Легенда брасса 1980-х: Синхронное плавание — это банка с пауками!

На прошлой неделе в СК "Олимпийский" с успехом прошёл чемпионат России по плаванию. Звёзды сияли как в бассейне, так и на трибунах.

За тем, как побеждала "наше всё" Юлия Ефимова, наблюдали не только простые поклонники пловчихи, но и её товарищи по сборной — взявшие паузу в карьере Андрей Гречин и Александр Сухоруков, а также наш легендарный пловец, тележурналист, преподаватель Московского политеха и редактор журнала "Плавание" Дмитрий Волков.

— Дмитрий, чемпионат России определил состав нашей команды на грядущий чемпионат мира в Будапеште. Достойная у нас получилась сборная?

— В команду попали сильнейшие спортсмены страны, которые смогут бороться за медали чемпионата мира, в том числе и за золотые, — рассуждает 51-летний Волков. — Сенсаций никаких особенно не произошло — в команду вошли наши лидеры: Ефимова, Чупков, Морозов, Рылов и другие. Однако зазвучали и новые имена. Их немного, но они есть.

Например, Александр Красных. После Игр в Рио-де-Жанейро он здорово прибавил. Новое имя в мужском плавании на спине — Клим Колесников. Этот талантливый парень постепенно подбирается к Жене Рылову (Евгений завоевал бронзу Олимпиады в Рио. — Прим. Лайфа). Маша Темникова стала более заметной в брассе.

Света Чимрова — молодчина! Я вообще считаю её главной героиней этого чемпионата: она установила рекорд России в полуфинале на 100 метров баттерфляем, а в финале смогла улучшить результат. От Сары Шёстрём её по-прежнему отделяет космос — почти полторы секунды, но шведская команда не обладает тем брассом и той спиной, какие есть у нас. Это я к тому, что в комбинированной эстафете, имея в составе Ефимову, ту же Устинову или Фесикову, шансы на медали в Будапеште у нас есть.

Кроме индивидуальных медалей, которые команда ждёт от лидеров сборной, думаю, что может порадовать и мужская эстафета 4х200. У наших мужчин очень плотные результаты, близкие к 1,47. А это заявка на медаль… То же можно сказать о вольной и комбинированной эстафетах 4х100.

— Лучшие результаты этого сезона в мире на чемпионате России показала Юлия Ефимова. И это после сложнейшего 2016 года...

— Юля ещё улучшит свою физическую форму — и на чемпионате мира будет биться за медали самого высокого достоинства. А вообще, как правило, после Олимпийских игр всегда наступает некоторый общий спад, депрессия…

— У Ефимовой, судя по всему, никакой депрессии нет.

— Юля — молодчина! После Олимпийских игр она практически не отдыхала. Ей сразу пришлось влиться в Кубок мира, но уже в ноябре она снова, как и перед Олимпиадой, выпала из спортивной формы, подхватив тяжёлую ангину.

Новый год Ефимова начала с тренировок на море, в Южном полушарии Земли. Она уехала в лето, подпитаться энергией солнца, которая очень нужна спортсменам. К сожалению, не у всех российских пловцов есть возможность получить такой мощный природный допинг.

— На одной из пресс-конференций Ефимова заявила, что способна улучшить свой результат до чемпионата мира…

— И я уверен, что она сможет это сделать. Юля — боец! Знаете, она вообще имеет удивительную способность быстро восстанавливаться. В прошлом году спортсменка проболела всю весну, не тренировалась, была в ужасном состоянии, но смогла восстановиться к Олимпиаде в Рио всего за пару месяцев.

— Дмитрий, а вы помните, как сложился ваш первый взрослый чемпионат страны?

— Конечно! Впервые я стал чемпионом СССР в 16 лет. В ранней юности я проигрывал своим конкурентам, так как принадлежал к ретардантам, типу людей с поздним физиологическим развитием, но в какой-то момент я всё же смог вырваться вперёд.

В общем, в 1982 году я выиграл чемпионат страны среди взрослых, попал в сборную и поехал в Эквадор на чемпионат мира, который… провалил.

— Сказались эмоции и отсутствие опыта?

