Третьяковка спустится в метро. Директор галереи – о месте искусства в Москве

И. ПАНОВ: Вы говорите, что идёте навстречу зрителю и не просто навстречу, но ещё и за ним — в метро. "Интенсив 20" — так называется акция, которую вы запускаете вместе с метрополитеном. Будет даже поезд, этому посвящённый. Что будет делать музей в метро?

З. ТРЕГУЛОВА: Это ведь тоже не изобретение велосипеда. Вспомните Лондон или Париж — остановки "Лувр Риволи" или "Трафальгарская площадь". Вы выходите и оказываетесь на платформе, которая населена персонажами из того или иного музея, находящегося рядом. Это гораздо приятнее, чем смотреть на рекламные билборды.

Мы говорим о станции метро "Парк культуры" и Третьяковской галерее на Крымском Валу. Многие годы и десятилетия, за исключением громких выставок типа Левитана или Васнецова, Крымский Вал пустовал. Когда я пришла в музей 20 месяцев назад, посещаемость Крымского Вала в год была 270 тысяч человек, включая выставки. А это 40 тысяч квадратных метров! На Лаврушинском переулке — 1,1 млн человек.

Этот год мы заканчиваем с посещаемостью 870 тысяч человек на Крымском Валу, и это не только Айвазовский и Серов.

И.П.: То есть вы хотите отдельно популяризовать XX век русской живописи?

З.Т.: Да, конечно, потому что он очевидно недооценён. И отсутствие людей — это свидетельство его недооценённости.

Полную версию программы "Позиция" слущайте в аудиофайле. 

И. ПАНОВ: У нас в гостях Зельфира Трегулова, генеральный директор Государственной Третьяковской галереи, искусствовед. Добрый день!

З. ТРЕГУЛОВА: Здравствуйте!

И.П.: Мы застали вас между двумя крупными проектами. У вас несколько дней назад открылась масштабная выставка — из пинакотеки Ватикана привезли шедевры, и уже нет билетов.

З.Т.: Их нет уже давно.

И.П.: Мои знакомые журналисты пытались всеми правдами и неправдами проникнуть туда, но вы всем отказываете. Чем продиктован такой ажиотаж?

З.Т.: Если использовать слово "ажиотаж", то он, наверное, продиктован в первую очередь уникальностью выставки. Никогда за всю историю пинакотеки Ватикана за рубеж не выдавали такой представительный состав. Это 42 произведения, которые буквально сняты со стен пинакотеки, нет ни одной вещи, которая бы находилась в запаснике. Более того, эта выставка — не просто набор шедевров, это выставка с очень умной и тонкой концепцией. Я не куратор этой выставки, хотя не могу отрицать того, что я действительно очень многое сделала для того, чтобы этот проект осуществился, а куратором выставки является Аркадий Ипполитов, старший научный сотрудник Государственного Эрмитажа. Сотрудникам пинакотеки Ватикана пришлось повесить в этих залах другую выставку — отреставрированных работ Джан Лоренцо Бернини.

И.П.: Не в первый раз такой ажиотаж вокруг выставок, которые проходят на вашей территории. Неужели такую же популярность имела выставка Серова или Айвазовского?

З.Т.: В отношении выставки Серова я могу сказать, что это был невероятно важный проект. Это один из крупнейших русских художников, и эта выставка позволила нам в этом убедиться воочию. Но я понимаю, что если бы эта выставка произошла лет пять назад в том же составе, то мы бы, конечно, не получили этого полумиллиона зрителей. Наверное, действительно что-то происходит в музейном мире не только в России, но и Европе, Америке, Южной Америке. Я в воскресенье вернулась из Мексики, где была на выставке литографий Тулуз-Лотрека, там стояла гигантская очередь, сопоставимая с очередью на Серова. Это подтверждение того, что люди возвращаются в музеи после долгого периода увлечения виртуальными способами потребления художественного продукта, люди начинают понимать ценность и значимость оригинала.

И.П.: Но ведь общественность как раз говорит о том, что новый потребитель находится внутри гаджетов.

З.Т.:

Поход в музей — это сегодня некое событие, это тоже играет свою роль. В какой-то момент в самые последние дни работы выставки Серова, когда на улице было —20, мы пригнали палатки МЧС, автобусы департамента транспорта, начали раздавать горячий чай и еду. И тогда я поняла, что для молодых людей, которые стоят в этой очереди, — это некий фан, и замечательно, что агрессия и злость против нас за то, что мы не можем организовать процесс, обернулись в какое-то ощущение общности.

И.П.: Обернулись против дверей.

З.Т.: Это была наша организационная ошибка. Мы всё делаем для того, чтобы это не повторилось.

