WADA и Олимпиада. Чем закончится суд в Женеве и что решит МОК?

С. КОРОЛЁВ: "ВАДА и Олимпиада" — так кратко обозначим нашу сегодняшнюю тему. Международный олимпийский комитет так и не вынес решение по поводу отстранения российских спортсменов от Олимпийских игр 2016 года. Сегодня прошло специальное заседание, господин Бах выступил с заявлениями — в итоге отложили решение до момента, когда спортивный арбитраж вынесет своё, соответственно, решение по поводу отечественных легкоатлетов, но, очевидно, до конца недели мы уже будем знать, поедем ли мы на Олимпиаду в Рио. Мы — я имею в виду Россию, российских спортсменов. Между тем МОК призывает международные федерации зимних видов спорта заморозить приготовления ко всем международным соревнованиям в России — вот такое заявление сегодня сделал господин Бах.

Было принято решение не доверять России, не поддерживать организацию в нашей стране никаких международных соревнований, в том числе Европейских игр 2019 года. Похоже, что проведение чемпионата мира по футболу в нашей стране тоже теперь находится под большим вопросом. По крайней мере, ФИФА выступила сегодня же с заявлением о том, что перепроверит данные допинг-тестов и отнесётся к вчерашнему заявлению ВАДА со всей осторожностью. В нашей студии сейчас управляющий партнёр юридической компании, специалист по международному и спортивному праву Ангелина Фитоз. Ангелина, здравствуйте!

А. ФИТОЗ: Добрый день!

С. К.: Пётр Лидов, эксперт по спортивной медицине, член Общественного совета при Минспорте. Пётр Игоревич, приветствую Вас!

П. ЛИДОВ: Добрый вечер!

С. К.: И Алексей Кустов, член Президиума Всероссийской федерации лёгкой атлетики в 2002-2008 годах и член ЛДПР. Здравствуйте, Алексей!

А. КУСТОВ: Добрый вечер!

С. К.: Вообще мне бы хотелось, чтобы вы сначала в целом прокомментировали заявления, которые были сделаны сегодня Международным олимпийским комитетом и вот эти нашумевшие результаты расследования ВАДА — Всемирного антидопингового агентства. Кто начнёт?

А. Ф.: Даме слово, наверное.

С. К.: Да. Давайте, Ангелина. Насколько это всё можно обжаловать? К Вам у меня был другой вопрос. МОК заявляет: дождёмся результата спортивного арбитражного суда в Лозанне, который перенесли в Женеву почему-то, от глаз, как говорят, лишних — журналистов, возможно.

А. Ф.: Хотя в Лозанне тоже невозможно привлечение журналистов дальше забора, но тем не менее.

С. К.: Да. Ваш прогноз.

А. Ф.: Вы знаете, вчера МОК дожидался завершения доклада, и ВАДА дожидалось решения МОК, а теперь МОК откладывает до решения САС — всё это в общем и целом выглядит как затягивание: давайте ещё кого-то подождём, потому что на кону судьба всей российской сборной, поэтому здесь и юридическая оценка, что да, идёт определённый процесс, пока основанный на таких голословных заявлениях в виде доклада, ничем не подкреплённый, кроме как не существующими пока и недоказанными людьми, которых никто в глаза не видел, но на них идёт ссылка прямая, причём достаточно серьёзная.

С. К.: А как же царапинки?

А. Ф.: Без царапинок — да. И дырка в стене, и коктейль "Дюшес".

Потому что на кону судьба целой сборной и спортсменов, и спорт всегда был неотъемлемой частью жизни любой страны. Это честь участвовать, честь представлять страну, поэтому юридическая оценка очень расплывчатая, потому что нечего оценивать, честно признаться, нет юридического действия. Есть пока затянувшийся перфоманс, который непонятно чем закончится.

С. К.: Подождите, Вы сейчас говорите общие вещи, а нас обвиняют в массовом применении допинга — конкретные есть обвинения, что все российские спортсмены могут быть причастны к применению допинга.

А. Ф.: Я здесь откорректирую.

С. К.: Я правильно выражаюсь?

