Гражданин Романов: сон и прогулки после отречения

На следующий день после отречения от престола, 16 марта, Николай II "спал долго и крепко. Проснулся далеко за Двинском. Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре". В этот же день вслед за братом от российского престола отрёкся великий князь Михаил Александрович. Отрёкшийся император отреагировал на это спокойно, его больше заботила не судьба самодержавия в России, а скорее мирное сосуществование граждан страны: "Оказывается, Миша отрёкся. Его манифест кончается четырёххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились — лишь бы так продолжалось дальше".

17 марта Николай II встретился со своим двоюродным дядей великим князем Александром Михайловичем в Могилёве. Они обсуждали отречение Михаила Александровича. По воспоминаниям великого князя, бывший монарх заявил: "Миша не должен было этого делать. Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет".

Тем временем в Петрограде были закрыты театры, кинематографы и кафе. А "Вестник Временного правительства" опубликовал сразу два манифеста об отречении — Николая II и Михаила. Тогда же всем военным и гражданским властям России были направлены телеграммы с оповещением о переходе верховной власти в стране к Временному правительству.

20 марта на заседании Временного правительства было решено лишить свободы Николая II и его супругу и доставить их в Царское Село. Последнему российскому монарху об этом известно не было: "Погулял около часа. Погода была мягкая, но целый день шёл снег. После чая начал укладывать вещи. Обедал с мама и поиграл с ней в безик".

Следующий день был последним днём пребывания Николая II в Могилёве: "В 10 ч. подписал прощальный приказ по армиям. Дома прощался с офицерами и казаками конвоя и Сводного полка — сердце у меня чуть не разорвалось!"

21 марта последний российский монарх наконец-то прибыл в Царское Село, которое в его отсутствие кардинально изменилось: "Боже, какая разница, на улице и кругом дворца, внутри парка часовые, а внутри подъезда какие-то прапорщики!"

Подобный режим был установлен Керенским, который прописал целую инструкцию для царской семьи:

1. Царская семья и все, кто остался с ней, были изолированы от внешнего мира.
2. Заключённые пользовались правом передвижения только в пределах дворца.
3. Для прогулок были отведены особые места в парке, специально для этого огороженные. Во время прогулок узники окружались караулом.
4. Богослужения совершались в дворцовой церкви.
5. Всякие свидания с заключёнными были абсолютно запрещены и могли быть допущены только с согласия Керенского.
6. Вся переписка подвергалась цензуре коменданта дворца.
7. Дворец и парк были оцеплены караулами солдат.
8. Существовало двойное наблюдение за жизнью заключённых: наружное, принадлежавшее начальнику караула, и внутреннее, принадлежавшее коменданту дворца.

Тем не менее жизнь Николая II вернулась в прежнее русло, разве что больше не было заседаний и встреч с министрами: "Спали хорошо... просматривал, приводил в порядок и жёг бумаги. Сидел с детьми до 2½ час. Хорошо поработали в снегу. Погода стояла солнечная. Вечер провели вместе". Или: "Теперь — много времени читать для своего удовольствия, хотя достаточное время тоже сижу наверху у детей".

3 апреля отрёкшегося императора и его семью навестил Александр Керенский, ставший к тому моменту министром юстиции. Он приказал арестовать горничную императрицы Александры Фёдоровны Анну и увезти её из Царского Села. "Это случилось между 3 и 4 часами, пока я гулял. Погода была отвратительная и соответствовала нашему настроению!"

В это же время министр иностранных дел Павел Милюков разрабатывал план по отправке царской семьи из России в Англию. Николай II тоже надеялся, что ему и его семье удастся эмигрировать. 7 апреля он написал в дневнике: "Разбирался в своих вещах и в книгах и начал откладывать всё то, что хочу взять с собой, если придётся уезжать в Англию".

9 апреля Керенский снова приехал во дворец. Николаю II приходилось мириться со всеми капризами и приказами министра: "Керенский просил ограничить наши встречи временем еды и с детьми сидеть раздельно; будто бы ему это нужно для того, чтобы держать в спокойствии знаменитый Совет рабочих и солдатских депутатов! Пришлось подчиниться, во избежание какого-нибудь насилия".

Николай II не жаловался на свою участь и какие-либо задумки о будущем, кроме Англии, он больше не выдвигал. До 1 августа 1917 года императорская семья так и прожила под домашним арестом в Царском Селе, откуда была отправлена в ссылку в Сибирь. Здесь отрёкшемуся императору официально разрешили читать книги, пилить дрова и ходить на службу в церковь. В Тобольске семья Николая II прожила до весны 1918 года, а потом её увезли в Екатеринбург, где поселили в Ипатьевском доме, ставшем для неё последним прибежищем.