Рассказ о семи повешенных. Охранка против террористов
Для России начала ХХ века терроризм стал настоящим бичом, едва не парализовавшим государство. Всего за десятилетие радикалы из партии социалистов-революционеров совершили более двухсот терактов, убив до шестидесяти чиновников высшего ранга, включая министров и губернаторов.
Неверно думать, что полиция была в состоянии только реагировать на совершающиеся убийства. Неоднократно правоохранителям Российской империи удавались впечатляющие контртеррористические операции.
Осенью 1906 года эсер Альберт Трауберг (по национальности латыш) организовал террористическую группу Северный боевой летучий отряд. Особенностью этой ячейки была значительная автономия: эсеры действовали в отрыве от ЦК партии социалистов-революционеров. Более того, эта террористическая ячейка отличалась поразительным аскетизмом: боевики зарабатывали деньги собственным трудом, не просили ничего из партийной кассы.
В декабре 1906 года участники отряда убили петербургского градоначальника фон дер Лауница, затем от их рук погибли несколько начальников тюрем.
Глава петербургской охранки Александр Герасимов обратился к внедрённому в боевую организацию эсеров провокатору Евно Азефу. Тот стоял во главе боевой организации эсеров и, казалось бы, должен был выдать террористов с головой. Однако ответ агента обескураживал: "северяне" контактируют только с организациями эсеров на местах, и даже он не в состоянии собрать о них сведения без риска попасть под подозрение.
В октябре 1907 года учащаяся Санкт-Петербургской консерватории, юная Евстолия Рогозинникова вошла в приёмную Главного тюремного управления и попросила встречи с начальником управления Александром Максимовским. Войдя в кабинет, она буквально изрешетила чиновника из револьвера. Когда сбежалась охрана, оказалось, что при ней находится ещё и "пояс смертника" с пятью килограммами динамита. "Боевик-девицу" повесили, однако теракт достиг цели. После этого Герасимов начал настойчиво убеждать Азефа войти в контакт с Северным боевым отрядом. Давление возымело эффект: Азеф согласился встретиться с удачливыми террористами.
Провокатор встречался с Траубергом в Финляндии, принадлежавшей тогда Российской империи. Азеф сообщил кое-что ценное о лидере боевиков: внешность, псевдоним — Карл, — и общие планы на ближайшее время.
По мнению Азефа, Трауберг был человеком "исключительной предприимчивости и смелости". "Пока он на свободе, — уверял агент, — вы не сможете быть спокойным".
В ближайшие планы команды Трауберга входил подрыв Госсовета. В Финляндии он, как выяснилось, развернул штаб-квартиру ячейки, вёл подготовку террористов и наладил производство бомб. Близость её к Петербургу позволяла приготовить очередной налёт в относительной безопасности, выехать на место, совершить очередное дерзкое убийство и тут же отойти назад.
Лично Трауберга в конечном счёте погубили контакты с другими отрядами эсеров. Ещё летом он чуть не попался на конспиративной квартире подпольной группы инженера Белоцерковца. Теперь же, лично переговорив с Азефом, он засветил всю свою группу. Интересно, что эсеры уже смутно догадывались, что Азеф может быть причастен к работе на Охранку, однако Трауберг и его помощник Всеволод Лебединцев (фальшивое имя — Марио Кальвино) уже успели рассказать тому слишком многое.
В Госсовете усилили меры охраны и начали проверять портфели корреспондентов. Лебединцев нервничал, его выматывала необходимость постоянно быть готовым к нападению и не иметь возможности его осуществить. Затем произошло нечто непредвиденное.
Благодаря Азефу охранке удалось наконец установить конспиративную квартиру отряда, дачу Боргоэна в Келломяки (ныне Комарово). 22 ноября на дачу нагрянула полиция и арестовала Карла и его сообщницу, жившую с ним под видом жены.
На даче обнаружились корпуса бомб, нелегальная литература, почтовый архив, альбом с фотографиями террористов, а также план Госсовета с поимённым указанием места каждого члена.
Группа Трауберга совместно с Белоцерковцем собиралась взорвать поезд императора, однако в процессе подготовки Белоцерковец был арестован, а теперь попался и сам Трауберг.
Волна провалов окончательно убедила ЦК партии эсеров, что охранка узнала слишком многое. Северный отряд теперь возглавлял Лебединцев-Кальвино. Этот молодой человек до прихода в террор был подающим большие надежды учёным-астрономом. Его диссертацию, подготовленную в стенах Новороссийского университета, высоко оценили. Однако научная стезя студента, как выяснилось, привлекала меньше, чем возможность попробовать свои силы в качестве террориста.
Сначала его арестовали и полгода продержали в тюрьме за участие в массовых беспорядках, затем он некоторое время работал по специальности, ездил за границу, но в итоге пристрастился к экстремистским идеям и, выправив документы на итальянское имя, вернулся в Россию и, как мы видим, сделал быструю карьеру в террористическом подполье. Лебединцев считал, что любой доход "высших общественных классов" неправеден, и потому не брал ни копейки у родственников.
