Максим Галкин на РСН объяснил, почему не хочет идти в политику

Т. ДВИДАР: Моего сегодняшнего гостя знает вся страна, точнее, думает, что знает. Сегодня мы устроим допрос с пристрастием Максиму Галкину. Здравствуйте.

М. ГАЛКИН: Добрый вечер.

Т. ДВИДАР: Вам сегодня придётся отдуваться за всё ваше поколение, на взгляд многих людей, потерянное. Начну совсем с грустного. В советское время за железным занавесом каждое поколение давало с десяток замечательных артистов, любимцев всей страны. А почему ваше поколение выдало нам Вас и ещё 2-3 талантливых людей. Что в вашем поколении не так?

М. ГАЛКИН: Я не ожидал, что буду отвечать за проблемы поколений. Я всё-таки убеждён в том, что оценка творческого потенциала той или иной эпохи происходит спустя лет 40-50. Я не думаю, что мы сейчас можем точно в ближайшем рассмотрении понять, дало что-то это поколение или нет.

Я просто считаю, что очень сложно, находясь в нынешнем времени, понять, что хорошее и что плохое. Я имею в виду, что, может быть, спустя энное количество лет вы и про меня скажете, что я не ценность данного поколения. Если вспомнить Александра Сергеевича Пушкина, я когда-то в школе играл графа Нулина. Там есть замечательные слова, когда героиня узнаёт у прибывшего гостя последние новости культурной жизни:

— Какой писатель нынче в моде?

— Всё d'Arlincourt и Ламартин.

Причём это реальные имена писателей. Знает ли сейчас кто-то о них?

— А что театр?

— О! Сиротеет.  Тальма совсем оглох, слабеет, и мамзель Марс — увы! стареет.

Поэтому совершенно неизвестно, какой урок вынесут будущие поколения. Я думаю, что мне повезло стать заметным в то время, когда наше общество было ещё объединено. То есть когда я появился на экране телевизоров в 1998 году, когда я начал собирать большие залы в 2000 году. Тогда ещё мы были одной страной, чего сейчас про нашу страну я сказать не могу.

Сейчас мы все разобщены по социальным признакам, возрастным. И сейчас очень сложно даже очень талантливым людям, тем, кто родился после меня, занять место не то, чтобы всеобщего любимца, а человека, который хотя бы известен всем этим разным обществам. Потому что сложно сейчас найти человека, который меня бы не знал.

А вот у  человека, который только сейчас появился, велики шансы стать узнаваемым, популярным, а впоследствии и любимым для определённой категории общества — для молодёжи, прогрессивно настроенной, или для молодёжи, живущей в провинции, или для старшего поколения. Но чтобы стать заметным явлением для всех них, не знаю, каким талантом нужно обладать. Потому что пока не сложились общие психотипы, общие явления, которые бы охватывали все слои нашего общества. Это действительно сложно. Сейчас у нас такая пересменка.

Т. ДВИДАР: Как можно это преодолеть?

М. ГАЛКИН: Ничего не надо преодолевать. Когда я занимался тем, чем сейчас продолжаю заниматься, я же не думал о том, скольких людей заинтересует то, что я делаю. Мне интересно было себя выражать. Мне кажется, что цель стать известным или примечательным никогда не приведёт к следу в истории. Просто живите и выражайте себя. В чём проблема?

Мне вообще кажется, что это искусственная проблема — «то поколение дало, а это — нет». Какие-то общие слова. Это же не имеет отношения ни к качеству жизни, ни к мироощущению конкретного человека. Просто тщеславие целого поколения, очень призрачное понятие.

Т. ДВИДАР: У меня были наводящие вопросы, но Вы очень исчерпывающе ответили. Я получил то, что хотел.

А с чем связано то, что на телевидении нечего и некого смотреть? На всех каналах одни и те же лица. Цензура какая-то? Если смотреть на рейтинги, телевизионная аудитория убегает в Сеть. В чём беда? Или это не беда?

М. ГАЛКИН: Если говорить широко о проблеме телевидения, она заключается в том, что из-за цензуры, в том числе государственной, телевидение очень обделено в выборе средств и продукта. Отсутствие аналитических политических программ, просветительских программ вследствие их коммерческой невыгодности очень объединяет и сужает телевизионный продукт.

