Товарищ Серго. Загадочная смерть лучшего друга Сталина
Серго Орджоникидзе был одним из немногих, кто с полным основанием мог считать себя самым близким другом Иосифа Сталина. Их дружба, начавшаяся ещё в дореволюционной бакинской тюрьме, продолжалась три десятилетия. Казалось, такие доверительные отношения с вождём Советского Союза практически гарантировали статус неприкасаемого, но к 1937 году тучи стали сгущаться и над ним.
18 февраля 1937 года Орджоникидзе умер. Его смерть до сих пор окутана завесой тайны. Официально было объявлено, что товарищ Серго скончался от сердечного приступа, но его уцелевшие после репрессий родственники и друзья семьи позднее единогласно утверждали, что Орджоникидзе покончил с собой. Лайф вспоминает обстоятельства гибели знаменитого советского наркома.
До революции
Выучившийся на фельдшера 17-летний Григорий Орджоникидзе, недавно приехавший в революционный Тифлис, быстро сошёлся с местными большевиками и вступил в партию. В качестве прозвища он взял себе имя Серго, которое настолько приклеилось к нему, что позднее все считали, да и до сих пор считают, что это было его настоящее имя.
Участие в нелегальной деятельности (доставка оружия, организация подпольных типографий и ячеек) вскоре привела к повышенному интересу со стороны царской охранки. Несколько раз Орджоникидзе отпускали в связи с недостаточностью улик или под залог. В конце концов в 1907 году после очередного ареста он был отправлен в ссылку в Сибирь, в Енисейскую губернию. В ожидании этапа он находился в бакинской тюрьме, где и познакомился с Иосифом Сталиным. Там же находился и будущий сталинский прокурор, тогда ещё меньшевик Вышинский.
Они быстро нашли общий язык, правда, вскоре были разлучены. Орджоникидзе выслали в Енисейскую губернию, а Сталина в Вологодскую.
Сталинский ишак
Хотя Орджоникидзе был включён в состав ЦК партии большевиков ещё в 1912 году, в первые годы советской власти он не был перворанговым большевиком, скорее находясь во втором эшелоне. Он не получил постов в новом советском правительстве, вместо этого он как "практик" был направлен на организационную работу — сначала временным чрезвычайным комиссаром на Украине, а затем на юге России.
Полномочия у таких комиссаров были самые широкие, но всё же он был лишь исполнителем воли делегировавших его большевиков. В южных районах России, где было мало пролетариата, но много крестьян, задачей Орджоникидзе было создание и укрепление власти партии большевиков. Фактически Орджоникидзе курировал всё кавказское направление. Во время обороны Царицына Орджоникидзе вновь встретился со Сталиным, который был одним из её организаторов.
После окончания Гражданской войны необходимо было определить организационную структуру нового государства. Партийным специалистом по делам национальностей считался Сталин, который разработал свой план автономизации республик. Предполагалось, что все советские республики будут включены в состав РСФСР на правах широких автономий, это облегчит управление ими из центра и не будет создавать бюрократическую путаницу, когда в каждой республике своя партия и своё правительство.
Однако план резко раскритиковал Ленин, разбив его в пух и прах. Ленин настаивал, что СССР должен быть федерацией равноправных союзных республик с правом свободного выхода каждой республики в любой момент. Умирающий Ленин всё ещё верил в неотвратимое приближение мировой революции и указывал на то, что Китайская Советская Республика или, к примеру, Германская Советская Республика не захотят вступать в РСФСР. А вот в СССР они с радостью вступят.
Полемика шла не только в Кремле, но и на окраинах. Как раз в это время Орджоникидзе был назначен первым секретарём Закавказского крайкома партии, то есть фактически он был руководителем огромной республики, объединявшей нынешние Азербайджан, Армению и Грузию.
Наиболее горячим сторонником ленинской федерализации была группа грузинских большевиков во главе с Мдивани и Махарадзе. Они желали максимальной самостоятельности всех республик, вплоть до права вести отдельную дипломатическую деятельность и иметь свой ЧК. В этой борьбе они заручились поддержкой Ленина. Орджоникидзе же поддерживал своего друга Сталина.
Полемика была столь острой, что порой заканчивалась рукоприкладством. Сторонник Мдивани большевик Кабахидзе прямо в присутствии Рыкова устроил с Орджоникидзе горячую политическую полемику, которая постепенно переросла в ругань. После того как Кабахидзе обозвал Орджоникидзе "сталинским ишаком", тот не нашёл ничего лучше, как ответить ему ударом в лицо.
