Гришковец и Екатеринбург. "Чем больше город, тем сильнее одиночество"

Здравствуйте!

Меня попросили, вот я и говорю. Точнее, пишу. Или, если уж дойти до самой сути, печатаю на клавиатуре ноутбука. До чего техника дошла. А раньше была бумага. Знаете мой спектакль "Прощание с бумагой"? Вот он об этом — о том, что мы перестали писать.

Но я сейчас о Екатеринбурге.

Екатеринбург больше, чем на год, оставлять нельзя. Приезжаешь — и не узнаёшь. Понастроили… Здесь много амбиций, и это очень хорошо. Пусть иногда бессмысленных, дурацких, провинциальных, никому не нужных. И я никого не хочу обидеть. Просто я сам родом из Кемерова, поэтому знаю, что говорю.

Екатеринбург — большой город. Чем больше город, тем сильнее одиночество. И как же важно почувствовать жизнь не в одиночку, а с кем-нибудь вместе. Потому что вместе всегда сильнее, чем в одиночку. А в одиночку — слабее. И дело может кончиться бедой. Я сейчас хочу сказать о 8-летнем мальчике в Екатеринбургском метро. Он шёл по платформе, среди людей, но абсолютно один. Оступился и упал на рельсы. А потом кто-то, совсем неизвестный, но неравнодушный, его спас. Вытащил. А если бы все люди были одинокими, если бы им никто не был нужен, даже сами себе они были бы не нужны, то могла бы произойти трагедия. А так у людей, человечества, жителей Екатеринбурга есть шанс. А ведь сейчас поступок парня, который спас мальчишку, воспринимается как что-то необычное. И надо же — как только происходит что-то не очень обычное или сильно необычное, сразу думаешь: как в кино. И хочется широко улыбнуться. А широко улыбаться в одиночку, наверно, совсем невозможно. Широко улыбаться можно только кому-то. Другому человеку.

Или вот ещё у вас был случай, который я не могу вниманием обойти. Не про героев уже, не про одиночество и равнодушие. Про другое. Пустяк, конечно, но чем-то он меня зацепил, врезался в память. Вы знаете, слышали уже все, читали, что у вас в Екатеринбурге один художник, он ещё называет себя чёрным магом — это стайл его такой, имидж, — презентовал на центральной площади свою картину "Курица на велосипеде". И эту его абстрактную работу, в которой с трудом угадывается птица и велосипед, кто-то купил за два с половиной миллиона рублей. Меня это взволновало. Я, признаюсь, ненавижу современное актуальное искусство. Поскольку в современном актуальном искусстве "художника" интересует не произведение, а его личная воля и метод. Всё. Его не интересует зритель, ему интересен только он сам, его волеизъявление, поступки. Я убеждён, что высшей формой искусства является реализм, то есть то, что человек понимает как жизнеподобное, в котором он считывает себя, свою жизнь. И любое произведение становится либо произведением искусства, то есть реализмом, со временем, либо неким документом или артефактом. Возможно, с "Чёрной курицей" это произойдёт, а возможно, о ней все забудут. Или будут помнить только журналисты и собиратели различных курьёзов.

Также к курьёзам я бы отнёс ещё одну вашу, уральцы, историю про карманные рекламные календарики, с одной стороны которых — реклама микрозаймов, а с другой — молитва "Отче наш" и лик Иисуса. Я думаю, к этому стоит отнестись спокойно. С улыбкой, без оскорблённых чувств. Я убеждён, что, как только ты научишься обижаться, в эту же самую секунду — не в следующую, а в эту же самую — ты тут же научишься обижать! А жить с обидой — всё равно что оставаться с незалеченной раной, то есть быть почти инвалидом.

Жизнь — это тебе не супермаркет, дружище. Можно вот так вот мотаться по миру, работать с утра до ночи, быть усталым, измотанным, иметь финансовые проблемы, быть простуженным и при этом быть абсолютно счастливым… абсолютно… просто по той причине, что тебя ждут.

А можно жить и обижаться на всех, обстоятельства, чиновников, и ждать помощи откуда-то сверху. И растить в своём подъезде сосульку, этот сталагмит из канализационных стоков, как это делают жители Серова. Это вообще мощный образ. Люди сами ничего не делают, ждут помощи, конечно же, ищут виноватых — как без этого, а грязный лёд нарастает. И хочется сказать им: поймите, если бы вам удалось надавать под зад человеку, виноватому в большинстве ваших неприятностей, вы бы неделю не смогли сидеть.

И вообще… если ты долго сидел где-то в парке, на скамейке, и курил… но не бросал окурки под скамейку, не втаптывал их в дорожку, а собирал в пустую пачку. Или шёл по аллее, жевал жевательную резинку, которая надоела, но не плюнул её на дорожку, а дошёл до урны, плюнул её туда, туда же бросил окурки… И подумал про себя: а я всё-таки… приличный человек и мне ещё можно пожить на этом свете. Ещё можно.

Улыбка.