Россия в речах и делах Клинтон и Трампа. Журналист Бом – о выборах в США

М. БОМ: Когда Трамп говорит об инаугурации, это вам неинтересно. Вы говорите, поэтому получается искажённая картина, что он только о России говорит. Далеко нет. Просто это раздувается каждый раз, когда он говорит о России, по очевидным причинам, потому что своя рубашка ближе к телу или у кого что болит, тот про то и говорит. Ну а для Трампа и для его избирателей гораздо важнее, чем Россия (Россия, я говорю, это дело десятое), это работа. Его электорат — это белый рабочий класс, это ядро. И многие страдают от глобализации, от торговли с Китаем, от дешёвых китайских импортных товаров и т.д. Глобализация, эмиграция, работа, экономика, зарплата, которая немножко отстаёт, и вообще экономическая ситуация — это самое главное. Для Хиллари, может быть, другие приоритеты. Она больше говорит о внешней политике, о роли США в мире, о том, что США — это мировой лидер. Она очень пафосно говорит об исключительности. Трамп, наоборот, считает, что Америке и американцам не до этого. То есть нам надо восстановить мощь Америки внутри Америки перед тем, как думать о том, чтобы проявлять себя во внешней политике. А Клинтон, наоборот, считает, что у Америки особая роль — гарант мирового порядка. Это всё очень пафосно. Я не совсем разделяю её точку зрения. Как ни странно, она демократ, но это чисто неоконовская политика, что исключительно США обязаны решать ключевые мировые проблемы, потому что больше некому. И вот эта обязанность передаётся Америке по инерции. И если Америка не будет выполнять эту роль, тогда будет вакуум, а кто ещё может? Россия? Конечно, нет. Китай? Нет, проблематично. Поэтому это как своего рода "Бремя" Киплинга, это бремя американцев, потому что больше некому. И мировой порядок зависит от мирового лидерства США и т.д. Для меня это несколько пафосно звучит, и я не совсем разделяю её точку зрения. Но вот это её программа, и она часто об этом говорит.

Полную версию программы "Позиция" с Майклом Бомом читайте ниже и слушайте в аудиозаписи. 

 

Свобода перемещения: так ли защищены иностранные журналисты и бизнесмены в США и России?

В. ШЕСТАКОВ: У микрофона Владимир Шестаков. Приветствую всю доблестную аудиторию. Ждём с минуты на минуту в этой студии американского журналиста Майкла Бома. Будет нам о чём поговорить: отношения России и США, ну и всё то, в чём могут фигурировать США. Майкл, рад вас приветствовать.

М. БОМ: Здравствуйте.

В.Ш.: Майкл, сегодня в России отмечается День ППС. Вас когда-нибудь останавливали для проверки документов в России? Имели вы дело вообще с российской полицией?

М.Б.: Ну, сейчас гораздо меньше. Когда я был в 90-х, почти каждый день. Сейчас это, видите, как ещё один показатель, как Россия растёт.

В.Ш.: Всё-таки стало лучше.

М.Б.: Стало лучше, да. Или есть просто другие жертвы, я не знаю.

В.Ш.: А с американской полицией приходилось дело иметь?

М.Б.: Нет.

В.Ш.: Хорошо. Ещё сегодня такая интересная дата — 24 года назад Россия и Америка подписали Соглашение о беспрепятственном перемещении журналистов и бизнесменов. Нет ощущения у вас, что сегодня документ этот как-то игнорируется, причём со стороны Вашингтона?

М.Б.: Почему? А что, США препятствует российским журналистам?

В.Ш.: Нет, ну я, например, о бизнесменах говорю.

М.Б.: Российское телевидение прекрасно работает свободно. Во всяком случае, они не жалуются. Они свободно работают в Америке, все российские журналисты. Но в России есть проблемы, когда американцам отказывают в визах. Есть такая ситуация, проблема.

В.Ш.: Вы знаете конкретные какие-то случаи?

