Финансовый омбудсмен похвалил Центробанк за осторожность

Полную версию программы "Позиция" слушайте в аудиофайле. 

В. ШЕСТАКОВ: Здравствуйте! У нас в гостях финансовый омбудсмен Павел Медведев. Павел Алексеевич, здравствуйте!

П. МЕДВЕДЕВ: Здравствуйте.

В. Ш.: Ключевая ставка осталась на прежнем уровне — 10%. По-вашему, это правильное решение регулятора?

П. М.: Мне кажется, что да. Регулятор ведёт себя очень осторожно, и теперь уже, после того, как кризис начался, прошло довольно много времени, его осторожность, кажется, окупается. Дмитрий Анатольевич сказал, что на макроуровне мы достигли достаточно хороших успехов в том смысле, что имеет место стабильность. В значительной мере это происходит благодаря усилиям Центрального банка и отчасти, конечно, министерства финансов. Осторожность, о которой я говорю, является очень важной частью политики Центрального банка.

В. Ш.: Как долго ещё будет сохраняться такое положение дел?

П. М.: Это очень сильно зависит от дополнительных действий. Как известно, Центральный банк имеет некоторый круг возможностей, например, преступников на улице он ловить не может. Он тех людей, которые уворовывают бизнесы у предпринимателей, в тюрьму посадить не может. Так вот, если в этой дополнительной к сфере деятельности ЦБ будет порядок, то политика ЦБ сделается несравненно более смелой, потому что выпуск денег в экономику, которая жаждет их получить для того, чтобы развивать производство, чтобы покупать новые станки и так далее, значительно более безопасен, чем выпуск денег в среду, где просто говорят, дайте нам побольше рублей.

В. Ш.: Какой она должна быть в идеале в следующем году? Насколько её можно будет снизить?

П. М.: Это зависит от того, будет ли у нас суд, наконец, быстрый и правый. От того, придут ли в двести тысяч, я цитирую Путина, предприятий с проверками, после которых эти 200 тысяч предприятий погибнут или нет. Если гибнет 200 тысяч предприятий, то ЦБ должен очень сдержанно себя вести. Он выдал деньги в экономику, дал кредиты банкам, банки прокредитовали 200 тысяч предприятий, а на следующий день эти предприятия погибли, деньги не вернутся.

В. Ш.: Наши слушатели уже подключаются к беседе. Слушатель пишет: "Нам сообщали, что за рубежом низкая ставка из-за низкой инфляции. Что же у нас инфляция 5%, а ставка в два раза больше?"

П. М.: Я только что объяснил. Должен быть целый ряд условий для того, чтобы снизилась ставка. Одно из условий такое: если предприятие прокредитовано, то оно вернёт деньги назад. А если это предприятие исчезнет до того, как вернёт деньги, деньги исчезнут.

В. Ш.: Деньги есть, сказал премьер Медведев накануне. Никаких заморозок индексации пенсий в России не предвидится. Все выплаты на 2017 год для пожилых граждан уже заложены в бюджете, но как-то слабо верится. А вам?

П. М.:

Пенсия — важная её часть. Не совсем так будут проиндексированы пенсии, как это надо было сделать, если бы не было кризиса. Как известно, одну индексацию пропустили, её заменили единовременной выплатой, и теперь индексация будет проводиться на базе непроиндексированных пенсий.

В. Ш.: Это как получается?

П. М.: Если бы одну индексацию не пропустили, пенсии были бы побольше. Их бы индексировали, на сколько-то процентов увеличивая большие пенсии, а теперь меньшие пенсии увеличат на столько процентов, сколько надо, но результат-то от этого получится меньше.

В. Ш.: Простым гражданам всё равно непонятно, что будет дальше. Пенсия хотя бы дорастёт до тех уровней, когда потребление было в 2013–2014 году, до кризиса?

П. М.: Ну, я думаю, что, в конце концов, дорастёт. Вопрос — когда? К сожалению, за последние три года реальные доходы граждан, в частности, пенсионеров, с учётом инфляции, которая для подавляющей части из них была выше, чем та, средняя, которая объявлялась, снизились. В этом году инфляция будет, по-видимому, как сказал премьер-министр, 5,5%. Это очень хороший результат. Может быть, даже на 0,1% ниже, но это не значит, что у бедных людей инфляция 5,5%, то есть, для бедных людей потребление стало всего лишь на 5,5% более дорогим, потому что, как правило, дешёвые вещи, которые, в основном, эти люди потребляют, дорожают больше, чем вещи в среднем.