Тем более сейчас, когда бюджеты телевидения сокращаются, вкладываться в постановочные шоу, которые требуют больших финансовых вложений, никто не хочет и даже не может. А значит, телевидение во многом, особенно последние годы, существует благодаря использованию человеческого ресурса, то есть того, что наработано вне телевидения. Я имею в виду артистов, их песенный или юмористический багаж.

В принципе, такого акцента на человеческих талантах, выработанных вне телевизионного пространства, нет, наверное, ни в одной стране мира. Соответственно, этот ресурс переиспользован. Это не потому, что новых талантов стало меньше, или русская нация не вырабатывает так, как раньше.

Просто спрос гораздо выше, а предложений больше быть не может. Если мы при советской власти имели одну программу «Вокруг смеха», которая выходила раз в месяц, и это было выжимкой лучшего, то сейчас, когда мы имеем много часов еженедельно на всех каналах, качество продукта снижается. Поэтому здесь нет никакой проблемы. Проблема в самом телевидении.

Т. ДВИДАР: Вы сказали по поводу качества. Я смотрю, что даже с канала на канал, из программы в программу люди выходят с одними и теми же номерами.

М. ГАЛКИН: А что делать? Это же не конвейер. Осенило автора — он написал, придумал, сыграл, и это стало хитом. От того, что каналы хотят больше этого продукта, его больше не станет. Проблем у телевидения две: цензура и коммерция.

Т. ДВИДАР: Цензура — это сообщество вас, телевизионщиков, или есть какие-то ребята с Лубянки?

М. ГАЛКИН: Да какие ребята с Лубянки? Но цензура точно исходит не от меня, я этим вопросом не занимался. Это вещь очень спорадическая — то есть, то нет. Совсем недавно канал «Россия» полностью показал мой 17-минутный стендап с юмористического фестиваля в Сочи. Всё, что я сказал про политику, про Украину, про Россию, вышло без купюр на экран. Правда, уже после того, как я ушёл с канала «Россия». А бывает, что политический юмор вырезают целыми кусками.

Т. ДВИДАР: Это перестраховка канала?

М. ГАЛКИН: Я понятия не имею. Я же не лезу в их кухню. Я не думаю, что это сверху, мне кажется, что на всякий случай. 

Т. ДВИДАР: Актёр Вашего уровня непременно интересуется политикой и всем, что вокруг нас происходит. Вы сторонитесь политической сатиры?

М. ГАЛКИН: Нет. Я привык говорить со сцены то, что мне хочется сказать. Другое дело, что я ограничен естественным образом своим воспитанием, своими представлениями об этике и природной добротой. У меня не злая сатира, всё, что я хочу, есть в моих концертах. Другое дело, что телевидение не всегда это показывает. Но тут у меня претензий нет, у меня нет должности на телевидении, меня нельзя ниоткуда снять. Меня вообще сложно в чём-то ущемить.

Т. ДВИДАР: Мне нравится Ваша сатира.

М. ГАЛКИН: Спасибо.

Т. ДВИДАР: А какие темы для Вас запретные?

М. ГАЛКИН: Да много тем. Запретность тем связана с культурным пространством, в котором мы живём, с природой славянского восприятия юмора. Мы, славяне, народ достаточно обидчивый, в отличие от англосаксов. Я не формулирую это для себя, я это на себя переношу. Соответственно, я над многими вещами стараюсь не шутить.

Т. ДВИДАР: Но политической сатиры вообще нет на телевидении.

М. ГАЛКИН: Почему? Я же говорю, что показали мой номер с фестиваля, можно посмотреть в интернете. Сейчас выйдет моё шоу, посмотрим, насколько политически острым оно будет. Другое дело, что сейчас время такое — не всегда хочется шутить на тему политики, потому что она связана с трагедиями. Когда погибают люди, очень сложно по этому поводу шутить, и я не считаю это необходимым.

И так как политика из мирного русла сейчас часто переходит в военное, о чём тут шутить? Если говорить о конкретных политических персонажах на нашей сцене, как только появился Владимир Владимирович, я сразу стал делать на него пародии и продолжаю это делать.

Т. ДВИДАР: Мне лично он больше после этого нравится.

М. ГАЛКИН: Почему нет? Если говорить о комических персонажах в политике, нам никого не оставили, кроме Владимира Вольфовича. Нам их показывают гомеопатическими дозами, не дай Бог они что-нибудь скажут. И того раздолья, которое есть на Украине, где политик что ни скажет, то показывают, у нас нет, нас берегут.

