Грудинин: От российских антисанкций выиграла только Белоруссия

В. ШЕСТАКОВ: Здравствуйте! У нас в гостях директор ЗАО «Совхоз имени Ленина» Павел Грудинин. Павел Николаевич, приветствую Вас!

П. ГРУДИНИН: Здравствуйте!

В. ШЕСТАКОВ: Прошло две недели с тех пор, как главой Ленинского района Подмосковья стал Олег Хромов. Как работается с новыми властями?

П. ГРУДИНИН: Я надеюсь, что он стал главой на долгие годы, поэтому у него есть все возможности для того, чтобы показать себя. Потому что всё-таки на первых позициях он никогда не был. Другое дело, что мы знаем о том, что он образованный человек, многое знает, хорошо ориентируется в вопросах муниципальной службы. На мой взгляд, у нас другая проблема — в Московской области с 1 января 2015 года прошла реформа местного самоуправления, такая тихая, где все полномочия, особенно из муниципальных районов, ушли на уровень областного правительства. И теперь глава больше похож на человека, который должен выполнять распоряжения губернатора. Хотя я считаю, что это неправильно, поскольку в Конституции РФ отмечается, что муниципальная власть отделена от государственной. Но так получилось именно в Московской области, что губернатор решил все серьёзные полномочия забрать на свой уровень и кое-что отдал потом обратно в районы. Но опять же как государственную функцию, которую будет выполнять муниципальный район. Поэтому у Олега Владимировича, на мой взгляд, очень сложная задача — при довольно скудном бюджете показать, что можно и в этих условиях эффективно управлять районом с усечёнными полномочиями.

В. ШЕСТАКОВ: Вы сказали, что будет сложно. Значит, есть какие-то разногласия, расхождения с губернатором области Андреем Воробьёвым?

П. ГРУДИНИН: Насколько я знаю, у Олега Владимировича с Андреем Воробьёвым разногласий нет и быть пока не может, потому что именно Андрей Юрьевич рекомендовал его на эту должность. По этому поводу даже было совместное решение заседания Совета депутатов Ленинского района, где он чётко изложил свою позицию о том, что это человек, которого он рекомендовал, и предложил его поддержать.

В. ШЕСТАКОВ: Вообще, как сейчас развивается малый бизнес в Ленинском районе, если уж говорить о пополнении бюджета?

П. ГРУДИНИН: Давайте котлеты отдельно, мухи отдельно. Бизнес развивается так, как это положено по федеральным законам. У местного самоуправления практически нет возможности влиять на развитие бизнеса, потому что он не определяет налоги, не даёт что-то в аренду. Я бы даже сказал, что из-за того, что правительство Московской области говорит одно, а делает другое, будет очень тяжело работать главам и бизнесу. Потому что, с одной стороны, декларируется то, что нужно поддерживать бизнес, а с другой — увеличивать ставки налога, например. С одной стороны говорят, что не будут строить на землях сельхозназначения, а с другой — недавно Советом депутатов Ленинского района было принято решение о строительстве на этих землях 2,5 миллионов квадратных метров жилья. Андрей Юрьевич бил себя в грудь и говорил, что этого не будет, а потом через градсовет и различные областные министерства провёл это решение. С одной стороны говорят, что сначала нужно построить дороги, разобраться с тем, куда дети будут ходить в школу, как будут лечиться люди, приехавшие туда, а с другой стороны — принимаются совершенно непонятные решения, которые приведут к транспортному коллапсу. Людям будет негде работать, будут огромные территории, которые не имеют производственных помещений, где можно работать, все будут ездить в Москву, налоги платить там. А жить будут на территории Ленинского района, который и сейчас испытывает дефицит бюджета.

В. ШЕСТАКОВ: Есть какие-то выходы из этой ситуации или уже всё решено?

П. ГРУДИНИН: Выход один: губернатору нужно делать то, что он говорит. Если он говорит, что нельзя строить на землях сельхозназначения, то надо выполнять свои обязательства. Неважно, кто к нему пришёл — член Совета федерации или депутат Госдумы, он же номинальный владелец этих земель. Нужно исполнять те декларации, о которых он говорил в начале выборной кампании.

В. ШЕСТАКОВ: А вот если эти земли для сельхозназначения оставить в покое и ничего там не строить, они будут востребованы как раз для сельхозназначения? Земля-то есть, обычно осваивать её некому.

