Мария Арбатова на РСН: На российскую оппозицию без слёз не взглянешь

А. МИТНОВИЦКАЯ: У микрофона Анна Митновицкая, в гостях сегодня писатель Мария Арбатова. Мария Ивановна, приветствую Вас.

М. АРБАТОВА: Здравствуйте.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Давайте начнём с новости, которой нет ещё и трёх  часов. Анонсирована встреча Папы Римского и патриарха Кирилла. Она эпохальная, это понятно. Услышав об этом, о чём Вы подумали? Вы ждёте этого, нам это надо, и к чему это приведёт?

М. АРБАТОВА: Мне, как буддистке, это по барабану, а как гражданин России я рассматриваю это как положительный момент, при всех отрицательных вещах, которые я вижу как в нашем патриархе, так и в Папе Римском. Папа Римский хотя бы не ездит с мигалками, не устраивает скандалов, не носит часы. Всё его имущество стоит меньше, чем часы нашего патриарха.

Когда в мире есть некие системы раскола, ИГИЛ или нет, то пусть сотрудничают. Только хочу напомнить всем, что конфессии – это общественные организации, и сколько бы денег ни было у общественника, неважно, олигарх это, РПЦ или маленький волонтёр, который спасает собак, его деятельность полезна для построения гражданского общества.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Они собирались говорить о гонениях на христиан – это заявлено как основная тема. Мне интересно, о каких именно гонениях пойдёт речь: на Ближнем Востоке или в Европе? Пока трудно представить, мы не можем прогнозировать, о чём пойдёт беседа.

М. АРБАТОВА: Мы живём в России, где гонения идут, в основном, на атеистов, появляются фашиствующие люди с надписями на футболках: «Православие или смерть». Если мы посмотрим широко по миру, то людей по их религиозной принадлежности, в том числе и христианской, дискриминируют, гоняют, вырезают. Даже в моей любимой Индии, одной из самых толерантных стран мира с V века до нашей эры, а не с позавчера, как Европа, которая после войны решила, что они виноваты в фашизме.

Что происходит сейчас в ИГИЛ и в связи с ИГИЛ – чудовищно. В Африке христиан бесконечно режут, не потому, что они христиане, а потому что они иные. В Америке тоже это происходит: недавно там бегал сумасшедший, расстреливающий людей. Вчера у нас тоже два психа отметились с оружием. Я как борец с продажей оружия с удовольствием об этом поговорю. Вооружённый псих спрашивал у студентов университета, к какой конфессии они принадлежат. Если они оказывались христианами, он выпускал в них полную обойму, а если нет – то не полную.

Организации этих двух общественных лидеров построены на налоги их прихожан, и их прямая обязанность защищать прихожан по всему миру, тут всё логично.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Если мы заговорили о Европе, о мигрантах, вспоминается и девочка Лиза тут же. Расскажите, что знаете.

М. АРБАТОВА: Я знаю всё. Я могу ссылаться на руководителя немецкой диаспоры, с которым я случайно оказалась в программе «Специальный корреспондент». Он рассказал мне всё, что написано сегодня в интервью адвоката.

История с девочкой Лизой демонстрирует абсолютную некомпетентность берлинской полиции. Девочка сбежала, спряталась, но в ходе расследования рассказала, что её до этого изнасиловали два парня, турки по национальности, а потом выяснилось, что они не мигранты, а из турецкого района.

Если бы не случилось истории с её побегом, родители никогда бы не узнали, как не узнают миллионы родителей, потому что это одно из самых латентных преступлений.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А сбежала-то она чего?

М. АРБАТОВА: У неё были какие-то психологические проблемы, в школе пожаловались. Она сбежала к парню немцу, дома у которого находилась мама. Несмотря на то, что девочке было 13 лет, хотя руководитель диаспоры говорит, что выглядела она взросленько, мама оставила их в комнате вдвоём. Что там было и чего не было, мы не знаем, но как мама, так и сын не имели права удерживать девочку в течение 30 часов.

Турки с немецким гражданством, которые её изнасиловали, сняли это на видео, и оно уже обнаружено. Как бы ни кудахтала наша демшиза или немецкая пресса, которая считает, что это раздуто русскими, факт насилия представлен в объективных доказательствах.

