Хинштейн: Любая новая партия в Госдуме будет только плюсом

Д. НАДИНА: Дарья Надина в студии, добрый вечер всем! Наш гость сегодня — Александр Хинштейн, зампред комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции. Александр Евсеевич, тут ещё, наверное, добавим: пока ещё зампред комитета Госдумы. Скоро заканчивается срок ваших полномочий. Переживаете?

А. ХИНШТЕЙН: Нет.

Д. Н.: Не будете скучать по годам в Госдуме?

А. Х.: Я не могу сказать, что они были прекрасные или ужасные. Конечно, буду скучать, как и по любой части своей работы, своей жизни, это нормальное явление.

Д. Н.: У вас был не слишком успешный результат на праймериз, насколько я помню.

А. Х.: Нет, вы заблуждаетесь, я снял свою кандидатуру с праймериз.

Д. Н.: Вы пойдёте всё-таки, будете избираться, хотите ещё раз попасть в Госдуму?

А. Х.: Пока у меня таких планов не было.

Д. Н.: Нет таких планов? Если говорить в целом об итогах работы за эти пять лет (сегодня президент выступал, подводил итоги), какой законопроект вы бы назвали самым главным? То, про что можно сказать "Госдума — молодец, что приняла этот закон"?

А. Х.: Таких законов было очень много. Поэтому я в первую очередь, безусловно, выделяю те законы, к которым имел отношение, над которыми работал, и в этом смысле мне — без ложной скромности — есть чем гордиться. Несколько инициатив, которые мне не без сложностей, но удалось довести до конца, — то, что я для себя считаю очень важным. Одна из них касается ситуации с участниками боевых действий в Таджикистане, это долгая и затянувшаяся история. Но в конечном счёте нам удалось довести её до логического конца: 23 с лишним тысячи наших военнослужащих, тех, кто принимал участие в поддержании мира и правопорядка на территории Таджикистана в 92—97 годах, теперь признаны ветеранами боевых действий. Введена уголовная ответственность — другая моя инициатива — за незаконное привлечение средств дольщика в целях долевого строительства. Да и вообще большое количество законов, инициатив, связанных именно с регулированием долевого строительства, в этот период было принято не без моего участия. И тому, что на сегодняшний день у нас ситуация в сфере долевого строительства непростая, но какого-то обвала нет, я очень рад. Удалось в ситуации найти выход.

Слава богу, сейчас работа идёт с тяжёлой ситуацией, связанной с группой компаний СУ-155, где у нас сразу более 30 тысяч потенциально обманутых дольщиков появилось из-за того, что компания оказалась в предбанкротном состоянии. Удалось найти законодательный выход и из этой ситуации. Был введён механизм обязательного страхования средств граждан для целей долевого строительства, успешно работающий механизм. Не самый совершенный, поэтому сейчас будет приниматься новый механизм, который, надеюсь, будет ещё более эффективно защищать права граждан. Удалось изменить норму Уголовного кодекса, касающуюся незаконных игровых автоматов, потому что мы продекларировали, что объявили вне закона "одноруких бандитов", но по факту этого не произошло, поскольку записанная в Уголовном кодексе норма не давала правоохранителям реальной возможности работать. Непросто, с боями, потому что слишком много было сил, желающих этого не допустить, но нам удалось это довести до конца.

Д. Н.: Что касается коррупции. Всё-таки вы были в профильном комитете, было несколько громких дел, связанных с коррупцией, с одной стороны, с другой стороны — история, связанная с Евгенией Васильевой. Тут не коррупция, другое, но у нас же всё сливается, все эти люди, относящиеся так или иначе к государственному имуществу, которые нагревали на этом руки. Евгения Васильева, которая вышла. Не кажется ли вам, что здесь Госдума могла что-то сделать? Сделать что-то, чтобы такие, как Евгения Васильева, по УДО не выходили?

А. Х.: Госдума не может сделать что-то, чтобы такие, как Васильева, выходили или не выходили по УДО. 

Вот от парламентариев зависит, чтобы шпалы, по которым дальше пойдёт поезд, были положены качественно, чтобы поезда не сходили с рельс, шли по расписанию и в точное время приходили к станции. Если, к сожалению, в этом поезде что-то происходит, это вопрос не к тем, кто клал шпалы.

Д. Н.: Пишет нам слушатель: "За прошедший год сколько чиновников или госслужащих были приговорены к уголовной ответственности, возместили ли ущерб государству? И что мешает навести порядок в этой области?"