И.П.: А тот, кто сломал двери, заплатил за них?

З.Т.: Нет, мы сами их починили. Для нас было главным их починить и закрыть на ночь.

И.П.: Вы говорите, что за последние пять лет сменился тренд. Можно ли это проанализировать?

З.Т.: Конечно, я об этом думала всегда, когда смотрела на абсолютно пустые залы Крымского Вала, невероятного музея с лучшей коллекцией русского искусства XX века. Я думаю, что то, что сейчас люди выстраиваются в очереди в Третьяковскую галерею, связано с тем, что, работая над каждым выставочным проектом, мы действительно опираемся на тот невероятный опыт, который аккумулирован в мире, и на понимание психологии современного человека. Его нужно зацепить чем-то, что ему интересно и актуально, даже когда ты говоришь о каком-то классическом и, может быть, даже скучном феномене.

И.П.: Сейчас часто можно услышать слова о том, что Третьяковка как будто смахнула с себя пыль, она делает шаг навстречу людям. Вы сотрудничаете с рекламными агентствами...

З.Т.: Да, мы опираемся на профессионализм. Иногда мы сотрудничаем, иногда делаем это своими силами.

И.П.: Эти агентства приносят вам персонажей из массовой культуры, например, Сергея Шнурова, который снимался в одном из рекламных роликов для вас. Нет ли здесь какого-то диссонанса между имиджем Третьяковской галереи и таким распутным персонажем?

З.Т.: Этот вопрос мне задают часто. Надо сказать, что после выхода этих роликов ко мне обратился один из моих коллег, мой ровесник, который спросил, не кажется ли мне, что я слишком далеко зашла. Я ответила, что, наверное, нет. Он сказал, что Сергей Шнуров ведь матерщинник. На что я ответила, что сценический образ и сам человек — это разные вещи. У Сергея Шнурова два или три высших образования, он очень умный человек. Мы снимали несколько роликов с самыми разными публичными людьми, и я могу сказать, что из всего, что мы сделали, ролик с "Чёрным квадратом" и Сергеем Шнуровым — самый сильный. Он погружается в чёрный квадрат, а потом выходит из него с абсолютно преображённым лицом. И он сделал это лучше, чем любой другой человек, который не использует в своём выступлении ненормативную лексику.

Давайте вспомним Высоцкого, его все обожали, но ненормативная лексика у него тоже присутствовала.

И.П.: А вы пользуетесь "Фейсбуком"?

З.Т.: Нет, я слишком берегу свой собственный мир от вторжения в него. Я даже не умею водить машину.

И.П.: "Просто на этой выставке был Путин, вот все и ломанулись после него", — пишет слушатель.

З.Т.: Владимир Владимирович пришёл на выставку 18 января. Она должна была закрыться 23 января, но мы продлили её ещё на неделю.

И.П.: Специально?

З.Т.: Идя навстречу просьбам трудящихся.

И.П.: Президент не один раз был в Третьяковской галерее.

З.Т.: Да, второй раз он пришёл на открытие выставки, посвящённой Гримальди и Романовым. Кто-то даже пошутил, что мы становимся музеем президента.

И.П.: А вам не нравится такое название?

З.Т.: Мне кажется, что тот факт, что президент страны приходит на выставки в музеи, это очень хорошо. Президенты многих стран открывают выставки, приходят на них, это абсолютно нормальная зарубежная практика. Все понимают, что искусство — луч и посланник.

И.П.: Не помню, бывал ли президент на открытии выставок в Эрмитаже.

З.Т.: Около двух лет назад он был на праздновании юбилея Эрмитажа и вручал Пиотровскому подарок.

И.П.: Да, было даже целое заседание.

З.Т.: В рамках Санкт-Петербургского форума, на который мы все сейчас едем.

И.П.: Культурный форум открывается со дня на день, это правда.

Ещё про Шнурова вспомню. Певец в своём творчестве прочертил достаточно чёткую линию к Третьяковской галерее, спев песню "Экспонат". Это скорее популяризация искусства или "собака лает, караван идёт"?

З.Т.: Я обратила внимание, что после того, как вышла эта песня и получила чуть ли не 20 млн прослушиваний, даже тот народ, который не знал о Серове, как-то на нём сосредоточился.

И.П.: Сейчас это уже почти 100 млн.

З.Т.: Я могу сказать, что наши тизеры при этом получают миллионную аудиторию в первую же неделю или две. 

И.П.: А все ли средства хороши?

З.Т.: Нет, я не придерживаюсь такой позиции.

И.П.: А где граница? Что есть "дно"?