П. ГРУДИНИН: Это не так. Это бывшие земли колхоза Горького и колхоза Владимира Ильича, которые на самом деле совхоз Ленина долгие годы просит продать, причём по рыночной стоимости. Мы достаточно крупное предприятие, производим достаточно много сельхозпродукции, за последние несколько лет производство мы увеличили в 3 раза с тех земель, которые мы имеем. У нас есть все возможности — технологии, склады, есть люди для работы на этих землях. Представляете, земли, которые на протяжении больше 5 лет стоят заросшие бурьяном, а местами уже появилось мелколесье.

Я обращался к депутату Государственной думы, который номинально этими землями владеет, сказал ему, что они пропадают, там будет нельзя строить, это пойма Москвы-реки, там вообще строить запрещено, и предложил, чтобы он их мне продал даже в 10-20 раз дороже, чтобы он дал нам возможность увеличить, например, производство картофеля и других овощей. А он мне говорит: «Заплати 2000 долларов за сотку», я отвечаю: «Я же не для коттеджей хочу её купить, а для сельского хозяйства. Я знаю, что ты её купил по 2 доллара, продай по 200, но не по 2000». А потом я понял, что, имея административный ресурс, он частично переводит землю в не сельхоз, а частично оставляет так.

Но всё равно власти должны между собой договариваться, а у нас в этот момент действительно дефицит площадей. Мы сейчас увеличиваем производство молока, строим новую ферму, у нас сейчас 400 коров, будет 600. Но это только коров, а вообще стадо будет в полтора раза больше, нам нужны для этого земли. Мы их арендуем, как ни странно, у аэропорта «Домодедово», который купил очень много сельхозземель. Они заключили с нами договор о том, чтобы мы пахали эти земли, для них главное, чтобы мы их обрабатывали.

Я часто слышу, как власть говорит о том, что ввели за последний год 50 тысяч гектар земли в севооборот, а потом выясняю, что производство сельхозпродукции не увеличилось. Это означает, что земли были введены фиктивно. Их распахали, назвали чёрным паром, они так и стоят. Их главная задача — попиариться, сказать, что они тут что-то делают, а результата — ноль. А вот совхоз Ленина готов на этой земле выращивать продукцию, увеличивать производство, замещать импорт.

В. ШЕСТАКОВ: Как вообще успехи с этим?

П. ГРУДИНИН: На мой взгляд, успехи с этим не очень хорошие. Потому что для того, чтобы заместить импорт, нужно иметь по крайней мере две вещи: инвестиции в сельское хозяйство, которых на сегодняшний день нет или они остались на том же уровне, и понимание, что санкции в ближайшее время не отменят. То говорят о том, что отменят санкции для Греции и всех остальных, то о том, что через год вообще все санкции будут сняты. Поэтому пока мы находимся в ожидании.

В. ШЕСТАКОВ: На сегодняшний день для вас что-то изменилось со времени начала действия санкций?

П. ГРУДИНИН: Ничего, кроме того, что в результате повышения курса доллара и евро нам стало дороже покупать составные части нашей себестоимости — машины, трактора. А мы преимущественно пользуемся импортной техникой, средства защиты растений на 100% импортные. Семена подорожали, причём достаточно существенно, и даже, казалось бы, не относящиеся к импортным товарам удобрения подорожали на 40%.

Несмотря на то, что нефть подешевела, солярка подорожала. И, как обычно, каждый год по разным причинам нам повышают цену на электричество, газ и всё остальное. А покупательная способность населения, к сожалению, уменьшилась. Это приводит к тому, что производство стало дороже, а покупать нашу продукцию будут дешевле или по той же цене, потому что у людей просто нет денег. И к этому ещё прибавляем отсутствие инвестиций.

Процентная ставка всё-таки достаточно высокая, и государство ничего не сделало для того, что изменить саму схему. Оно говорит о том, что компенсирует процентную ставку, и мы должны быть рады, но они забывают о том, что компенсируют её сельхозпредприятиям только тогда, когда предприятия банкам уже заплатили свои деньги. И в результате получается, что ты берёшь у банка всё равно под 25-27% годовых, а через полгода тебе, может быть, придёт компенсация, но оборотных средств у тебя нет. Поэтому увеличить посевные площади, количество животных ты не можешь, поскольку просто не найдёшь денег на их содержание. И, на мой взгляд, получается такая интересная вещь: разговоров про поддержку много, но посеем мы, скорее всего, меньше. А если меньше посеем, то, соответственно, меньше и соберём.