И большое спасибо за это. Потому что я как послушаю, что говорит Кличко, думаю, что может и хорошо, что нам показывают не всё, что говорят наши политики? Собирать по крупицам то, что они где-то сказали, очень сложно. Мне же нужно быть понятным широким слоям населения. А широкие слои населения, которые потребляют наше телевидение, всё больше уверяются в советской картинке политического истеблишмента. Поэтому сложно иронизировать, меня же не поймут.

Т. ДВИДАР: Вы лидер общественного мнения для слушателей, Вы не замечены ни в политической, ни в общественной жизни. 16 марта будет концерт в честь двухлетия воссоединения с Крымом, Вы принимаете в нём участие?

М. ГАЛКИН: Меня не звали, поэтому я там участие не принимаю. Очень сложно принять участие там, куда тебя не позвали.

Т. ДВИДАР: А если бы позвали?

М. ГАЛКИН: Когда позовут, тогда я и решу, идти или нет. Про Крым я могу сказать, что в рамках исторической справедливости, наверное, через тысячу лет все скажут, что здорово, что Крым отошёл к России. Но я всегда за людей, а не за общее понимание исторической справедливости.

Так сложилось, что на русской земле, если мы обернёмся назад, не было и 20 лет подряд, чтобы людей не попросили затянуть поясок, у кого на поясе, у кого на шее — кто на что накопил. Люди всё время терпят. Я понимаю, что сейчас ради высокой исторической справедливости люди терпят лишения и на территории Крыма (может быть, Украины?), и на территории России.

Поэтому у меня всегда возникает вопрос, насколько это необходимо — заставлять людей в очередной раз терпеть и ждать, что будет лучше. Проблема нашей власти только в одном — она очень долго людям обещает. Нельзя было тогда сразу обещать. Я бы на их месте сказал, как Михаил Сергеевич когда-то: «Говорите, что хотите — гласность, перестройка, но будет хуже». Это было бы честно. И тогда люди бы поверили, что ради этого стоит ждать худшего. Но когда людям всё время обещают лучшего, очень сложно каждые 10 лет снова затягивать поясок.

Т. ДВИДАР: Фильм «Восемь лучших свиданий» смотрели?

М. ГАЛКИН: Нет, я вообще давно ничего не смотрел из нового. А что это за фильм?

Т. ДВИДАР: Там Галустян продюсер и актёр, Зеленский снимается, прекрасный комедийный актёр. Но из-за того, что он когда-то высказался в поддержку бойцов АТО, на днях прошла кампания против посещения этого фильма. Хотя фильм российского производства.

М. ГАЛКИН: Я далёк от этого всего. Я думаю, что обычный зритель тоже от этого далёк. Естественно, каждая сторона использует видные аргументы друг против друга. Россия и Украина очень проросли друг в друга. То, что Зеленский — публичная фигура, не повод для обструкции. Есть огромное количество фигур менее заметных, в том числе и в политическом истеблишменте, и в финансовой сфере.

Есть много капиталистов, которые продолжают сотрудничество. Заводы наших российских бизнесменов успешно работают на территории Украины, и я знаю эти заводы и этих бизнесменов. Продукцию этих заводов не бойкотируют, потому что это не общедоступный факт. И у Порошенко продолжает работать шоколадная фабрика в Липецке, и все этот шоколад едят.

И на Украине это тоже терпят. Поэтому устраивать охоту на ведьм из Зеленского, чей вред в совместном отношении минимален — это просто смешно. Это смещение акцентов. Это всё равно, что в Госдуме постоянно заботятся о том, что у нас как-то разнуздался гомосексуализм. А то, что курс рубля упал в три раза, их меньше волнует.

Поэтому я бы так сказал: не то место прикрывают. То же самое и по поводу Володи Зеленского. Господи, да пусть это будет самой большой проблемой — то, что, купив билет на фильм «Восемь лучших свиданий», мы как-то поможем Володе Зеленскому, который какие-то свои гроши перечислит куда-то. Каждый живёт на своей земле и выживает как может.

Т. ДВИДАР: Примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Как Вы видите будущее Украины с нынешней властью?

М. ГАЛКИН: Перспективы Украины с нынешней властью не предмет моих глубоких раздумий и озабоченности. И мне бы очень хотелось, чтобы нашу страну тоже меньше заботила перспектива существования нынешней власти на Украине, следующей власти и так далее.

