Великая загадка убийства Аркадия Бабченко

Убийство Аркадия Бабченко способно вызвать разве что неподдельное изумление. За что, кому он понадобился мёртвым, к чему заканчивать дни человека, чья жизнь оказалась в результате одним сплошным скверным анекдотом? Ну то есть выгодополучатели в этой истории нашлись сразу же. Украинские политики тут же объявили журналиста национальным героем, сложившим свою голову на полях сражений с Россией, которая подло нанесла тираноборцу удар в спину. Но мы не будем настолько циничны, чтобы обвинять Гройсмана или Антона Геращенко в причастности к преждевременной гибели Аркадия. Они просто не могли не схватиться за смерть Бабченко как за роскошный предлог назвать в очередной раз российских агрессоров убийцами и душителями свободного слова. Это, конечно, было очень предсказуемо.

Излюбленным занятием покойного было объяснять своей аудитории, жадно ожидавшей очередных откровений о России, почему те или иные катастрофы с человеческими жертвами имеют высокий провиденциальный смысл. Гибель части труппы ансамбля имени Александрова в результате падения направлявшегося в Сирию самолёта, крушение лайнера в Египте, другие подобные инциденты — всё это находило у Аркадия благоприятный отклик. Он всегда точно знал, почему именно жертвы заслужили свою участь, и охотно делился своим знанием с публикой. Собственно, причина, которая заставляла нашего героя выражать радость по поводу гибели неизвестных ему людей, всегда была одной и той же. Погибшие являлись российскими гражданами и, соответственно, самим фактом своего существования, пребыванием в, так сказать, естественном гражданском состоянии как бы поддерживали то, что Бабченко откровенно не любил, а именно — Россию и её власть.

Он пошёл несколько дальше своих собратьев по оппозиционному цеху. Те, проклиная кровавый режим, всё же стараются удерживаться от прямых обвинений в адрес всего народа, хотя тоже, бывает, начинают рассуждать о вековом или даже генетическом рабстве, неискоренимой привычке к ярму и жажде сильной руки. Аркадий же разил наотмашь, утверждая, что все, кто не поднялся на борьбу с тиранией, безоговорочно виновны в той подлости, которой, как банка со сметаной, до краёв заполнена сегодняшняя Россия.

Было какое-то странное противоречие в том, что, будучи сторонником насильственного свержения российской власти, журналист решил бежать из страны и воевать с нею из прекрасного украинского далёка, не с оружием в руках — хотя такую возможность Украина ему вполне могла предоставить, — а исключительно посредством заметок на своих страницах в социальных сетях. Кстати, бегство — это какое-то не совсем правильное слово. За Аркадием никто не гнался, он просто взял и в один прекрасный момент уехал из страны, заявив, что в противном случае его бы как минимум распяли и четвертовали. Оснований для столь радикального вывода у фигуранта, кажется, не было совсем, поскольку никаким репрессиям его никто не подвергал, хотя ещё в то время у него появилась привычка описывать Россию как империю зла и всяческой скверны.

Он улетел, но обещал вернуться. Бабченко довольно живо описывал своё триумфальное возвращение в Москву на танке "Абрамс" в составе военного контингента НАТО. Между прочим, затронутая тема подводила Аркадия к опасной черте. Если он действительно так отчаянно ненавидел Россию и русских людей, если мечтал о её освобождении посредством военного вторжения, то ему ведь никто не мог помешать начать прокладывать дорогу к намеченной цели на дальних подступах.

Имея опыт прохождения военной службы в Чечне в двух войнах, он вполне мог взять в руки оружие и пойти воевать в Донбасс, чтобы отомстить за агрессию и оккупацию. Тем более что Украину он считал той страной, которая сделала единственно верный выбор, встав на путь евроинтеграции. Но сломав, казалось бы, все нравственные барьеры, научившись лихо отплясывать на гробах российских граждан в соцсетях, последний шаг Бабченко всё же не сделал. Он не оседлал свой реальный "Абрамс" и не двинулся на нём уничтожать орков, которых давно перестал считать людьми.

И я думаю, что не трусость была этому причиной. Просто сумасшествие оказалось неполным. Какие-то ниточки, соединявшие журналиста с тем, ещё прежним Бабченко, удерживали его от желания окончательно и бесповоротно сродниться с нацистами и ублюдками, расстреливающими Донбасс. Я не знаю, кому пришло в голову убивать человека, превратившего себя в яркую русофобскую карикатуру. Мне кажется, что такой человек был даже где-то очень удобен для русского мира, поскольку его эволюция демонстрировала, что тот, кто вступил на стезю русофобии, очень быстро теряет человеческий облик и превращается в полного маргинала, способного существовать только в среде таких же картонных, лишённых души и совести особей.

Его убийство, несмотря на то что очень многие, к сожалению, проводили его словами "собаке собачья смерть", — это событие, в котором трагедия насильственной смерти не совпадает по значимости с тем балаганом, в который Аркадий превратил собственную жизнь. Бабченко не заслуживал гибели от рук убийцы. Максимум, что могло позволить себе ненавидимое им общество, — это недоумённо пожать плечами или сплюнуть в особо гадких случаях. Не более того.