М.Б.:  Дэвид Сэттер — это самый известный пример. Я не знаю, это связь прямая или это совпадение, но он очень смело писал по поводу Чечни, Кавказа. Это кому-то, может быть, не понравилось. Или есть другая причина. Но ему отказывали в визе, и он журналист, ведущий американский журналист. Причём этот запрет на пять-десять лет, мне кажется.

В.Ш.: Ну вот смотрите, Ярошенко — Бут. Это, конечно, давняя история.

М.Б.: Он не журналист.

В.Ш.: Ну, Бут — предприниматель. Недавняя история с Сергеем Мироновым.

М.Б.: Аль Капоне тоже был предприниматель.

В.Ш.: Да. Вот недавняя история с Сергеем Мироновым, когда по запросу США его задержали, но, правда, отпустили уже.

М.Б.: Кого?

В.Ш.: Сергей Миронов, российский гражданин. Вы не следили за этой историей?

М.Б.: Ну, он лидер "Справедливой России".

В.Ш.: Нет. Это просто так совпало, что его зовут так же, как лидера "Справедливой России".

М.Б.: Ну, не того Сергея Миронова?

В.Ш.: Не того.

М.Б.: Хорошо. Другого. И что он сделал?

В.Ш.: Ну, вот по запросу США его задерживали в Ереване. И вот недавно отпустили. Вот здесь, получается, что есть тоже какое-то вмешательство. Или претензии всё-таки справедливы ко всем?

М.Б.: Ну, его выпустили, то есть хеппи-энд. А в чём вопрос? В чём проблема? Если бы экстрадировали — это был бы другой вопрос. А всё равно это в рамках закона, экстрадиция — это обычное дело, когда не похитили. В России очень часто путают эти понятия. Американцы не похитили Бута и Ярошенко. Это юридически уже налаженный процесс, международный. Американские власти подают заявление на экстрадицию, и это решение за страной, где находится человек. Лоббировали интересы России по поводу Бута. И Таиланд в конечном итоге решал, есть основания экстрадировать Бута или нет. Каждая сторона, конечно, давила. Россия давила на тайские власти, США давили. В конечном итоге Таиланд решил так, как он решил. Но это обычный процесс — экстрадиция. Очень часто очень пафосно говорят, что это экстерриториально юриспруденции США, но это чушь полная. Всё равно решение за местными властями. В данном случае с Бутом это решение за Таиландом. И Ярошенко, да, это было в какой-то африканской стране.

В.Ш.: Задержали его, в общем, на третьей территории.

М.Б.: А то, что США лоббировали, — это обычное дело. И Россия лоббировала тоже. В данном случае Россия проиграла.

В.Ш.: Но у нас ведь нет таких случаев. У нас же не сидят американцы по каким-то обвинениям.

М.Б.: Почему? Сидели и сидят. Ну, были случаи, когда за шпионаж.

В.Ш.: Но таких же резонансных случаев именно с американцами нет.

М.Б.: Ну, во-первых, я ещё раз говорю, экстрадиция — это мировая практика. Россия часто просит экстрадицию своих людей, которых они хотят судить. А сидели ли американцы в российских тюрьмах? Сидели. Не так часто. Был шпион, он был пойман с поличным. Он недолго сидел, но он сидел в российской тюрьме. Многих американцев задерживают за нарушение визового режима. Конечно, это несравнимо с Бутом. Бут будет сидеть, по всей видимости, 25 лет. Может быть, его освободят, но он получил срок на 25 лет.

В.Ш.: Да, будем смотреть, как развиваются события. Давайте перейдём к последним новостям. Вот накануне США расширили санкции против российских компаний, в частности против подрядчиков строительства Керченского моста, холдинг "Газпром-медиа" попал, восемь крымских министров. Вот с вашей точки зрения что это? Это всё-таки нежелание мириться или продолжение политики?