В. ШЕСТАКОВ: И дороже будете продавать.

П. ГРУДИНИН: Вот-вот. Чем меньше товара на рынке, тем выше на него цена.

В. ШЕСТАКОВ: Может, тогда импорт вернуть?

П. ГРУДИНИН: Вы знаете, я думаю, что он уже вернулся.

В. ШЕСТАКОВ: Ну, мы помним про белорусских креветок и казахстанский хамон.

П. ГРУДИНИН: На самом деле, мы даже в тоталитарном государстве, Советском Союзе, не имея на прилавках джинсов, ходили в джинсах. Я думаю, что контрабанда или реэкспорт через Белоруссию, Казахстан, Турцию, Сербию и другие страны достаточно серьёзна. Нельзя сразу нарастить сельхозпроизводство в любой стране, это невозможно. Особенно начиная с августа, когда посевная во многих странах уже закончилась. Поэтому в 20 раз больше произведённого в Белоруссии — это миф. Нельзя так быстро увеличить, например, производство молока. Скорее всего, это реэкспорт, когда ввозят, потом переупаковывают, а потом привозят к нам. Поэтому я думаю, что мы едим импортное продовольствие.

Но главная наша проблема теперь — это не санкции, а то, что курс доллара и евро сделал импортное продовольствие проигрывающим нам в конкурентной борьбе, а люди просто не могут его купить из-за цены. Поэтому, например, бананов, на которые, кстати, не было никаких санкций, достигли в цене 100 рублей, будут привозить меньше, потому что их просто не купят.

В. ШЕСТАКОВ: Но сейчас, по-моему, цена на них уже упала до 50 рублей.

П. ГРУДИНИН: Может быть, сезон пошёл. После санкций яблоки, которые мы производим, стоили 20 рублей, но это было из-за их огромного количества, в августе в России идёт сбор яблок. А вот к декабрю-январю цена резко пошла вверх. Для того, чтобы не было таких резких скачков цен, не зависящих ни от санкций, ни от курса доллара, надо развивать собственное производство. А собственное производство — это не только что ты произвёл, но и то, что переработал, сохранил и в хорошем виде доставил до покупателя. А для этого нужны инвестиции в сельское хозяйство.

В. ШЕСТАКОВ: В общем, наши антисанкции, получается, не возымели того эффекта, который прогнозировался при их введении, правильно?

П. ГРУДИНИН: А никто же, собственно, не прогнозировал эффекта от их введения.

В. ШЕСТАКОВ: Почему же? Мы ведь хотели полностью заместить импорт, поддержать отечественного производителя.

П. ГРУДИНИН: Это неправда. Вспомните, как это происходило. Как только объявили о санкциях, сразу наши министры поехали по странам Азии договариваться с ними. Просто один импорт заменили другим, больше ведь ничего не происходило. Знаете, кто действительно воспользовался нашими антисанкциями? Белорусы. На следующий месяц после введения антисанкций белорусы приняли Постановление правительства и увеличили ассигнование на 2015 год на молочную отрасль на 2,8 миллиарда рублей. И поняв, что рынок освобождается, они сразу попытались заместить его таким образом, но соответственно, они увеличили ассигнование на сельское хозяйство. А наши не только не увеличили, они ассигнование уменьшили.

В. ШЕСТАКОВ: Примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. У нас на прилавках до сих пор лежат польские и украинские сыры, пиво, черниговская водка, почему-то перерегистрированная как ярославская. По поводу Белоруссии не соглашусь — наш Минсельхоз всегда устраивал ей то молочные войны, то мясные. Так что белорусы просто возвращают своё. И вопрос. Один мой знакомый говорил, что вся ваша земляника насыщена химикатами. Опровергните это или подтвердите.

П. ГРУДИНИН: Это можно сделать только одним способом — съесть при Вас эту землянику с любой грядки. Но мы же живём в более жёстких условиях, чем Европа, у нас более жёсткие требования к нашей продукции. Через месяц начнётся сбор урожая, я приглашаю всех приехать на поля и посмотреть, как мы работаем. У нас нет действительно денег, чтобы покупать огромное количество ядохимикатов. Кстати, многие ядохимикаты даже запрещены к ввозу в Россию. Поэтому я абсолютно убеждён в том, что наша ягода более экологически чистая, чем другая. Вкус, запах и всё остальное говорит только о том, что мы её не обрабатываем. Кстати, у нас запрещено обрабатывать любыми химикатами за две недели до сбора, а в Европе — за два дня.