А. Ф.: Нас обвиняют в неправильности системы и в совершении преступления по нарушению. Действия системы и действия спортсменов — это разные вещи. С точки зрения юридической и последствий неважно, как оно попало в кровь: если оно там есть и обнаружено при правильной процедуре, значит, допинг имел место быть. Это с юридической точки зрения. Нас обвиняют в несовершенстве системы, в потворстве, в том, что мы создали какую-то фактически преступную группировку, в которой всё это существовало во время Олимпийских игр в Сочи. Вот это то, в чём нас обвиняют — это не общие фразы, это на самом деле пункты доклада. Но юридическую оценку я не могу дать: нет юридических фактов. Я могу расценивать факты, а по последствиям пока это процедура, процессуальные действия: выступили с докладом в ВАДА, МОК к чему-то призвал, и пока отложили решение по суду.  

С. К.: Подождите. Я же Вас спросил: Ваш прогноз по поводу суда арбитражного: какова вероятность, что наших спортсменов реабилитируют там?

А. Ф.: Вероятность минимальная. Мы понимаем, что это ангажированное мероприятие.

С. К.: Тогда следующий вопрос: допустим, до 21-го должно быть принято решение — я правильно понимаю?

А. Ф.: Совершенно верно, пока так. Мы же не знаем, вдруг отложат.

С. К.: Предполагаем: 21-го, в четверг, выступает САС и говорит: "Всё, виновны, мы поддерживаем ИААФ". Я правильно выражаюсь?

А. Ф.: Да.

С. К.: Которая до этого и обвинила наших легкоатлетов. И что тогда говорит МОК?

А. Ф.: МОК говорит, что коль есть целый кусок несовершенства в системе, который выявлен в лёгкой атлетике — это является доказательством того, что…

С. К.: Гнилая вся система.

А. Ф.: Совершенно верно.

С. К.: И до свидания, Олимпиада.

А. Ф.: Мы сейчас с Вами смотрим с точки зрения чиновников, которые от всего подстраховываются всегда.

С. К.: Пётр Игоревич, Ваша позиция, Ваш прогноз. Меня интересуют три решения: решение, соответственно, САС, следующее решение — МОК, и что делать нам?

П. Л.: Арбитражный суд в Лозанне обычно, традиционно всегда стоял на позициях, что если у спортсмена обнаружена положительная допинг-проба, то этот спортсмен независимо ни от чего виноват. То есть так называемая сложившаяся антидемократическая презумпция виновности, потому что ничего другого антидопинговая система предложить не может. Очень несовершенная система сама по себе мировая. Поэтому спортсмену запрещено подавать, кроме Арбитражного суда, в гражданский суд за защитой своего достоинства, и поэтому Всемирное антидопинговое агентство представляет собой закрытую абсолютно систему, самым главным критерием деятельности которой является невозможность предупредить допинг-терроризм. Поэтому любой спортсмен, которому что-то подмешали, исходно виноват. Это несовершенство является самым слабым местом. Праотцом Всемирного антидопингового агентства, Международного олимпийского комитета со своими святыми идеалами чести, достоинства, дружбы, борьбы за мир, за сплочение, за солидарность народов.

С. К.: Вы знаете, есть такая пословица в России: "Не бывает дыма без огня". Применима ли она к тому, что сейчас происходит с нашим российским спортом? Наверное, уже можно так обобщать.

П. Л.: 

С. К.: Но нам давали расклад, что у наших в разы больше, чем у других.

П. Л.: Это неправильная позиция. Это только последние данные, связанные с мельдонием, а мельдоний был санкционирован Всемирным антидопинговым агентством как препарат, который не исследовался, с недоказанной какой-то эффективностью влияния на метаболизм, и поэтому это санкционный препарат. Поэтому по мельдонию был дан определённый задний ход. Но своё дело он сделал, определённую шумиху навёл. Именно несовершенство вот этой системы Всемирного антидопингового агентства выступает камнем преткновения вообще всей работы Международного олимпийского комитета.

С. К.: Я так и не услышал Ваш прогноз: какое решение вынесет Арбитражный суд?