Всё упёрлось в то, что травмированная девочка 13 лет, ребёнок, сбивчиво начала что-то рассказывать или врать в полиции, где, кстати, не было психолога. После этого полицейский вышел к родителям и сказал, что их девочка лгунья, и дело они закрывают. Должно быть дисквалифицировано всё отделение.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Никто разбираться не захотел.

М. АРБАТОВА: Вопрос в том, что полиция не имела права опрашивать её без специально обученных людей из кризисных центров, не имела право дискредитировать ребёнка перед родителями – там много чего, что полиция не имела право делать по инструкциям, которые ей даны.

Начался мировой скандал о том, что русские придумывают, ваша изнасилованная девочка всё равно что распятый мальчик – это не так. Дико шокирует, что очень долго пресса и даже ветви власти защищали это полицейское отделение, говорили, что ничего не было, девочка наврала. Когда есть видео, всем бы покаяться.

Девочка доведена до того, что она проходит психологическую, может, уже психиатрическую реабилитацию. Если бы её сразу схватили и отдали психологам, ей было бы проще справиться. Когда в полиции травмированному ребёнку говорят, что он врёт, это дополнительная травма, которую лечить так же тяжело, как изнасилование.

А. МИТНОВИЦКАЯ: С Вашей точки зрения, чем это может кончиться? Видео есть, вроде бы всё понятно, никто не скажет, что русские гонят волну.

М. АРБАТОВА: Мента немецкого выгонят, может, выгонят его начальника, начнётся следствие. Этих пацанов, конечно, посадят по полной программе. Что будут делать с парнем, который 30 часов с ней что-то делал или не делал – это уже как соберут доказательную базу.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Судя по всему, собирать они её не будут.

М. АРБАТОВА: Теперь уже будут. Это то, о чём когда-то Говорухин снимал фильм «Ворошиловский стрелок». Человек после сексуального насилия не должен мыться, потому что потом нет биологических материалов, невозможно что-то доказать в суде. Дело ещё и в том, что при сопротивлении под ногтями остаются частицы волос, кожи.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А здесь уже нечего собирать.

М. АРБАТОВА: С одной стороны мы ругаем опекающих мам и пап, но у меня два сына, а были бы две девочки, а я занимаюсь правами женщин, я бы с ума сходила: куда они пошли, во сколько пришли. У меня две падчерицы, одной 22 года, другой 15 лет. Она уезжает от нас, муж звонит, спрашивает, где она, доехала ли.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Должна быть гиперопека в нашем мире?

М. АРБАТОВА: Это очень сложный вопрос. С одной стороны, ребёнку необходимо давать самостоятельность, должны быть эластичные связи, мы должны отпускать их туда, где они не будут беззащитны. Ребёнок беззащитен против взрослого маньяка, педофила, просто хама, которому всё равно, 14 ей лет или 18 — она же накрашена.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы начали говорить о том, когда происходят такие вещи, как правило, дети закрываются, сразу и не скажут, что там было, потому что им стыдно. Как с ними работать?

М. АРБАТОВА: Я, как бывший психоаналитик, могу сказать, что закрываются не только дети, но и взрослые. А больше всех закрываются изнасилованные мужчины, и если они звонят в кризисные центры, эти звонки всегда анонимные, а количество мужских изнасилований в тюрьме, армии, в монастырях всегда зашкаливает, об этом вам расскажет любой консультирующий психолог.

Закрываются все, но если над ребёнком совершили сексуальное насилие, он считает себя виноватым, так организована детская психика. Люди через много лет начинают проходить реабилитацию, потому что раньше боялись об этом говорить, думать, топили это в своём сознании. Дорогие родители, будьте очень осторожны со своими детьми.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Только что была новость, связанная с ЕГЭ.

М. АРБАТОВА: Давайте лучше начнём с Памфиловой. Новость, которую Вы прочитали по поводу того, что она оценит правозащитную ситуацию в Чечне, очень важная. Сейчас мы увидели интересную ситуацию: выходит Кадыров, будучи государственным чиновником, и говорят, что все оппозиционеры враги.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Он говорит, что не все, а несистемные.

М. АРБАТОВА: У нас системные не оппозиционеры, выращены в кремлёвской пробирке.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Но называется так.

