Виолетта Волкова: За коллекторами стоит мощное лобби

Полную версию программы "Позиция" с Виолеттой Волковой слушайте в аудиозаписи.

Д. НАДИНА: Мы сегодня весь день рассказывали о пенсионерке из Мурманска, которая взяла заём в микрокредитной финансовой организации — 200 тысяч рублей — не смогла выплатить, и в итоге коллекторы ей сейчас угрожают, исписали подъезд гадостями и так далее. Что интересно, полиция не отреагировала на это, говоря, что это не прямая угроза. И таких историй очень много. Но, когда речь идёт о 282-й статье, полиция работает очень быстренько. И здесь возникает вопрос: а не политически ли мотивирована у нас эта статья?

В. ВОЛКОВА: Несомненно.

Д.Н.: А что с этим делать?

В.В.: Я думаю, что стоит присмотреться к контролирующему органу. Для меня таковым является прокуратура, которая может отреагировать на конкретные случаи. И наказание двух-трёх полицейских, которые абсолютно не реагируют на такие случаи, может послужить примером для других. Ведь это же было моральное давление, это то, что может быть расценено как угроза, шантаж. Нашим контролирующим органам стоит задуматься над тем, чтобы стимулировать работу правоохранительных органов.

Д.Н.: У нас ведь таких дел, как с бабушкой из Мурманска, очень много. Несмотря на то что Валентина Матвиенко заявляла о законе о деятельности коллекторов, ничего не происходит. Что должно случиться, чтобы на общероссийском уровне эта проблема была решена?

В.В.: Кто-то должен перестать их лоббировать. Я абсолютно уверена в том, что коллекторская деятельность приносит неплохой доход, потому что все эти цессии, связанные с требованием денежных средств, имущества и прочего, приносят определённый кеш. Продаётся-то всё не за те же деньги, соответственно, есть люфт, который коллекторы имеют. Если у нас сейчас огромное количество банкротств, задолженностей по кредитам, я думаю, что кому-то это очень выгодно. Поэтому, естественно, этой теме затухнуть не дадут. Я думаю, что какие-то ходоки всё это лоббируют.

У нас есть служба судебных приставов, которые могут этим заниматься, дайте им возможность нормально работать, привлеките туда профессионалов, которые будут заниматься своей деятельностью.

Д.Н.: Судебные приставы тоже ведь не сахар. Я несколько раз ездила снимать репортажи об их деятельности... Я бы не хотела этих людей увидеть в шесть утра у себя дома.

В.В.: Конечно. Но вы видели хотя бы одного судебного пристава, который прислал бы бедной бабушке фотографию внучки на памятнике?

Д.Н.: Нет, это уже за гранью.

В.В.: Значит, необходимо просто до основания разрушить, а затем собрать заново. Если вы хотите, чтобы это работало, сделайте особый отдел судебных приставов, которые будут выкупать долги за госсредства и взыскивать их, если это необходимо. То есть деятельность та же самая, но мы будем понимать, что это — госструктура.

Браки заключаются и в СИЗО

Д.Н.: Никита Белых собирается жениться, свадьбу сыграют в СИЗО. Насколько мы поняли, там процедура будет совершенно официальной — расписались, разошлись, никакого праздника, чаепития и так далее. Но ведь это как-то бесчеловечно.

В.В.: Бесчеловечно и совершать какие-то деяния, которые не укладываются в рамки привычного и обыденного. Дело в том, что брак как таковой не предусматривает каких-то гуляний — пришли, расписались. А всё остальное уже зависит от народных традиций. Почему брак заключается именно в СИЗО: когда живёшь на свободе, обычно об этом не задумываешься, а задумываешься об имуществе. Потому что с партнёром не надо делиться имуществом и всё очень удобно. Всё, что нажито тобой, — твоё. А вот твоему партнёру очень тяжело потом доказать, что это имущество имеет к нему какое-то отношение. Но, когда человек попадает в условия, далёкие от стандартных, он понимает, что ему хочется встреч, а постороннему человеку таких встреч не дают, даже если этот человек имеет от тебя детей. С этим всё и связано. Да и о какой роскошной свадьбе может идти речь, если ты уже годами живёшь с мужчиной? Расписались, маленькое семейное торжество, и всё. Хотя есть и исключения.

Д.Н.: Дело Никиты Белых вообще как-то подзависло.

В.В.: Нет, недавно была информация о том, что якобы снят арест с имущества. Учитывая то, что мы ничего не слышим, я надеюсь, что всё там идёт более-менее нормально. Может быть, есть какая-то сделка со следствием, которая потом облегчит ему жизнь и наказание, если таковое будет установлено судом.

Умные или красивые?

Д.Н.: Наконец-то депутатов Госдумы будут наказывать за прогулы, наконец-то они не могут голосовать за 20 человек своей фракции, наконец-то проявляется какая-то жёсткость. И в целом запрос на фарисейство куда-то испарился, и Госдума начала работать, как говорят. Вам нравится нынешняя Госдума?

В.В.: Я из тех, которые не знают, умные они или красивые.

Д.Н.: А вы не ходили голосовать?

В.В.: Ходила, я годами голосую за КПРФ. Но тот результат, который у нас вылез, извините, в этом созыве Госдумы, очень настораживает. Это конституционное большинство и так далее...

Д.Н.: Мы привыкли, оно же давно уже.

В.В.: В принципе, да. Меня только одно порадовало. Все говорили, что у нас госбюджет будет урезан на одну треть, и вдруг вчера объявляют, что в медицину добавят 179 млрд. Вот положительный эффект. Я не знаю, кто это спровоцировал, но хотя бы один какой-то приятный результат работы.

Д.Н.: "Почему нельзя наказывать депутатов за невыполнение предвыборных обещаний?" — спрашивает слушатель.

В.В.: Обещание — это же не обязательство. Если бы это было обязательство, давайте тогда называть его "предвыборным обязательством". Тогда уже можно будет наказывать за его невыполнение.

Д.Н.: А хорошая идея.

В.В.: А пока это называется обещанием, говорить можно всё что угодно.

Полную версию программы "Позиция" с Виолеттой Волковой слушайте в аудиозаписи.