Происшествия, скандалы, котики. Какие видео с вашего смартфона заинтересуют СМИ?

ЕВГЕНИЙ ВОЛКОВ: Если смоделировать ситуацию, что в машине оказывается виновник очень тяжёлого ДТП с большим количеством жертв и врач понимает, что этот человек пьян, фиксация этого момента на видео очень поможет в дальнейшем расследовании. Если что-то пойдёт не так, именно это видео может стать мощным стимулом, который откроет правду. Если ваша профессия предполагает постоянное общение с людьми, какие-то кризисные ситуации — фиксируйте. Вы не должны выкладывать то видео, которое не является общественно-значимым, но если вдруг — у вас должно быть видео, которое перевернёт ситуацию.

СЕРГЕЙ КОРОЛЁВ: "Пару дней назад были свидетелями аварии, даже мысли не было заснять это на телефоны. В первую очередь подошли к пострадавшему, спросили, нужно ли помочь, записали телефоны как свидетели", — пишут нам.

Е.В.: Пока, к сожалению, нет культуры моментальной фиксации.

С.К.: Женя, на твоих глазах происходит авария, ты бежишь оказать первую помощь.

Е.В.: Ключевое слово — подошли. Людей было больше, чем один. Один подходит и начинает коммуницировать, другой фиксирует — это нормально.

С. КОРОЛЁВ: В ближайшие секунды в этой студии появится Евгений Волков, диджитал-директор Лайфа, приветствую тебя. Программа о будущем, которое уже здесь. Программа выходит два раза в месяц. Тема сегодня звучит так: гражданская журналистика. Правильно?

Е. ВОЛКОВ: Да. Добрый вечер всем.

С.К.: Какое отношение эта тема имеет к технологиям будущего?

Е.В.: Одна из функций, которую я выполняю в Лайфе, — это анализ медийной среды, которая нас окружает. Я смотрю, что происходит с медийными компаниями, куда они двигаются, какие тренды, тенденции. Совершенно очевидно, что за последние несколько лет в обороте появилось словосочетание "гражданская журналистика", и всё больше информации, которая публикуется, производится не профессиональными журналистами, а обычными людьми, которые оказались в центре каких-то событий.  

В каждом из этих аппаратов есть камера. Каждый из них имеет доступ к Интернету. Получается, что в любом месте и в любое время присутствует человек, который может зафиксировать происходящее событие, а потом что-нибудь сделать с этой видеозаписью.

С.К.: На ночь посмотреть. Я шучу.

Е.В.: На ночь посмотреть — это плохой путь. Хорошо, мы не говорим про хоум-видео.

С.К.: Снял аварию человек, приехал и смотрит дома перед сном. Я снова шучу.

Е.В.: Поскольку в России не ограничено применение авторегистраторов, с авариями у нас всё хорошо, и на YouTube пользуются большой популярностью подборки русских аварий. Несчастные американцы, например, такого никогда не видели. Я говорю скорее про другие истории: про конфликтные ситуации с чиновниками, про частные расследования, про инсайдерскую информацию. Если вы работаете в компании и понимаете, что вы наблюдаете нарушение закона, то раньше способов, кроме как написать заявление в милицию или бумажное письмо на любимую радиостанцию или телеканал, у вас не было. Сейчас всё очень просто, есть куча сервисов, которые позволяют анонимно осуществить то, что называется сливом. Вы можете открыть правду, не опасаясь за своё будущее. Очень хороший пример: Лайф писал почти две недели назад про маленькую новозеландскую компанию, про которую никто ничего не знал, "Медуза", ей восемь лет. Это технологическая компания, которую сделали два профессора из местного университета.

С.К.: Это не та "Медуза", которая в Прибалтике, — уточняю на всякий случай.