М. АРБАТОВА: И после этого у всех мужиков в стране холодеет в животе, они так боятся Кадырова, что все смолкают, весь интернет начинает говорить: что теперь будет, всех постреляют. Элла Памфилова говорит: мы будем смотреть заявления Кадырова на экстремизм. Все пишут: боже мой, как же она не боится.

В этот момент хочется сказать: пока вы сидели и плюшки ели, Элла Памфилова была первым депутатом, который начал летать в Чечню в те времена, когда всё везде взрывалось, и вытаскивать оттуда взятых в плен ребят. А потом, я помню, она поехала туда, у неё было совещание, по телевизору его показали, а следующими новостями идёт сюжет, как это здание взрывается. Она уехала оттуда за 10 минут случайно.

А. МИТНОВИЦКАЯ: С ума сойти.

М. АРБАТОВА: Напугать Эллу Памфилову – это смешно. Когда она была министром по социалке в правительстве Гайдара, в 90-е, когда всё было по колено в грязи, она приходила домой и первое, что делала – мыла лестницу, потому что было грязно, а никто не работал, никто ничего не делал. Тогда про неё говорили интересную вещь: Элла Памфилова – единственный мужчина в правительстве Гайдара. И это я хочу подчеркнуть.

А. МИТНОВИЦКАЯ: «РИА Новости» пишут, что она весной поедет. Вроде бы должна проинспектировать СИЗО, поговорить о том, как в этом смысле защищаются права заключённых, осуждённых.

М. АРБАТОВА: Не только заключённых, там весь спектр. В этой стране кумовство и родственные связи, и я думаю, что в СИЗО более неформальные отношения, чем в нашем, отчего есть свои плюсы и минусы. По крайней мере, никто там не голодает, лекарство приносят. Там огромный спектр нарушения прав человека с точки зрения дискриминации женщин.

Немецкий фонд делал опросы по всем кавказским республикам, Чечня показала худший результат по женщинам, которым не дают учиться, работать, которые выданы замуж насильно, которые хотели бы больше свободного времени, возможностей развития. Я разговариваю с девочками из Чечни, и каждая вторая говорит, что когда она росла, её брату давали пользоваться компьютером, а ей нет, информационная блокада.  

А. МИТНОВИЦКАЯ:  Мне недавно тоже рассказывали, что очень увеличилось количество разводов, потому что женщины в Чечне получили доступ к образованию, стали больше ценить себя. Мужчинам труднее ужиться с ними, они уже не такие тихие, покорные.

М. АРБАТОВА: В ситуации средневекового феодального варианта, когда на глазах у всей страны девочку-школьницу выдают замуж за пожилого мента, и это скушала администрация президента. Элла Памфилова единственная выступила, ЕСПЧ повякал, сказал, у них любовь, пусть живут.

Количество разводов в этой ситуации – плюсовой показатель. Девочка не выбирает, а ещё когда вторая, третья жена, если есть напиленные деньги, то это просто эмираты Саудовской Аравии. Пусть будет побольше разводов хороших и разных, и пусть эти женщины, пожив в браке, куда они попали не по своей воле, выберут нормальных партнёров и будут с ними счастливы.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Давайте поговорим о другом регионе, о Крыме. Вчера нам в Европарламенте сказали, что единственное условие для снятия санкций – возвращение Крыма Украине. А раньше было достаточно Минских договорённостей. Что поменялось, как Вы думаете?

М. АРБАТОВА: За это время в России не произошло голодомора и потопа. Сыра меньше стало, но ничего, живём, всё одетые, красивые, весёлые. Есть феномен, который анализировал американский институт и говорил, что экономическая проблема в России не определяет жизнь.

Может, потому, что долго голодали, но грубо говоря: кризис понизил рейтинги Путина, ещё что-то, ухудшил медицину, но мы живы. Идёт эскалация этой истории, потому что понятно, что без высоких технологий, которые западники не дают, хреново, но благодаря санкциям в моём магазине впервые появилась российская картошка, морковка, не израильская.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Израильская при этом не исчезла, но появилась конкуренция.

