Восставшие в пепле

Утром 9 мая 2016 года молодой волгоградец Максим Коробков вышел на парад "Бессмертного полка" в родном городе. В его руках была табличка: вместо портрета прадеда Василия Бражникова, рядового 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, был приклеен чёрный квадрат с подписью: "Пропал без вести". 

Через три недели Максим, интересующийся военной историей, зашёл в Сети на страницу поискового объединения "Дон" и прочитал крохотное сообщение. Эксперты под Воронежем только что нашли и расшифровали медальон Василия Матвеевича Бражникова, уроженца Волгоградской области.

Максим почувствовал, как бегут мурашки по коже. Потом позвонил маме и бабушке. 

Лидия Васильевна Бражникова, 1941 года рождения, дочь павшего солдата, услышав новость, изумлённо раскрыла рот. Своего отца-фронтовика она знала только по рассказам матери.

— Папа нашёлся! — наконец произнесла пенсионерка.

Рядовой Бражников был одним из многих солдат Красной Армии, про которых правнуки не могут хвастливо сказать: дошёл до Берлина, Вены или Праги. В первые месяцы войны вместе со своим полком шёл в обратном направлении, отступая на восток. Попал в плен и стал одним из десятков тысяч бойцов, сгинувших в жестоких лагерях Воронежской области. 

О них известно очень мало. Фашисты отбирали у пленных документы и медальоны. Советские историки потом обходили неудобную тему. О погибших сложилось мнение как о предателях. А среди них были не меньшие герои, чем те, кто отстоял Сталинград или брал Рейхстаг в 1945-м.

Правнук Василия Бражникова через 75 лет после его смерти впервые увидел фото прадеда и узнал его фронтовой путь. 

В архивах военного ведомства сохранилась крохотная фотокарточка Василия Бражникова. Строгий мужчина в новой гимнастёрке перед отправкой на службу. Сжатые губы, колючие глаза. В деревне Алонцево под Сталинградом оставил жену Аграфену с тремя детьми, младшей Лиде не исполнилось и полугода.

Война для рядового Бражникова началась ночью 22 июня 1941 года, когда 3-й кавалерийский полк на границе, в городе Великие Мосты Львовской области, был поднят по тревоге. Немцы напали!

Кавалеристы в 1939 году брали Львов, очищая Западную Украину от белопольских помещиков. Василий Бражников в тех походах не участвовал, был призван в мае 1941-го. Определили его в военные конюхи как лучшего животновода колхоза имени Василия Киквидзе на землях хопёрских казаков между Воронежем и Сталинградом.

В два часа ночи 3-му полку поступил приказ: выдвинуться к границе и отбить занятое немцами село Пархач. В шесть утра кавалеристы ворвались в него на полном скаку. Немцы бежали, оставив 150 человек убитыми. В плен сдались 16 гренадеров элитной дивизии "Великая Германия". Вели себя нагло, смеялись в лицо красноармейцам.

Через несколько часов на заставу обрушились "юнкерсы", затем шквал артиллерии стёр село вместе с пленными, запертыми в комендатуре. 

Кавалеристы оказались в окружении. Надо было пробиваться к своим.

Основные силы корпуса стояли на реке Иква между Львовом и Ровно. Каждый эскадрон имел пулемётные расчёты, противотанковые орудия, гаубицы, зенитные пушки. В составе корпуса был танковый полк. Достигнув позиций, бойцы воевали как пехота, а коноводы уводили лошадей подальше.

Немцы у Иквы появились 25 июня. Бронемашины наших разведчиков наткнулись на танки 16-й дивизии вермахта. Атака началась следующим утром, форсировать реку пошли 15 лёгких танков, за ними — ещё 60.

Артиллеристы расстреливали "панцеры" как жестянки в тире. На берегу осталось тридцать горящих танков. Вермахт пробовал зайти с флангов, но и там был остановлен.

Так бы и сидели в обороне, но из Москвы пришёл приказ: перейти в наступление! Громить врага на его территории!

