Бедные, бедные мы

Новый министр экономического развития на бедность пожаловался. Не на свою, правда, а за отчизну обидно стало. Точнее, за экономику, которая в таких условиях не растёт: потребитель, видимо, нынче пошёл не тот.

Ну так, какого воспитали.

Вот у меня знакомая, например, очень бодро так рассуждает на своей страничке в "Фейсбуке" про то, что бедность — это всего лишь ощущение, привычка просто такая вредная, ошибка мышления; надо всего лишь настроиться на успех, выйти из зоны комфорта. Вообще всё просто. А ещё знакомая даёт конкретные советы (где-то там зарегистрироваться, пройти какой-то тренинг) и, конечно, уверяет, что "это работает", что у неё самой получилось. На фото профиля она подкупающе улыбается и посверкивает в кадре айфоном последней модели.

А я наблюдаю за ней и понимаю, что неловкость — слишком нейтральное понятие для описания того, что я чувствую. Я ведь её хорошо знаю, эту знакомую. Я знаю, что не получается у неё ничего. Причём уже очень долгое время. Жилья нет, работы нормальной нет и возможности таковой обзавестись, кажется, тоже нет. Аренду ей и её сожителю оплачивают родители, продуктами помогают бабушка с дедушкой, ребёнка развлекают время от времени тётя с дядей. Сама знакомая пока справляется успешно только с одним — с оставлением в дураках кредиторов.

Есть ещё одна знакомая-оптимистка. Позитивом она искрится не только в виртуальном пространстве, но и по телефону. Уже который раз я звоню ей и не могу договориться о встрече, чтобы передать детские вещи. Она всегда на работе. У них вообще с мужем на двоих, наверное, работ пять. И все за копейки. Она — днём шуршит в гипермаркете мерчандайзером, вечером бегает по городу курьером, на выходных моет полы в коттеджах, муж — разнорабочий то тут, то там. Тут уж не до иронии. Тут сердце сжимается, я говорю им: "Так нельзя, вы надорвётесь, и дети же вас не видят". Они смеются, ничего, дескать, прорвёмся, а дети — так ради них, мол, и крутимся. Там у старшего какое-то сложное заболевание, нужны дорогие лекарства. Пытались получить по льготе, плюнули, слишком оказалось унизительно, не хотят побираться. "Заработаем!" — гордо отмахиваются они.

Есть ещё однокурсница, живущая в маленьком городке на Урале. Трудится редактором за десять тысяч, подхалтуривает копирайтером ещё на пять, с мужем развелась, алиментов — наплакал кот, после оплаты коммуналки, Интернета, детского сада на жизнь остаётся тысяч восемь. Скажете ей, что это бедность — обидится.

Бедные — это пенсионеры, у которых восемь тысяч на всё про всё, а у неё — нормальная жизнь, как у всех. И вообще, она ещё чуть-чуть напряжётся, выплатит кредит за Египет, в который летала по горящей путёвке лет пять назад, найдёт ещё подработку, и совсем всё будет чики-чики. А бедность — нет, это не про неё.

Ещё есть знакомая многодетная мать. Спросила её как-то про льготу на коммуналку, какие, мол, нужны документы. А она только плечами пожала: не знает, не подавала. Я удивилась: денег у них вроде лишних не водится, хоть муж и работает в две смены. Она и поделилась переживаниями. Подумала, что её как неработающую застыдят. Ведь если дети в сад ходят, а она не работает, значит, на всё хватает? Объяснять, что дети в сад из трёх месяцев ходят две недели, а в остальное время по очереди болеют? Рассказывать про то, как трудно найти работу с гибким графиком (да и с обычным тоже) после долгого перерыва? Но неудобно как-то прибедняться.

Да, бедность не порок. Бедность — стыд и позор. Клеймо прокажённого. Уродство, которое надо прятать. Комплекс, который надо изживать. Вот и скрывают её. Скрывают даже от самих себя. Заговаривают, забалтывают. Всё, мол, нормально, всё хорошо, всё ещё будет, надо только потерпеть, надо только настроиться правильно.

И это при том, что бедных у нас только официально 23 миллиона человек. Безработных из них меньше 2%. Почти треть официальных бедняков — это семьи с детьми. А есть ещё бедняки, не попадающие в эти 23 миллиона, шестую часть населения всей страны, на минуточку. В статистику не попадают пенсионеры. Даже те, кто получает минималку в восемь тысяч. Им, понимаете ли, начисляют специальные доплаты, причём ровно такие, чтоб общая сумма перепрыгнула на пару копеек черту прожиточного минимума — злополучные 8540.

Минималку, к слову сказать, получает почти половина пенсионеров — примерно 20 миллионов человек. Не хочет видеть статистика и тех россиян, которые работают, но зарабатывают столько, что в пересчёте на каждого члена семьи приходится, может, на тысячу больше прожиточного минимума — этой издевательской мерки российского благополучия.

Да и люди не особенно хотят себя в этой статистике видеть. И так тошно. И так стыдно. И думать не хочется.

Вот только не думать уже не получается. Бедность — это факт, объективная реальность, социальное зло. Не психология, не образ мыслей, не плохое настроение, не смутное что-то. А факт, понимаете? Чёрт знает, что с нею делать. Но для начала её можно хотя бы признать.