— Знаете, здесь сложилось несколько факторов. Во-первых, чемпионат мира проходил буквально через две недели после отборочного турнира в СССР, у меня не получилось удержать форму.

К тому же я не смог вовремя адаптироваться: соревнования были на другом конце света. Проще говоря, стресс, который я не смог пережить комфортно для себя, повлиял на результат.

Собственно, эти самые стрессы и не дали мне стать олимпийским чемпионом, несмотря на множество мировых рекордов…

Дмитрий Волков имеет три олимпийские медали. Две бронзы спортсмен завоевал на Играх в Сеуле (100 метров брасс, эстафета 4х100), серебро — в Барселоне (эстафета 4х100). По словам пловца, на его пути к олимпийскому золоту жизнь всегда расставляла перед ним роковые ловушки.

— В 1984 году я был уже рекордсменом Европы и одним из лучших брассистов в мире, но команда СССР бойкотировала Игры в Лос-Анджелесе, лишив очень многих возможности стартовать на главных соревнованиях жизни.

Мне повезло — я "дожил" до следующей Олимпиады, но за два месяца до Игр в Сеуле мне на правую руку упало стекло и отсекло все четыре сухожилия, — вспоминает спортсмен. — Это произошло в бассейне СК "Олимпийский".

Тут Дмитрий показал чудовищный шрам на ладони и продолжил свой рассказ.

— После операции рука не гнулась и никак не могла зажить, гнила вплоть до Олимпиады.

Во время финального заплыва на 100 метров брассом 99 метров я шёл первым, но в финишном касании меня опередили двое моих друзей — англичанин Эйдриан Мурхаус и мой венгерский дружбан Карой Гюттлер. На полтиннике я им вёз метра два, показал даже рекорд мира для 50 метров, но… в конце сдулся. Если бы был ещё метр дистанции, я бы, наверное, утонул. (Смеётся.)

Своему третьему месту в тот момент я дико обрадовался. Когда же посмотрел повтор на видео, понял, насколько близка была золотая медаль. Мне потом долго снились кошмары с одним и тем же сценарием: я доплываю, бросаюсь на финиш, но мои руки не успевают вовремя коснуться бортика. Ужас!

— В 1992 году на Игры вы приехали без травм. Что помешало вам стать олимпийским чемпионом в Барселоне?

— Я отобрался в финал стометровки брассом с первым результатом, и это был лучший результат сезона в мире. Я плыл легко, словно на тренировке. Но череда событий после предварительного заплыва меня так деморализовала, что в итоге я стал только шестым.

Вечером того же дня во время финала я был совершенно другим человеком — уставшим, разбитым и каким-то вялым.

— Что же могло произойти всего за несколько часов?

— Это был ряд событий, как мне кажется, абсолютно мистических. Как сейчас помню… Я вылезаю из бассейна после квалификации — и ко мне подходит мой друг, суперзвезда плавания 80-х годов Михаэль Гросс. Его ещё когда-то называли Альбатросом из Оффенбаха. В тот момент он уже около года работал тележурналистом на каком-то европейском канале. Я видел, как он стесняется, неуверенно себя чувствует. Сами посудите: он был звездой, а тут вдруг превратился в стажёра.

В общем, подходит Михаэль ко мне и робко так просит об интервью. Мне стало его дико жалко, но я подумал, что сейчас не время разговаривать со СМИ, потому что журналисты могут спровоцировать на что-то или как-то неправильно настроить твои космические волны. И я отказал другу…

Я ему соврал — и нарушил первый закон космоса. Наговорил ему кучу пустых отговорок: "Михаэль, мне нужно бежать, у меня массаж" — и всё в таком духе. Конечно, времени действительно у меня было в обрез, а массаж был запланирован, но две-три минуты, думаю, я должен был найти для него.

Во время предвариловки и после откупывания я чувствовал себя великолепно. На дистанции совершенно не устал. Всё изменилось после массажа. Мне его сделал человек, который не практиковал этот самый массаж к тому моменту уже лет 20 — это я узнал позже. Он работал клерком при спорткомитете, но для того, чтобы обеспечить ему поездку в Барселону, его пристроили массажистом в команду, потому что в молодости он закончил специальные курсы и даже когда-то кого-то мял.

