Землетрясение локального масштаба

О праймериз французских левых в России говорили гораздо меньше, чем о победе Франсуа Фийона на предварительном голосовании в ноябре 2016 года. Причин тому по крайней мере две. Во-первых, кандидата от французских правоцентристов заочно уже объявили фаворитом президентских выборов 2017 года. Во-вторых, французские и мировые СМИ создали вокруг Фийона ореол пророссийского политика, и его победа, как многим казалось, органично вписывается в тренд политического подъёма "друзей Путина" на Западе.

С социалистами всё гораздо скучнее. Политика Олланда не только лишила его шансов на переизбрание, но и подорвала электоральный потенциал его партии. Кроме того, ни один из потенциальных участников президентской гонки от правящей партии не концентрировал своё внимание на России. Имена Манюэля Вальса, Бенуа Амона, Арно Монтебура едва ли что-то говорили российскому наблюдателю. Внешняя политика вообще оказалась на периферии дискуссии в ходе праймериз.

Тем не менее исход праймериз социалистов во Франции неожидан и практически сенсационен. Он является симптомом тектонических изменений французского политического ландшафта, последствия которых сейчас трудно предвидеть. Одна из несущих опор французского политического фундамента дала трещину и грозит в скором времени обрушиться. Со всеми вытекающими последствиями для внутриполитической стабильности ключевой страны ЕС.

Победитель праймериз Бенуа Амон — малозаметная фигура среди политиков-социалистов первой величины. К 50 годам он едва дорос до министерского поста не первой величины. Многие годы его политическая активность ограничивалась участием во внутрипартийных пикировках, в которых он выступал с крайних позиций, критикуя правый крен в социально-экономической программе партии и призывая ориентироваться на опыт "блестящих южноамериканских левых".

Ни один из прогнозов не обещал Амону более 16% поддержки в первом туре. Хотя социологи и допускали его выход во второй тур, они единогласно предсказывали его проигрыш Вальсу с разгромным счётом. Тот факт, что результат оказался совсем иным и отрыв Амона от Вальса во втором туре составил ощутимые 5%, стал полной неожиданностью и, очевидно, требует объяснения.

Предвыборная программа Амона выглядела ярко-левой. Сокращение рабочего дня, введение "пожизненной зарплаты" — безвозмездной регулярной выплаты государством определённой суммы всем гражданам, либерализация иммиграционной политики, даже легализация марихуаны — предложения подобного рода всегда раздавались на левом фланге соцпартии, так как Франция — исторически левая страна.

При этом лидеры партии понимали, что реальная политика — это совсем иная материя и, избравшись на высший пост, неизменно брали вправо, пытаясь в то же время сохранить некий баланс. Этого пути придерживался Ф. Олланд и его правительство, которые, впрочем, сделали чересчур крутой вираж. По умолчанию считалось, что французское общество меняется. Левацкая риторика постепенно уйдёт в прошлое, а социалисты превратятся в нормальных социал-демократов по примеру британских и германских левых.

Достаточно давно стало понятно, что во французских условиях этот путь будет тернист, однако курс руководства соцпартии оставался неизменным. Расхождения наблюдались лишь по вопросу о том, как быстро надо переходить на новые рельсы. Различные тактики в этом вопросе символизировали два наиболее ярких партийных лидера — премьер-министр М. Вальс, считавший необходимым учитывать мнение левого крыла партии, и министр экономики, в прошлом банкир, Эмманюэль Макрон, предлагавший окончательно избавиться от левой догматики. Многими считалось, что основными конкурентами в борьбе за симпатии социалистического электората окажутся именно эти два политика.

Рывок Амона в лидеры оказался на этом фоне сюрпризом, хотя постфактум можно говорить о том, что нечто подобное намечалось. Бывший министр образования оказался протестным кандидатом, который аккумулировал голоса всех недовольных той политикой, которую на протяжении пяти лет реализовывали социалисты во власти. Урезание бюджетных расходов, закон о труде, спровоцировавший массовые выступления по всей стране, не менее спорный закон о лишении гражданства, ударивший по правам французов с иммигрантскими корнями, — недовольство этими мерами на левом фланге копилось на протяжении нескольких лет и вышло наружу в январе 2017 года.

Сыгравший на имидже "новой фигуры" Амон теперь будет представлять социалистов на президентских выборах, однако перспективы партии крайне туманны. До сих пор социалисты сохраняли своё доминирующее влияние на политическую жизнь страны за счёт того, что всегда сохраняли связь с крайне левыми и блюли некую респектабельность в глазах умеренных правых. Победа Амона с его радикальной программой означает, что этот баланс утрачен.

Левее социалистов консолидируются леваки, ярким лидером которых является Жан-Люк Меланшон. На поле левого популизма он, очевидно, сильнее Амона, который едва ли сможет оспорить у него роль главного enfant terrible левого фланга. Правый участок левого поля застолбили сторонники Макрона, которые лишь усилят своё влияние после того, как на праймериз социалистов верх одержала левая альтернатива. Эксперты уже сейчас предсказывают, что к Макрону уйдут многие социалисты, недовольные левым поворотом их партии.

Если этот сценарий реализуется, то его долгосрочные последствия будут непредсказуемы. Очевидно одно: образовавшийся в подобном случае политический вакуум будет нечем заполнить. Электоральный потенциал крайне левых — максимум 15%. Они остаются догматиками, которые  едва ли в состоянии предложить практические пути решения проблем.

В выигрыше здесь остаётся, как ни странно, "Национальный фронт" Марин Ле Пен. На фоне разброда среди левых он мобилизуют традиционно мощный во Франции массовый протестный потенциал. Муниципальные выборы 2015 года показали, что уже сейчас сторонники Ле Пен вытесняют социалистов из тех регионов, где те были сильны на протяжении всего XX века. Итоги левых праймериз свидетельствуют, что речь скоро может зайти о полномасштабной перестройке французской политической системы. Выборы 2017 года, вероятно, не станут "точкой невозврата": процессы ещё не развились настолько, чтобы вопрос встал ребром. Но они ещё чётче обозначат тренд.