Лебединцев получил приказ: прекратить подготовку к нападению на Госсовет.
Он был опустошён: грандиозный теракт даже не попытались осуществить! Однако в новых условиях попытки уничтожить Госсовет действительно выглядели полным безумием. Террорист не потерял энергии и решил зайти на другую цель.
Теперь Северный отряд спланировал двойное нападение. По агентурным каналам Герасимов сумел установить объект акции. На сей раз террористы предполагали убить одновременно великого князя Николая Николаевича и министра юстиции Щегловитова. Однако никаких подробностей о покушении известно не было. Герасимов со своими сыщиками шёл по пятам подпольной группы, которая насчитывала всего восемь человек.
Герасимов расставил вооружённых агентов у особняка великого князя и квартиры министра, а сам навестил обоих лично и предложил на день остаться дома.
Однако оба с гневом отказались, а Николай Николаевич заявил, что никто не удержит его от поездки к своему монарху. Герасимов обратился лично к Столыпину, а через него — к самому императору. Царь и премьер-министр уговорили великого князя посидеть у себя.
Герасимов терзался сомнениями, улицы прочёсывали команды полицейских в штатском, но на Новый год никаких происшествий не случилось. Началась настоящая осада: террористы поставили полицию на уши.
В ожидании прошло более месяца, и нервы у всех участников драмы находились на пределе. Николай Николаевич тайком покинул столицу, но засады возле его особняка остались. Как назло, Азеф, очевидно ведя свою игру, отказывался дать какие бы то ни было сведения о теракте. Только в начале февраля он сообщил имя одной из террористок: Распутина.
Это не был псевдоним. Анна Распутина (совпадение с фамилией известного "старца" — случайность), как и большинство террористов, происходила из интеллигентских кругов, в своё время окончила знаменитые Бестужевские курсы, но ещё в 1890-х годах примкнула к революционному социалистическому кружку, попала под арест, отправилась в Якутск в ссылку, где и вышла замуж. Мужа и детей она позднее покинула. Герасимов велел провести проверку в адресном столе. Его удивлению не было предела: Распутина проживала в столице в съёмной комнате, прямо на Невском проспекте, под носом полиции — под своим настоящим именем!
Не веря своей удаче, Герасимов показал своему агенту фотографию женщины и велел под благовидным предлогом наведаться на квартиру. Тот сходил по указанному адресу и обнаружил там, без сомнения, известную террористку. Более того, одна из комнат в той же квартире пустовала, и её можно было снять. Поручить такое дело постороннему Герасимов не мог, он облачился в штатское платье и отправился осматривать комнату лично.
Он сделал вывод, что из соседней с распутинской комнатки будет удобно вести наблюдение. Комнату сняли двое молодых агентов под видом студентов.
За Распутиной установили тщательное наружное наблюдение. Распутина каждое утро посещала собор Казанской Божьей Матери и там горячо молилась, иногда пребывая в коленопреклонённой позе по 10–15 минут кряду.
Сыщики только плечами пожимали, пока не обнаружили некой логики в этих молитвах. Рядом с усердно молящейся террористкой постоянно оказывались другие столь же склонные к религиозному экстазу люди, с которыми она постоянно переговаривалась — не иначе, по богословским вопросам. Изумлённые агенты узнавали одного богомольца за другим и понимали, что ранее они видели их возле квартиры Щегловитова и особняка великого князя.
Предстояло действовать. 20 февраля противостояние террористов и полиции вступило в решающую фазу.
Лебединцев решил участвовать в преступлении лично. Террористы намеревались подорвать министра у здания министерства, когда тот поедет в Государственную думу, а князя — во время возвращения с охоты. Однако террористы и понятия не имели, что теперь все их шаги видны ясно, как в свете софитов.
Герасимов дал команду захватывать всех в этот день. Террористов брали как есть — с браунингами и бомбами. На углу Кирпичного переулка и Морской улицы задержали Лебединцева с взрывным устройством.
Террориста скрутили с величайшей мягкостью и деликатностью: взрыв мог уложить не только полицейских и преступника, но и случайных прохожих. Его "пояс смертника" обладал экстраординарной мощью. Около Мойки захватили Распутину. У женщины бомбу извлекли из муфты.
Ещё у одного террориста нашли бомбу в цветочном горшке. Возле дома Щегловитова полицейские заметили влюблённую парочку. Агенты из личной охраны министра начали было отговаривать людей Герасимова: мол, эти юноша и девушка часто тут бывают и только пылко перешёптываются. В этот момент "влюблённая" поняла, что происходит, и принялась стрелять. Девушка оказалась Лидией Стуре. Дворянка, дочь подполковника, она тоже стала террористкой.
Суд был скорым. Семерых из девяти арестованных приговорили к смертной казни.
С таким же мужеством и спокойствием несколько лет спустя пойдёт на расстрел по приговору революционного трибунала министр юстиции Щегловитов…
Несостоявшийся теракт стал частью не только истории, но и литературы. Леонид Андреев написал свой знаменитый "Рассказ о семи повешенных" именно под впечатлением от ареста и казни террористической ячейки Лебединцева.