Помню, как просил его "Потише! Потише!", а он буквально разбирал меня по косточкам и неадекватно давил на мышцы. Когда я, будучи совершенно разбитым, скатился с массажного стола, понял, что со мной что-то не то. Я приехал в Олимпийскую деревню, два часа пытался заснуть, но у меня ничего не вышло — я лишь обливался потом. Потом я встал, добрался до бассейна, размялся и, как сомнамбула, абсолютно варёный, так и не придя в себя, бросился в финальный заплыв.

Метров семьдесят я лидировал, а в конце дистанции меня, как в Сеуле, всего скрючило, и я приплыл к финишу лишь шестым. Дистанцию тогда с посредственным результатом выиграл американец с говорящей фамилией Дибел.

— На Играх в Барселоне вы завоевали серебро в эстафете. Эта медаль вас хоть как-то утешила?

— Совершенно не утешила. После сотни у меня было опустошение, полное и тошнотворное. У меня ведь был другой план: я готовился стать чемпионом и умереть.

— Дмитрий, какая медаль вам дорога больше всего?

— Не поверите, даже не олимпийская награда. Самое яркое ощущение радости от победы мне принесли всесоюзные юношеские соревнования на призы "Комсомольской правды" в 1981 году. После долгих лет мытарств в плавании, после отчисления из спортивного интерната за бесперспективность, после бесконечных поражений от сверстников мне наконец удалось стать лучшим в стране. Причём победил я тогда со сломанной рукой. Я сломал лучевую кость, упав на скользкий пол во время разминки. Рука опухла, очень болела, но я сжал зубы и плыл все дистанции подряд на обезболивающих.

Через год я завоевал первую золотую медаль взрослого чемпионата СССР, но такой эйфорической радости от успеха у меня уже не было. Понимаете, в определённый момент победы уже не приносят безбрежной радости, они превращаются в рутинную работу. А опасения от возможного проигрыша начинают доставлять дискомфорт…

В бассейн будущего легендарного российского брассиста привели родители. Они, как это часто бывает, даже и не думали делать из сына пловца мирового уровня, а просто хотели укрепить здоровье мальчика.

— Мои родители всё сделали для того, чтобы их дети были счастливыми людьми. Сначала они моего старшего брата Максима привели в бассейн, а потом уже и меня. И вот представьте себе: моему брату пять лет, мне — три, и мы едем вдвоём на троллейбусе через пол-Москвы от метро "Щукинская" до "Динамо" и обратно.

— Не представляю, как такое возможно сейчас…

— Максим, кстати, у меня кавалер ордена Мужества, в своё время был капитаном сборной Москвы по плаванию, а сейчас он президент Российской федерации го. Го — это древнейшая интеллектуальная игра на планете, на две тысячи лет старше шахмат.

— Однако серьёзных результатов в плавании, как вы, Максим добиться не смог…

— Зато он самый лучший на свете брат и друг, покоритель Эвереста. Одна из его дочерей, Настенька, — солистка в Ансамбле народного танца имени Игоря Моисеева! Вторая, Саша, — моя воспитанница, чемпионка страны в плавании баттерфляем, а сегодня уважаемый детский тренер.

Я тоже стараюсь не отставать от старшего брата: мои собственные дочери — трёхкратные чемпионки мира по синхронному плаванию и шестикратные чемпионки Европы, а сын — чемпион Ленинградской области по спортивному ориентированию.

У меня все в семье спортсмены: жена — чемпионка мира по прыжкам в воду, дядя — чемпион мира и Европы по стрельбе, бабушка Тоня — тоже стрелок, чемпионка Краснодарского края… Другая бабушка, Маша, — ещё довоенная чемпионка СССР по гимнастике и прыжкам в воду, мастер спорта с порядковым номером 97. Родители у меня тоже спортсмены — познакомились в институте физкультуры во время учёбы…

— Да у вас целая спортивная династия…

— Ну да. Пловцы, гимнасты, стрелки. Один из моих предков, майор Николай Мартынов, однажды под Пятигорском умудрился застрелить Михаила Лермонтова на дуэли. Он мне приходится двоюродным дедушкой в каком-то там поколении. (Смеётся.) Из Мартыновых мы…

Дочери Дмитрия Волкова Софья и Антонина для синхронного плавания начала 2000-х стали настоящим откровением. Красивые, фактурные и какие-то магические, они побеждали с раннего детства. Но судьба девочек так сложилась, что они закончили спортивную карьеру, едва её начав, ещё до Олимпиады в Пекине. По словам спортсмена, тележурналиста и педагога, на чемпионате мира в Будапеште Соня и Тоня будут помогать ему освещать соревнования.