М.Б.: Да, ну, это немножко странно, что два года спустя. Но США — это их позиция, не только позиция США, а львиной доли стран мира. Если вы помните голосование в ООН, 100 стран не признали референдум Крыма, только 11 стран признали. То есть США не признали. Они считают, что это грубое нарушение международного права. Это их официальная позиция. И поскольку Россия не хочет обсуждать, даже не хочет вести переговоры с другой стороной конфликта, это Украина, потому что у Украины своя позиция. Может быть, Россия не согласна с этой позицией, но это территориальный спор классический. Украина считает, что Крым их, а Россия, что их. Это спорный вопрос. Россия вообще не хочет вести. Мы взяли — и всё. Она не хочет слушать никаких аргументов. Речь идёт о подписании мирного договора, чтобы закрыть эту главу. Иначе этот вопрос останется открытым навсегда, и всегда это будет препятствовать украинско-российским отношениям. Поэтому США не согласны, больше 100 стран не согласны, и вот так они проявляют свой протест. К чему это приведёт, я не знаю, потому что это не Донбасс. Какие бы санкции ни были, конечно, Россия не отдаст. Но это такой протест со стороны Запада, США.

В.Ш.: Но если понимать неизбежность вот этих вот санкций, что они никак не повлияют, зачем же их продолжать расширять?

М.Б.: Ну, чтобы этот протест не затих. Иначе, понимаете, молчание — это знак согласия. Я не знаю, почему эти санкции с задержкой, почему не сразу, но вот это позиция США. Как и когда США проявили свой протест против политики Советского Союза, я имею в виду лишение права эмиграции, они ввели эти санкции. Даже Россия говорит, что это как слону дробина. Россия говорит, что мы не зависим от западных подрядчиков по поводу строительства этого моста, мы построим этот мост и без Запада вопреки этим санкциям.

В.Ш.: Здесь такой сигнал, мол, попробуйте, давайте, да?

М.Б.: Попробуйте что?

В.Ш.: Ну, в смысле, без Запада построить.

М.Б.: Я думаю, что России удастся построить мост без Запада. Я почти уверен. Это очень сложный мост, но я думаю, что Россия как-то построит этот мост без Запада.

В.Ш.: Ну да. Это может быть толчок к развитию своих технологий.

М.Б.: Да. Импортозамещение.

В.Ш.: Ну, кстати говоря, оно в каких-то отраслях удаётся сейчас в России.

М.Б.: В каких? Сыр стал лучше? Жизнь стала лучше, веселее?

В.Ш.: Накануне у нас был Николай Усков, главный редактор Forbes в России. Он сказал, что в сельском хозяйстве стало вроде бы всё хорошо. Ну, они составляют рейтинг крупнейших компаний, насколько я понимаю.

М.Б.: Фермеры российские согласны с этой оценкой?

В.Ш.: Ну, вот у фермеров надо спросить ещё.

М.Б.: Лучше не у фермы, лучше у потребителей, когда они ходят в магазины, они довольны качеством и набором продуктов?

В.Ш.: А я думаю, что можно и у нашей аудитории спросить. Устроить телефонное голосование прямо сейчас. Довольны ли вы тем, что сейчас на прилавках российских магазинов после ввода санкций или нет? Звоните и голосуйте.

М.Б.: А есть ещё вопрос цены, потому что чем меньше товаров, конечно, тем выше цена. Всё взаимосвязано. Это не только вопрос качества и набора, но это вопрос цен на продукты. И это всё издержки вот этой гениальной политики, ввода санкций против импортных товаров. Это всё одно к одному, мне кажется. Поэтому надо добавить ещё качество, набор и цены.

В.Ш.: А вот интересное мнение пишет слушатель, что "давно было пора ввести санкции против нашей страны". Ну, в общем, есть и такое мнение.

М.Б.: На каком основании? Что значит "давно"? Это вызвано конкретными обстоятельствами. Что значит "давно"? Была аннексия Крыма, потом Донбасс — это конкретные случаи. Запад не согласен с этой политикой, поэтому ввели санкции по этому делу. Я не знаю, что слушатель имел в виду, что "давно". До этого я не видел никакого повода ввести санкции.

Клинтон и Трамп: кто кого?