А. Х.: Я вам не назову окончательную цифру, потому что надо понимать разницу между представительной и исполнительной властью. Если бы я работал в исполнительной власти сегодня и занимался непосредственно борьбой с коррупцией, а не законодательным её обеспечением, я бы вам эти цифры называл. Но могу по памяти, по ощущениям сказать, что численность эта возрастает, количество уголовных дел возрастает, перечень высокопоставленных должностных лиц, становящихся объектами уголовного преследования, растёт. Достаточно сказать, что у нас сейчас под стражей находятся 2 губернатора, арестованных в тот момент, когда они были действующими руководителями регионов, а ещё 3 губернатора уже осуждены.

Д. Н.: А что можно сделать в этом направлении, если уж мы говорим о коррупции? У нас есть хотя бы один шанс её в стране окончательно побороть? Или это часть нашего национального характера, и у нас всегда будут такие коррупционеры, всегда человек, который сможет прильнуть к источнику денег государственных, будет пить оттуда жадно и подворовывать?

А. Х.: Первое: за период полномочий действующей шестой Государственной думы было заменено большое количество законов именно антикоррупционной направленности. Введён целый ряд новых норм, ограничений для госслужащих, которые делают коррупционные преступления гораздо более сложными. Но ключевое здесь — это, конечно же, принятие закона об обязательном декларировании не только доходов, но и расходов чиновников. И у нас уже есть первые прецеденты. Есть первые судебные решения, когда в доход государства конфисковывались имущество или объекты собственности, объяснить легальность которых госслужащие не могли.

Не декларированных на бумаге, а действительно обоюдоострых мечей, если можно так выразиться. Щит надёжный, меч острый. А дальше уже вопрос к нашим коллегам — правоохранителям. Мы с вами беседуем, а в это время продолжаются какие-то оперативные разработки, поисковые мероприятия, потому что коррупционные дела не так легко раскрыть, как кажется, для этого нужно доказать, собрать достаточное количество улик, напрямую доказывающих преступность действий.

Д. Н.: "Почему отстранили Пономарёва, а Митрофанова — нет?" — спрашивает слушатель.

А. Х.: Потому что, насколько мне известно, Митрофанов сумел представить документ, подтверждающий, что он не является на заседания Госдумы по болезни, то есть это уважительная причина, а не основание для прогула. Я бы отстранил обоих. 

Д. Н.: Юрий пишет: "Странно, посмотришь на отдельного депутата от "Единой России" — прекрасный человек, а как собираются в зале заседания, то превращаются в какую-то тёмную силу". Если говорить про тёмные силы и прочее — я так понимаю, это намёк на большинство в Госдуме. А как вы полагаете, после этих выборов тоже будет большинство от "Единой России"?

А. Х.: Нам хочется на это надеяться. Но ответ за избирателями.

Д. Н.: А вообще пройдёт какая-то ещё сила в парламент? Всё-таки была же там ещё парочка партий, которые претендуют активно, которые ещё не представлены в парламенте? И партия Бориса Титова, и вот "Яблоко" опять начинает активно амбиции свои продвигать.

А. Х.: Вы знаете, у меня пока нет ощущения, что кто-то из непарламентских партий имеет возможность перешагнуть через пятипроцентный барьер, но кампания избирательная ещё толком не началась, и, что называется, цыплят по осени считают. Выборы пройдут 18 сентября. 

Учитывая, что какой-либо экстремистской политической силы сегодня в России нет, и в выборах она участвовать не может.

Д. Н.: Слушатель пишет: "Был в Нижнем Новгороде, там в центре города стоит клуб "Вулкан", игровые автоматы, а вы говорите, что извели игорный бизнес. Почему мы не можем как в Китае сделать? Расстрел — и нет альтернативы, конфискат всего, семью в ссылку. Поднимать сельское хозяйство на бесхозных землях. И, кстати, закон о сельском хозяйстве ведь тоже коррупционный".

А. Х.: Знаете, "смешались в кучу кони, люди". Начали с игровых автоматов "Вулкан", а закончили сельским хозяйством. Я говорил не о том, что мы победили игровые автоматы. Я говорил о том, что мы изменили уголовное законодательство, дав возможность правоохранителям теперь его реально исполнять. То, что в регионах продолжают действовать незаконные игорные заведения, — к сожалению, такая же реальность, как и то, что продолжают совершаться убийства, разбой, грабежи и изнасилования. Но я вижу статистику, и статистика говорит нам о том, что количество уголовных дел, возбуждённых по этому составу преступления, возросло, причем возросло не на несколько процентов, а возросла в десятки раз по сравнению с тем, как это было раньше. А внесения изменений, повторюсь, дались очень непросто, поскольку слишком много было интересантов сохранить существующую конфигурацию.