Мне кажется, самое главное для нашей страны — оставить в покое власть на Украине и подумать о том, что происходит у нас. Когда у нас в новостях постоянно говорят об Украине, мне начинает казаться, что я живу не в России. Мне кажется, что в России достаточно много своих проблем, кроме такой болезненной заботы о том, сколько ещё продержится Пётр Порошенко.

Т. ДВИДАР: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я Ваше творчество люблю, но Вашу политическую позицию абсолютно не принимаю. Неужели Вам не кажется, что если бы Крым остался на Украине, его бы задавили ещё хуже Донбасса? И два миллиона жизней были бы на совести тех людей, которые предали Крым и развязали войну с Россией, потому что там стоят наши военные базы? 

М. ГАЛКИН: Может быть, Вы плохо расслышали мою политическую позицию? Она очень простая — я против того, чтобы всех мазали либо чёрной, либо белой краской. Мне постоянно навязывают парадигму из двух возможных вариантов: либо ты за то, что Крым в составе России, либо ты против этого.

В исторической справедливости действительно, наверное, Крым — российская территория, но я не приемлю никакие гипотетические возможности того, «как бы было, если бы...» Я приемлю ту ситуацию, которая сложилась сейчас. Я разделял ликование с людьми, которые были в Крыму. Я был там, когда Крым стал российским. Люди были очень воодушевлены.

Сейчас этого воодушевления нет. Сейчас люди явно живут хуже, чем жили до этого. У меня вопрос — для кого и для чего это всё? Мы живём в XXI веке, когда вопрос захвата территорий не стоит так остро, как в Средневековье. Соответственно, сейчас для меня самое главное — это жизнь каждого конкретного человека. На чаше весов ощущения многих людей от того, что Крым наш, и двух миллионов крымчан, которым не так хорошо сейчас, как им было ещё три года назад. Что было бы с ними, если бы события повернулись другим образом, понятия не имею.

Т. ДВИДАР: Примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. А Вы в курсе, на какие радиостанции Вас приглашают, и как будет строиться диалог?

М. ГАЛКИН: Таймур до разговора со мной говорил, что он не будет говорить про политику, а про моё поколение. Мне неважно, куда я прихожу, мне важна сама возможность выхода в прямом эфире, когда меня не отмонтируют. Сама возможность напрямую обратиться к радиослушателю очень важна. Я не отвечаю за политику и общий тон какой-то конкретной радиостанции.

Т. ДВИДАР: Спасибо за ответ. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Возможно ли, что в нашей стране культура общества изменится таким образом, чтобы люди были социально защищены больше, чем сейчас?

М. ГАЛКИН: Я думаю, что всё возможно. На мой взгляд, чиновники — это такие же люди. Они появляются не из ниоткуда, они одни из нас. Конечно, сложно говорить, что всё зависит от каждого из нас. Я тоже сталкивался с чиновничьим аппаратом, и всегда у меня была одна мысль: если бы у меня не было имени и денег, смог бы я сделать хотя бы что-то?

Т. ДВИДАР: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Понимаете ли Вы, что существует причинно-следственная связь между тем, что люди так жили, и тем, как бы они могли жить, если бы в Крыму всё это произошло? Этой связи новое поколение не понимает, к сожалению.

М. ГАЛКИН: Дело в том, что у меня позиция такая: дай Бог, чтобы причинно-следственную связь понимала наша власть, чего я ей и желаю. Потому что, к сожалению, от меня принятие решений не зависит. Я могу прийти, высказать своё мнение, получить тумаков за это, но хотелось бы, чтобы логическим мышлением обладали те, от кого это зависит. У меня всегда есть надежда на то, что, наверное, они что-то знают. И я очень боюсь того, что наша власть не имеет этого запасного плана.

Т. ДВИДАР: Если говорить начистоту, почему мы Вами сегодня заинтересовались — ваше поколение в скором времени возглавит державу.

М. ГАЛКИН: Каким образом?

Т. ДВИДАР: Возрастным.

М. ГАЛКИН: А что, старшее поколение артистов сейчас возглавляет страну?

Т. ДВИДАР: Я не об артистах, а о поколении.

