Биотерроризм, злые корпорации и сектантство. Чем пугал Resident Evil

Примерно в то время, когда вы откроете эту страницу, на цифровые полки ляжет Resident Evil 7 — новая часть бессмертного хоррора про зомби, заговоры корпораций, биотерроризм и другие малоприятные вещи. Седьмой (конечно же, по номеру, а не хронологии) выпуск возвращается к истокам: после изрядно отошедшей от канона Resident Evil 6 сериал вновь будет наводить ужас, удалённо красить ваши волосы в импозантный серый цвет и заставлять жечь электричество — потому что без включённой лампочки не заснёшь. Экстраординарный вид от первого лица, говорят, должен втянуть пользователя максимально глубоко в процесс, а новомодные VR-технологии — переселить виртуальные кошмары прямо вам в голову. Поэтому RE 7 мы все ждём: после того как сериал превратился в средний экшен, пугать нас перестали совсем.

А ведь долгие годы Resident Evil заставлял визжать — и не только внезапно прыгнувшим на голову зомби, но и вещами фундаментальными: от ужаса закрытых помещений до иррациональной боязни перед непонятными технологиями, в данном случае биологическими. Синдзи Миками, создатель и идеолог линейки, никогда не стеснялся проводить параллели между виртуальными и реальными страхами масс, в том числе и предрекать их. Лайф вспомнил, как пугал лучший видеоигровой сериал-хоррор и на какие точки нажимали его авторы — и как менялась повестка дня в течение двадцати лет.

Особняк ужаса

Первая Resident Evil появилась в 1996 году — хотя события самой игры шагнули чуть дальше, в ближайшее будущее: лето 98-го. Отряды "Альфа" и "Браво" десантируются в окрестностях небольшого городка Ракун-Сити. Про поселение ходят жуткие слухи: якобы здесь бродят монстры и едят людей. Вскоре слухи подтверждаются: самолёт одного отряда подбит, а на бойцов другого нападают безумные собаки. В ходе сложносочинённых действий поредевшая "Альфа" находит укрытие в заброшенном особняке, даже не подозревая, что кошмар только начался.

Бронебойный хит — более пяти миллионов продаж, и это без учёта всех портирований — вырос из классической NES-игры Sweet Home — довольно жуткого хоррора с целой линейкой прорывных на тот момент решений. У игры в рукаве козырей было не меньше: жутковатый готический особняк, замкнутое пространство, россыпи закрытых дверей и, конечно, орды зомби. Вспоминая про первую часть, автор книги Horror Film: Creating and Marketing Fear называет саспенс Resident Evil хичкоковским, а создатель SOMA недавно рассказал компьютерному журналу, что всю жизнь равнялся на сериал от Синдзи Миками.

Главное в этой игре — разумеется, мертвецы. Авторы, очевидно, вдохновлялись Ромеро (классик чуть было не снял кино по мотивам, жаль, что в итоге это сделал другой человек), но зомби здесь совсем другие: если режиссёр скорее подчеркивал зависимость от навязанного потребления и добровольной деградации, то покойники Resident Evil — дети чьих-то прорывных экспериментов. Игру не зря сравнивают с "Франкенштейном" — у серии вообще сильно больше общего с викторианской литературой, чем кажется. Местные зомби — по сути, несчастные продукты всесильной корпорации, которая пыталась переосмыслить границы человеческого сознания (пусть и в угоду малоприятным целям). Но ничего не вышло: творец, взваливший на себя непомерную ношу, сотворил чудовище.

Другой важный момент первой Resident Evil — это заявление о биотерроризме как всеобщем страхе. Игра вышла, напомним, в 96-м — лет за шесть до того, как наш лексикон обогатило словосочетание "сибирская язва". Впрочем, едва ли здесь имеет смысл говорить о каком-нибудь пророчестве: примеры биологического поражения известны ещё в древнем Риме, а эпидемия чумы, охватившая средневековую Европу, отчасти была спровоцирована армиями, которые забрасывали трупы в стан неприятелей.

Но на новый уровень биоатаки вышли в двадцатом веке, в том числе и в Токио 90-х, — как раз примерно во время разработки Resident Evil. Запрещённая секта Аум синрикё, известная за теракт в метро, ещё до 95 года пыталась провести нападение на мирное население — в том числе и при помощи биологического оружия. Известно, что в 93-м сектанты пытались саботировать свадьбу кронпринца Японии, распылив ботулинический токсин. А потом — в этом же году — в течение четырёх суток рассеивала с одной из крыш города возбудителя сибирской язвы. Всего было зарегистрировано более десяти попыток биологических атак. Так что события Resident Evil — никакая не фантастика, а лишь искривлённое зеркало своей эпохи.

Город зомби

Вторая часть Resident Evil стартует с характерного для хорошего сиквела размаха: эпидемия выплеснулась на весь город, Ракун-Сити повержен, а парочка спецагентов уже не думает о безопасности населения — тут бы самому унести ноги.