Е.В.: Эти ребята сделали очень клёвую штуку, я ими искренне восхищаюсь. Они сделали достаточно простое и дешёвое по технологическим меркам оборудование, которое позволяет мониторить трафик, проходящий через магистральные каналы связи, — это сотни гигабит в секунду пропускная способность. Это нужно, чтобы английские спецслужбы, которые имеют доступ к 25% кабелей магистральных в мире, могли с помощью этого оборудования перехватывать интересный им трафик. Эти платы позволяют по уникальному адресу устройства из этого магистрального канала выцепить переписку конкретно одного взятого человека. Про эту компанию по-прежнему никто бы не знал. Тендеры на закупку оборудования, которые размещали спецслужбы, проводились через маленькие дружественные правительству агентства, и никогда ни один журналист их бы не нашёл. Публикация на "Инсайдере" появилась после большого слива одного из сотрудников.

С.К.: WikiLeaks — это пример гражданской журналистики? Эдвард Сноуден?

Е.В.: Эдвард Сноуден — скорее да.

С.К.: А в чём разница?

Е.В.: WikiLeaks — это сервис, платформа для гражданской журналистики. Ассанж сам по себе не является источником информации, он предоставляет сервис. С ним работает какое-то количество хакерских групп, которые эту информацию доставляют. Но в случае с WikiLeaks я бы говорил, что это профессиональная деятельность квазимедиа. Информация добывается профессионалами, которые нацелены на то, чтобы эту информацию добывать нелегальными способами.  

Это была его частная гражданская инициатива.

С.К.: А ведь не все его поддерживают, предатель он на своей бывшей родине.

Е.В.: С точки зрения закона — да, конечно. Я не помню имя учёного, который передал в СССР данные по Manhattan Project, он был предателем с точки зрения американского закона. Но это человек, который спас мир от третьей мировой войны, которая могла случиться в тот момент, когда у Союза бомбы ещё не было.

С.К.: Значит, Сноуден — пример гражданского журналиста. Но это высший пилотаж, наверное. Это история, которая получила огласку, это данные, которые касаются, по сути, каждого. А если спуститься на несколько уровней ниже. Сейчас человек едет в автомобиле, и как ему стать гражданским журналистом? Он работает менеджером, может, машинистом метро — кем угодно, и вот у него есть смартфон, что ему делать, как ему заинтересоваться и надо ли ему это?

Е.В.: Скорее всего, надо. Это нишевые специалисты, которые очень хорошо разбираются в том или ином общественном вопросе. В LiveJournal был блог машиниста метро, который публиковал фотографии из кабины поезда. Их смотрело дикое количество людей, потому что никто никогда не видел станции Московского метрополитена с такого ракурса, въезды в тоннели, заезды на мраморные станции. Это как раз пример гражданской журналистики, не расследовательской. Человек имеет доступ к информации и готов ей поделиться с широкой аудиторией. И аудитории оказывается эта информация интересна. Был блог пилота, который фотографировал землю из кабины самолёта — то, чего люди не видели. Сейчас на Лайфе пользуется большой популярностью блог фельдшера, который пишет истории скорой помощи, которые были за его многолетнюю практику. Ни один журналист не в состоянии быстро разобраться в тонкостях профессии другого человека и выцепить оттуда что-то реально интересное. Если есть какой-то инфоповод, журналист приходит и говорит: давай разберём это. Он приходит к специалисту, который разбирается, доставая словарь для гуманитариев, условно говоря, он вычищает всё, что может быть непонятно журналисту и выхолащивает историю, отдаёт в публикацию. Если история рассказана от первого лица, то она более достоверна с точки зрения аудитории.

С.К.: Я хочу посмотреть котиков и иду в "Одноклассники", во "ВКонтанте", в "Инстаграм". Я хочу посмотреть, чем живут друзья, что обсуждают, кому перемывают косточки, — иду в "Фейсбук" или "ВКонтакте". Но если хочу получить новости, куда я должен идти сегодня?