В. ШЕСТАКОВ: У нас ещё звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, как Вы относитесь к новому министру сельского хозяйства?

В. ШЕСТАКОВ: Я помню, что Вы заявляли о том, что «пережили предыдущих, и этого переживём».

П. ГРУДИНИН: Ну да, я так и говорил.

В. ШЕСТАКОВ: Сейчас какие-то подвижки ощущаются или ещё рано говорить?

П. ГРУДИНИН: Конечно, рано. Любой человек, который придёт на новый пост, должен сначала разобраться в предыдущей ситуации. Могу сказать, что на самом деле конфигурация правительства РФ, на мой взгляд, не позволяет ни одному министру такого блока, который называется производственным, говорить о том, что он быстро изменит ситуацию. Вы помните, например, правительство внесло в Госдуму антикризисный план, предварительно одобренный президентом? И вдруг встаёт Минфин и говорит: «А на апрель я вам денег не дам».

У нас на самом деле есть перекосы. С одной стороны есть министры, а с другой — финансовый блок правительства, который может запретить всё что угодно даже премьер-министру. Ткачёв начал говорить разные вещи, такие, например, как «За два года я решу вопрос замещения импорта». И он сказал неправду, потому что за два года это сделать просто невозможно. Корова растёт только за два года, сад растёт три года для того, чтобы начать плодоносить. При нашей системе для того, чтобы получить разрешение на строительство, например, складов для яблок, нужно 2 или 3 года. Поэтому в этом Ткачёв неправ. А прав он в том, что нужно увеличить доходность сельхозпроизводства. Я считаю, что у него есть все возможности, посмотрим, что получится.

В. ШЕСТАКОВ: Смоделируем ситуацию. 7 августа, например, наше правительство решит не продлевать продуктовые антисанкции. Что произойдёт?

П. ГРУДИНИН: Вообще ничего не произойдёт, потому что антисанкции теперь накрыты курсом. И если курс будет 60 рублей за доллар, снимайте какие угодно санкции, всё равно сюда не привезут продовольствие, потому что его никто не купит. Импортёр, в отличие от нашего сельхозпроизводителя, не будет работать себе в убыток. Это наш фермер может год за годом получать убыток.

Помните, как костромские фермеры рассказывали президенту о том, что они продают молоко ниже себестоимости. Но они это делают потому, что вариантов нет: что им, коров зарезать? Уйти в город? Хотя некоторые в город ушли, но большая часть осталась. А вот если импортёр поймёт, что он привёз бананы по 120 рублей, и их не покупают, он возить больше не будет.

Вторая вещь. Кто-то думает, что мы увеличили площади под овощными культурами, или под яблонями, или ещё под чем-то. Они ошибаются. Никаких площадей мы не увеличили. Тот же самый фермер Джон спрашивал президента: «А Вы верите в статистику? Потому что все, кроме Вас, в неё не верят». Президент ответил, что скорее верит, чем не верит. Но мы-то знаем, что молока мы производим вдвое меньше, что картофеля столько, сколько заявлено, мы не производим, и овощей тоже. Потому что, как рассказывает Минсельхоз, 90% картофеля и овощей, произведённых малыми и личными подсобными хозяйствами, непонятно где хранят, как везут, где логистика, позволяющая всё это привезти в город. А у нас всё-таки 70% населения живёт в городе.

В. ШЕСТАКОВ: Получается, что отечественный производитель лучше жить не стал?

П. ГРУДИНИН: Конечно.

В. ШЕСТАКОВ: И логичный вывод: российские антисанкции были бессмысленными?

П. ГРУДИНИН: Кто выиграл, благодаря им? Белорусы точно. Может быть, какие-то таможенники, которые местами закрывали глаза.

В. ШЕСТАКОВ: Объявим голосование. Вы согласны с Павлом Грудининым в том, что российские антисанкции никакого эффекта не дали, или нет? Прошу голосовать радиослушателей. Пока примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я бы не сказал, что они вообще бесполезны были. Цель же была не в том, чтобы наше хозяйство поднять, а в том, чтобы наказать тех, кто с нами так поступал.

