Оплеуха шпротиной в масле

Изображение баночки шпрот с мужчиной в женском белье на этикетке до сих пор распространяется в латвийских социальных сетях. Окончательно портит аппетит пояснение на латышском языке: "Шпроты Ринкевича в масле". С переводом на русский: "Шпроты гомосековые".

Это, конечно, фотомонтаж. Вряд ли хоть кто-то купил бы такие консервы даже в секс-шопе.

Понимать изображение нужно как протестную реакцию Латвийского союза рыбоперерабатывающих предприятий на катастрофу в отрасли, потерявшей суммарно половину доходов после введения запрета "Россельхознадзора" на ввоз и реализацию в РФ рыбных консервов латвийского производства с 4 июня 2015 года.

А ведь, в отличие от итальянского пармезана или испанской свиной ноги, латвийские шпроты смогли увернуться от удара продуктового эмбарго в августе 2014 года, но через год всё равно были выведены со 145-миллионного потребительского рынка России.

Бренд стал быстро терять узнаваемость и лояльность, как то уже случилось с рижскими электричками и радиоприёмниками завода ВЭФ.

Шпроты для Латвии – последний памятник нерушимой братской дружбы советских народов; почти генетическая память об успехе ещё той безмятежно-дореволюционной Лифляндии, где в рыбацких посёлках на песчаных берегах Рижского залива коптили улов, а предприимчивый негоциант Арнольд Соренсен закатывал консервные банки и "продавать шпроттен" по всей Европе и России.

Затем в рамках послевоенной индустриализации Латвийской ССР построили два десятка крупных рыбзаводов, а саму республику в Москве определили ведущей по переработке и консервированию рыбы, как Узбекскую ССР назначили смотрящим по дыням и хлопку.

Даже после развала Союза, все 25 лет латвийской постиндустриальной истории, республика продолжала кормить Россию и СНГ своими шпротами. Оборот экспорта в Россию составлял около 150 млн банок, или около 100 млн евро в год.

То есть условно москвичи, воронежцы и даже жители приморской Находки съели за четверть века почти четыре миллиарда консервных банок со шпротами на сумму 2,5 миллиарда евро.

Было чем гордиться. Даже российский президент Владимир Путин признал: шпроты, на ржаном хлебушке, да с лучком – это хорошо!

Сейчас уже ничего хорошего.

В 2014 году после саммита Восточного партнёрства в Риге с участием Петра Порошенко стало ясно, что у экспортёров настанет чёрная полоса. Так сказал президент переработчиков Дидзис Шмитс.

Сколько потеряно?

Половина латвийских консервов шла в Россию. Считай, с 4 июня 2015 года все 19 заводов отрасли, работавших с серьёзными объёмами, не экспортировали ни одной консервной банки.

Казалось бы, какая связь между рыбой в масле, запаянной в жестянки, и невъездным в Россию патроном МИД Латвии Эдгаром Ринкевичем?

Очевидная.

Рыбопереработчики официально потребовали отставки министра за его сравнение России с Третьим рейхом и ряд подобных высказываний, создавших политическое эмбарго на латвийские шпроты.

"Он подтверждает готовность использовать внешнюю политику для внутренних политических интриг, и такое поведение не может быть оценено иначе, как прямое вредительство государственным интересам", — говорит Шмитс.

В отрасли не любят министра. И даже его смелое признание в "Твиттере": "Я гей и горжусь этим!" — не добавило очков Ринкевичу и его партии "Единство", рейтинг которой в августе составлял менее 5%.

Правительство Латвии не ответило рыбникам ничего, потому что ну нечего ответить! Латвия всерьёз рассчитывает на подписание договора между ЕС и США о трансатлантической торговле и инвестициях, а некоторые переработчики думают зайти в американские магазины сети Walmart взамен "Перекрёстков" и "Магнитов".

Впрочем, полки в ретейле пустыми не бывают: там стоят шпроты калининградского завода "За Родину!", где быстро вписались в программу импортозамещения и делают шпроты по качеству не хуже, чем когда на хлебушке и с лучком, — хорошо.

А "Ринкевич в масле", наоборот, отбивает охоту к завтраку. И да, на банке с этими консервами изображён не он лично.

Скорее всего.