Татьяна Шаманина из "Голоса": Отец умер за пять минут до моего выхода на сцену

Одна из ярчайший участниц проекта "Голос" — Татьяна Шаманина — начала музыкальную карьеру ещё задолго до участия в проекте. В узких кругах её давно знают как солистку коллектива Guru Groove Foundation, под который стирали подошвы своих кед все хипстеры в разгар своей эпохи. Кроме того, рыжеволосая Татьяна Шаманина выступала на бэк-вокале у своей нынешний наставницы — Полины Гагариной. Помимо неё на слепых прослушиваниях "Голоса" к 35-летней певице развернулись Григорий Лепс и Леонид Агутин. Примечательно, что ранее Шаманина утверждала в интервью, что телешоу не для неё и этот этап она уже прошла. В эксклюзивном интервью Лайфу Татьяна рассказала, почему решилась выступить перед наставниками, и впервые поведала о своей семейной драме. 

Многие уверены, что на проекте "Голос" вы в привилегированном положении: не пользуетесь услугами гримёра, стилиста, поёте песню собственного сочинения.

Правильно, пусть так думают. Больше боятся — меньше глупостей делают. Шучу. Я пришла на проект уже состоявшейся артисткой. Мне виднее, что мне лучше, а что хуже. Мы не заходим в каждую комнату, открывая дверь с ноги. Мы дружелюбно и с уважением спрашиваем согласия. Своими действиями я не подвожу канал, а выгляжу достойно и интересно. Но при этом Полина очень досконально проверяет и всегда спрашивает о том, как я буду выглядеть: какие у меня будут серёжки, ногти, какой образ, какая эмоция. К тому же я очень брезгливый человек. Страшно брезгливый человек. Я никому не доверяю, чтобы кто-то меня трогал. Это моя болезнь. Я бываю очень резка в этом направлении. Волосы — это тоже для меня очень интимный вопрос. Как-то раз на одном из главнейших музыкальных конкурсов страны мне полностью сожгли затылок и отрезали огромный кусок волос. Вот и объяснение: я работаю только с одним человеком, которому очень доверяю. Это важно, когда человек тебя чувствует. А здесь на проекте просто конвейер. Это может выглядеть со стороны как угодно. Но проект этого не запрещает. Мы не выходим за рамки дозволенного.

В одном из интервью, ещё до участия в "Голосе", вы говорили, что подобные проекты вы уже переросли. Что изменилось? 

Тогда я не была готова, это было не актуально для меня, и очень много работы было по группе, а потом я родила дочку. Времени просто не было. Сейчас я морально готова принять победу или поражение — это очень важно для психики артиста. Мне сейчас клёво в этой каше вариться. Я переживаю, плачу, истерю и не чувствую, что у меня в сердце дыра, через которую кто-то что-то из меня высасывает. А значит, всё правильно. Это важно — читать знаки: идёт гора — встречай её, не хочет идти — подожди немного, она всё равно придёт к тебе. К тому же я здесь не одна такая состоявшаяся — в "Голосе" очень много готовых артистов.

Действительно, в этом сезоне организаторов шоу часто обвиняют в большом количестве состоявшихся артистов. 

Я могу это объяснить. Артист созревает к 30–35 годам. Поэтому сюда приходят певцы, которые умеют петь, могут показать голос и используют проект как определённую платформу, чтобы расширить свою аудиторию. У них появляется возможность сказать: "Друзья, я здесь. Я могу вам дарить радость, и не хуже тех, кого вы слушаете по радио и смотрите по телевизору".

Как вам работается с Полиной Гагариной, учитывая, что она сейчас находится в интересном положении? Не сказывается ли это на её поведении?

Не знаю, со мной никаких эмоциональных моментов не случалось. По крайней мере, таких, чтобы хотелось переждать ураган её эмоций. Недавно у неё были очень экспрессивные высказывания в адрес участников, а точнее их причёсок. Например, перед выходом она кардинально изменила причёску Мише Житову.