И пошли в атаку на конях против танков и пулемётов. Теперь эсэсовцы расстреливали наших в упор. Красноармейцы рванулись назад, но мотоциклетные группы врага уже зашли с тыла, взяли в клещи.

Всё лето красные кавалеристы бессильно отступали, избегая окружения. Сводки штаба корпуса скупы. Ежедневные бои, у большинства полков осталось по 40—70 человек, один пулемёт на всех, артиллерия отсутствует.

В середине августа корпус Бражникова, отступивший под Харьков, отправили на неделю в резерв — отдохнуть и принять пополнение. Оттуда Василий послал домой открытку.

"Здравствуй, дорогая моя супруга Грушенька, кланяюсь я вам, ваш супруг Василий Матвеевич. Ещё кланяюсь я сыночкам Ване и Коле, дорогой дочке Лиде". Далее перечислял родственников, близких и дальних. Спрашивал о делах в колхозе, много ли дают зерна на трудодни. Надеялся на побывку (не сбылось), просил сшить новый кисет — старый сгинул под бомбами.

В сентябре корпус вновь бросили в бой: немцы пошли на Харьков и Белгород, нужно было выиграть время на эвакуацию заводов Донбасса. За месяц потеряли половину нового состава.

Новый 1942 год Василий встретил в окопах под Старым Осколом. Всех выживших кавалеристов перевели в гвардейцы. Штаб доложил в Москву: "Известие о переименовании взволновало личный состав, воодушевило и усилило наступательный порыв".

Но наступать продолжал противник. В начале июля кавалеристы отбивались у Острогожска, затем отходили ещё дальше на восток. В ночь на 9 июля вышли к переправе у Колодезного. Василий увидел запрудившие дорогу тыловые части, толпу в десятки тысяч гражданского населения, сотни тракторов и повозок, лошадей, коров, свиней, овец. Переправочных средств не было, мосты через Дон взорваны.

Военные построили за ночь паромы, собрали лодки в окрестных населённых пунктах. За три дня всех переправили на ту сторону, как написано в воспоминаниях командующего 3-м гвардейским корпусом генерал-майора Иссы Плиева.

— По нашему семейному преданию, на переправе дед Василий и сгинул, — говорит внучка Татьяна Николаевна. — Воевавший с ним земляк рассказывал бабушке, как их накрыло миномётным обстрелом, река стала кровавой.

Но Бражников не погиб. Он пришёл в себя после контузии на груде гнилой соломы в тёмном грязном коровнике. Рядом шевелилась масса из сотен солдатских тел — кто-то лежал, кто-то сидел, глядя перед собой.

— Где я?

— В плену, братишка, в плену.

Воронежскую область вермахт рассматривал как плацдарм для решающего броска к Волге. Воевали здесь международные силы: венгры, румыны, норвежцы. Муссолини прислал самую боеспособную 8-ю итальянскую армию.

Красная армия удержала железнодорожный узел Свобода (ныне город Лиски) и Юго-Восточную железную дорогу. И тогда немцы решили построить новую в обход. Отрезок в 35 километров должен был соединить харьковскую магистраль с ростовской. В народе участок получил название "берлинка": немцы объявили её частью будущего пути Ростов — Берлин.

Для обеспечения рабочей силой создали 17 лагерей военнопленных. Коровники и фермы огораживали колючей проволокой. По углам ставили вышки с пулемётами. А в Острогожске под концлагерь отдали разбитый кирпичный завод.

На строительстве задействовали 40 тысяч пленных, большая часть которых осталась навеки лежать в земле. Имена их неизвестны — немцы отбирали у солдат документы и медальоны, пустые гильзы с записками. Немногим удалось надёжно спрятать их от тюремщиков.

Умирали в лагерях ежедневно от 30 до 60 человек — от истощения, дизентерии, тифа и запущенных ран. Медикаментов и перевязочных материалов лазарет не имел, кроме бумажных эрзац-бинтов.

Убивал пленных и холод. Тёплой одежды не выдавали.