В чём была проблема, позволю себе кратко пояснить. До вступления в силу наших поправок, чтобы установить факт совершения преступления, надо было на каждой незаконной точке игорной изъять наличными не менее полутора миллионов рублей. Это было понятно для всех, поэтому к каждому приходу сотрудников полиции этих денег никогда не находилось в подпольных клубах, в казино этих самых "одноруких бандитов" проходила регулярная инкассация, каждые два часа. Набирается миллион рублей, приходит инкассатор и забирает. Нет полутора миллионов — нет состава преступления. Мы изменили эту норму: теперь неважно, сколько денег изъяли на точке, хоть один рубль — состав преступления уже налицо. В Нижегородской области я как депутат от Нижегородского региона, к сожалению, хорошо знаю ситуацию. К сожалению — потому что тема, связанная с незаконными игорными заведениями, для Нижнего достаточно актуальна. Но сегодня количество их там тоже сократилось в разы.

Д. Н.: "Почему при возникновении кризисных ситуаций не несут ответственность чиновники? Например, кто из чиновников закрывал глаза на нарушения в лагере на Сямозере? Почему нет никаких санкций персональных?"

А. Х.: Не могу согласиться с такой постановкой вопроса. На данный момент, как вы, вероятно, знаете, не просто уже задержан, а арестован руководитель Роспотребнадзора по региону, обвиняющийся в халатности. Так что должностное лицо, которое обязано было обеспечить контроль и надзор за всеми процедурами законными в этом лагере, сейчас находится под стражей.

Д. Н.: А главы регионов не должны нести ответственность?

А. Х.: Всё зависит от каждой конкретной ситуации. Я против кликушества. И предыдущий был вопрос задан, почему не должны отвечать родственники, расстреливать, как в Китае. Вот этот тезис про Китай — это, простите, популизм. Потому как что-то я не слыхал о том, чтобы в Китае количество расстрелов сократилось.

Да, расстреливают, но на смену тем, кого расстреляли, приходят новые. А чем жёстче законодательство и чем жёстче санкции, тем, к сожалению, и выше коррупционные ставки. Когда мы говорим, что глава региона должен быть в ответе за всё вообще, это означает, что у нас не будет работать ни один глава региона, поскольку в каждом регионе что-то происходит. И как вы себе это физически представляете? Я не защищаю сейчас губернатора Карелии, я стараюсь быть объективным, но губернатор Карелии должен лично проверять работу каждого пионерского — сегодня оздоровительного — лагеря?

Д. Н.: Нет, он должен так выстроить свою работу в своём регионе, чтобы такие сбои внезапно не происходили, чтобы в походы просто не ходили с тремя молодыми вожатыми.

А. Х.: Хорошо, понятно. Расскажите мне, как это сделать технически.

Д. Н.: А Вы полагаете, что я должна вам рассказать это?

А. Х.: Я привык так: когда я говорю что-то, что нужно сделать вот так и добиться того-то, у меня всегда есть какое-то представление, как этого добиться, а когда я просто какими-то лозунгами жонглирую — тогда это не разговор. Есть полномочия региональные, есть полномочия муниципальные, есть полномочия федеральные. То, что касалось надзора за этим лагерем, в первую очередь, это полномочия федеральные: Потребнадзор и МЧС, которые не подчинены губернатору. Второе: завтра произойдёт какое-то другое ЧП, как оно происходило вчера или позавчера. До этого в республике Коми у нас несколько лет назад произошла трагедия, когда сгорел интернат, где находились старики. Давайте мы скажем теперь, что каждый губернатор должен отвечать за это. Послезавтра где-то лесные пожары произойдут. Здесь ответственность должна наступать за конкретные деяния. Ответственность не может быть абстрактной.

Любое наказание должно быть соразмерно содеянному — это один из основных принципов права. Если есть ответственность и вина губернатора, не обеспечил он — да, тогда отвечает. Но губернатор физически не в состоянии проконтролировать всё, что происходит на его территории, особенно если это большой регион. Я повторяю вновь, я не адвокат губернатора.