В.Ш.: Ну вот в сообщениях большинство высказывается, что они довольны тем, что в магазинах сейчас видят, на прилавках. Ну и результаты голосования, в принципе, показывают то же самое, если сейчас мы остановим. 83% нашей аудитории говорят, что всё хорошо. И только 17% что-то не устраивает. Вот так. Есть свежее заявление Владимира Путина сегодняшнее. Он критически оценил кандидатов на пост президента США, причём обоих, что интересно, и Хиллари Клинтон, и Дональда Трампа.

М.Б.: А я думал, что он восхищался Трампом.

В.Ш.: Нет, представьте себе.

М.Б.: Что-то не понравилось ему?

В.Ш.: Да. Ну давайте вот расскажу. Президент заявил, что кандидаты на пост американского президента используют российский фактор в своей кампании, подчеркнув при этом, что считает антироссийскую политику недальновидной. Ну, ещё обвинил их в эпатаже. Все, мол, эпатируют публику. Но вообще действительно Россия стала одной из важнейших тем предвыборной кампании нынче. Чем это объяснить?

М.Б.: Да, Трамп использует эту тему, но со знаком плюс. Я не помню, когда Трамп плохо отозвался о России. И вся его политика, все его идеи — они очень приятны России: это позиция по Украине, по Сирии, по НАТО. Каждая позиция, когда Трамп, например, говорит, что в Америке слишком много лицемерия и уже хватит читать другим странам мораль, — это так ласкает слух. Это Путин уже говорит 15 лет!

В.Ш.: Ну понимаете, Путин в общем-то особой симпатии к нему не высказывал, он просто говорил, что это яркий человек. Потом он, кстати, объяснял эти слова.

М.Б.: А какие претензии к Трампу? К Хиллари я могу понять, это огромный список претензий к ней. Но к Трампу какие претензии? Это манна небесная для Путина, мне кажется.

В.Ш.: Ну, смотрите, вот, по словам Путина, взаимные нападки — это часть политической культуры США.

М.Б.: Если Трамп Путина не устраивает, я не знаю, кто мог бы. Это идеальный кандидат для Путина, мне кажется. Но, да, Россия уже стала темой дискуссий, как никогда в предвыборных кампаниях.

В.Ш.: Вот и хочется понять этот феномен. Почему в американской политике российская вдруг тема? Это что, будет главный фактор?

М.Б.: Ну, не вдруг. Когда был взлом компьютерного сервера Национального комитета Демократической партии, многие эксперты независимые (это не Белый дом, между прочим, Белый дом как бы уходил от этой темы) говорили, что русские уши торчат. Ведущая версия, что Россия стоит за этим, хотя это не доказано. Конечно, это стало темой номер один. До этого Россия как-то вяло, Трамп иногда говорил об этом. Но, когда произошёл взлом компьютеров, это уже речь шла о том, что Россия пытается влиять на американские выборы. То есть это стало уже вопросом национальной безопасности. И потом шла спекуляция, что, может быть, Россия тоже взломала личный сервер Клинтон, потому что она стёрла 30 тысяч электронных сообщений. И есть причина, почему она стёрла, то есть это компромат. Она думала, что она стёрла, но взлом произошёл до этого, и мы ждём сюрприз в октябре, чтобы именно повлиять на выборы. То есть произошла утечка, через, может быть, WikiLeaks, потому что она хорошо работает с Россией. И это может кардинально поменять динамику выборов. Ну, это наглая ложь. Если она всё время говорит, что это моя личная переписка. А оказывается, что это не так, что это именно серьёзные вопросы безопасности США в этих сообщениях. Это вопрос доверия к ней. Если это всё станет ясным благодаря взлому компьютеров и если это благодаря российскому взлому, тогда это прямое влияние на американские выборы, и все об этом говорят. Были ещё случаи. И ФБР сейчас расследует эти дела, когда какие-то технические сбои в ЦИК, но у нас не федеральный ЦИК. У нас есть федеральный ЦИК, но у нас тоже штатный ЦИК. И они уже в некоторых штатах говорят, что есть взломы, вирусы. И опять поднимается вопрос, не Россия ли это. Ну, это не на пустом месте. Понимаете, когда есть взлом, когда есть хакерство, всегда есть следы. Очень сложно найти эти следы. И надо вовлечь выдающихся экспертов, потому что это дело очень сложное. Но они тоже умны, как и хакеры. Можно найти следы, можно найти источники. И ведущая версия, что это российские уши торчат.

