Плавучий говнодемон. Врач скорой — о любителях водных процедур

Да простят читатели мою память, но дело было опять летом 199… года. На нашем любимом и душевно близком шоссе Энтузиастов строился очередной "Сбербанк". Строительные материалы возили по грунтовой дорожке вдоль шоссе и через некоторое время прокатали там широкую и глубокую колею.

Наши люди всегда найдут повод развлечься сами и иногда, в порыве щедрости русской души, развлечь какую-нибудь дежурную службу. Этим тёплым вечером настала наша очередь. Приехав по вызову, мы увидели картину маслом. Посреди колеи (она была шириной примерно 5–6 метров) сидел дядька в состоянии крайней степени "задумчивости". Он сидел по грудь в воде, заполнявшей колею до краёв.

Мужику явно было хорошо. Он увлечённо что-то перебирал в глубине импровизированного пруда и от избытка чувств азартно шлёпал по воде ладошками. Он поднимал небольшую волну, которая с шумом тихого черноморского прибоя шуршала о глинистые берега. Подражая Леониду Утёсову, дядька напевал в задумчивости: "У Чёрного моря, у Чёрного моря-а-а-а!!!".

Я вышел к месту событий и призадумался. Очевидных повреждений у курортника видно не было и брать его для осмотра тоже не было причин. "Но с другой стороны, при таких делах столько бед и забот. Ах! Спаси Аллах!", как пел Юрий Никулин. Как доставить тело к берегу — всплывал законный вопрос. 

Уговоры не подействовали, и когда мы начали подумывать о вызове на место событий специалистов — спасателей на водах, наш малый утвердился на четвереньках и от избытка чувств издал клич разбуженного кракена. После этого вскочил на ноги и, размахивая авоськой (это её он с такой сосредоточенностью искал на дне канавы) и поднимая тучу брызг, припустил вдоль по колее.

Надо вам сказать, что за время описанных событий наш "клиент" так тщательно извалялся в мокрой глине, что стал напоминать "говнодемона" из фильма "Догма". Мы эскортировали бегущего до конца "Чёрного моря", где он, выбравшись на берег, продолжил скачки с препятствиями и добежал до декоративного столба у начала моста. Встал к нему спиной и, размахивая авоськой, хрипло проорал:

— Не подходи-и-и-и!..

Вытерев слёзы смеха, я попытался ещё раз уверить этого "водяного", что не имею к нему никакого практического интереса и меня не нужно бояться, ибо я безобиден и красив в своём белом халате. Касаться без причины такого грязного "обезьяна" я и в мыслях не держу. Бесполезно. 

Оставлять красавца на улице не имело смысла, так как тяга к приключениям была написана на его грязном лбу крупным шрифтом. Поэтому мой фельдшер сходил в какую-то близлежащую контору и вызвал милицию. Что он наговорил диспетчеру, я так и не узнал, но она поняла, что на нашу бригаду напал пьяный сумасшедший, и сумела свой ужас донести до диспетчера "02".

Буквально через несколько минут вдали послышался вой сирен, и на сцену прибыли две машины сотрудников милиции. Убедившись, что нас пока не бьют, они воззрились на "морского пехотинца", а потом с негодованием на нас.

— Ну что, ребята, это наш? — сказал сержант, подмигнув мне.

Увидев, что на него уже секунду как никто не смотрит, грязнуля попытался тихо исчезнуть со сцены, но переоценил свои силы. Два шага по твёрдому асфальту, и его силы были исчерпаны, он пошатнулся и с глухим стуком завалился на спину. Арбузный стук исходил от его головы, соприкоснувшейся с твёрдым дорожным покрытием.

— Нет, хлопцы, вот теперь он точно уже наш! — сквозь зубы процедил я и пошёл за носилками и клеёнкой, в которую мы тогда оборачивали особо негигиеничных больных.

Милиционеры помогли отнести мазурика в машину и отбыли по-английски, не прощаясь. Я осмотрел нашего больного, нашёл на затылке вполне ожидаемую гематому и отбыл в больницу. История "плавучего говнодемона" закончилась хорошо. Он выписался из больницы через несколько дней совершенно здоровым. Ничего не помня о событиях этого вечера, он требовал в приёмном отделении свою одежду и, главное, авоську с водкой и куском колбасы, и никак не хотел забирать тот кусок грязи, в который они превратилась. Дай Бог ему здоровья.