Было проведено расследование этого инцидента, комиссию по которому возглавил Дзержинский. Однако, опросив свидетелей, он принял сторону Орджоникидзе, признав, что Кабахидзе первым начал оскорблять оппонента. Об этом стало известно Ленину, который пришёл в неистовую ярость и написал: "...в данном случае, по отношению к грузинской нации, мы имеем типичный пример того, где сугубая осторожность, предупредительность и уступчивость требуются с нашей стороны поистине пролетарским отношением к делу. Тот грузин, который пренебрежительно относится к этой стороне дела, пренебрежительно швыряется обвинением в "социал-национализме" (тогда как он сам является настоящим и истинным не только "социал-националом", но и грубым великорусским держимордой), тот грузин, в сущности, нарушает интересы пролетарской классовой солидарности. Нужно примерно наказать товарища Орджоникидзе. Политически ответственными за всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского".
Однако вскоре Ленина свалила болезнь, и он уже не оправился от неё. Поэтому всё прошло без последствий для Орджоникидзе и Сталина. Тем не менее ещё раньше Сталин уступил, и СССР был создан по ленинскому плану.
Сталин не забыл верность своего друга и через некоторое время после смерти Ленина назначил Серго наркомом Рабочей крестьянской инспекции (Рабкрина) — органа государственного контроля, имевшего полномочия наказывать и даже отстранять должностных лиц за различные нарушения. Одновременно он возглавил Центральную контрольную комиссию — аналогичный контролирующий орган, но уже применительно к партии.
Друг вождя
Орджоникидзе был одним из немногих близких друзей Сталина. Начиная со времён Гражданской войны он всегда поддерживал его позицию. Сталин за эту лояльность постоянно возвышал Серго, сначала поставив во главе контрольных комиссий — государственной и партийной, в 20-е годы ещё имевших немалую власть, а затем ввёл его в состав Политбюро. Это была вершина для советского чиновника — Политбюро, святая святых, узкий круг самых властных людей в государстве, сообща управляющих им.
О степени близости Серго и Сталина красноречиво свидетельствует следующий факт: после самоубийства супруги Сталина в 1932 году Киров и Орджоникидзе остались в доме Сталина утешать его на правах самых близких друзей.
Кроме того, специально под Орджоникидзе была создана должность народного комиссара тяжёлой промышленности. В условиях начавшейся форсированной индустриализации, которой уделялось огромное внимание по причине её стратегической важности, это был крайне ответственный пост, и доверить его можно было только самому лояльному человеку, особенно на фоне уже начавшейся кампании против вредителей, которая должна была отвлечь внимание рабочих, недовольных новыми расценками коллективных договоров, приведших к тому, что работать они стали больше, а получать меньше.
Начавшиеся в конце 20-х массовые протесты рабочих по всему СССР удалось погасить только кампанией по поиску вредителей, переключивших недовольство рабочих на них.
Тучи сгущаются
В 1934 году был убит Киров. Хотя убийство совершил одиночка, мстивший хозяину Ленинграда за сломанную карьеру (как он считал), это стало удобным предлогом для разворачивания репрессий. Если ранее политических противников Сталина лишали всех значимых постов и исключали из партии или в худшем случае на несколько лет отправляли в лагерь или ссылку, то теперь их стали расстреливать.
Орджоникидзе неожиданно оказался между двух огней. С одной стороны, будучи наркомом стратегически важного направления, он должен был брать под защиту своих специалистов, поскольку партия требовала от него ударных темпов роста промышленности, которые невозможно было обеспечить без наличия определённого числа специалистов. С другой стороны, в атмосфере всеобщего психоза и поиска вредителей и шпионов под кроватью такого рода покровительство и мягкость вызвали бы подозрение.
Ситуация складывалась сложная: отдашь на расправу слишком много спецов — завалишь план, огорчишь партию и Сталина, чего доброго, сам будешь заподозрен во вредительстве.
Ситуацию осложнил и третий фактор — новая сталинская гвардия, которая активно зачищала пространство под себя. В основном это были люди, в силу молодости не занимавшиеся серьёзной нелегальной работой в дореволюционные времена, ставшие возвышаться благодаря репрессиям старой гвардии и преданные лично Сталину.
