"Абонент недоступен". Как я три месяца брал интервью у Хаски

16 декабря 2016 года. В отделе культуры жара. Мы с коллегами слушаем на повторе и учим наизусть текст песни "Пуля-дура" рэпера Хаски. Несколько недель назад клип на песню кинул у себя в "твиттере" Оксимирон. Теперь это вирус, который расползается по наушникам коллег и друзей.

Коллега Рита спрашивает, про какого именно Хаски мы говорим, про рэпера? Мы киваем. Она рассказывает, что на самом деле Хаски — Дмитрий Кузнецов. Приехал в Москву из Улан-Удэ, окончил журфак и некоторое время работал с ней на телевидении. "Он такой, тихий очень. Ну был, во всяком случае".

Рэпом, рассказывает Рита, он начал увлекаться давно, но первые песни были, скажем так, на любителя. Показываем ей "Пулю-дуру", утверждаем, что это — светлое будущее русского хип-хопа. К лету дети забудут Оксимирона как страшный сон и поголовно станут фанатами Диминой вязкой читки. Рита воодушевляется: "Давайте я у него спрошу и, если что, дам вам его номер?"

В ответ на такое предложение я киваю с такой силой, что у меня может отвалиться голова. Номер приходит мне сообщением через полчаса.

В первый наш разговор Дима в основном молчит и задумчиво хмыкает, а вот меня не остановить. Предлагаю ему идею материала, который не очень похож на классическое интервью, а скорее на беседу "за жизнь": о состоянии современного хип-хопа, о судьбах страны, о новых технологиях, о быте в провинции и так далее. Дима просит прислать мои публикации — "посмотреть, что я пишу".

21 декабря. Публикации отправлены, ответа нет. Напоминаю о себе, пишу "давай покажем, как надо делать крутые материалы про рэп". В ответ молчание.

28 декабря. Выходит интервью с Хаски на The Village. Там примерно то, что собирался сделать я, примерно в той же форме. Моей яростью в этот момент можно плавить металл. Успокоившись, пишу СМС, мол, давай крутую штуку нашу сделаем всё-таки.

29 декабря. Дима звонит.

Во-первых, выясняется, что Дима не очень любит интервью и хочет дать их все сейчас, чтобы после выхода альбома вообще не сталкиваться с журналистами.

"*** его знает, я просто одну и ту же ***** говорю постоянно, — утверждает Хаски. — Мне просто кажется, что я и так ***** не интересный и говорю на самом деле тоже ********* [плохенько]".

Во-вторых, как бывшему журналисту, ему всегда хочется что-то в финальных текстах подправить или скорректировать. "Всегда потом есть ощущение, что можно было сделать лучше. Это такая параноидальная *****", — объясняет он.

В-третьих, их у него не умеют брать. Одно из последних интервью у Димы брала "девочка, которая пришла и спрашивала про Tinder".

"Я и не особо знаю, что это такое", — объясняет он, — "эти девочки-журналисты, конечно, будто в другом мире живут и думают, что все в этом мире живут, а это не так, на самом деле".

Про себя отмечаю, что Хаски только что сформулировал главную проблему современной журналистики. Договариваемся встретиться на новогодних праздниках. "Если не пропаду или не забухаю", — обещает он. Судя по молчащему телефону и бесконечным гудкам в течение всего января, надежда русского хип-хопа весь месяц пьёт и пропадает.

2 февраля 2017 года. "Медуза" выпускает материал про эстетику творчества Хаски. Дочитав до точки, набираю номер Димы обсудить статью и попробовать передоговориться об интервью. Длинные гудки.

Начинаю немного волноваться. Последними словами Хаски были "забухать" и "пропасть". Фантазия рисует надежду русского хип-хопа, замёрзшую в канаве где-то в области, а рядом с бездыханным телом надрывается телефон.

14 февраля. Коллеги присылают инстаграмное фото Максима Фадеева с Хаски. Перестаю волноваться, зато начинаю испытывать нездоровую ревность. Лучше бы, конечно, канава, чем вот такое.

20 февраля. Выходит роскошный клип на "Панельку". "Афиша" анонсирует новый альбом и публикует большой текст про Хаски. Скорее всего, премьера клипа с ними так или иначе согласована. Звоню. Дима берёт трубку. Наконец-то! Говорю, что "Панелька" — лучший российский клип за десятилетие (не вру), и напоминаю о наших планах на интервью. Рэпер просит связаться с ним в выходные. Я в восторге. Сейчас всё сделаем и будем оба молодцы, думаю я.

Но нет. В выходные я связываюсь только с гудками.

27 февраля. Выходит большое интервью на сайте GQ. Я в ярости.

28 февраля. Звонок. Гудки. Начинаю улавливать последовательность. Хаски легко общается с хипстерскими сайтами для чтения в очереди за кофе или верхом на гироскутере, но напрочь игнорирует СМИ для нормальных людей. Парадокс: автор песен про бесконечные циклы смерти в серых панельных домах общается только с людьми, которые от романтики Чертанова стараются держаться подальше, потому что в сложной ситуации не смогут "пояснить за шмот".

9 марта. Гудки прерываются. Хаски отвечает. Разговор недолгий и неловкий. Ключевая фраза: "Слушай, я не думаю, что мне нужно ещё давать какие-то интервью". Говорю, что нужно. Договариваемся о встрече, "в этот раз бетонно". В назначенный день абонент недоступен. Злиться уже нет сил, я просто хохочу.

17 марта. Понимаю, что эту историю надо хоть как-то завершить. Звоню. Хаски отдыхает с друзьями в Подмосковье, по ту сторону трубки смех. Говорю, может, чёрт с ним, с интервью, приезжай, сделаем стрим. Час твоего времени, час моего, и мы исчезнем из жизни друг друга. "Окей", — говорит, — "вернусь в Москву послезавтра, давай всё сделаем".

19 марта. Звоню. Хаски в студии, видимо, наводит красоту на альбом, которому выходить через десять дней. После всех приветствий и моего вопроса "Ну чо как?" Дима просит связаться по вопросу трансляции со своим менеджером Андреем. Понимаю, что этой катавасии не хватало ещё только третьего героя.

Я зря волнуюсь. Телефон Андрея мне сегодня не придёт. И завтра тоже. Отправляю два СМС в качестве напоминания. Телефон молчит. Ни сообщений, ни звонков. Русский рэп такой необязательный.

22 марта. Отправляю ещё одно СМС с просьбой прислать номер мифического Андрея. Начинаю думать, что никакого Андрея никогда не существовало. Это такой особый московский сленг, о котором я не знаю и где "поговори с Андреем" значит "пошёл на ***, ты меня ******".

23 марта. Хороший знакомый в разговоре между делом упоминает Хаски. Взрываюсь и ору, что Хаски — музыка для лохов педальных и артист-минутка. Через минуту признаю, что погорячился. Эта история меня точно доконает.

30 марта. Выходит интервью на "Афише". Пазл окончательно складывается, всё становится понятно и очевидно. Глубоко вздыхаю. Открываю программу на компьютере, в которую вбиваю идеи для материалов, и пишу туда: "Текст о том, как я не взял интервью у рэпера Хаски".

Кстати, Дим, альбом получился неплохой. Перезвони, если время будет.