Д. Н.: Безусловно, так оно и есть, но ведь вместе с тем есть выстраивание системы вокруг себя — это одно. А второе — этический момент. Ведь мы постоянно наблюдаем за скандалами в других государствах, когда, если в ведомстве какого-то министра произошёл какой-то крупный скандал, тень бросается на всё министерство, и министр уходит. Он говорит: "Я больше не буду этим заниматься. При мне это случилось, я испытываю душевные страдания, это неэтично, мне не надо продолжать работать." Вопрос этических моментов. Ведь у нас такого никогда не происходит. А Кущёвку вспомнить? Много можно вспомнить, список ведь действительно большой. У нас этический момент почему-то вообще вымыт.

А. Х.: Я могу с вами отчасти согласиться, потому что степень общественного влияния и степень какого-то ощущения у чиновников, руководителей своей ответственности за происходящее — эта степень гораздо ниже у нас, и такой культуры у нас, к сожалению, не сформировалось. Она должна формироваться, но, повторяю, ни в коем случае нельзя это превратить в механизм просто расправы и поиска крайнего. Ну, неправильно это. Всегда отвечать за содеянное должны в первую очередь те, кто в этом виноват, а не те, кого нам хочется быстрее четвертовать. То есть искать потерянный кошелёк нужно не там, где светло, а там, где ты его потерял.

Д. Н.: Да, но здесь тогда появляется другая крайность. Ладно, вопрос довольно долгий, предлагаю сейчас остановиться.

Невозможно обойти стороной 22 июня, сегодня день памятный для нашей страны, для нашего народа. И во время своего выступления в Госдуме президент тоже вспоминал про эту дату. Очень часто ведь говорят о фальсификациях в истории и о том, что нам нужно как-то этого избегать, прийти к единым стандартам, нам нужен единый учебник истории, нам нужно как-то выработать государственную позицию по очень многим вопросам историческим. По-вашему, есть какая-то разница между попыткой фальсифицировать историю и спорными моментами истории, на которые может быть несколько взглядов?

А. Х.: Да, конечно, такая разница есть, но прежде я скажу, что вы коснулись такой важной для большинства граждан темы, как 22 июня, Дня памяти и скорби. Я присоединяюсь к вам, хочу ещё раз почтить память тех, кто погиб в той войне. Она коснулась любой семьи, наверное, и у вас были погибшие. Мой дед сложил свою голову за освобождение теперь уже чужой земли, Харьковской области. Я счастлив тем, что успел до начала всех событий в Украине найти его могилу и отремонтировать мемориал, где в селе на окраине Харьковской области похоронены 1200 бойцов с самых разных уголков страны, разных национальностей, отдавших свою голову за нашу родину.

И когда встаёт вопрос о том, в чём разница между фальсификацией истории и попыткой найти какую-то историческую справедливость, подискутировать, потому что история — это ведь не математика, это неточная наука. Вот здесь мне кажется, что граница лежит именно через братскую могилу моего деда и могил десятков, сотен, тысяч других дедов, прадедов. Вопрос угла зрения. Когда ты воспринимаешь свою историю как свою историю — да, трагическую, неоднозначную, непростую, но свою историю, и смотришь через призму этого. Так же, как когда ты обсуждаешь болезни своих родственников. Ты же это делаешь без злорадства, без подхихикивания, тебя это действительно трогает, искренне волнует и вызывает у тебя щемящее чувство.

А когда ты смотришь на это всё, как на подопытных кроликов: туда миллион, сюда миллион, когда ты пытаешься ставить знак равенства между Красной армией, действительно освободившей мир от фашизма, и гитлеровской Германии, когда ты пытаешься ставить под сомнение те вещи, которые являются святыми для большинства людей... Ведь вспомните, что было в начале 90-х, шла так называемая переоценка ценностей, и резко вдруг начали сбрасывать с пьедесталов вчерашних героев. Стали писать о том, что Зоя Космодемьянская, оказывается, шизофреничка, которая поджигала колхозные избы, и Матросов вовсе не своей грудью амбразуру закрыл, а поскользнулся, и Гастелло не направил самолёт в колонну танков, а просто не справился с управлением и упал. Вот это фальсификация истории. И относительно единого учебника я тоже согласен с этим, потому что есть какие-то канонические вещи, ставящиеся под сомнение. Могут быть разные теории, могут быть разные споры. Мне как человеку, полупрофессионально занимающемуся историей, это понятно, — я ко всем прочим регалиям ещё и член Центрального совета российского Военно-исторического общества, — но в основе должно быть отношение к своей истории именно как к истории своей семьи и своей страны.

