне Кадырова.

Последний раз в Чеченской республике журналист Андрей Бабицкий был в 2005 году. Да и не Чечня это была, а граница Ингушетии с Чечней. Горы. Лес. Там, где скрывались боевики.

- Я просил интервью с Доку Умаровым. Мне сказали – приезжай в Ингушетию в такое-то место. Там я сел в машину, в машине сидел Шамиль Басаев. Меня везли, петляя, чтобы не запомнил дорогу. В лесу я брал у него интервью, - рассказывает журналист Андрей Бабицкий.

Интервью не было комплиментарным, но после него все силовые структуры получили взбучку. Ведь Басаев – «террорист №1» был в розыске. Его искали не только федеральные спецслужбы, но и Рамзан Кадыров со своими бойцами. Басаев взял на себя ответственность за теракт на стадионе в Грозном, в результате которого был убит первый президент Чечни Ахмат-Хаджи Кадыров.

И вот, спустя, более десяти лет Андрей Бабицкий вместе со съемочной группой Лайфа решил проверить насколько сейчас межнациональный мир в республике соответствует понятию «российская нация», и существует ли угроза, о которой так любят говорить наши либералы, при удобном случае отсоединения республики с оружием в руках. А заодно было интересно понаблюдать какое впечатление произведет воссозданная Чечня на одного из самых неоднозначных журналистов времен двух чеченских кампаний, который вел свои репортажи не из пресс-центра в Моздоке, а из пропитанной войной Чечне.

Русская речь                                                   

Андрей ехать в Чечню не особо хотел. Об этом он говорил всю дорогу Москва-Владикавказ-Грозный. В начале двухтысячных уехал жить в Чехию вместе с семьей, общался в основном с чеченцами-эмигрантами. Вероятно, по этой причине его критическое отношение к руководству республики только росло.

Для своего исследования мы решили взять социокультурный подход, при этом исключив общение с высокопоставленными чиновниками региона, а получать информацию от людей на местах.

Первой точкой был выбрано село Бамут в чеченские войны было стерто с лица земли. До войны здесь проживало 6 тысяч человек, сейчас население составляет примерно 400 человек.

- Я его помню полностью разрушенным. Руины, ничего более, - Андрей ведет машину в Ачхой-Мартановский район. – Я ничего особо не жду. Приедем – увидим.

Андрей запомнил, что на въезде в Бамут, в первую чеченскую, лежал сбитый учебный самолет Л-39. И сейчас по дороге он видит все те же названия, та же местность, те же горы, вот только разрушений нет, и дорога гладкой лентой вьется, а Бабицкий вспоминает с каким трудом пробивались в Бамут через Ингушетию.

В школе учатся 84 ребенка. В большинстве своем девочки. В следующем году в первый класс пойдет рекордное количество детей для Бамута – 15 человек.

- Говорят, мальчики к войне, а девочки к миру, - с грустной улыбкой говорит директор школы Луиза Межуева. – Не надо больше войн. Столько лет разрушали, теперь все восстанавливаем. Люди возвращаются. Села вновь оживают.

Дети в школе и местные жители говорят на русском чисто. Андрей удивляется, речь чеченцев он помнит с сильным акцентом.

Директор школы в Бамуте говорит, что на изучение русского языка в неделю выделяется 5 часов. Все предметы, кроме чеченского языка, преподаются на русском.

Школьная библиотека пока скудная – есть произведения и русских классиков и чеченских поэтов и писателей, занимают они три небольших стеллажа. Хотя дети, в основном, берут учебники, невысоким, но все же спросом пользуются «Государственные символы России».

Из окна школы видна спортивная площадка, по ней бегут мальчишки, в 95-96-х так бегать было небезопасно. С «Лысой горы» обстреливались все окрестности, говорит Бабицкий.

- Бабицкий, что не узнаешь? – мы вышли из школы, около нас остановилась машина, из нее вышли двое мужчин. – Мы с  тобой в дудаевской ставке встречались.

Старые знакомые – журналист и двое бывших ичкерийцев стали вспоминать прошедшие времена.

- Ты же в первую войну по всем этим лесам прошел. Вся Чечня с замиранием слушала, что скажет Бабицкий, - мы направились в глубь леса к подножию Лысой горы, где находится памятник замученным русским солдатам – Евгению Родионову, Андрею Трусову, Игорю Яковлеву и Александру Железнову.

