"Я пел не вождям, а народу". Как Кобзон судился с США и освобождал заложников

Единственная книга мемуаров Иосифа Кобзона, написанная Николаем Добрюхой в стиле интервью, начинается с эпиграфа.

И хотя певец до последнего выходил на сцену, в 2005 году он подводил итог своей творческой жизни. В этой книге певец как бы исповедуется перед народом, которому поёт, поэтому она и называется — "Как перед Богом".

Богом и религией для Кобзона, по его собственному признанию, всегда была его мать, Ида Исаевна Шойхет-Кобзон. Она смогла поднять и воспитать в голодные годы всех пятерых детей, стала для них нравственным ориентиром. А вот главной любовью всей жизни Иосифа Кобзона была, очевидно, сцена.

Однажды болезнь чуть не лишила его сначала жизни, потом — способности петь. В 2002 году у него был диагностирован рак простаты, ему сделали операцию, после которой он впал в кому, но вышел из неё через 15 дней. И вскоре — восстановился и запел. Но всех сразил случай, когда спустя лишь пять дней после сложной повторной операции в 2009 году он как ни в чём не бывало прилетел из Германии в Юрмалу и спел без фонограммы, вживую. После этого стало ясно, что только смерть способна разлучить Кобзона со сценой.

В своих воспоминаниях Кобзон откровенно признаётся, что, вопреки распространённому мнению о невыносимом притеснении евреев в СССР, лично на себе тотального антисемитизма не испытывал. Впрочем, иногда подобные проявления ощущал — но не от государства, а от отдельных личностей. Но благодаря своему характеру и поставленному в годы дворового детства крепкому удару (в юности Кобзон даже занимался боксом) он не давал себя в обиду.

— Меня очень тяжело было обидеть, потому что я был таким, что мог за себя постоять… Говорят: это значит, если что — сразу в ухо или по зубам? Отвечаю: не так чтобы сразу по зубам, но, во всяком случае, особых вольностей по отношению к себе не допускал, — говорил Кобзон.

Любопытно и происхождение фамилии Кобзон. Поскольку он родился в Украинской ССР, в Донбассе, некоторые полагают, что фамилия его восходит к названию струнного музыкального инструмента — кобза. Но фамилия на самом деле чисто еврейская, и если перевести отдельные её слоги "коп" и "за" ("голова" и "сын"), то в переводе получается "голова сына".

Иосиф Давыдович всегда славился тем, что высказывал своё мнение открыто и без купюр. Доставалось и коллегам по сцене, и бывшим жёнам: "Гурченко давно пора сдать в химчистку", — говорил он в интервью в 2006 году. После майдановских событий на Украине Кобзон не раз приезжал в родной Донбасс поддержать ополченцев, получив своё место в чёрном списке врагов Украины одним из первых.

К такой открытости Иосифа Давыдовича приучил его отчим, Михаил Раппопорт. Будучи студентом горного техникума, Кобзон начал курить. И вот однажды стоит курит и вдруг видит: идёт батя — так он его называл. Молодой человек спрятал сигарету в кулак, а отчим, человек очень сильный физически, сжал его руку — так, что Кобзон заорал от ожога. После этого отчим сказал: "Хочешь курить — кури открыто, но этого чтобы я больше не видел". С тех пор, на протяжении более 60 лет, Кобзон привык делать и говорить обо всём открыто, а не исподтишка.

На протяжении более 20 лет Иосиф Кобзон не ездил в США. Но не потому, что не хотел. В 1994 году в газете "Вашингтон пост" вышла статья, где Кобзона называли царём русской мафии, приписывая ему главенствующую роль в криминальном бизнесе России. Певец подал на газету в суд. А вскоре его мультивизу в США неожиданно закрыли, о чём пришло уведомление из посольства. Когда артист попросил объяснений, причина оказалась нетривиальной. Выяснилось, что в то время, когда шло противостояние между Ельциным и Лужковым, представители только что организованной службы РУБОП направили на Кобзона в Америку компромат. До сих пор неизвестно, что же там было, но визу Кобзона и его жены тут же аннулировали, а позже сообщили, что он подозревается по трём пунктам: торговле наркотиками и оружием на территории США, а также связях с русской мафией. Расстроенный певец вернулся домой к жене и сказал ей:

После этого Кобзон начал судиться уже с Госдепартаментом США, требуя предоставить доказательства обвинений или извиниться. Но выяснилось, что файл с документами настолько секретный, что раскрыть его можно только по запросу специальной комиссии Конгресса, создавать которую по этому случаю так и не стали. Суд замяли.

Несколькими годами ранее, в 1988 году, когда Кобзон был народным депутатом СССР и часто летал в США с концертами, в одну из поездок к нему обратился импресарио Фрэнка Синатры с предложением о концерте в Союзе. Кобзон очень обрадовался такой возможности и спросил, что для этого нужно. Ему ответили, что приглашение дать концерт должно быть выслано от первого лица государства. Кобзон согласился и "выбил" такое приглашение от Горбачёва. В торжественной обстановке его вручил Синатре посол СССР в Штатах.

Затем Кобзону позвонил тот же импресарио и выдвинул ряд условий концерта: он должен быть только один, со струнным оркестром СССР, на Красной площади, с Горбачёвым и супругой в первом ряду, а от трапа самолёта должна быть выстлана красная ковровая дорожка. Кобзон выслушал все эти требования и скрепя зубы согласился. Он понимал, что концерт будет более чем убыточным, но что поделаешь, звезда есть звезда.

Однако последней каплей был ещё один звонок импресарио. На вопрос Кобзона, всё ли теперь в порядке, ему ответили, что, дескать, нет — у господина Синатры в доме есть зал, в котором находятся все приглашения ему от королей, императоров, президентов и премьер-министров, но не напечатанные, а написанные от руки. Поэтому нужно, чтобы своё приглашение Горбачёв переписал вручную.

— Но тут уж мне стало за нашу державу обидно, и я сказал: "Да пошёл бы твой гастролёр… Мы и сами поём неплохо", — вспоминает Кобзон.

24 октября 2002 года, на следующее утро после того, как террористы захватили заложников в Театральном центре на Дубровке, к нему подъехал Иосиф Кобзон. Он был уверен, что сможет найти общий язык с боевиками и уговорит их выпустить хотя бы часть заложников. Действительно, ему удалось вывести из здания семью Корниловых — беременную женщину и её детей. Впоследствии она родила ещё и сына и назвала его Иосифом, в честь Кобзона. Но сам артист свой поступок не считает геройством.