Е.В.:

Пример, который я недавно вспоминал, — это падение самолёта в Ростове, когда первые видео были опубликованы не на информационных сайтах, а во "ВКонтакте" в группе "Ростов". Все СМИ бросились в эту группу и начали растаскивать эти видео оттуда. В человеке сработал классический гражданский журналист. Он воспользовался тем, что у него есть информация, и выложил её в публичный доступ, пользуясь инструментом, предоставленным социальной сетью. И за счёт огромного количества людей, которые участвуют в социальных сетях, присутствуют на месте событий, имеют возможность фиксировать это событие, соцсети становятся первоисточником. Очень много людей, которые зафиксировали событие, не обращаясь в СМИ, потому что им это уже не очень нужно. У них есть способ донести своё сообщение.

С.К.: Они наблюдатели. Они вряд ли пойдут дальше, будут искать след. Если на их глазах что-то произойдёт, пожар например, они не побегут максимально близко к огню, не будут искать спасателей, не будут пытаться взять интервью, выяснить подробности, куда-то позвонить. Это информация, которая за кадром происходит?

Е.В.: Сейчас гражданские журналисты, которые присутствуют на месте события, нуждаются в некотором руководстве. У обычного человека, который никогда не создавал никаких информационных материалов, нет понимания о структуре материала. Если есть человек, который в состоянии направить, материал получится лучше. Но если в Google набрать "гражданская журналистика" или в английском варианте citizen journalism, то мы получим тысячу результатов: онлайн-курсы, инструкции, гайды, как снимать, как спрашивать, как подходить, кто нужен в первую очередь, — инструкции, которые не получивший специального образования человек, может прочитать.

С.К.: "Как врач-реаниматолог с трудом представляю себе репортажи из нашего реанимобиля. Во-первых, много материала не для слабонервных. Во-вторых, не думаю, что много проработаю после первой же публикации. При этом постоянно пишу в "Фейсбуке" на злободневные темы, но далёкие от профессии", — пишет слушатель. Вопрос аудитории: что вы делаете со своим смартфоном, для чего вы его используете?

Е.В.: Используете ли вы его для создания публичного фото-, видеоконтента?

С.К.: "Радио слушаю на смартфоне, оно через Интернет и не шипит. Конечно, фото, видео, новости", — пишет слушатель. "В основном как мобильный Интернет", — другой слушатель. Даже там нас слушают, вероятно, через Интернет. По поводу врача-реаниматолога: говорит, пишу в "Фейсбуке" на злободневные темы, далёкие от профессии и не представляет, как можно снимать и выкладывать продукт своей работы.

Е.В.: Это удачный кейс. В случае с врачом-реаниматологом постоянно выкладывать то, что происходит в машине скорой помощи, этически невозможно. Но если смоделировать ситуацию, что в машине оказывается виновник очень тяжёлого ДТП с большим количеством жертв и врач понимает, что этот человек пьян, фиксация этого момента на видео очень поможет в дальнейшем расследовании. Если что-то пойдёт не так, именно это видео может стать мощным стимулом, который откроет правду. Если ваша профессия предполагает постоянное общение с людьми, какие-то кризисные ситуации — фиксируйте. 

С.К.: "Пару дней назад были свидетелями аварии, даже мысли не было заснять это на телефоны. В первую очередь подошли к пострадавшему, спросили, нужно ли помочь, записали телефоны как свидетели", — пишут нам.

Е.В.: Пока, к сожалению, нет культуры моментальной фиксации.

С.К.: Женя, на твоих глазах происходит авария, ты бежишь оказать первую помощь.

Е.В.: Ключевое слово — подошли. Людей было больше, чем один. Один подходит и начинает коммуницировать, другой фиксирует — это нормально.

С.К.: "Смартфон использую ради Интернета, звоню редко, не любитель поговорить. Слушаю вашу станцию, так как в нашем регионе в FM-диапазоне не вещаете. Также читаю новости в мире высоких технологий. В журналистике не использую", — пишет слушатель. "Фиксировал не раз и передавал органам, но выкладывать — ни за что. Зачем об этом знать всему миру?" — отвечает наш реаниматолог.

Е.В.: Если ситуация разворачивается в рамках закона, нет никакой причины это видео публиковать. Но если что-то идёт не так, это мощный козырь. У некоторых изданий, например у Лайфа, есть приложение, с помощью которого можно присылать в редакцию общественно-значимые видео, и они будут оплачены.