В. Ш.: Ещё идут разговоры по поводу Резервного фонда, который, как заявила Голикова, глава Счётной палаты, будет исчерпан в следующем году. А что дальше?

П. М.: А дальше нужны реформы. Мы идём по острию ножа. Если в будущем году, в конце концов, не начнутся те самые реформы, о которых президент нам сказал 25 раз…

В. Ш.: Сколько ещё раз должен сказать президент?

П. М.: На этот счёт у меня гипотез нет.

В. Ш.: "Зачем нам вообще высшие лица объявляют эти цифры инфляции? — спрашивает слушатель. — Какой смысл нам знать, какая у них там инфляция? Надо, чтобы они объявляли реальную инфляцию".

П. М.: Что такое "реальная инфляция", не очень понятно. Я долго был депутатом от юго-запада Москвы, где очень много интеллигентных людей. И несколько лет подряд несколько женщин — женщины более аккуратны, чем мужчины — записывали абсолютно все свои расходы, и можно было для них высчитать их личную инфляцию. Всегда эта личная инфляция была немножко, не очень сильно, но выше инфляции, которая объявлялась. 

В. Ш.: Почему же трудно? Просто пойти в магазин, запомнить, за сколько ты покупал молоко полгода назад, а сегодня покупаешь его на 20% дороже.

П. М.: Вы пьёте молоко?

В. Ш.: Нет.

П. М.: А есть люди, для которых это очень важный продукт. На вас его подорожание не скажется, а на этих людях скажется. Поэтому общей честной инфляции нет. Росстат должен создать некую условную корзину. Она похожа на те корзины, которые потребляют разные люди, но не совпадает ни с какой. Но поскольку Росстат каждый год смотрит в одну и ту же корзину, то динамика, которую он объявляет, правильная.

В. Ш.: Ещё накануне премьер Медведев пообещал, что в ближайшей перспективе прогрессивную шкалу налогов вводить не будут. Она останется плоской. Хотя глава правительства не исключил, что может начаться разговор об её отмене. Вы во что больше верите?

П. М.: О прогрессивной шкале налогов говорят очень много, и подавляющее большинство граждан, у которых небольшие доходы, выступают за неё. Они хотят, чтобы богатые платили больше. Этот тот случай, когда большинство населения ищет под фонарём то, что потеряли за углом. Подавляющая часть российской экономики — государственная: важнейшие корпорациями являются либо "дочками" государства, либо "внучками" государства. Государство полностью определяет политику этих компаний, в частности, зарплаты. Вы, журналисты, народ въедливый и частенько вредный, иногда публикуете сведения о зарплатах плюс премиях руководителей госкомпаний. И оказывается, что они несколько миллионов рублей получают в день. Мы их должны прогрессивным налогом обложить? Может, проще принять на государственном уровне решение, что они, скажем, не три миллиона в день будут получать, а один миллион, и обложить их 13%. Выигрыш для государства будет значительно больше, чем любой мыслимый прогрессивный налог.

В. Ш.: То есть, вы считаете, что надо просто разумно ограничить выплаты топ менеджерам госкомпаний?

П. М.: Надо с этого начать. Если мы того сделать не можем, а повысим в пять раз налог, а они себе повысят в двадцать раз зарплату…

В. Ш.: То ничего не изменится.

П. М.: Изменится. Мы окажемся в проигрыше. Поэтому если мы не можем ограничить зарплаты, то не надо замахиваться на прогрессивный налог.

В. Ш.: То есть, вы всё-таки за сохранение плоской шкалы?

П. М.: Я за то, чтобы проблемы решались в правильном порядке. Для того чтобы ввести прогрессивный налог, надо сначала научиться регулировать зарплаты в государственных корпорациях.

В. Ш.: А много ли должно быть этих государственных корпораций, чтобы экономика развивалась?

П. М.: Чтобы нормально развивалась, конечно, очень мало.

Государство в среднем не может быть эффективным, потому что корпорациями тратятся не свои деньги, надо которыми ты трясёшься, а не хватит денег, можно обратиться к бюджету за поддержкой, что, к сожалению, частенько делается.