В.Ш.: Ну, смотрите, если камня за пазухой нет, чего тогда бояться-то вообще?

М.Б.: Если сорвут американские выборы — это серьёзная проблема.

В.Ш.: То есть получается, что всерьёз у демократов есть что-то такое, что они обсуждали в закрытой переписке, что может сорвать американские выборы?

М.Б.: Ну, не только у демократов, а прежде всего Хиллари боится. Знает кошка, чьё мясо съела. У неё рыльце в пуху. Она очень переживает. Это большой скандал в Америке, но пока именно речь идёт о 30 тысячах стёртых сообщений. Многие не верят ей, когда она говорит, что они личные. Есть вопрос конфликта, огромного конфликта интересов между её благотворительным фондом и людьми, которые давали этому фонду миллионы долларов, иностранцы, как они получили именно благо со стороны Клинтон взамен. То есть это чисто торг, мы отдадим деньги вашему фонду, а когда нужно одолжение, тогда не забывайте, что мы дали вам два миллиона долларов, и т.д. То есть это конфликт интересов. Хотя это не напрямую ей, но это фактически. То есть вот этот благотворительный фонд — это как ширма, это прикрытие, и все понимают это. То есть, как говорится, по форме всё правильно, по существу — это издевательство. По форме — это благотворительный фонд, по существу — это, конечно, лоббизм и это, может быть, коррупция.

В.Ш.: То есть получается, что у американских избирателей сейчас нет идеального кандидата.

М.Б.: Не совсем. Есть ещё два кандидата. Один кандидат из "зелёных", а второй — это либертарианец. Они не очень известные, но в таких выборах, когда между плохими и очень плохими, на мой взгляд и на взгляд многих американцев, другой вариант очень привлекательный.

В.Ш.: То есть вы всерьёз считаете, что теперь может какой-то независимый кандидат набрать больше.

М.Б.: Нет. Это очень маловероятно, потому что система построена так, чтобы только демократы и республиканцы. Очень сложно. И не было прецедента. В последний раз Росс Перо, независимый, получил, по-моему, 15%. Это самый близкий. И в данном случае это будет ещё сложнее, потому что они неизвестные для большинства американцев. Росс Перо был известным американским предпринимателем, миллиардером. Но для меня это хороший выход, хотя бы чтобы совесть была чистая. Если вы спрашиваете моё личное мнение, то ни тот, ни другой мне не нравятся. Поэтому есть ещё два варианта, может быть, я буду за одного из них голосовать.

В.Ш.: Это своеобразная графа "против всех".

М.Б.: Да. Но никто не рассматривает вариант, что будет много "против всех". То есть где-то 30% нерешённые, но ни один, ни другой альтернативный кандидат не получит необходимое количество голосов, чтобы выиграть.

В.Ш.: Как они сейчас себя должны вести, каждый из кандидатов? Мнение по какому именно вопросу должно стать ключевым, определяющим для избирателя?

М.Б.: Ну, для Трампа, очевидно, что самый главный вопрос, я должен вас огорчить, это не Россия, Россия на 10—20-м месте.

В.Ш.: Но тем не менее одна из главных тем предвыборной гонки.