М. АРБАТОВА: В «Зелёном перекрёстке» исчезла. Я знаю, где ГМО, а где – нет. Израиль очень любит квадратные, чёрные помидоры, пусть едят их сами вместе с Америкой. Наши мыть картошку сразу научились, и цены на неё упали. Я не к тому, что мы будем счастливы на картошке, но, конечно, никто не отдаст Крым. Высокие технологии можно получить у Японии и Китая. Выживем, прорвёмся, не проблема, Крым наш.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы оптимистично настроены.

М. АРБАТОВА: А какие варианты?

А. МИТНОВИЦКАЯ: У Вас нестандартный подход. С одной стороны, Вы ругаете патриарха, при этом говорите: Крым наш. Те, кто ругают патриарха, обычно говорят, что и Крым надо отдать.

М. АРБАТОВА: Тут нет противоречий. Люди, которые заявляют себя в качестве борцов за права человека, как правило, быстро скатываются в демшизу. Я чистая либералка, поэтому считаю, что то, как ведёт себя РПЦ, нарушает права человека. Парк «Торфянка» до сих пор не может отбить свою зелень от церкви, которая им сто лет не снилась.

Защищать права жителей Крыма – у меня там друзья, реальные люди, которые танцевали и плакали в этот момент. У меня подружка там, не сильно эмоциональный человек, сказала: «Ты не понимаешь, нам присылали татарское начальство, они все приехали в Москву, но душой остались там». В этом смысле Крым наш, потому что люди так решили. Это не отменяет либеральных ценностей, которые я проповедую.

А. МИТНОВИЦКАЯ: В Госдуме предложили запретить выборы на период санкций, экономической нестабильности, кризиса. Есть в этом какое-то рациональное зерно?

М. АРБАТОВА: Я не вижу в этом рационального зерна. Безусловно, «Единая Россия» боится не попасть по второму разу на фоне кризиса. История знает такие сюжеты, я помню, что под Рузвельта была изменена Конституция. Понятно, что сейчас Путин, судя по количеству его в новостях, тоже под себя будет что-то изменять и оставаться.

В такой политической ситуации покажите мне, кто сможет так держать удар. Я Путина критикую, только дайте время. Думаю, что выборы в Госдуму должны быть проведены. Дума, состоящая наполовину из гимнасток и фигуристок, должна смениться.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Мария Ивановна, у меня дилемма: то ли говорить с Вами об общем, то ли о частном. Давайте о литературе, а потом обо всём остальном. История с ученицей, которая прочла рэп вместо стихотворения Мандельштама. Вы в курсе этой истории?

М. АРБАТОВА: Нет.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Коротко расскажу. Изначально подавалось так, что девочка прочитала рэп вместо Мандельштама, получила за это пятёрку, и всё спрашивают: что же такое с учителями. Потом история поменялась, выяснилось, что задачей учителя было проанализовать современную поэзию и найти сходства и различия.

М. АРБАТОВА: Рэп свой читала?

А. МИТНОВИЦКАЯ: Нет, Oxxxymiron зовут этого исполнителя. Я не очень увлекаюсь его творчеством, не могу подробнее о нём рассказать. Если верить, что это было задание педагога, в истории больше хорошего или плохого, это говорит об уровне учителей в хорошем смысле, что они пытаются завлечь детей всеми возможными способами?

М. АРБАТОВА: Если ребёнка заставляют анализировать, и это удаётся, здорово. Но если ребёнок вместо Мандельштама учит наизусть Oxxxymiron, то это трагедия. Я думаю, что разница есть, я не читала Oxxxymiron, но осуждаю. Периодически со своей 15-летней падчерицей я разговариваю о том, что у них проходят в школе, и хочется взять в руки оружие, с которым я борюсь.

Выясняется, что они проходят винегрет: сегодня кусок из этого, завтра лоскуток оттуда, послезавтра заплатка отсюда. Я не понимаю, как в её голове может встроиться история русской литературы, глубоко связанной с историей. Поскольку всё было запрещено, вся история и философия была в литературе. Авторы, которых она мне называет — я 15 лет просидела в приёмной комиссии Союза писателей, и холодею.

А читать некогда, потому что у детей семь уроков, они приходят серого цвета в старших классах, ничего не усваивается, потому что очень большая нагрузка. Когда ты говоришь: давай-ка сядем почитаем «Войну и мир», она отвечает, что ей некогда.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Нужно сделать все остальные домашние задания на завтра и не до того, чтобы прочитать хотя бы 10 страниц.