В. Ш.: Ещё у нас любят проводить какую-либо специфическую приватизацию. Например, "Башнефть": одна госкомпания покупает другую госкомпанию. Мы вроде говорим, что деньги в бюджет поступают, а потом выясняется, что эти деньги на покупку выдаёт государственный российский банк…

П. М.: Боюсь, что вы затронули очень болезненную проблему. Это проблема прозрачности. Либо мы все вместе можем проследить путь каждого рубля или доллара, или евро, я имею в виду последнюю продажу девятнадцати с небольшим процентов "Роснефти", когда оказывается, что кредит выдаёт покупателю этих 19% российский банк, тот самый банк, который, по существу, является "внучкой" государства, то не то чтобы хочется протестовать — хочется понять, что на самом деле произошло.

В. Ш.: Не понятно. У нас есть вопрос от слушателя: "Зачем государство само разгоняет инфляцию путём повышения энерготарифов?"

П. М.: Потому что за энергию надо платить. Надо создавать энергетическую инфраструктуру. Мне на эти слова вполне возможно возразят, скажут, воровать надо меньше. Я с этим соглашусь. Но только сначала надо научиться регулировать уровень воровства, а потом отказываться от непомерных нагрузок.

В. Ш.: Регулировать уровень воровства, то есть, узаконить его?

П. М.: Нет. Добиться того, чтобы воровали не 90%, а, скажем, 10%.

В. Ш.: То есть, следить за этим воровством и позволять воровать 10%, а не 90%?

П. М.: Да. Надо научиться контролировать деятельность организаций такого типа, которые вынужденно являются монополистами. Понятно, что две трубы в дом не проведёшь, поэтому воду придётся потреблять, которую поставляет одна организация, поэтому за ней-то нужен глаз да глаз.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. У меня комментарий про инфляцию. Мы ведём бюджет "купили — записали" в течение четырёх лет. Реальная инфляция составляет за последние два года более 100% на продовольственную корзину. Более ста. Это первое. Второе. Пока идёт, по сути, кража бюджетных средств за счёт зарплат чиновников высшей категории, управляющих госкомпаниями, ведь госкомпании — это госбюджет?

П. М.: Это косвенно бюджет, потому что если бы в этих компаниях была прибыль, то она бы принадлежала государству и её могли бы забрать в бюджет. А всякий потраченный рубль — это минус из прибыли.

СЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Это наши с вами деньги. Из этих денег, общественных денег, платится миллион в день. На мой взгляд, это просто кража госбюджета. За такое уголовная статья должна полагаться.

П. М.: Ну, уголовную статью я бы не вводил, я бы всё-таки навёл порядок и сделал доходы более прозрачными. Что касается ста процентов личной инфляции за два года, я думаю, что в расчётах есть ошибка.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я пенсионер. С 1 июля коммунальные услуги подорожают ещё раз, это будет 7,5%, а инфляция — 7%. Как к этому относиться?

П. М.:

Ещё раз повторю, пенсионер, скорее всего, страдает от инфляции, которая выше, чем объявляемая государством не потому, что государство хочет обмануть, а потому, что оно должно вычислять какую-то одну величину, усреднённую. Там инфляция и для тех, кто получает по миллиону в день, и для тех, кто в год не получает миллиона. Чтобы объявить одну цифру, надо усреднять, с этим ничего не поделаешь.

В. Ш.: Слушатель спрашивает, почему вы не защищаете маленькие банки от агрессии ЦБ. Здесь, видимо, имеется в виду отзыв лицензии.

П. М.: Имеется в виду то, что я — финансовый омбудсмен. Потому что в моём уставе такого не написано. Я подчиняюсь своему уставу, я законопослушный.

В. Ш.: У нас есть сообщения от слушателей. "Почему прожиточный минимум по стране в четыре раза превышает ежемесячную зарплату большинства госслужащих в Поволжье? Как человек может прожить на 5000 рублей, если коммунальные услуги не меньше 4000 рублей?"

П. М.: Это нарушение. Можно обратиться в прокуратуру, правда, многие люди не решаются этого делать, потому что боятся поссориться с работодателем. Другого работодателя часто найти очень трудно.

В. Ш.: "Реальный уровень бедности в России гораздо выше статистического", — такое заявление сегодня сделала вице-премьер Ольга Голодец. Она признала, что на прожиточный минимум у нас прожить нельзя. Зачем тогда вообще понятие "прожиточный минимум"?