Классическая для продолжения концепция "делаем то же самое, но больше и лучше" — на самом деле ещё и небезынтересное высказывание: в том, что зомби наводнили город, можно углядеть интересную мысль. Монстр, рождённый в застенках корпорации, успешно освободился от гнёта своего родителя и вышел наружу, а потом подмял под себя всё, что видит. Примерно так складываются отношения у любого господствующего государства, которое со временем ослабевает хватку (опять же вспоминаем викторианскую Англию с её колониями — и последующие события), но здесь ещё и важный человеческий фактор: как выясняется в процессе, вирус вышел наружу в том числе и по причине людской алчности и безалаберности. То есть мы сами породили свою смерть — и сами отдались в её руки. Сейчас, когда человечество чуть ли не каждый год изобретает вещи, направленные на истребление своего же вида, события Resident Evil 2 кажутся чертовски актуальными.

Кроме того, вот такой прекрасный рекламный ролик снимал Джон Ромеро для сиквела. Говорят, видео крутили только в Японии, — жаль, ведь если бы работа дошла да США, возможно, кино снимал бы другой человек.

Тайны деревень

Между номерной второй частью и номерной четвёртой пролегает пропасть в семь лет: за это время сериал успел обрасти несколькими отдельными играми (одна даже была вполне выдающейся), но чёткий водораздел произошёл именно на Resident Evil 4 — начиная с базовой механики и заканчивая принципиально иным способом нагнетания страха. Спецагент Леон Кеннеди приезжает в глухую деревушку где-то на окраине Испании — искать информацию о похищении дочери президента. Чуть позже выясняются подробности: где дочь президента, не очень понятно, зато местное население раскрывается во всей красе — пытается поднять на вилы главного героя.

Чуть ли не первое, что видит Леон, прикатив в деревушку, — крест над церковью. В Resident Evil 4 именно это — источник проблем. Штаммы T-вируса позади — теперь население заражено другой гадостью: паразитом, въедающимся в мозг. В отличие от биологического оружия, паразит не превращает человека в ходящего овоща: заражённый может вести вполне осмысленное существование, не считая того факта, что им кто-то управляет — кто-то, кто смог этого паразита приручить.

Будет, пожалуй, чрезмерно самонадеянно клеить на RE4 логотип сообщества антиклериков, но в этой игре главный ужас идёт от идей религиозного фанатизма. Местные, кхм, "зомби" ничем не отличаются от сектантов, у которых в голове засел точно такой же паразит — даром что его нельзя вытащить или посадить, просверлив голову. Но основной посыл не меняется: целая деревня здоровых, не заражённых никакой болезнью людей добровольно отдаётся на служение наглому шарлатану, и не так важно, каким именно путём происходит вербовка. Паразиты в Resident Evil 4 — лишь метафора тех идей и того мировоззрения, что закладывают в головы ничего не подозревающих людей. И это — а не мрачные виды провинциальной Испании — самое страшное.

Кошмар Африки

Resident Evil 5 принято не любить — сильно хуже великой четвёртой части, изменённый продюсерский состав, дурацкий кооператив, "нельзя стрелять на бегу". Но у пятой части есть сбивающий с ног аргумент: весь ужас впервые происходит в Африке. И это всё переворачивает с ног на голову.

Игра принципиально называет местное население "инфицированными", и долгое время не очень понятно: это случайно, всерьёз или же грустная ирония. В любом случае они действительно инфицированы — подразумевается, что тем же вирусом, что и обитатели европейского захолустья, но подтекст совсем другой.

RE5 вышла в 2009 году — тогда весь цивилизованный мир уже выучил, что в Африке кипит перманентный ад, и научился по этому поводу испытывать классический стыд обеспеченного человека перед бездомным: его жаль, поэтому сделаю вид, что ничего не вижу. Пятая часть не просто открывает глаза на творящиеся ужасы, но и вставляет зажимы, как герою "Заводного апельсина": ты будешь смотреть и никуда не денешься.

Игровые войны и бури обычно не принимаешь близко к сердцу — ну понятно же, что бред, — но в местный вирус, разлетевшийся по виртуальному континенту со сверхзвуковой скоростью, веришь безоговорочно. Особенно после продолжительных медиабомбардировок о деятельности Эболы. Кажется, ещё чуть-чуть — и события Resident Evil 5 сравняются с выпусками CNN.

Седьмая часть Resident Evil отправляет сериал к стартовой точке — жуткому дому, населённому безумцами. Что там вышло в итоге, сказать сложно — хотя оценки положительные, — но вы точно знаете: вас напугают. Не просто кинув из-за угла жуткого монстра, а поставив напротив вас кривое зеркало, где отразится вся гадость окружающего мира. То зеркало, что показывает искривлённую реальность больше двадцати лет — и, видимо, покажет ещё столько же.