В. ШЕСТАКОВ: А Вам-то лично стало лучше от этого? Вы вкуснее стали есть?

СЛУШАТЕЛЬ: Когда всё это началось, я и не рассчитывал, что всё станет лучше, тем более за какой-то год. Надо быть к этому готовым. Потому что для того, чтобы отстаивать свою точку зрения на мировой арене, приходится за это платить.

П. ГРУДИНИН: А кого мы наказали из тех, о ком Вы говорите?

СЛУШАТЕЛЬ: Все эти фермеры, сжигающие свою продукцию у здания ЕС, в следующий раз призадумаются.

П. ГРУДИНИН: Нет, не призадумаются. 8 миллиардов долларов — это та сумма, которую якобы потеряли европейские фермеры. ЕС только на Грецию потратил 30 миллиардов. Действительно, правительство ЕС увеличило субсидии фермерам для того, чтобы они не потерпели убытки такие, о которых говорят. Но на самом деле, когда весной этого года польские фермеры вышли скандалить со своим правительством, они говорили о том, что им нужно разрешить убивать кабанов, которые портят продукцию, нельзя продавать землю иностранцам. Ни слова о санкциях и антисанкциях они не говорили, потому что эту проблему правительство ЕС решило. Но одновременно мы хотели, чтобы нам дали возможность заместить это продовольствие, а заместили его тунисским, китайским, южноамериканским, но никак не нашим. И инвестиции в сельское хозяйство не пошли.

В. ШЕСТАКОВ: Примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Мне кажется, что тот, кто вводил антисанкции в России, прекрасно понимал, что ни Европе мы не повредим, ни поможем ими нашим российским фермерам. Скорее всего, нужно было довести ситуацию до такого состояния, чтобы можно было начать закручивать гайки. Предположим, хотят навести порядок, сделать так, чтобы мы стали богатеть, но не могут, потому что вокруг олухи и вредители.

П. ГРУДИНИН: Тут комментировать нечего. Человек считает, что чем хуже, тем лучше. Нужно довести ситуацию до абсурда, тогда все поймут, что только один умный, и ему дадут возможность неограниченной власти. Так она и так не ограничена.

В. ШЕСТАКОВ: У нас ещё один звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Мне кажется, что сложно перестроить наше сельское хозяйство. Я видел, как всё это уничтожалось в 90-е годы. Другие государства ведь, наверное, должны дотировать своего сельхозпроизводителя, наверное, надо помогать?

П. ГРУДИНИН: Мы все вышли из Советского Союза. И в отличие от нас, Белоруссия, например, не имея таких огромных ресурсов, нефтегазовых доходов, смогла не только модернизировать своё производство, но и стать кормилицей всей России. Значит, у нас была какая-то неправильная государственная политика по отношению к крестьянам, что белорусы смогли удержать собственное производство и развить его, а мы не смогли. Я всегда говорю о том, что мы находимся в едином экономическом пространстве, дайте нам такие же возможности, как белорусам, мы начнём работать и посмотрим, кто более конкурентоспособен. Нельзя одному давать много, а другому ничего и потом говорить: «Давайте, конкурируйте».

В. ШЕСТАКОВ: По итогам голосования с Вами согласны 71% наших слушателей. Против выступают 29%. Вы не так давно говорили, что перестали работать с крупными сетями, крупными ретейлерами из-за больших поборов и требований. Что-то изменилось на сегодня? Возвращаетесь или нет?

П. ГРУДИНИН: Не возвращаемся. Если Госдума примет закон, который ограничит эту рыночную власть сетей, причём достаточно жёстко, тогда возможно мы вернёмся.

В. ШЕСТАКОВ: Сегодня комитет Госдумы одобрил ограничение прав торговых сетей. Но это будет рассматриваться только 19-го числа.

П. ГРУДИНИН: Вот когда рассмотрят и примут, тогда посмотрим.

В. ШЕСТАКОВ: Ну хотим мы есть вашу землянику, где её взять?

П. ГРУДИНИН: Приезжайте на поле, работайте и получайте 10% себе.

В. ШЕСТАКОВ: Директор ЗАО «Совхоз имени Ленина» Павел Грудинин был у нас в гостях. Спасибо!