У Сталина появился новый любимец из Грузии — Лаврентий Берия. Они с Серго сразу же и очень сильно не понравились друг другу. Берия в 1932 году стал главой Грузии и методично зачистил старых соратников Орджоникидзе. Серго некоторых из своих кадров пригрел в своём наркомате. Более того, Орджоникидзе покровительствовал даже старым друзьям, в своё время вызвавшим недовольство лично Сталина. Так, Виссарион Ломинадзе, в начале 30-х пытавшийся создать в партии оппозиционную фракцию, был снят со всех постов, а Сталин назвал его "политическим уродом". Однако Серго устроил гонимого друга секретарём Магнитогорской парторганизации, лично хлопотав за него в Политбюро. А после самоубийства Ломинадзе взял под покровительство его семью.
С раскручиванием маховика репрессий Орджоникидзе всё чаще приходилось заступаться за людей из своего ведомства, добиваться восстановления на работе или в партии директоров крупных заводов или крупных специалистов-инженеров. Рано или поздно это должно было привести к подозрениям в нелояльности Серго.
Таинственная гибель
К концу 1936 года Орджоникидзе получил два серьёзных удара, которые свидетельствовали о том, что ситуация перерастала в критическую. В сентябре 1936 года был арестован его первый заместитель Георгий Пятаков. Поначалу Орджоникидзе пытался его защищать, но, оценив ситуацию, понял, что его не спасти, и присоединился к хору обличавших подлого двурушника и троцкистского фашиста. В наркомате тяжёлой промышленности начались аресты, около 40 крупных специалистов были арестованы и исключены из партии.
Через месяц после ареста Пятакова, аккурат в день 50-летнего юбилея Орджоникидзе, был арестован его старший брат Папулия, некогда рекомендовавший юного Серго в партию. Орджоникидзе пытался ознакомиться с делом и встретиться с братом, но руководивший тогда Грузией Берия не дал этого сделать.
В феврале 1937 года должен был открыться новый Пленум ЦК, на котором непосредственно Орджоникидзе должен был выступить с докладом по теме "вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов" в наркомате тяжёлой промышленности. Учитывая обстоятельства, которые предшествовали докладу, это было непростой задачей, от которой могло зависеть не только благополучие Орджоникидзе, но и его жизнь.
Однако выступить с докладом ему так и не довелось. 18 февраля 1937 года, за пять дней до открытия пленума, Орджоникидзе умер. Смерть его была загадочной, официально объявили, что нарком умер от сердечного приступа, однако все выжившие родственники Серго и друзья его семьи после смерти Сталина в один голос уверяли, что он выстрелил себе в сердце.
Правдоподобными в равной степени выглядят обе версии. У наркома действительно могло отказать сердце, в последний год он жил в колоссальном напряжении, а обрушившиеся на наркомат репрессии и необходимость выступления с ответственным докладом, который мог решить его судьбу, окончательно добили его. Снаряды уже рвались рядом, и ему было из-за чего переживать.
По этой же причине он вполне мог покончить с собой. Он хорошо понимал логику государственного репрессивного механизма и вполне мог ожидать того, что после пленума пришли бы и за ним, что бы он там в своём докладе ни говорил.
Хотя Орджоникидзе похоронили в Кремлёвской стене, существует немало косвенных свидетельств того, что ситуация для него была очень сложной и 1937–1939 годы он бы вряд ли пережил.
Почти все близкие родственники Серго были репрессированы. Все три брата Серго были арестованы, старший брат расстрелян. Жена Орджоникидзе на 10 лет была отправлена в лагеря. Племянник Орджоникидзе Георгий Гвахария, по его протекции возглавивший Макеевский завод, был расстрелян. Такие "семейные репрессии", как правило, практиковались только применительно к родственникам "врагов народа".
Кроме того, все города, названные в честь Орджоникидзе, были переименованы. Это тоже явный признак опалы, такое происходило в случае с расстрелянными по политической статье.
Сталин был очень недоволен гибелью Орджоникидзе, что хорошо заметно на съёмках его похорон. Через несколько дней после его смерти открылся пленум, на котором Серго должен был выступать. Вместо выступления Орджоникидзе с речью выступил Сталин, раскритиковавший мёртвого друга за либерализм и укрывательство врагов народа и вредителей в своём наркомате.
Через несколько месяцев после смерти Серго один из его соратников по работе на Кавказе — Иван Орахелашвили — был арестован и дал показания на уже мёртвого наркома, в которых сообщил, что на даче Орджоникидзе проходили встречи контрреволюционной группы, а сам Серго покровительствовал им и даже участвовал в её заседаниях, на которых самым возмутительным образом поносили имя товарища Сталина.
Всё это позволяет предположить, что процесс против Орджоникидзе действительно был очень вероятен и сорвался только по причине неожиданной смерти главного фигуранта.