Д. Н.: Вы сказали про Военно-историческое общество. История с памятной табличкой Карла Маннергейма более чем неоднозначная, и не считаете ли вы, что это была грубая ошибка?

А. Х.: Нет, потому что фигура Маннергейма тоже неоднозначная. Я сейчас не хочу выступать на стороне тех или других и вступать в эту дискуссию. Скажу лишь, что Маннергейм не был признан военным преступником, если мы говорим о правовой составляющей. И когда сегодня я вижу фотожабы в Интернете, где предлагают по аналогии повесить памятник Герингу в Липецке, где он учился в авиационном училище, как-то забывается о том, что у нас был Нюрнбергский трибунал в 46-м году.

Д. Н.: К нам подключаются наши коллеги из телевизионной студии. Коллеги, приветствую вас.

ВЕДУЩАЯ: Даша, приветствую тебя и Александра Евсеевича. Один из главных вопросов сейчас, конечно — это новость дня по задержанию экс-топ-менеджера "Русгидро" Евгения Дода. Почему сейчас эти обвинения возникли о мошенничестве? Претензии были — не были?

А. Х.: Вы знаете, я об этой новости услышал, уже направляясь к вам на эфир, поэтому мне трудно комментировать содержание всего этого. Могу лишь сказать одно: человек уровня Евгения Дода — с точки зрения его известности и с точки зрения его ресурсности — безусловно, не мог просто стать жертвой какого-то произвола и какой-либо ошибки. Шли за одним, а пришли за другим. Это означает, что те материалы, которыми располагают сегодня правоохранительные и следственные органы в отношении Дода, более чем серьёзны, если речь пошла о его задержании.

В.: Как вы думаете, какие могут быть документы тогда для этого задержания и чем вообще дело может закончиться? Я понимаю, что сейчас у нас нет каких-то точных свидетельств.

А. Х.: Речь идёт, очевидно, об уликах, которые подтверждают его возможную причастность к совершению противоправных действий. Из сообщений с информагентств мы видим, что речь идёт о мошенничестве. Значит, речь идёт о его непосредственной причастности, причастности других лиц именно к совершению мошеннических действий, то есть хищению чужого имущества путём обмана, злоупотребления доверием. Ну, а что касается перспектив — тут вариантов не так много. Уголовный процесс чётко описан законом. Я уверен, что следствие, прокуратура и суд в конечном счёте поставят все точки над i. Если он невиновен, то это одна история. Если его вина будет установлена, значит, он будет отвечать.

В.: Хорошо, мы подождём всё-таки подробностей по этому делу. Александр Евсеевич, хочется поговорить о футболе. Вот игру наших на Евро-2016 вы наверняка видели, следили за всеми матчами. Что вы скажете по поводу возможной отставки Слуцкого? Он заявил, что готов уйти в любой момент. Есть ли необходимость его заменить?

А. Х.: Когда я вижу сегодня ту бурную единодушную реакцию и поиск врагов в лице Слуцкого, всего состава сборной, руководства Минспорта и так далее, у меня это начинает вызывать отторжение. Потому что это спорт, а не точная наука, не запуск космических кораблей-спутников, где чётко выверена траектория и понятно, как первая ступень отделяется. Это игра, в игре всё бывает. Да, наша сборная, к сожалению, выступила на чемпионате плохо. Это надо признавать. Но возвращаться во времена 52-го, когда советская сборная, проиграв матч в Югославии, чуть после этого не отправилась в лагерь, была расформирована команда — наверное, нам до этого доходить не надо. Профессионалы должны ответить нам на вопрос: позволит ли нам отставка Слуцкого улучшить качественный результат нашей игры, можем ли мы на следующем чемпионате выступить лучше?

За одного битого, тем не менее, двух небитых дают.

Д. Н.: Слушатель пишет, тут большое очень сообщение. Общий смысл сводится к тому, что все те, кто много получают, расстраивают больше всех: футболисты, депутаты, главы нефтяных компаний и так далее. Вот вопрос неравенства оплаты труда ведь довольно остро стоит. У нас есть 22 млн человек, которые находятся у черты бедности, за чертой бедности, некоторые из них работают пятидневку и получают МРОТ, и это сущие гроши, особенно в нынешних экономических условиях. С другой стороны, у нас есть главы крупных компаний, связанных с государством, у нас есть футболисты, которые так или иначе финансируются тоже благодаря бюджету, и конечный отправитель — это тоже мы, люди, которые платят налоги. Почему государство создаёт такой зачастую искусственный разрыв между доходами разных людей?