М. АРБАТОВА: Парадокс в том, что советская школьная программа по литературе, как мы её ни ненавидели, была очень хорошей, очень много времени уделялось русской классике. А русская классика – позвоночник, ан котором формируется менталитет. Когда я вижу имена неоднозначных современников, загадочным образом туда попавших, не хочу никого пиарить, кому-то сама помогала получать одну премию, кому-то другую, но есть же отшлифованная морем галька.

Дети не читали «Капитанскую дочку», о чём говорить? Смутно они по аудио знакомы со сказками Пушкина, но в целом Пушкин – это дядька, у которого назначают свидания. Моё поколение выросло с тем, что Пушкин – наше всё, а Толстой – не только сумасшедший дед, который ушёл.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Гулял туда-сюда по 200 километров.

М. АРБАТОВА: Я вчера смотрела список фильмов, которые в Оксфорде или Гарварде сделали обязательными, и туда входит «Война и мир» Бондарчука, потому что иначе они ничего не поймут о России. Они и так ничего не поймут, но хоть какое-то представление будет.

У них идёт «Анна Каренина», где Наташа Ростова бегает с американским хвостом, которые не носили русские барышни. Или французская «Анна Каренина» сделана как клип, и пойди пойми, почему она бросилась под поезд. Очень грустно смотреть, что делается со школьным образованием, но это отдельная тема.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Прочитаю новость от Мединского про ЕГЭ. Выступая в пятницу на одной из дискуссионных площадок съезда «Единой России», Владимир Мединский отметил важность преподавания таких базовых гуманитарных предметов, как русский язык, языки народов России, литература и история отечества. «Мы обязаны идти к тому, чтобы добиться включения блока важнейших гуманитарных предметов в список обязательных на выпускных школьных экзаменах, либо в устной, либо в письменной форме». Так литература и так вроде бы есть в обязательном ЕГЭ.

М. АРБАТОВА: Я не уверена. Одна падчерица уже сдала, а мои сыновья учились, когда не было слова ЕГЭ. Я за ЕГЭ, оно есть во всех европейских странах, просто вокруг него нет таких истерик. Взяткоёмкость с появлением ЕГЭ сократилась вдесятеро: бюджет взяток для поступления в вузы до ЕГЭ был таким же, как военный бюджет – это же фантастика.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Я сдавала вступительные экзамены в университет, когда только подумывали о ЕГЭ и тестировали. Как-то без взяток получилось, я не помню, чтобы кто-то из моих однокурсников говорил, что кому-то дал деньги.

М. АРБАТОВА: У меня были приятели, у которых на юрфак девочку с восьмого класса тренировал репетитор, при этом выдавал всем тренируемым студенческие билеты. Он готовил людей, которые должны были потом заниматься правоохранительными задачами. Стоила подготовка астрономических сумм.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы хотите сказать, что с появлением ЕГЭ это свернулось в маленький кулёк и спряталось под кровать?

М. АРБАТОВА: Есть у нас кавказские регионы, откуда приезжают круглые отличники, не знающие, как писать «жи-ши», но в целом ЕГЭ – хороший стимул учиться. Во всём мире оно есть, каждый год дети сдают экзамены, просто они учатся.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А почему там относятся к этому проще?

М. АРБАТОВА: Потому что там это было всегда. А в нашей советской школе можно было смотреть в рот учительнице и получать пять. Оценки ставились не знания, а потому что правильно себя ведёшь, не выступаешь, не умничаешь.

А. МИТНОВИЦКАЯ: По какому предмету у Вас такое было?

М. АРБАТОВА: По всем предметам. Я заканчивала 10 класс, и омерзительная тётка классный руководитель сказала, что даст мне такую характеристику, что у меня никогда не будет высшего образования, а я тогда не была в комсомоле. Я очень много выступала, язык длинный. Я вынуждена была поступать на вечерний, чтобы не было видно, что я не комсомолка, и что у меня ужасная рекомендация.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Кстати, я Вас перебила, когда Вы говорили, что фигуристкам не место в Госдуме. А кто там должен быть?

М. АРБАТОВА: Всё зависит от того, в какие комиссии люди идут. Фигуристу довольно сложно разбираться в бюджете, а в спортивной комиссии достаточно одного спортсмена.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Они могут сборную организовать.