З.Т.: Давайте отдадим определение этого профессионалам музейного дела, которые опираются на знания и опыт. У меня замечательный пиар-отдел, прекрасное делоразвитие. Это молодые люди с креативным и современным подходом, и всё, что они предлагают, мы рассматриваем и обсуждаем. Есть вещи, которые мне кажутся чрезмерными, тогда мы это не делаем. А то, что мне кажется очень точно выдерживающим баланс привлечения внимания молодой аудитории и донесения до них какого-то очень важного смыслового послания, мы принимаем. Вот в маленьком ролике про "Чёрный квадрат" этот баланс есть. Шнуров — это знаменитая медийная фигура и при этом прекрасный актёр, который замечательно справился со поставленной задачей.

И.П.: Билану нет места в Третьяковке, а кому ещё нет?

З.Т.: Давайте я не буду обижать уважаемых и популярных людей.

И.П.: То есть Филипп Киркоров не стал бы лицом рекламной кампании?

З.Т.: Давайте не будем обсуждать Филиппа Киркорова, пожалуйста.

И.П.: 233 года назад — 29 ноября 1783 года — в русскую азбуку была введена буква "ё". И Третьяковская галерея силами ваших молодых и креативных деятелей поддерживает в этом году акцию по сохранению жизни этой буквы. Ведь её даже из клавиатур исключают.

З.Т.: Очень жаль. Мне кажется, что она должна быть.

И.П.: Эта идея как раз легла в основу того, что для Ёлкиных будет проходить бесплатная экскурсия в рамках промоакции одной известной комедии. Первые 60 Ёлкиных, которые придут в Третьяковку и покажут паспорт, смогут бесплатно посетить галерею. То есть вы опять на стыке модных кинематографических тенденций...

З.Т.: Да мы и кино показываем системно. У нас проходят интереснейшие фестивали артхаусного кино.

И.П.: Вас не обвиняют в том, что вы танцуете цыганочку перед зрителями?

З.Т.: Наверное, да. Но, с другой стороны, мне очень не нравится позиция музея как институции, которая зависит от того, выделят ей бюджетное финансирование или нет. Мне кажется, что сегодня у музеев существует огромное количество способов достойно зарабатывать деньги и одновременно делиться тем, что мы храним, с теми, кому это искусство предназначено. Всё новое — это хорошо забытое старое. Давайте вернёмся к Павлу Михайловичу Третьякову, о котором многие забыли. Ну, любил реалистическое искусство, собрал коллекцию, подарил городу. Но он создавал музей с самого начала, он ставил цель создать народный общедоступный музей, от которого многим будет польза. Мне кажется, что слова из его завещания, написанного, когда ему было 20 с небольшим лет, очень точно формулируют задачу музея и сегодня. Вы сказали, что мы, кажется, повернулись к зрителю. Мы действительно за то время, пока я руковожу музеем, повернулись к людям. Мы хотим, чтобы они узнали о том, что есть такое место, как Третьяковская галерея на Крымском валу.

И.П.: Если снизить цены на билеты, это ещё больше привлечёт народ.

З.Т.: А на что мы будем делать все эти замечательные проекты? Но обращаю ваше внимание, что ещё полтора года назад мы ввели бесплатный день — среду. Это не касается выставки из пинакотеки Ватикана, но среда — бесплатный день в Инженерном корпусе. Мы устраиваем акции "Ночь музеев", "Ночь искусств", вписываемся в какие-то московские мероприятия, когда музеи становятся доступными для всех. Конечно, у нас есть льготы для молодых людей до 18 лет — их мы пускаем бесплатно.

И.П.: А для иностранцев дороже?

З.Т.: Нет, цены одинаковые для всех — 400 рублей для взрослых, 150 — для пенсионеров и студентов, включая иностранцев, до 18 лет — бесплатно.

И.П.: Вы говорите, что идёте навстречу зрителю и не просто навстречу, но ещё и за ним — в метро. "Интенсив 20" — так называется акция, которую вы запускаете вместе с метрополитеном. Будет даже поезд, этому посвящённый. Что будет делать музей в метро?

З.Т.: Это ведь тоже не изобретение велосипеда. Вспомните Лондон или Париж — остановки "Лувр Риволи" или "Трафальгарская площадь". Вы выходите и оказываетесь на платформе, которая населена персонажами из того или иного музея, находящегося рядом. Это гораздо приятнее, чем смотреть на рекламные билборды.

Мы говорим о станции метро "Парк культуры" и Третьяковской галерее на Крымском Валу. Многие годы и десятилетия, за исключением громких выставок типа Левитана или Васнецова, Крымский Вал пустовал. Когда я пришла в музей 20 месяцев назад, посещаемость Крымского Вала в год была 270 тысяч человек, включая выставки. А это 40 тысяч квадратных метров! На Лаврушинском переулке — 1,1 млн человек.