М.Б.: Это искажается, потому что вы только об этом говорите. Когда Трамп говорит об инаугурации — это вам неинтересно. Вы говорите, поэтому получается искажённая картина, что он только о России говорит. Далеко нет. Просто это раздувается каждый раз, когда он говорит о России, по очевидным причинам, потому что своя рубашка ближе к телу или у кого что болит, тот про то и говорит. Ну а для Трампа и для его избирателей гораздо важнее, чем Россия (Россия, я говорю, это дело десятое), это работа. Его электорат — это белый рабочий класс, это ядро. И многие страдают от глобализации, от торговли с Китаем, от дешёвых китайских импортных товаров и т.д. Глобализация, эмиграция, работа, экономика, зарплата, которая немножко отстаёт, и вообще экономическая ситуация — это самое главное. Для Хиллари, может быть, другие приоритеты. Она больше говорит о внешней политике, о роли США в мире, о том, что США — это мировой лидер. Она очень пафосно говорит об исключительности. Трамп, наоборот, считает, что Америке и американцам не до этого. То есть нам надо восстановить мощь Америки внутри Америки перед тем, как думать о том, чтобы проявлять себя во внешней политике. А Клинтон, наоборот, считает, что у Америки особая роль — гарант мирового порядка. Это всё очень пафосно. Я не совсем разделяю её точку зрения. Как ни странно, она демократ, но это чисто неоконовская политика, что исключительно США обязаны решать ключевые мировые проблемы, потому что больше некому. И вот эта обязанность передаётся Америке по инерции. И если Америка не будет выполнять эту роль, тогда будет вакуум, а кто ещё может? Россия? Конечно, нет. Китай? Нет, проблематично. Поэтому это как своего рода "Бремя" Киплинга, это бремя американцев, потому что больше некому. И мировой порядок зависит от мирового лидерства США и т.д. Для меня это несколько пафосно звучит, и я не совсем разделяю её точку зрения. Но вот это её программа, и она часто об этом говорит.

Узбекистан без Каримова: что ждёт страну?

В.Ш.: Ну, хотелось бы отойти сейчас от Трампа и Клинтон в связи с последними срочными новостями, о которых мы уже говорили. Официально власти Узбекистана сообщили о смерти Ислама Каримова. Умер он в возрасте 78 лет.

М.Б.: Он опять умер?

В.Ш.: Он умер уже официально. Официально он был живым несколько минут назад, хотя информация о том, что он скончался, появилась в независимых СМИ ещё 29 августа.

М.Б.: Но все слухи о его смерти были преувеличены.

В.Ш.: Слухи уже давно шли. Вот почему так долго молчали, с вашей точки зрения? Есть ли в связи с этими событиями интерес у США? Поскольку явно сейчас начнётся диалог, обсуждение темы, кто займёт пост главы республики.

М.Б.: Ну, я думаю, что здесь ничего удивительного нет. Это обычная практика в автократиях, потому что они не знают, кто придёт на его место. И, конечно, нервозность, и как передавать эту новость, конечно, смена власти, передача власти в автократии всегда вызывает беспокойство и нестабильность. Если в демократии это всё прописано, если президент умрёт, тогда вице-президент, потом и третий, и четвёртый, и пятый. Это всё прописано в конституции. Но в автократии это всегда под вопросом, кто придёт. И будет какой-то бунт, если народ недоволен. Они не могли во время жизни автократа выражаться, а когда есть вакуум, возможно, это чтобы выпустить джинна из бутылки. Поэтому это всегда встречается с нервозностью. А есть ли американский интерес? Есть. Есть российский интерес? Есть. Посмотрим. Но самое главное — это вопрос безопасности. Даже до ИГИЛ* были проблемы в Узбекистане с радикализмом.

В.Ш.: То есть вы считаете, есть угроза?

М.Б.: Всегда была угроза. У Каримова были свои внутренние проблемы с террористами, с радикалами, и они никуда не делись. Поэтому вопрос, как справляться с этими людьми сейчас, — это вопрос номер один, мне кажется.

В.Ш.: Ну вот это затягивание с объявлением официальным о смерти, это не может указывать на то, что всё они решали сейчас, кто встанет у руля, сразу чтобы затем объявить, чтобы не было потом вот этих проблем, чтобы снять с повестки этот вопрос.

М.Б.: Они сообщили, кто придёт на место?