М. АРБАТОВА: Дума техническая. Мы долго жили в ситуации, когда платно голосовали, коммунисты не давали проводить ни одного решения. Кому-то заносили одни олигархи, кому-то другие, из этого была сделана техническая Дума с красавицами, которые голые на календари снимались.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А сейчас?

М. АРБАТОВА: Сейчас она тоже техническая. Когда в список «Единой России» были включены люди, которые не были в политике, а всё время прыгали, вес поднимали или клюшкой болтали, то понятно, что их задача – тупо голосовать. Сегодня страна должна выйти на другой рубеж и иметь не однопартийную систему, потому что их столько в Думе, что они могут на своих собраниях принимать все решения. Народ за них голосует: им показали красивую спортсменку, что, они не доверяют Маше Кожевниковой? Почему бы ей не доверять?

А. МИТНОВИЦКАЯ: Маша Кожевникова не спортсменка.

М. АРБАТОВА: Ну, актриса. Кстати, Маша Максакова тоже актриса, певица, одна из неплохих, она с блестящими мозгами. Но там всё хорошо с наследственностью.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы в нашем анонсе рассказываете слушателям, что ни одну из партий не рассматриваете всерьёз, не можете себя рядом с ней представить. Что-то поменялось в Вашем отношении, нет желания пойти туда?

М. АРБАТОВА: Нет, я пока не вижу вменяемой оппозиционной партии. Как либералку меня вполне устраивает экспертное поле. Чего мне идти в Думу, я уже старая, такие как Вы должны идти.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А если пробьются туда товарищи типа «Яблоко» или «Парнаса»?

М. АРБАТОВА: Да никогда. Когда я баллотировалась от СПС, моим оппонентом был Михаил Задорнов, который сейчас сидит у нас где-то опять при деньгах. Я написала об этом книгу, абсолютно бандитский ход выборов был, на начальника моего штаба было покушение. Это были «яблочные» ребята. И когда я спрашивала: «Вы же либералы?» Они опускали глаза и говорили: «Понимаешь, ему надо попасть в финансовый комитет».

«Яблоко» для меня такая же организация. Когда Явлинский в очередной раз хочет идти в президенты – нет оппозиции, и это не оппозиция. Для меня колоссальная личная потеря – Борис Немцов, он был лидером СПС, когда я там была. Я очень его любила как друга, человека и политика, который был единственным, защищающим меня в той ситуации, при том, что знакомы были шапочно.

А. МИТНОВИЦКАЯ: «Парнас» Вас тоже не привлекает?

М. АРБАТОВА: Это всё детский сад. В стране должна быть оппозиция, но какая есть. Как в анекдоте, когда цыган просыпается утром, видит кучу грязных голодных детей и говорит жене: «Этих будем мыть или новых нарожаем?» Вот такая у нас оппозиция, на которую без слёз не взглянешь, но новых пока не нарожали. Кто-то шутил западникам: пришлите нам уже нормальную оппозицию.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Слушатель пишет: «Правильно про Думу». Давайте поговорим со слушателями. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Алексей. Может ли Россия на нынешнем этапе на уровне министра иностранных дел, когда в самой России от 6 до 10 детей подвергаются насилию каждый день, указывать Европе, как нужно им себя вести?

М. АРБАТОВА: Может. «Спасти рядового Райана» — девиз любой цивилизованной страны. Если бы Россия не устроила демарш с этой девочкой, то ей бы заткнули рот. Тем более, у неё один родитель с гражданством, другой нет, их припугнули со всех сторон, прессовали.

Цифры по насилию над детьми везде плохие. Но там, где есть массовая миграция, они плохие ещё и потому, что это вопрос политический: сегодня вы посадите пару мигрантов, а завтра они начнут бунты, полетит идея свободных границ.

Если вы посмотрите статистику по странам мира, в Африке её не делают, там чёрт знает что, но в Америке то же самое – детям плохо везде. Если есть возможность защитить хотя бы одного ребёнка, то надо делать. Какой бы двухметровой кобылой ни была 13-летняя девочка, она всё равно ребёнок.