Немецкое командование рассматривало русских как рабочий скот, признавался позже капитан абвера Вильгельм Лянгхельд. Потерявших работоспособность расстреливали. Убивали за малейшую провинность, попытку подобрать на дороге обронённую картофелину.

Сохранились показания юного агронома Гавриила Троепольского — будущего писателя, автора повести "Белый Бим Чёрное Ухо". Ребёнок, Троепольский жил неподалёку и стал свидетелем прибытия в Острогожск группы гитлерюгенда из Берлина — на экскурсию. Для полноты ощущений подросткам отдали пленного, которого они забили насмерть. Самого Троепольского поколотили палками за то, что просил оставить лошадь в колхозе.

Местная жительница Клавдия Менжулина из села Гнилое и сегодня плачет, вспоминая, как фашисты мучили её, тогда пятилетней девочки, мать. Венгерские солдаты избивали женщин прикладами, сажали раздетых в холодный сарай на ночь. Помнит она попытку деревенских баб спасти бежавшего из плена:

— Он кусок картошки схватил, а до рта донести сил не было. Мамка ему поднесла кислого молока, а он уже кончился.

Пленные с помощью лопат и кирок прокладывали путь по балкам, меловым буграм и солончакам, строили разъезды, ирригационные сооружения, подземные каналы с трубами для заправки паровозов. 

Чтобы преодолеть глубокий овраг у села Петренково, из Австрии вызвали инженеров с опытом прокладки путей в Альпах. Они спроектировали деревянный мост в 600 метров, самый длинный такого типа в Европе. Держали мост опоры из дубовых стволов, привезённых из Франции.

Мост должен был выдержать 60 эшелонов в сутки с танками, солдатами и боеприпасами: штурм Сталинграда требовал огромных ресурсов. Обратно в Германию фашисты планировали гнать рабов, зерно, лес и вагоны чернозёма.     

Для секретности район вокруг Острогожска превратили в особую зону. Четыре отряда прочёсывали леса в поисках партизан.

Однажды к немцам пришёл старик с хутора Пахолок и посоветовал подправить проект, чтобы обойти болото. Его послушались, но, когда по железке пустили пробный эшелон, он ушёл под землю в карстовый провал. Старика расстреляли, но открытие дороги было задержано.

Даже больше саботажа немцы боялись восстаний в лагерях. И не напрасно.

Рядовой Бражников попал в концлагерь у хутора Новая Мельница (сейчас Сибирский), где содержали три тысячи пехотинцев и кавалеристов.

На завтрак давали баланду с зёрнами проса и конину с явным запахом тухлятины. Немцы скармливали пленным трупы лошадей, лежавшие по окрестным полям.

Посуды на всех не хватало, приходилось есть втроём из одной миски.

Немецким офицерам прислуживали предатели. Им выдавали мышиного цвета форму, на руке — белые повязки с буквами HW (добровольный помощник).

После завтрака охранники-венгры, орудуя прикладами, гнали пленных к насыпи.

На работе бойцы тайком подбирали металлические предметы, годные для изготовления заточек. Бражников припрятал обломок зубца садовых вил и затем наточил его об камень.

Его посвятили в план восстания.

— Вечером заманим в барак одного мадьяра, — шёпотом рассказывал капитан. — Схватим, зарежем, спрячем труп. Затем заманим второго и третьего. Отнятыми винтовками перестреляем пулемётчиков на вышках. Освободим лагерь и уйдём к Дону, до него тридцать километров.

Поисковики, недавно раскопавшие захоронения в бывшем концлагере, обнаружили у каждого погибшего самодельное оружие — прутья, ножи, заострённые большие гвозди. У одного офицера в кармане лежала граната без осколочной "рубашки". К восстанию готовились серьёзно.

План провалился в последний момент. Скорее всего, выдал "добровольный помощник". Немцы расправились с Василием Бражниковым и его товарищами 17 сентября 1942 года.