П. М.: Очередной болезненный вопрос задаёте. Надо отдать должное Голодец — она часто говорит горькую правду. Действительно, это так. Экономика не в состоянии платить больше, чем прожиточный минимум повсюду. Кое-где платят на этот прожиточный минимум, не оглядываясь и не зная, какой он, но получают зарплаты и доходы очень многие, практически все люди, которые живут в России. Если механически поднять минимальную зарплату, тогда многие маленькие предприятия либо обанкротятся, либо уйдут в тень. И то, и другое очень плохо.

В. Ш.: У нас есть звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Большая часть населения живёт крупных городах — в Москве, Питере, но как они могут зарабатывать деньги, если они всё время стоят в пробках?

П. М.: В Москве и Питере существует промышленность и сфера услуг. И на том, и на другом зарабатывают. Кроме того, и там, и там существует и госслужба, и бюджетные посты. Люди за счёт бюджета получают доход. Так что как раз в Москве и Питере доходы достаточно высоки.

В. Ш.: Ещё звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Почему бы не сделать прожиточный минимум для пенсионеров таким, чтобы человек мог приезжать в центр Москвы, содержать дачный дом, квартиру, автомобиль, и платить все налоги с учётом того, что человеку надо и в отпуск съездить, и что-то купить?

П. М.: Откуда взять эти средства? Для того чтобы что-то потребить, это надо сделать. Производительность труда в России, к сожалению, не очень высокая. Мы зарабатывали много на природных ресурсах, когда нефть стоила больше ста долларов за баррель. Теперь она стоит значительно меньше. Откуда взять ресурсы? Очень у вас благодушное настроение — заплатить всем. А купить что можно будет на эти средства? Кто сделает то, что на эти средства люди захотят купить?

В. Ш.: Ещё звонок. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Моя дочь — инвалид с детства. Как прожить на десять тысяч инвалиду, который покупает все лекарства сам? Денег у чиновников не десять тысяч, они проживают, а мы существуем. Я её с детства воспитываю, мне никто не доплачивает — ни государство, ни какие-то фонды. Я сутками работаю.

П. М.: У меня, к сожалению, на ваш горький вопрос нет ответа. И в этом большая беда России. По большому счёту, чтобы справиться с этой проблемой, чтобы люди, у которых со здоровьем не всё в порядке, жили так же благополучно, как в Швеции, нужна экономическая реформа. Другого способа нет. Незаработанные деньги невозможно выплатить. Они приведут только к инфляции, а не к увеличению потребления.

В. Ш.: А что в первую очередь надо сделать?

П. М.: Путин сказал, нужна нормальная судебная система, которая в том случае, если кто-то посягает на вашу собственность, мгновенно бы прореагировала. Я уже тысячу раз рассказывал, всем уже надоело. Вот, у меня украли дачу и землю под дачу. Но для того чтобы вернуть, хотя никто не сомневался, что я прав, нужно было, страшно сказать, опереться на знакомства! Ну, куда же это годится! Несколько лет я должен был биться!

В. Ш.: Мы эту историю слышим каждый раз.

П. М.: Но если мы с этой историей не справимся, то все остальные вопросы, которые вы задаёте, бессмысленны.

В. Ш.: Слушатель спрашивает, проводится ли какая оценка финансовых потерь людей, экономики из-за пробок?

П. М.: Да, такие исследования ведутся. К сожалению, от них мало пользы. Если вернуться на 25 лет назад и поспрашивать тех людей в Москве, которые распоряжались землёй под строительство, зачем они так плотно застроили Москву, что нет места для автомобилей и дорог. Но так как вернуться невозможно, то приходится мучится в тех условиях, в которых мы живём. А проблема была искусственно создана.

В. Ш.: Где посмотреть эти самые данные финансовых потерь людей, экономики из-за пробок?

П. М.: Это придётся помучиться, поискать в Интернете. Но я думаю, в конце концов, вы найдёте.

В. Ш.: Мы останавливаем голосование. С вашей позицией согласно только 16% нашей аудитории, а 84% готовы поспорить.

П. М.: Хорошо. Правда, непонятно, против чего они возражают, но я уважаю их точку зрения.

В. Ш.: У нас в гостях был финансовый омбудсмен Павел Медведев. Спасибо большое!

П. М.: Спасибо.