В.Ш.: Ну, пока ещё нет. Но понятно, что здесь нужно выдержать паузу тоже какую-то.

М.Б.: Ну, в Узбекистане, по-моему, есть какие-то хотя бы декоративные выборы.

В.Ш.: Есть, безусловно, на которых больше 90% получал Каримов.

М.Б.: Причём в течение 25 лет.

В.Ш.: Да.

М.Б.: Очень популярный лидер.

В.Ш.: Ну, там были лавирования с законодательством. Несколько раз менялась конституция: сначала пять лет срок, потом обнулялось, потому что изменяли на семь, потом опять на пять.

М.Б.: Мне кажется, что это не только в Узбекистане, ну ладно. Вопрос в чём?

В.Ш.: Вопрос в том, что, может быть, там уже всё решили и поэтому так тянули?

М.Б.: Не знаю. Нет. Я говорю, что это атрибут автократии. В советское время тоже было, не сразу объявили о смерти Сталина, Ленина, Брежнева. Если мы знаем каждую деталь, мы знаем даже слишком много деталей о здоровье президентов. Помните, когда с Рейганом, когда убрали полипы в одном месте, в очень интимном месте, они объявили все подробности этой процедуры, больше, чем я хотел узнать.

В.Ш.: Да, в общем, и про Клинтона было очень много интимных подробностей.

М.Б.: Но это не медицинское, но, может, и медицинское, я не знаю. Но это не его решение. Он хотел, конечно, чтобы никто не знал об этом. Но с Рейганом это медицинская проблема была. Мелкая проблема, но, поскольку он первое лицо, он считал, что весь народ должен знать, почему он под наркозом, что они делают, это серьёзная проблема или нет. Поэтому вот эта загадка в Узбекистане, умер он или нет, это, конечно, особенность автократии, и даже близко к этому не могло и быть по определению в Америке. Ещё один пример. Это пример с Ельциным. Он скрывал очень серьёзные проблемы с сердцем. Он скрывал это. Поэтому это уже тенденция. Это закономерно в таких странах. Но и сейчас идёт очень много вопросов о здоровье Клинтон и Трампа. Но очень много спекуляций, что Клинтон нездорова, очень много фейков, что даже у неё психологическая болезнь.

В.Ш.: Ну, есть видео, распространяются они, где якобы у неё какие-то приступы происходят.

М.Б.: Это всё высосано из пальца. У неё не было приступа. Она не поняла вопроса и удивилась. Я могу так же сфотографировать вас и с таким же успехом поставить диагноз. Она уже опубликовала медицинское заключение. Это тоже часть предвыборной кампании, чтобы максимально прозрачно не только по поводу здоровья, а и по поводу налогов. Она опубликовала налоговые декларации. Трамп, между прочим, несколько нарушает эту традицию, но у него есть предлог, что есть аудит. Но это не очень убедительно для меня. Он должен, это традиция уже многих десятилетий, что каждый кандидат должен опубликовать налоговую декларацию. То, что он задерживается, это подозрительно и вызывает очень много вопросов. Но что касается здоровья, это, конечно, кандидат и действующий президент должен рассказывать каждую деталь своего здоровья.

В.Ш.: Вот смотрите, сейчас последние сообщения приходят, что в Узбекистане опровергли смерть Каримова. Ну что ж такое происходит?

М.Б.: Опять он жив?

В.Ш.: Он снова официально жив. Будем следить, конечно, за развитием событий.

М.Б.: Семь пятниц на неделе. Дай бог ему дожить до ста. Но просто надо определиться, он жив или умер.

В.Ш.: Ну, определяются, видимо. Я хотел вернуться к Хиллари. Так вот, оба кандидата, скажем, немолоды, хотя, может быть, некорректно сейчас про женщину так говорить. Но тем не менее им всем уже под 70. Кампания предвыборная довольно изматывающая, и получается, что они, кто бы там ни выиграл, они уже придут в таком не совсем хорошем состоянии к рулю.