— Их спортивный путь был очень тернистым. Синхронное плавание, скажу я вам, это ужасный вид спорта, где много субъективного, где возможны провокации и откровенные подставы, где, к великому сожалению, коллеги не всегда друг друга любят, уважают и относятся по-человечески, где орудуют сплошные женщины, которые живут и трудятся словно пауки в банке.

Синхронное плавание — чисто женский вид спорта, и на бортике тоже женщины стоят. Если бы вы видели и знали, что там происходит, вы бы никогда не отдали своего ребёнка в этот вид спорта.

— Почему же вы отдали?

— Я раньше ничего об этом не знал. Когда дочки подросли, мне казалось, что нет ничего лучше для них, чем синхронное плавание, ведь именно там нужна похожесть одного исполнителя на другого, а Соша и Тоша — близнецы… С другой стороны, я не жалею о том, что отдал их в этот вид спорта: девочки добились больших результатов. Разве что олимпийскими чемпионками не стали.

Дочки ушли из спорта за год до Игр в Пекине, в 2007 году. У них был анорексический синдром, нам пришлось буквально спасать их жизни. Это было страшнейшее время. При росте 175 сантиметров девчата весили по 39 килограммов. Настолько они были морально и физически истощены…

— Как же выживают остальные?

— Выживают те, кого берегут, с кого сдувают пылинки. К сожалению, случилось так, что мои дочки в определённый момент стали серьёзной помехой для ведущего в то время дуэта — Ермакова — Давыдова. И Сонечке с Тоней пришлось закончить карьеру…

Дочки, конечно, могли бы с угрозой для собственных жизней продолжать биться, но, к счастью, они не так амбициозны, как я. Впрочем, и для меня побеждать — это всего лишь означает быть безупречным, то есть делать своё дело лучше всех. Будь то стрельба, плавание, журналистика или воспитание детей. Лермонтова только жалко, конечно...

— Дмитрий, вернёмся к вашим дочкам. Видно, у великой Татьяны Покровской девочки не ходили в любимчиках, раз она позволила им дойти до анорексии?

— К моим дочкам относились хорошо, грех жаловаться. Просто девочки не стояли в приоритете у вышестоящих спортивных чиновников. В тот момент уже были Ромашина и Ищенко, очень техничные девочки. Но сёстры Волковы — это, я вам скажу, волшебство на воде. У них одинаковая механика движений, они делали все элементы невероятно синхронно. Обладая ещё и фантастической конституцией, дочки доводили этот самый синхрон до совершенства.

— Человек смолоду должен беречь здоровье, заниматься спортом, но не загонять себя, не доводить до самоуничтожения. Широко известны случаи, когда спортсмены, движимые собственной гипермотивированностью, а также амбициями родителей и тренеров, просто погибали.

Я считаю, надо поддерживать своих детей и защищать. И эта поддержка детям-спортсменам нужна куда больше, чем другим, потому что уровень их реализации расположен за гранью обычных человеческих возможностей. Для этого существуют различные инструменты — начиная с методик тренировок, питания, восстановления и заканчивая грамотной фармакологией, работой с сознанием и постоянным самоконтролем.

Когда речь зашла о безупречном человеке, сверхчеловеке, не затронуть набившую оскомину тему допинга было уже невозможно.