С.К.: "А как бы ваш гость оценил, если бы кто-то вскрыл секреты ФСБ: агентов, данные — тоже героем был или предателем?" Мы не раз задавали вопрос: Сноуден — герой или предатель? Мы не раз задавали этот вопрос, и аудитория делится. Мы, Россия, пригрели, защитили Сноудена от американского правосудия, и всё равно здесь к нему относятся неоднозначно.

Е.В.: Сравнение вскрытия списка агентов и той информации, которую публиковал Сноуден, — неправильно. Сноуден опубликовал информацию о преступлении, о том, что АНБ незаконно проводит прослушивание и проглядывание переписки обычных американских граждан. С точки зрения американской Конституции это преступление, которое совершало государственное агентство. Я не говорю по поводу того, что была прослушка и просмотр сообщений иностранных граждан, что является преступлением с точки зрения всех возможных юрисдикций. Человек опубликовал информацию о том, что происходит преступление. Не было никакого расследования, никто не озадачивался этим вопросом. Но поскольку эта информация у него оказалась, он её опубликовал, и я считаю, что он был прав.

С.К.: Как будут выглядеть будущие СМИ? Гражданская журналистика — хорошо, каждый сможет доставить информацию миллионам пользователей социальных сетей. Скрыть что-то будет сложнее или невозможно в обозримой перспективе? Как будут трансформироваться площадки? Это будет что-то похожее на WikiLeaks или "Фейсбук" или и то и другое?

Е.В.: Скорее что-то похожее на YouTube.

С.К.: А чем он плох?

Е.В.: YouTube ничем не плох, кроме того, что он не наш.

С.К.: А Rutube существует ещё?

Е.В.: Существует, и вполне неплохо себя чувствует в русском сегменте. Будущие медиа — это сервисные площадки, которые предоставляют вам возможность публиковать информацию и получать первичный трафик. Понятно, что ни одна медиаплощадка не может заранее угадать, интересное вы сейчас выложили или нет. Вы выложили ролик, и площадка всегда будет проверять, интересно ли аудитории то, что вы выложили. Вы будете получать минимальное количество просмотров. Если вовлечение аудитории будет зафиксировано, ваш контент пойдёт дальше. Это уже формирующаяся сервисная модель, до которой осталось не так много. Я думаю, в следующие три-пять лет большая часть старых медиа, к которым мы привыкли, схлопнется: либо уйдёт внутрь социальных сетей, либо перестанет существовать.

С.К.: Varlamov.ru — это пример гражданской журналистики?

Е.В.: Это персональное СМИ, это гражданская журналистика с небольшими оговорками.

С.К.: Какими?

Е.В.: У человека есть профильное образование. Я бы рассматривал это как гражданскую журналистику в персональном медиа. Понятно, что varlamov.ru перестанет существовать через некоторое время, потому что трафик перестанет уходить вне социальных сетей и поисковых машин. Просто появится в одной из социальных сетей аккаунт Варламова, который будет также публиковать информацию.

С.К.: Тогда кого сейчас готовят на журфаке?

Е.В.: Этот вопрос не даёт мне покоя последние лет десять. Нехорошо говорить про качество профильного образования, но мне кажется, что лучшие журналисты — люди без журналистского образования. Сама по себе способность рассказывать историю — это не бонус.

С.К.: А бонус — это что?

Е.В.: Когда человек хорошо разбирается в одной, двух или трёх сферах жизни людей. Он в состоянии понять, что происходит, и изложить это. 

Это люди, склонные к анализу, к раскладыванию информации по полочкам, а научить писать можно практически любого.

С.К.: Интересная новость: сегодня в Госдуме предложили приравнять СМИ к Министерству обороны. Первый зампред Комитета Госдумы по информационной политике Шамсаил Саралиев заявил, что индустрию СМИ и журналистов надо приравнять к Министерству обороны. Этих людей, которые постоянно на передовой, доносят информацию, на которых нельзя давить, даже учитывая сложную экономическую ситуацию. Он говорит об информационной войне, насколько я понимаю. Говорит, что средства надо выделять и помогать ровно так, как государство финансирует Министерство обороны. Есть в этом какой-то резон и здравый смысл?