- Женя отказался принять ислам в плену и был убит, - говорит один из бывших боевиков, аккуратно убирая упавшие ветки на памятник.

Крест установили пограничники. Но местные жители, чеченцы, ухаживают за памятником русским солдатам. Андрей рассказывает своим старым знакомым, что сейчас он работает в Донецке, и взгляды своих изменил с правозащитных на прогосударственные.

- Поменял взгляды. Теперь работаю на и для России, - улыбается он, с Андреем бывшие боевики соглашаются и кивают головой, они ведь тоже переменили свои взгляды.

Мы возвращаемся в Грозный, Андрей ведет машину и рассуждает о дне, проведенном в Бамуте. 

- Вряд ли это можно услышать вот так – напрямую, от жителей республики, наверное есть ощущение у некоторых из них, что вот эта дудаевская вольница, которая в начале 90-х правила этой территорией, уничтожая последовательно государственные институты, дискриминируя русских, она в значительной степени явилась причиной всех бедствий. Повторения этих бедствий не хочет никто. У меня еще во время первой кампании такое было ощущение, а сейчас даже стойкое убеждение появилось, что большинство людей в республике, с которыми приходилось сталкиваться, они не мыслят своей жизни вне России.

Два Шамиля

- Да, конечно, фантастика, - Андрею все больше нравилась наша командировка. – Все города чистые. Нет привычной чеченской грязи. Дороги сделаны очень разумно. Можно сказать, что дороги с человеческими лицами.

День третий. Мы ехали на родину Шамиля Басаева в Ведено. Там тогда еще корреспондент Радио Свобода Андрей Бабицкий утратил первую машину, всего же война поглотила 5 автомобилей. Мы подъехали к белому трехэтажному зданию, где раньше был интернат.

- В 1995 году здесь располагался главный штаб Масхадова. Тут мы и попали под серьезную раздачу, - рассказывает Андрей.

Стоя возле восстановленного здания, которое теперь служит чем-то вроде склада, Бабицкий вспоминает, как припарковал машину и пошел во флигель за домом. И в этот момент авиация нанесла удар. Машину подкинуло на крышу и завалило обрушившейся стеной.

- Это был 2-ой или 3-й месяц войны. У меня в голове такой ветер свистел, что кажется ничего не было страшно. Голова была пустая на самом деле, да и сейчас не особо, - смеется Бабицкий.

В Ведено познать частичку Русского мира нам удалось только в длительном ожидании руководства района, с которым мы так и не встретились из-за пресловутых совещаний.

Оставив Ведено мы решили забраться повыше и отправились в столицу Кавказского имамата – Дарго. Дорога в Дарго меняется от асфальтированной и переходит в грунтовую. Но очень ровную. Зимой, говорят местные жители, приходится подниматься на цепях. Сотрудник местной администрации рассказывает, что в прошлом году зимой привезли гуманитарную помощь от фонда Ахмата Кадырова, грузовик не смог подняться. Сопровождающий спросил: «Как же вы справляетесь?». Местные ответили, что им вертолетом сбрасывают провизию и все необходимое, в том числе и корм для скота.

Шутки сопровождающий не понял.

В первую чеченскую Андрей Бабицкий был в Дарго. В здании, где был пионерский лагерь, тогда жил Шамиль Басаев. Рядом находилась баня, Андрей рассказывает, что Шамиль пригласил его как-то в баню, а он попросил разрешения сделать фотографию Басаева в неглиже.

- Ни у кого нет фотографии Басаева ню, а у меня бы была, - смеется Бабицкий. Басаеву это не понравилось, но журналисту он ничего не сказал, а вот его провожатым был сделан жесткий выговор.

Сейчас от здания пионерского лагеря остался только каркас. Рядом с бывшей резиденцией Шамиля Басаева, находится еще один не разрушенный, но заброшенный дом, ровно на этом месте был дом, где жил имам Шамиль. Он, конечно, перестроен, но какая-то часть фундамента сохранилась.

По преданию, которое нам пересказал сотрудник администрации Умар, когда Михаил Воронцов шел с армией, в Дарго пришли дагестанцы и сказали, что даргинцы хотят предать имама Шамиля и выдать русским. Шамиль поверил и ушел с дагестанцами. Но предателями оказались дагестанцы, а не даргинцы.