— Часть сборной СССР когда-то действительно принимала участие в закрытой фармпрограмме, — вспоминает Волков. — Некоторым говорили "Подойдите к врачу", а некоторым не говорили. В общем, кто-то ходил, а кто-то нет. Я не ходил и мог только догадываться, что там происходит. Честно говоря, мне очень хотелось к этому присоединиться. Я долго просил об этом своего тренера Бориса Дмитриевича Зенова, на что он мне отвечал: "Тебе ещё рано, сынок". В общем, я так и не зашёл в те двери…

Тема с допингом в моё время, как правило, решалась, если и решалась, на уровне самодеятельности. Спортсменов моего уровня патронировали организации, в которых они получали зарплаты и фармпрограммы.

Я, например, экспериментировал с собой как мог. В те времена многое из того, что сегодня считается допингом, было разрешено. Например, бромантан, ратибол (заменитель анаболических стероидов), тот же милдронат. Широко применялись инвазивные методы. Я даже подшивал себе в брюшину плацентарную ткань для лучшей регенерации тканей и скорейшего восстановления…

Однажды, сосчитав количество таблеток за день и инъекций в неделю, я понял, что речь идёт о килограммах веществ, засыпаемых и заливаемых в утробу ежедневно. Но это были разрешённые методы стимуляции, их тогда было куда больше, чем сейчас.

— Мельдоний был разрешён…

— А вместе с ним и много другого… Когда мельдоний запретили, я расценил это как грубо состряпанную провокацию международного масштаба. Ведь этот препарат не имеет никаких стимулирующих свойств. Он лишь подпитывает мышцу сердца необходимыми элементами для профилактики перенапряжений.

То, как нагло был состряпан сам факт включения этого вещества в список запрещённых препаратов (там ведь не были выдержаны необходимые в таких случаях технические условия), говорит о предательстве интересов конкретно взятых спортсменов. Не секрет, что именно в постсоветском пространстве мельдоний, по свойствам похожий скорее на пустышку, применялся в схемах фармподдержки атлетов.

Многие спортсмены лишились репутации, контрактов, как, например, Маша Шарапова, а главное — возможности выступить на важнейших соревнованиях в жизни.

Но даже к этому, считаю, нужно относиться философски. Спорт — это ведь только часть жизни, правда, очень похожая на саму жизнь. С рождением, юностью, зрелостью, старением и смертью. Не споткнуться на этом длинном и невероятно сложном пути практически невозможно.

Дмитрий признался, что начать новую жизнь — жизнь без спорта — ему было невероятно трудно. Это всё равно что пережить чудовищную ломку.

— Начну издалека… Я думал, что Олимпиада в Барселоне станет моей последней, я был уверен, что вряд ли досоревнуюсь до 30 лет, поэтому я полностью сконцентрировался на мысли о том, что надо во что бы то ни стало победить в 1992 году. Четырёхлетие после Игр в Сеуле складывалось для меня очень удачно, но за год до Игр я заболел. И тогда, будучи верующим человеком, я попросил у Бога золото Олимпиады взамен на жизнь… Вернее, молиться об этом я начал даже раньше, когда ещё более или менее себя чувствовал, вот тогда я и начал болеть по-настоящему.

Моя жизнь в тот год строилась примерно по такому принципу: три дня тренировок — семь дней болезни. Меня беспокоили постоянные ангины и боль внизу живота. Озадаченные врачи назначали мне антибиотики курс за курсом, я был практически стерильным, но болезни не уходили. Вечерняя температура стала для меня нормой.

К кому я только не обращался за помощью! Дипломированные врачи сменяли знахарей и экстрасенсов, а лучше мне не становилось.

— Разве олимпийское золото стоит жизни?

— Конечно! Вам каждый спортсмен это подтвердит. Почти каждый… Если спортсмен боится смерти, это не тот спортсмен, который нужен кровожадным богам Олимпа. Настоящему спортсмену жизни за победу не жалко.

— Но вы мне только что говорили, что здоровье должно быть в приоритете.

— Вот такой парадокс… Но продолжим. В олимпийскую команду 1992 года я попал неожиданно, учитывая моё плохое самочувствие, поехал на сборы, и там сам себе вырезал из горла огромный фолликул.

Я тренировался тогда во Франции, и местный врач отказался меня оперировать. Мол, опасно. Тогда я приехал в гостиницу и всё сделал сам. Прокипятил пинцет, скальпель, раскрыл пасть и перед зеркалом сам себе провёл операцию. Уже на следующий день мне стало гораздо лучше, потом я поехал на Игры, а дальше вы знаете…

— Когда же вы поняли, что нужно начинать новую жизнь?