Е.В.: Да, безусловно. Но я бы расширил эту формулировку и включил бы помимо СМИ ещё и национальные социальные сети, национальные поисковики, потому что война идёт, и не на шутку. Я сейчас не говорю про конфликты между государствами, я говорю про конфликты между корпорациями, поисковыми машинами. Та компания, которая будет определять, что отдаётся человеку в результате поискового запроса, будет управлять информационными потоками. Это вопрос намного более широкий, чем просто СМИ. 

С.К.: Это уже информационная безопасность.

Е.В.: Да. Но всё равно защищать нужно не только СМИ, защищать нужно весь сектор доставки информации. Как показывает пример Uber, недостаточно быть таксопарком, нужно иметь доступ к большому количеству людей, готовых пользоваться такси.

С.К.: А вы считаете себя гражданским журналистом или нет? Вопрос аудитории. Вы воспользовались сервисом LifeCorr, например? Наш слушатель говорит, что частенько присылает: "Видимо, только в этом мой вклад в гражданскую журналистику". Может, как-то по-другому, вы просто у себя в Twitter, "Фейсбуке" публикуете что-то социально-значимое, получаете отклик, собираете лайки — поделитесь опытом. Здравствуйте. Вы гражданский журналист?

СЛУШАТЕЛЬ: Я бы хотел этим заняться, может быть, но Лайф немного дискриминирует тех, у кого смартфоны на базе Windows Phone. Для него приложения нет. Сделайте, пожалуйста, буду пользоваться.

Е.В.: Я услышал. Качество материалов, которые готовят гражданские журналисты, не так критично, потому что он находится на месте событий. Когда человек прислал нам в LifeCorr видео из взорванного аэропорта Брюсселя, нам было всё равно, правильно ли он говорит в данный момент по-русски и хорошо ли он держит камеру с точки зрения операторского искусства. Он фиксировал событие, произошедшее только что. Этого видео ни у кого не было.

С.К.: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Я в своё время работал на программе "Экстренный вызов" на Первом канале в качестве оператора. Бывают экстренные ситуации, когда некогда ни спасателям, ни скорой фиксировать. Очень тяжело работать морально. Пока спасатель оказывает помощь, он отвлекается, думает, как спасти, а ты всё это видишь и должен снимать. Но не всё — надо отдать должное руководителям программы, чернуху не показывали. Работа интересная, много настоящих людей среди врачей, спасателей, но морально она тяжёлая.

Е.В.: Спасибо большое за звонок. Если вы получаете деньги за то, что регулярно ездите и снимаете происшествия, то вы формально уже не являетесь гражданским журналистом. Вы журналист, которому платит какое-то медиа за то, что вы производите контент. Область деятельности гражданского журналиста лежит вне создания контента. Это человек, которого что-то возмутило, удивило, порадовало в какой-то момент, заставило взять в руки телефон и зафиксировать что-то, а потом это общественно-важное видео предать огласке.

С.К.: "В Москве же есть сервис для гражданских стукачей", — пишет нам Григорий. Ходят, снимают автомобили. Ты понимающе киваешь?

Е.В.: Я не являюсь владельцем автомобиля.

С.К.: А пользуешься этим приложением? Там собирают наклейки, потом футболки выдают.

Е.В.: Я часто езжу на такси и пользуюсь такси с жёлтыми номерами, чтобы ездить по выделенной полосе. Периодически, когда ты утром стоишь в пробке и опаздываешь на встречу, а впереди тебя стоит мажористый автомобиль с красивыми номерами на той же выделенке, возникает желание достать телефон, зафиксировать номера и отправить в ГИБДД, чтобы 3 тысячи человек получил.

С.К.: "Вы гребёте бабло, а мы должны вам помогать", — пишет слушатель.