- У Шамиля ничего не получилось с имаматом, а знаете, что стало причиной? Чеченцы, - другую версию на те события рассказал Андрей.

Умар говорит, что жители села все коренные даргинцы. Наследники тех, кому не поверил Шамиль. В Дарго до сих пор не признают имамат, но своей историей гордятся.

- Село не умирает, потому что каждый считает, что если я отсюда уйду, то предам предков. У каждого из нас, как минимум 5 детей, хоть один, но останется в горах. Село будет жить, - с уверенной надеждой говорит чеченец.

Когда мы уже уезжали Умар поблагодарил Андрея, который вставал на защиту мирного населения Чечни:

- Помнишь апрель 1996 года. Ельцин тогда говорил, что не будут бомбить. А ты по радио передавал, что по твоим данным бомбежка будет. И через 2 часа она началась. Многие мирные граждане тогда спаслись.

Эмигранты из Чечни

В Грозном Бабицкий стал ориентироваться только на третий день. Это был не тот Грозный, который он помнил.

Никак не мог привыкнуть к созиданию. Виды сегодняшний Чечни бередили душу Андрея. В таких ситуациях нужно ждать, когда человек сам начнет рассказывать, когда будет готов.

- Те же названия, а все другое. Конечно, много сделано. Но портретов Путина уж слишком много. От такого засилья боюсь опять его разлюбить, - шутит Андрей с присущим журналистам цинизмом.

Действительно, по всей Чечне висят портреты Владимира Путина, Ахмат-Хаджи Кадырова и Рамзана Кадырова. Правильную вертикаль власти ты усваиваешь за 15 минут проехавшись по Грозному. Постоянное напоминание о том, что первым президентом Чеченской республики был Ахмат-Хаджи вполне объяснимо, чеченцы должны исключить из памяти президентов Ичкерии, и мыслить в рамках российской государственности. Задача Кадырова собрать по кусочкам ту государственность, которая превратилась в руины, как и сама республика после двух войн.

Сейчас население Чечни не видит себя вне России. И это не показуха. В День Народного Единства на главную площадь Грозного вышли тысячи жителей, на кадрах, которые транслировали СМИ, видно как молодежь, не сговариваясь, поет гимн России, а потом гимн Чечни.

- Внешняя атрибутика играет большую роль в формировании общественного сознания. Даже российские флаги на автомобильных номерах, - поясняет большое количество портретов Путина и Кадырова председатель Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Главе Чеченской Республики Тимур Алиев.

Тимур и Андрей знают друг друга с первой чеченской кампании. Из-за того, что один перешел на работу к Кадырову, а другой принял пророссийскую позицию по ситуации на Украине – обоих часть либерального крыла российской интеллигенции прокляла.

- В свое время Тимур был главной надеждой либерального сообщества, но перешел на работу к Кадырову. И его тогда прокляли все…бл..ди, - Бабицкий не стесняется в выражениях.

Российский либерал ругает Кадырова, что в республике нет оппозиции, но не пытается анализировать почему. У Андрея есть ответ, что основные оппоненты главы Чечни выступали под двумя флагами – Ичкерии и радикального ислама. И неимение либерального сообщества в Чечне – не главная сейчас проблема, ведь оппонирование власти в республике было очень глубоким, очень сильным, с оружием в руках, и обошлось в десятки тысяч жизней.

- Оппозиции нет, ее и не может быть, потому что все оппозиционеры они либо покинули республику и находятся за границей, либо лежат в лесах или где-то там похоронены.

Какой-то период должен пройти, чтобы оформилось гражданское общество, пока мы не имеем его даже в зачатке, потому что есть другие традиционные структуры, которые позволяют решать проблемы самого общества. Тейпы, вирды, другие родовые и религиозные сообщества, которые в тяжелых ситуациях выполняют роль третейского судьи.

Андрей рассказывает, что он немного по-другому представлял себе сегодняшнюю Чечню, а все из-за общения с эмигрировавшими боевиками.

- Сейчас марево, морок националистический развеялся. Никогда не общайтесь с зарубежными чеченцами, если не хотите составить неверное мнение о народе, проживающем на этой территории.