— После того как Игры для меня закончились, я ходил по Олимпийской деревне, размышлял о жизни, практически не спал, и в какой-то момент до меня дошло, почему я не выиграл. Я быстро вернул себе ощущение счастья.

Я понял, что у меня обязательно будет в жизни что-то ещё очень интересное. Через год я закончил плавать. Признаться, было тяжело, меня трясло, но я выпрыгнул в новую жизнь, занялся бизнесом, быстро адаптировался к новым реалиям.

Через некоторое время, правда, я вернулся на дорожку. Мой друг Артур Мамедов предложил мне договориться с Хуаном Антонио Самаранчем, в то время занимавшим пост президента МОК и с которым он был на короткой ноге, начать тренировки на его спортивной базе в Испании, чтобы победить на Играх 1996 года. На этой волне я вновь начал работать над собой.

В Испанию я так и не поехал, но проплавал ещё целый год. Я понимал, что Олимпиада в Атланте уж точно последняя в моей жизни, и за месяц до отбора на Игры у меня пропал сон. Ужасное состояние перманентной бессонницы очень долго не покидало. Представляете, я мог пролежать без сна всю ночь после тяжелейшей тренировки и слышать малейшие звуки, шорохи. Это было невыносимо.

Естественно, я провалил олимпийский отбор. И только тогда у меня начался настоящий отходняк! Невроз выражался даже в треморе рук.

Полгода я ничего не делал, а потом взглянул на себя в зеркало и ужаснулся: на меня смотрел оплывающий жиром незнакомый мне человек. Качество моей жизни изменилось, исчезли привычные физические нагрузки, появились вялость и сонливость.

В общем, очень скоро я вновь начал ходить в бассейн, но уже просто для поддержания жизненного тонуса. Именно тогда я начал задумываться о том, что есть плавание, начал по-настоящему разбираться в технике, нюансах тренировок. Странно, но понимание основ плавания пришло ко мне только после окончания спортивной карьеры. Я сделал много открытий!

Несколько месяцев назад в России был организован профсоюз спортсменов. Одним из основателей проекта стал наш герой.

— Ко мне часто обращаются за помощью те или иные спортсмены и тренеры. И, конечно, если я могу помочь, если это в моей компетенции, то я всегда помогаю.

Толчком же к созданию профсоюза послужили скандалы перед Играми в Рио-де-Жанейро, когда многим спортсменам запретили ехать на Олимпиаду, когда вся паралимпийская сборная России была отстранена от Игр и никто не смог вступиться за ребят. Никто! Это чудовищно несправедливо…

Мы хотим заняться решением реальных человеческих проблем и предоставлять оказавшимся в беде спортсменам квалифицированную помощь на официальном уровне. Отстранили от соревнований, возник конфликт в организации, уволили несправедливо… Решение этих проблем станет нашей ежедневной работой.

Очень многим не по карману та же защита в суде. Знаете, сколько ушло средств на то, чтобы отстоять Юлю Ефимову в 2016 году? Несколько сотен тысяч долларов! Эти деньги вынимались из частных карманов и отправлялись Юле, чтобы она могла нормально тренироваться и защищаться. Я имел к этому опосредованное отношение, предлагал варианты выхода из ситуации. Поэтому знаю… В итоге было принято единственно верное решение, справедливость восторжествовала.

— Кто будет помогать вам в этой непростой работе?

— В исполком профсоюза вошли настоящие звёзды отечественного спорта, истинные моральные авторитеты: знаменитый своими подвигами подводный пловец Шаварш Карапетян (Спас несколько десятков людей в нескольких авариях — в 1974-м, 1976-м и 1985-м. — Прим. Лайфа), прославленная синхронистка Ольга Брусникина, знаменитый боксёр и тренер Александр Лебзяк, легендарный пловец Александр Попов, я и некоторые другие наши коллеги.

Безусловно, чтобы профсоюз по-настоящему заработал, нам надо будет очень многое сделать, но я верю в нашу команду.