Е.В.:

И та площадка, которая сможет предложить более оптимальные условия для авторов, выиграет конкурентную борьбу среди медиа.

С.К.: А сейчас какие наиболее перспективные есть кроме Лайфа?

Е.В.: Во всём мире это YouTube. Он достаточно исправно платит деньги по своей партнёрской программе. Практически у всех больших медиа есть программа вознаграждения инсайдеров, когда человек через технологии Secure Drop анонимно присылает и получает так же анонимно вознаграждение через биткоин. Подобные механизмы уже работают. Человек, который провёл какую-то работу, сделал что-то ценное, должен получить вознаграждение не только в виде лайков в социальных сетях.

С.К.: "Снимаю фото, выкладываю в "Инстаграм" и "Фейсбук" со своими комментариями, пользуется спросом, часто бываю на Лайфе, на "Балтике", — слушатель из Петербурга. "Несколько раз отправлял материал, всё завернули, сказали, что неинтересно и неактуально. Сложилось впечатление, что интересны только крупные события или с пострадавшими, жертвами. Так и удалил это приложение".

Е.В.: С LifeCorr бывает такая ситуация, много материалов отклоняются.  

Редакция договаривается с тем человеком, который прислал видео первым.

С.К.: Здравствуйте. Вы считаете себя гражданским журналистом?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. В принципе, нет, не считаю. Но хотелось бы, конечно. Был случай интересный: поворачиваю налево на перекрёстке и запечатлел, как машина сбила бабушку насмерть. Ужасное событие, но все вокруг говорили, что водитель не прав и его бы посадили. Но водитель ехал на зелёный, бабушка вышла на перекрёсток, он не видел её.

С.К.: Ваше видео потом использовали в суде?

СЛУШАТЕЛЬ: Я оставил свои номера, меня вызвали в полицию на допрос, я всё предоставил, и мне потом позвонили, сказали, если бы не моё видео, его бы посадили.

С.К.: Принято, спасибо. Да, это не гражданская журналистика, но гражданский поступок.

Е.В.: В нашу эпоху проникновения гаджетов, оснащённых камерами и микрофонами, практически всё окружающее пространство может быть зафиксировано. Сейчас жанр ютубовских видео, случайно снятых, когда какие-то нелепые случаи, аварии, просто смешные люди, которые не знают, что их снимают, — это тоже гражданская журналистика.

С.К.: "По сути, все люди со смартфонами — стрингеры", — пишет слушатель.

Е.В.: Согласен.

С.К.: Нет отличия гражданского журналиста от стрингера?

Е.В.: Понятийно есть одно различие. 

С.К.: Короткое экспресс-голосование: я гражданский журналист, хотя бы раз вы отправляли в СМИ фото-, видеоматериалы, рассказывали о чём-то, звонили? Кстати, нам на радио каждый день присылают фотографии аварий, происшествий, каких-то событий.

Е.В.: Документы?

С.К.: Реже, но бывает. Мы об этом рассказываем, причём часто онлайн. Читаем, передаём информационной службе, проверяем, и дальше пошла работа. Это тоже гражданская журналистика, если в прямой эфир человек отправил какую-то информацию, а не просто своё мнение на тему?

Е.В.: Да. В ближайшей перспективе слово эфир заменится на онлайн.

С.К.: Отправил в онлайн.

Е.В.: Выложил в социальную сеть, опубликовал на специальном сервисе. Больше не надо будет звонить, писать — достаточно будет взять приложение и отправить через него. Я сейчас не говорю про LifeCorr, я говорю в общем про сервисный слой, который будет окружать практически всех людей. Если у вас есть смартфон, то хотя бы раз в год вокруг вас происходит что-нибудь интересное, что привлечёт внимание массовой аудитории.

С.К.: А у вас было такое?

Е.В.: Когда я иду со смартфоном в руках, я отвечаю на 200 сообщений и редко смотрю по сторонам.

С.К.: Когда гражданская журналистика станет данностью, реальностью?

Е.В.: Три-пять лет.

Полную версию беседы Лайфа с Евгением Волковым слушайте в аудиозаписи.