М.Б.: Если вы думаете, что предвыборная кампания изматывающая, то попробуйте стать президентом, это ещё тяжелее. А предвыборная кампания — это ничто, это закуска. Работа президентом — это в 10 раз тяжелее. Ну, 70 лет, конечно, это немолодой возраст. Но я напомню вам, что Рейгану было 71, по-моему, когда он начал. В то время он стал самым старым президентом. Но в конце, конечно, самые первые признаки Альцгеймера были, но очень мелкие, а потом поставили диагноз, когда он не был президентом. Он служил свой срок нормально, был очень бойким, энергичным, и никаких проблем не было. Вы сами видите, что Трамп здоровый, энергичный. Я имею в виду с телом, с головой — это другой вопрос. Вот этот нацизм меня немножко беспокоит, потому что, мне кажется, это зашкаливает. Эгоизм — это дело нормальное, но когда это уже становится нацизмом — это уже немножко патология, мне так кажется. Но я думаю, что он не станет президентом, поэтому этот вопрос отпадёт сам по себе. Но в физической форме, я думаю, что нормально и у Клинтон, и у Трампа.

В.Ш.: Ну, вообще это в американской президентской традиции норма? Вообще в политической традиции.

М.Б.: Да, я хотел сказать, Джон Маккейн, сколько ему лет? Он энергичен. Может быть, это его последний срок сенатором. По-моему, ему 76. А Берни Сандерсу — 74.

В.Ш.: Меньше пяти минут у нас осталось с вами. По традиции запускаю голосование. Согласны вы с позицией Майкла Бома или нет. Звоните и голосуйте.

Ну и несколько вопросов от слушателей мы примем. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Я в целом согласен с позицией вашего коллеги. Да, в России проблемы, но мне непонятно, неужели вы действительно считаете, что все действия США, которые на нас осуществляются, они направлены во благо? Я не думаю, что ей интересно, чтобы была крепкая Россия, также и Китай: ей это невыгодно. Я вот в этом с вами не согласен.

М.Б.: Ну, я всегда сравниваю с Германией. Понимаете, Германия очень сильная страна в экономическом смысле. Это идеальный партнёр для США, сильный партнёр, который разделяет те же самые ценности в плане демократии, но не угрожает Америке в плане внешней политики. Германия не претендует на роль мирового лидера во внешней политике. У неё есть проекты, допустим "нормандский формат". Они участвуют, но всё равно они как бы подчиняются США в плане внешней политики. А что касается силы, Германия — это мощная экономическая сила. И это очень выгодно для США, потому что это прекрасный торговый партнёр. То есть двойной выигрыш: это экономическая мощь без угрозы в плане внешней политики. Проблема с Россией с точностью до наоборот, что Россия не является экономически мощным партнёром, как Германия, а претендует на мировое лидерство, является конкурентом для США. Все минусы налицо, а плюсов очень мало в плане экономического союза и партнёрства. Отсюда все проблемы, все трения, почему всё делается назло друг другу, и такая конкуренция для места в мировой политике.

В.Ш.: Успеем принять ещё один звонок. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Это Александр Викторович, Петербург. Скажите, пожалуйста, как вы оцениваете роль США в сербском конфликте, который был?

М.Б.: Не совсем Америки, а НАТО, это натовская операция. Я считаю, что положительно. Я думаю, что НАТО положило конец этой войне. Была гражданская война, была резня, этническая чистка. Сейчас посмотрите на бывшую Республику Югославия, там мир, экономика растёт, там есть миротворческая сила — это четыре тысячи солдат, которые защищают Сербию от Косово. Это худой мир, но это работает. То есть они не воюют против друг друга уже 15 лет. А я считаю, что роль НАТО в этой операции положительная. Они положили конец войне на европейской территории.

В.Ш.: Совсем нет времени. Итак, 37% аудитории нашей радиостанции с вами в целом согласны. 63%, к сожалению, против. Майкл Бом, американский журналист. Спасибо.

М.Б.: Спасибо.

*Деятельность организации запрещена на территории РФ по решению Верховного суда.