Как вы считаете, почему выпускники "Голоса" не обретают массовую популярность и редко когда становятся частью шоу-бизнеса, в котором давно чувствуется нехватка новых имён? 

У нас нет индустрии, нет продюсеров, способных работать с такими артистами. Они ещё просто не родились. Нет радиостанций и телеканалов, которые поддерживали бы независимых музыкантов, а их очень много. На западе андеграунд прекрасно живёт, потому что у них есть индустрия и они могут так же развиваться, как их поп-друзья. Я столько раз слышала заявление в свою сторону, что я из России и поэтому меня не могут поставить на радиостанцию. Мне говорили: были бы вы западной группой — с удовольствием. Проблема в том, что все боятся стадного эффекта. Понятно, что если ты открываешь эту дверь, то за тобой пойдут и другие андеграундные артисты. Мне официально заявляли, что не берут в эфир лишь потому, что не знают, что сказать продюсерам, которые работают с музыкантами, чью музыку мы сейчас слышим изо всех утюгов. Они говорили: "Мы просто тем самым разрушим бизнес. Вам никто не даст такой возможности". Поэтому нам приходится самим делать этот бизнес. 

То есть талантливым артистам не дают развиваться мастодонты шоу-бизнеса?

Это нежелание делиться и конкурировать. Музыкальная индустрия — это такой бизнес, когда ты должен постоянно находиться в тонусе и регулярно выдавать продукт. Какой продукт выдаёт наша эстрада? Выдаёт ли она вообще продукт? Когда ты смотришь музыкальные телеканалы, выступления многих мэтров заставляют задуматься. Я помню себя маленькой девочкой из восьмидесятых, а сейчас я уже взрослая девушка с ребёнком, но, простите меня, сцена вообще не изменилась. Это день сурка. Недавно мы с мужем смотрели одну премию, и я в голос крикнула: "Господи, дай мне сил в один момент уйти красиво". Об этом можно говорить бесконечно. Это вопрос-многогранник. Очень жалко, что люди не хотят делиться. А может, им просто нечем делиться, потому что их продукт идёт не от чистого сердца.

Расскажите о вашей авторской композицию "К тебе", вы ведь посвятили её своему отцу, которого потеряли.

Это самая первая песня в моей жизни, я просто села за фортепиано, и она очень быстро родилась у меня. Когда я узнала, что папы не стало, я готовилась к концерту Полины Гагариной, я была у неё на бэк-вокале. Я срочно улетела домой. После 9 дней я вернулась, и мы сыграли концерт. Я не могла плакать при маме, когда папы не стало, — это бы её ещё больше выбило из колеи. Мне надо было справляться с этим одной.

Как мама отнеслась к песне?

Маме очень сложно её слушать, но при этом она очень любит её. Песня слишком эмоциональная для неё и для меня. Понимаете, когда человек уходит в своё время, ты понимаешь этот уход и то, что человек много сделал и оставил после себя. Наш папа ушёл внезапно, и это произошло по вине врачей. У нас осталась сильная обида и некоторые моменты будоражат до сих пор. Мы с мамой переживаем уход отца очень болезненно. Я не боюсь исполнять песню. Если будет связь с папой — а я уверена, что она есть, — тогда всё будет хорошо.

Как вы потеряли отца? 

Это была врачебная ошибка: у него прекратили работать почки и печень, а медики решили, что у него началась желтуха. Промыванием крови и восстановлением функции работы печени и почек можно было оставить человека в живых. Сердце не выдержало такой нагрузки, и произошло сильное отравление организма ядами. 

Вы не стали судиться с врачами? 

Нет, я была очень загружена работой. Был большой концерт у Полины, где я отвечала за весь бэк-вокал, и мама была в очень тяжёлом состоянии. Я быстро продала всё имущество и забрала её с собой. Ничего не стала никому доказывать — человека всё равно не вернёшь.