Этот год мы заканчиваем с посещаемостью 870 тысяч человек на Крымском Валу, и это не только Айвазовский и Серов.

И.П.: То есть вы хотите отдельно популяризовать XX век русской живописи?

З.Т.: Да, конечно, потому что он очевидно недооценён. И отсутствие людей — это свидетельство его недооценённости.

И.П.: А почему так? Мы не любим свою культуру?

З.Т.:

Вначале с сомнением в советские времена относились к авангарду, и я думаю, что до сих пор многие с сомнением относятся к русской беспредметности, супрематизму и к таким великим именам, как Кандинский, Шагал, на выставки которых выстраиваются огромные очереди за рубежом. Я думаю, что здесь очень повлияла церемония открытия зимних Олимпийских игр в Сочи, когда русский авангард послужил основой всей этой невероятной феерии. И люди действительно стали понимать, что если это такой праздник, то, наверное, нужно посмотреть на это искусство повнимательнее.

Но вернёмся к акции в метро. Это не просто реклама. Я думаю, что это первая попытка сделать в России на полгода какую-то определённую станцию таким посланником музея в этом подземном пространстве, через которое каждый день проезжают миллионы людей. И то, что мы там делаем, — это и поезд с фрагментами произведений художников XX века, и очень красивые, цепляющие глаз тексты. Мы над ними очень серьёзно работали, пытаясь найти тот самый баланс, ломали немало копий. Я сама сидела до трёх часов ночи, редактируя какую-то срочную порцию текстов.

Это платформы, по которым будут идти стрелочки не "Выход в город", а "Навстречу Малевичу", "Вперёд к Шагалу", это оформление тоннелей, переходов, эскалаторов. Всё это будет продолжаться шесть месяцев. И это не просто очень яркая визуальная картинка, которая возбудит интерес к тому, что мы делаем на Крымском Валу, но и направит стопы людей туда. Очень важная составляющая этого проекта — это то, что он является образовательным. То есть у тебя есть возможность, скачав приложение и зайдя на сайт этого проекта, получить гораздо более развёрнутую и очень живо преподнесённую информацию о самых разных художественных течениях. Также там будут интереснейшие аудио- и видеоэкскурсии, записанные блистательным Владимиром Раевским.

И.П.: Вы рассчитываете на то, что это приведёт к вам зрителей?

З.Т.: Я рассчитываю немножко на другое — на то, что это возбудит интерес людей к этому искусству,  заставит их о чём-то задуматься и получить какую-то новую информацию, которая важна для того, чтобы понять, что русское искусство XX века — это невероятный прорыв, который поставил Россию рядом или даже впереди всего мирового художественного развития.

И.П.: А такое сейчас возможно? Мы можем сейчас создать что-то в сфере искусства такое, что подняло бы нас с колен, снова сделало бы нас великими?

З.Т.: Нам не повезло в одном: прорыв был сделан, но он был сделан в 1915 году, когда шла Первая мировая война. Поэтому то, что происходило в России, не распространилось по всему миру и не взорвалось, как бомба. Наверное, это самая серьёзная проблема — что происходит в мире, в стране для того, чтобы возникло итальянское возрождение или русский авангард. Я бы хотела на это надеяться, но пока не так много признаков того, что мы опять станем первыми.

И.П.: В 2017 году не сможем?

З.Т.: Боюсь, что нет. Увы.

И.П.: Последний вопрос. Вы говорили о научных сотрудниках галереи, а есть среди них академики?

З.Т.: Нет.

И.П.: А чиновники?

З.Т.: Всё-таки, наверное, главный чиновник — это я. Я не академик и, несмотря на то, что я планировала свою жизнь как продолжение академической карьеры, я стала практиком, чему несказанно рада.

И.П.: Вы этот выбор сделали. Президент тоже порекомендовал сделать этот выбор всем академикам, которые параллельно ещё и чиновники. Вы поддерживаете это?

З.Т.: Мы же знаем, что уволиться из Академии наук нельзя. Поэтому выбора, боюсь, нет.

И.П.: Значит, придётся уволиться с чиновничьей должности?

З.Т.: Видимо, да.

И.П.: А вы бы ушли из Третьяковской галереи, если бы оказались в такой ситуации?

З.Т.: Нет.

И.П.: 55% слушателей согласны с вашей позицией. Спасибо! В студии была Зельфира Трегулова, генеральный директор Государственной Третьяковской галереи, искусствовед.