М. ГАЛКИН: Это очень общие фразы. Прошли поколения, которые к управлению страной не имели никакого отношения. И что? Это разные вещи. Мы не можем быть в ответе за то, что происходит в рамках страны. К сожалению, не можем. Я ещё раз говорю, это очень общие слова: поколение, историческая справедливость и так далее.

Давайте сузим круг поисков и будем отвечать за то, что окружает нас. Я, например, сейчас борюсь с застройкой вокруг деревни, в которой живу. И у меня болит душа не только за тот кусок земли, который я купил на кровно заработанные, но и за тех людей, которые даже не имеют возможности прийти к вам на радиостанцию и высказать своё мнение. Вот за что надо бороться — за то, что рядом с тобой, за несправедливость, которая творится рядом с тобой, а не за какие-то мифические высокие цели. «Благими намерениями вымощена дорога в ад».

Т. ДВИДАР: Возвращаясь к поколению — мы можем предположить, глядя на Вас, какой будет Россия? Исходя из Ваших ценностей, куда Вы пойдёте — за демократической Россией? В 2050 году какой будет Россия?

М. ГАЛКИН: Спрогнозировать великую страну Россия невозможно. Мне родная страна напоминает огромный корабль, местами проржавевший, но очень мощный ледокол, который идёт себе и идёт. И ничего не зависит от того, какая сейчас партия, кто президент, какую политику выбирают — внутреннюю или внешнюю.

Это такая махина, её не остановить, поверьте. И не свернуть с того курса, который она когда-то взяла. Да, какие-то страшные события происходят, но этот корабль плывёт, и долго ещё будет плыть. И все наши чаяния, надежды, прогнозы — это всё так мелко. Мы не можем предвидеть завтрашний день.

Россия — это великая сила, и русский народ — тоже. Единственное, что я могу пожелать тем, кто управляет страной: чтобы люди, находящиеся у руля, демонстративно не пренебрегали мнением русского народа, чтобы с его мнением считались.

Это очень важно, потому что русский народ невероятно терпелив, он выносит все тяготы, терпит воровство, коррупцию и лицемерие, но не переносит, когда всё это становится нахальным. Когда люди, находящиеся у власти, даже не делают вид, что они считаются с народом. Вот что самое страшное. Делайте хотя бы вид, что вам интересно то, о чём думают люди, и то, чего они хотят и к чему стремятся. Тогда есть надежда, что у нас впереди более-менее уверенное будущее постепенного развития.

Т. ДВИДАР: Примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вы один из немногих известных людей, кто не идёт в политику. Может быть, пора?

М. ГАЛКИН: Боже упаси. Я хочу спокойно жить и хочу спокойной жизни для своих детей и близких. Я не умею приспосабливаться, я говорю то, что думаю. Я не умею пользоваться ресурсами, чтобы воровать и зарабатывать. А жить я привык хорошо. Значит, чтобы хорошо жить, я должен получать хорошие деньги как артист. А если я буду заниматься политикой, значит, я не смогу выступать с концертами. А если я не смогу выступать с концертами, я не смогу зарабатывать столько, сколько привык.

Значит, я должен буду делать это только ради идеалов, которые, на мой взгляд, в конкретной политике малодостижимы. Это я сейчас такой прямой и откровенный, когда сижу, и от меня ничего не зависит. А как только я буду встроен в эту систему, я стану её частью. Наверное, буду страдать, коррумпироваться и испытывать чувство стыда. Это сократит мою жизнь. Зачем оно мне надо? Я просто надеюсь на то, что мне хотя бы оставят возможность вот так иногда говорить то, что думаю, потому что это тоже немаловажно.

Т. ДВИДАР: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Мы так боролись на местах, что остались без крыши над головой. Мне 74 года, у меня трое взрослых детей, мы не имеем ничего. У меня вопрос: у Вас пустой замок, Вам не бывает стыдно перед бездомными?

М. ГАЛКИН: Мне не бывает стыдно перед бездомными, потому что, строя замок, я дал крышу над головой семьям, у которых крыша прохудилась. И от того, что я не рассказываю, сколько я помогаю, я не стал помогать меньше. И мой замок не пустует. Я эти деньги не крал, я их заработал честным трудом.

Налоги я плачу такие, какие мало кто платит у нас на эстраде. И в каждой комнате в замке у меня кто-то живёт. Плюс ко всему я даю работу примерно 20 людям, которые кормят свои семьи и имеют возможность латать свою крышу. Поэтому, поверьте, никаких угрызений совести у меня нет.