Не все боевики эмигрировали, те, кто воевал против федеральных властей в связи с тем, что так сложились жизненные обстоятельства остались в республике. Одного бывшего боевика мы встретили в Русском драматическом театре им. Лермонтова. До войны он окончил ГИТИС, после войны работает по специальности – актер.

Культура - еще один важный момент единства с российской нацией. Главный режиссер драмтеатра им. Лермонтова Ахмед Хамзатов говорит, что труппа формируется. Зрителя они своего воспитывают с самого раннего возраста – на спектакли привозят детей со всей республики.

Только вот московские и питерские театры не особо жалуют Чеченскую республику. Это и понятно. Ведь большинство в творческой интеллигенции либерально настроены, даже ни разу не побывав в регионе, они называют республику «Мордором».

Бабицкий тоже думал, что Чечня скована страхом и везде нукеры Кадырова наводят на людей ужас, сеют страх и республика пребывает в оцепенении.

- Абсолютно свободная территория. И, на мой взгляд, люди в каких-то достаточно широких пределах мыслят достаточно спокойно. Есть, конечно, красные флажки, за которые они выходить не будут. И связано это, конечно, с руководством республики. Но о российских делах, о собственных проблемах они высказываются достаточно свободно, - Андрей уверен, что Чечня становится частью российского гражданского ландшафта и за счет большого количества специалистов из остальной России.

Кадыров

- А может ну эту затею к черту?

- Нет, Андрей, поехали, - в последний день нашей командировки мы прибыли в резиденцию главы Чеченской республики. Сказать честно, ни у Кадырова, ни у Бабицкого особого желания встречаться не было. Но, когда женщина бросает белый платок, мужчины все же идут на некое подобие мира.

Нашу встречу интервью не назовешь. Отношение к Бабицкому у руководства республики, мягко говоря, неодобрительное. Глава республики Рамзан Кадыров называет журналиста «удуговской трубой» (Мовлади Удугов – пресс-секретарь Дудаева, главный идеолог ваххабизма в Ичкерии), так Андрея еще при жизни называл Ахмат-Хаджи. Да и Андрей считал Кадырова абсолютном злом, держащим республику в страхе.

НЕ ОЧЕНЬ ПОНЯТНО О ЧЕМ ГОВОРИЛИ (МОЖНО РАСШИРИТЬ) 

Естественно после разговора, который сначала шел со скрипом, а потом перешел в эмоциональную бурю, Кадыров и Бабицкий не стали друзьями. Но, как показалось со стороны, Бабицкому все же удалось переубедить главу Чечни, что он не был идеологом сепаратизма, не поддерживал этнократию ичкерийскую, а уж тем более фундаментальный ислам, который пришел ей на смену.

Да и журналист убедился, что в республике нет такого страха, чтобы люди замирали при упоминании каких-то запретных тем.

- Кадыров это такой запор, скрепа, ограничитель, который необходим, чтобы вновь стать на путь собирания государственности, на путь врастания в Россию. Я не думаю, что он лидер навсегда для чеченцев, и его время пройдет, когда эта территория наконец-то избавится от тяжелейшего обморока, в котором она довольно длительное время пребывала. И время такого гражданского управления оно рано или поздно наступит. Сейчас такой вариант генерал-губернаторства он необходим и имеет свою логику и основание, - рассуждал Андрей по дороге во Владикавказ, откуда мы вылетали в Москву.

Наше исследование подтвердило, что чеченцы же это вполне себе россияне, которые ощущают себя гражданами России, и все опасения относительно того, что они могут при неблагоприятной политической конъюнктуре снова навострить лыжи куда-нибудь на сторону – абсолютно беспочвенны.

Бабицкий полагает, что стремление жить в мире с остальной Россией подкреплено опытом тяжелейших бед, выпавших на долю республики за две войны.

- Они получили безграничную свободу, хреново ею воспользовались и теперь надо путь проходить обратно. Последствия этой свободы исправлять. Только вместе с Россией у Чечни есть будущее. Это понимают все те, с кем мы общались, - мы выезжаем из Чечни, на границе никто нас не тормозит и не спрашивает документы, бородатые статные парни с автоматами безразлично провожают машины взглядом. На посту развеваются флаги России и Чеченской республики.