А. Х.: Одна из задач государства, которая сегодня решается, — об этом президент, кстати, тоже в своём выступлении Госдумы говорил, — это как раз снижение этого уровня, выражаясь научным языком, дифференциации. То есть увеличение и МРОТ, и зарплаты для бюджетников. И одна из основ майских указов Путина 12-го года, напоминаю, как раз в этом и заключается.

Что касается больших зарплат для чиновников, госслужащих, я аам скажу непопулярную вещь, но тем не менее я сторонник правды, а не популизма. 

Чтобы у них не было соблазна и стимула заниматься какими-либо посторонними вещами, как это было сделано в Сингапуре, где действительно огромные зарплаты, не снящиеся нам, были в своё время Ли Куан Ю установлены. Другой вопрос, что они сопровождались тем, что за это жёстко и по-настоящему строго спрашивали. Да, мы платим, но ты за это отвечай. В чём я соглашусь. Непонимание — это как раз то, что связано с легионерами. Опять скажу, наверное, непопулярную вещь. Я не понимаю, почему у нас огромные деньги тратятся на покупку иностранных игроков: футболистов, хоккеистов, баскетболистов, причём эти деньги идут, как правило, не напрямую из бюджета. Но власти — речь идёт в первую очередь о регионах — настоятельно просят крупные компании, корпорации, у них работающие, в виде благотворительности направлять туда деньги. Энергетиков, другие отраслевые и сетевые компании. Эти деньги могли бы пойти на совсем другие нужды, на строительство тех же самых спорткомплексов, например. И когда мы бьёмся за то, чтобы у нас люди получали нормальные деньги, и каждая тысяча рублей для человека становится существенной, а в это время покупают за десятки миллионов какого-то очередного африканского футболиста — вот это у меня правда вызывает непонимание. Я бы вообще запретил покупку легионеров. И это тоже отдельная тема, я не очень понимаю: вместо того, чтобы воспитывать своих игроков, я пошёл, кого-то купил и сказал: "Теперь у меня самая лучшая команда".

Д. Н.: "Почему другим профессиям — учителям, врачам — не надо хорошо платить? Или у нас страну обеспечивают одни чиновники?" — спрашивает слушатель.

А. Х.: И врачам, и учителям надо хорошо платить, но работа врачей и учителей и работа власти несколько разная. У нас, я боюсь, не хватит сейчас времени до конца эфира для того, чтобы попытаться это аргументировать, но совершенно очевидно, что ответственность другая и влияние другое. От законов, которые принимаются парламентом, от решения, которое принимается руководителями регионов или отраслей целых, министров, зависит то, как живут и развиваются образование, медицина, здравоохранение. А это значит, что и последствия от их работы совершенно иные. 

Д. Н.: Голосование хочу запустить итоговое, мы уже близимся к финалу, ну и несколько звонков примем. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Александр, Санкт-Петербург. Я уважаю Хинштейна как действительно борца, и не пора ли нам, как он думает, замахнуться, так сказать, на нашу матрёшку? Мафии все устроены по принципу матрёшки. Так вот, главная матрёшка — это земельно-строительная мафия. И он же знает, что 90% воровства и коррупции — это земельно-имущественные махинации. Вот не пора ли по-настоящему взяться за эту отрасль нашей страны?

А. Х.: Спасибо за оценку. Что касается земельно-имущественного комплекса — конечно, это одна из основ коррупции в целом и преступности, этим нужно заниматься, и я по мере сил старался это делать. Но не всегда это удаётся довести до конца. Пока следующий вопрос не запустили, я короткий конкретный пример приведу. Я на протяжении двух лет добивался, чтобы было возбуждено дело в связи с хищением из бюджета Москвы не менее 117 квартир, которые были куплены из бюджета якобы для обманутых дольщиков, а на самом деле по документам дольщиками признавались абсолютно посторонние люди, аферисты. В конце концов я добился этого, уголовное дело возбудили, группу следователей ГУ МВД арестовали. 

Д. Н.: А что вы думаете о застройке Подмосковья? Не пора ли уже давно объявить мораторий на застройку Подмосковья? Почему этого не делается?

А. Х.: В Подмосковье не объявлен мораторий, но в Подмосковье упорядочен процесс строительства. Если вы знаете, то с момента прихода сначала Сергея Шойгу, затем сменившего его Андрея Воробьёва, было принято решение: все объекты строительства начинаются только после согласования Московской области. У самих районов это право забрали.