Справедливости больше нет

Буквально пару недель назад я разговаривала с фондом "Справедливая помощь", и мы договаривались о сотрудничестве после Нового года. Помощница главы фонда Елизаветы Глинки Наталья сказала, что доктор Лиза летит в Донбасс, а потом в Сирию, а по возвращении она будет рада пообщаться и всё обсудить. 

И вчера случилось страшное. 

Мало на нашей планете людей, которые готовы ценой своей жизни спасать жизни других. Которые готовы быть там, где другие брезгливо отворачиваются и идут дальше, делая вид, что к ним это не имеет никакого отношения. И словосочетание "незаменимых не бывает" здесь неуместно. Заменимы могут быть те, кто делает какие-то рядовые, обычные вещи, а доктор Лиза занималась не тем, что мог сделать каждый. 

Она реально оценивала весь риск своей работы и деятельности: лезть под пули и быть там, где горит земля, совершая свою миссию. Даже во время вручения государственной премии Елизавета сказала: "Мы никогда не уверены в том, что мы вернёмся назад живыми, потому что война — это ад на земле, и я знаю, о чём я говорю".

Но смерть настигла её не на войне, а в мирном небе. Она опять летела не воевать. Две недели до трагедии её фонд готовил гуманитарную и медикаментозную помощь, чтобы доставить мирным жителям Сирии, спасти тех, кто нуждается. Она была вне политики, вне государственных границ, а просто спасала тех, кто нуждался в защите и помощи, тех, кому неоткуда было ждать поддержки. 

Неравнодушных людей много, но многие неравнодушны выборочно. Доктор Лиза не проводила границ между людьми, точнее, она считала людьми всех, кто обращался к ней за помощью, будь то бездомные, онкобольные, раненные или пострадавшие во время военных действий. 

Ужас охватывает оттого, что уходят лучшие, светлые, нужные. Уходят трагически, страшно. Наверное, даже было бы понятнее встретить смерть на войне, но не так, не в Рождество в ледяном Чёрном море. Все до последнего момента надеялись, что случится чудо, и она полетела другим рейсом, проспала, не успела, выключила телефон... До последнего невозможно было поверить в то, что её смерть окажется правдой. Ведь так не может быть. Так не должно было быть! 

Её гибель — это трагедия для всего общества, это вырванный с кровью кусок, и непонятно, как теперь залечивать раны тем, кто остался без нее: её семья, её подопечные, её коллеги и друзья. Она боролась за справедливость, но смерть её доказывает, что справедливости, видимо, нет.