Бывший узник Иван Нечкин так вспоминал трагедию:

"Когда пленные были на работе, гитлеровцы заложили взрывчатку в печку барака, в котором размещалось шестьсот человек. Вечером её затопили. Раздался взрыв, пламя охватило перекрытия и стены. Пленные кинулись к дверям, путь им преградили венгерские охранники, открывшие стрельбу. Трупы завалили вход, началась давка. Едкий дым задушил 397 человек, ещё 80 получили тяжёлые ожоги, из них 50 умерли в лазарете".

Нацисты обычно уничтожали документы о неповиновении "новому порядку". В истории сохранилось лишь несколько восстаний: Треблинка, Освенцим, Маутхаузен. Самое известное случилось в Собиборе в октябре 1943 года, когда узникам удалось перебить охрану. На свободу вырвалось 300 из 550 заключённых, остальные были запуганы либо слабы. Гитлеровцы их убили, лагерь сожгли, землю засеяли капустой.

Были уничтожены и документы по восстанию в Новой Мельнице. Обугленные тела нацисты сгребли бульдозером в траншею, а на месте сгоревшего барака построили новый.

Мост из французского дуба так и не заработал в полную силу. Когда "берлинку" достроили, вермахт уже был разбит под Сталинградом.

Отступающие фашисты в 1943-м сожгли мост и уничтожили лагерь вместе с узниками. Тысячи трупов уложили в траншеи и распахали землю танками, чтобы не оставить следа.

Аграфена Бражникова долгие годы ждала мужа с войны, надеялась на чудо. Потом поняла: не вернётся. Ощутила в сердце пустоту. Каждый год 22 июня ставила свечку и не находила сил радоваться в День Победы.

Советская власть мало интересовалась расследованием развернувшейся под Воронежем трагедии. Со времён сталинского приказа № 227 "Ни шагу назад!" абсолютно все попавшие в плен красноармейцы считались предателями и пособниками оккупантов.

В первые годы после войны на месте концлагеря в Новой Мельнице восстановили животноводческие фермы. Лента транспортёра выбрасывала навоз на братскую могилу. 

Острогожский учитель истории Виктор Стрелкин помнит картину детства. Ковш экскаватора вытащил из могилы человеческие кости — череп, рёбра, части позвоночника. Тракторист остановил работу, а председатель колхоза его успокоил: не переживай, это предатели, так и надо.

Другая могила располагалась у входа в коровник. Животные вытоптали извилистую тропинку, обходя показавшиеся из земли черепа.

В 2002 году под Острогожском начали вспоминать погибших, но сначала не тех. В селе Рудкино на средства Евросоюза открыли кладбище венгерских военнослужащих. 

Историк Стрелкин помнил рассказ матери, как венгерские солдаты били её плёткой с вшитым свинцом на концах, сделавшими женщину инвалидом. Вместе с учениками долгие годы собирал материалы о преступлениях нацистов, записывал воспоминания свидетелей, находил фотографии. Знал, что со временем документы пригодятся.

Затем он обратился в поисковую организацию "Дон", и в 2010 году на территории концлагерей прошли первые раскопки. У хутора Сибирский подняли останки 400 красноармейцев и нашли медальон бойца Захара Бандурки. Потом ещё несколько: Григорий Рябинин из Ставрополя, Иван Глухов из Орла, девушка из Астрахани по фамилии Багрянцева. 

В 2015 году к воронежским поисковикам присоединились добровольцы из ульяновского отряда "Святой Гавриил". Раскопали два лагеря у хуторов Ярки и Пахолок, нашли медальоны Ефима Слободнюка и Николая Дудко из Краснодарского края.

Именно ульяновцы несколько недель назад обнаружили захоронение заговорщиков. Нашли и расшифровали анкету Василия Бражникова.

На семейном совете волгоградцы Бражниковы решили, что прадеда перезахоронят в родной деревне на Хопре, рядом с могилами отца, братьев, жены и сыновей.

Бражниковым повезло больше, чем пяти миллионам других семей из стран бывшего СССР, предки которых всё ещё числятся без вести пропавшими. Останки многих из них, скорее всего, не будут опознаны никогда.