Когда смотришь: идёт модельное существо, у нас падчерица такая, в обтянутых легинсах, одетых под юбку — страшно. У нас тоже была очень больная миграционная тема лет пять назад, и я лично проводила несколько круглых столов по поводу мигрантов и насилия над нашими женщинами, девочками.

Мне все кричали, что я ксенофобка, что меня надо заткнуть, я на это показывала шоколадную физиономию своего мужа-индуса, и все говорили: наверное, ей можно. В результате наши вопли были услышаны ФМС, была выслана куча людей. Сегодня замеченный здесь в правонарушении человек по отпечатку пальцев уже не въедет никогда.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы уверены, что это так?

М. АРБАТОВА: Он не въедет, потому что у него палец попросят. Как жена иностранца расскажу вам: фиг он въедет, про это я всё знаю. Мы эту волну немного погасили. Вы помните, какими были сводки: вчера из одной солнечной республики изнасиловал, позавчера – изнасиловал и сжёг. Мы бы тоже были на поле боя. У нас есть особенность менталитета. Говорят: Берлин, а люди, наверное, не понимают. Я была там последний раз лет 8-10 тому назад, и однажды по дурости заехала в турецкий район, заблудилась. Если бы не полицейский, я бы перед Вами тут не сидела.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Александр. Вы сказали про Эллу Памфилову, что она полы мыла, а не наказание ли это за то, что она была активным разрушителем государства, членом межрегиональной группы.

М. АРБАТОВА: Истории, голубчик, не знаете и не помните. Межрегиональная группа не разрушала страну, а спасала. Элла Памфилова была человеком, который сохранил кучу всего для инвалидов, её уход из социальных министров был встречен огромным воем.

А песни про то, как хорошо было при Советском Союзе, и как плохо сделала межрегиональная группа, какие нехорошие Горбачёв, Ельцин — для людей плохо образованных. До того, как Союз рассыпался, лидеры республик уже подписали договора о том, что они не хотят быть с Россией. Каждому из них казалось, что забьют золотые фонтаны и потекут молочные реки, кисельные берега.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вчерашний опрос «Левада-центра»: наши граждане стали проявлять больше симпатий к общественно-политическому строю СССР, ностальгируют.

М. АРБАТОВА: Как они ностальгируют, когда им лень даже почитать, что было. Сейчас они расскажут, как хорошо было в 90-е. Я с сыновьями стояла в очереди, и нам, как собакам, выбрасывали куски мяса. Я брала маленьких сыновей, потому что давали в одно рыло один кусок мяса. Так же было с маслом и другими продуктами. Все остальные прилавки занимали морская капуста и «Завтрак туриста». Пускай любители СССР пойдут туда и поживут на этом. В моё время говорилось: главная задача российской женщины – научиться приготовить из одного первого два вторых.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Или кашу из топора, сказка об этом, в общем-то.

М. АРБАТОВА: Топоров не было, а один кусок мяса делили на неделю, потому что купить невозможно было.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вы буддистка, Вам трудно судить о католицизме и православии, и Вы плохо знаете, что в XIX веке Ротшильды финансировали 5 миллионов долларов папе Григорию XVI. Я понимаю, что везде есть грехи, но Вам отвечать грехами перед богом. Католицизм – злейший враг.

М. АРБАТОВА: Я хочу успокоить молодого человека: на философском факультете я сдавала историю религии и точно разбираюсь в ней лучше. Действительно, все церкви финансировали люди, имеющие деньги. Но я не видела на Папе Римском таких часов, не видела, чтобы он ездил с кортежем и мигалкой.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Папамобиль там продают за бешеные деньги только от того, что он один раз опустил туда свою благословенную мятую точку.

М. АРБАТОВА: Его продают, потому что в него стреляли. Но папамобиль – не машина представительского класса, это избушка на курьих ножках, которая ездит. Посмотрите, как ездит Далай-лама – у него ужасный запорожец.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Президент назвал патриотизм национальной идеей. Она может быть таковой?

М. АРБАТОВА: Нет, не может. Любая страна не может быть страной без патриотизма. Я была в первой комиссии по национальной идее, которая собиралась в Волынском, при ельцинском Кремле, её тогда как бы выработали, и она не изменилась: приведи в порядок свой дом, поправь свой забор, вымети свой двор. До сих пор двор не выметен.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Спасибо.