Т. ДВИДАР: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Следующий год — 2017, столетие такой даты. Вы будете готовить какую-то программу к этому событию?

М. ГАЛКИН: Тут недавно Ургант пошутил про Ленина, и то «Коммунисты России» на него взъелись из-за этого. У меня был 8 января концерт в БКЗ «Октябрьский» в Петербурге, где я шутил по поводу революции. Я приглашаю эту партию послушать про коммунизм, про Ленина и всё остальное.

Т. ДВИДАР: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Под выдающимися личностями  в юмористическом жанре я понимаю Гайдая, Рязанова. Считаете ли Вы, что сейчас можно создать нечто близкое к фильму «Гараж»? Нечто нейтральное юмористическое.

М. ГАЛКИН: Каждое время диктует свои законы. Ни для кого не секрет, что у тех же режиссёров, которых Вы назвали, работы более позднего, постперестроечного периода не могли сравниться по воздействию на людей и по юмору с их работами в лучшие годы. Да, наверное, такие фильмы невозможно создать, но возможно создать другие.

Сейчас всё ускорилось, юмор ушёл в интернет, сатира — в журналистику. Точно так же, как шедевры Леонардо и Рафаэля не создаются в нынешнем художественном мире. Может быть, мы придём к другой эпохе, которая выдаст новых Кандинских и Малевичей. Это станет ознаменованием XXI века. Поживём — увидим.

Т. ДВИДАР: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Как Вы думаете, люди, которые управляют нашей страной, любят страну и наш народ? Они патриоты?

М. ГАЛКИН: Я думаю, любят. Может быть, по-своему, но любят. Система, к сожалению, построена так, что многие идут во власть не ради любви, а воспринимают это как бизнес. Сейчас мы видим, как меняются правила игры, как неожиданно сажают губернаторов. Я искренне им сочувствую, потому что в последнее время мы видим губернаторов только два раза: когда их выбирают и когда сажают. Между этими двумя знаменательными событиями мы их видим редко. На ходу меняются правила игры.

Может быть, сейчас во власть пойдут другие люди, которые действительно любят эту землю и хотят что-то сделать. Я думаю, что как только перекроется последняя возможность заработать на должности, туда пойдут люди, которые действительно любят родную землю и что-то хотят сделать. И, конечно, сменяемость власти — это очень важно, потому что даже самый светлый человек немножко запутывается, когда его окружают разные люди. Он теряется и начинает больше любить себя, чем родину. Это очень сложный процесс, и они не виноваты.

Т. ДВИДАР: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вы уважаете Путина?

М. ГАЛКИН: Да, безусловно. Я считаю его величайшим политическим деятелем современности, в отличие от Обамы, Олланда и Меркель. Вокруг них все пашут, что-то придумывают. А Владимир Владимирович реально думает за всех. Я с трудом представляю, чтобы Обама одновременно заботился о дорогах, о пенсиях, показывал журавлям, куда лететь и так далее. Я считаю, что наш президент — как многорукий бог Шива, может всё.

Т. ДВИДАР: Максим Александрович,  Вы сделали себя сами, достигли всего сами. Вы — идеал многих людей, Вы получили то, о чём мечтали, Вы богаты и знамениты, можете удовлетворить любую свою прихоть. Многие именно в этом видят смысл своей жизни. Вы не могли бы ответить, есть ли смысл, и в чём счастье?

М. ГАЛКИН: Так как я всегда выступал не ради того, чтобы стать богатым и знаменитым, то смысл жизни для меня не менялся никогда. Для меня смысл жизни — в моей жене, детях, брате, близких людях. И в том, чтобы получать удовольствие  от самой жизни. Поэтому я не держусь за богатство.

Т. ДВИДАР: А от чего Вы получаете удовольствие?

М. ГАЛКИН: От общения с людьми в первую очередь. Сегодня я получаю удовольствие от общения с Вами, с теми, кто звонит, от того, что я имею возможность обмениваться эмоциями и мыслями. Потому что человеческое общение является одним из самых главных достижений жизни.

Я хочу сказать вам спасибо за сегодняшнее приглашение, мне очень приятно, что есть такая программа, и если её не закроют после нашего эфира, я обещаю прийти ещё раз.

Т. ДВИДАР: Спасибо большое. В студии был Максим Галкин. «Допрос с пристрастием» окончен.