П. Л.: 

А мы получим возможность выступить и подать в гражданский суд.

С. К.: А он вынесет такое решение, с Вашей точки зрения?  

П. Л.: Он может вынести такое решение. Я боюсь, что под воздействием определённых структур он вынесет такое решение.

С. К.: Это прогноз Петра Лидова.

А. К.: Вы знаете, решение САС, наверное, всё-таки будет однозначным, что нашу федерацию оставят без изменения: не допустят до Олимпийских игр — я это ещё в ноябре говорил. Это не просто обосновано словами, это подкреплено фактами: то, что происходит в федерации. Надо было дисквалифицировать трёх человек: Португалова, Чёгина и Мельникова. И вместо этого я вижу, что Мельников Лёша сидит на переговорах с лордом Себастьяном Коу — для меня это был нонсенс, конечно. А вообще вся ситуация по лёгкой атлетике, в которой я был до 2008 года, — ком информации набирается с каждым днём. На ноябрь я предъявлял ситуацию, что мы могли бы потерять палец, но сохранить руку, а сегодня метастазы пошли по всему телу.

С. К.: Вы не могли бы пояснить, Алексей, что Вы имеете в виду?

А. К.: Федерацию надо было действительно реально зачистить.

С. К.: То есть Вы придерживаетесь точки зрения: "Не бывает дыма без огня".

А. К.: Абсолютно правильно.

С. К.: Претензии ВАДА справедливые?

А. К.: Абсолютно. И ВАДА, и ИААФ. Почему у нас Бутов остался, мне непонятно, который при мне ещё был, — человек, который был в этих коррупционных скандалах? С 2009 года ИААФ предъявил нам претензии о том, что Балахничёв и компания возили деньги в ИААФ, Международную федерацию легкоатлетических федераций, и финансовыми вопросами закрывали положительные пробы. С 2009 года. То есть они собирали деньги со спортсменов, везли в ИААФ и закрывали таким образом.

С. К.: Почему же тогда это сейчас не фигурирует ни в каких докладах, интересно?

А. К.: Возможно, будет дальше разбирательство. 

С. К.: Вас не привлекали как свидетеля?

А. К.: Не знаю.

С. К.: Как это "не знаю"?

А. К.: Пока нет.

С. К.: Подождите, а вот то, что Родченков написал, те показания, на основе которых доклад Макларена?

А. К.: Сейчас я закончу. Почему Белобородова, личного тренера Тани Лысенко, метательницы молота, в момент скандала на экспертном совете назначают тренером по метаниям в федерацию лёгкой атлетики? Нонсенс. Представляете? Что, информации нет у ИААФ, кто, чего и как? Таню Лысенко я знаю лично — я, к сожалению, действительно 2005 года пересмотрел ИААФ пробы: 18 положительных проб, Вы представляете, на основании Родченкова. Мы сейчас вернёмся, дойдём и до Родченкова. На основании его передовых методик, — на тот момент они были отрицательные, а вот с его новыми методиками стали положительные. Но Шляхтин считает, что это его победа — они отстояли спортсмена. Да, десять лет прошло, они недействительны. О чём мы говорим? У нас будут пересмотрены и 2007-й, и 2009-й, и наш чемпионат мира чуть позже будет.

С. К.: Я не очень понял…

А. К.: Это чемпионаты мира.

С. К.: Ещё раз: у неё были какие-то старые пробы положительные, или что?

А. К.: Да. В 2005 году старые пробы. Они были пересмотрены вновь, но не дисквалифицировали спортсмена, поскольку срок десятилетний прошёл.

С. К.: Алексей, я прошу подытожить. Если выслушать Ваши аргументы, получается, что претензии международных спортивных инстанции к нашим спортивным функционерам и к самим олимпийцам справедливы.

А. К.: Не к олимпийцам, а к чиновникам.

С. К.: Извините, но люди, олимпийцы, которые хотели поехать на Олимпиаду, они "чистые" или нет?

А. К.: Их вина в другом, я бы немножко шире раскрыл. Я в апреле был на экспертном совете, вернее, заседание экстренное было в Госдуме по поводу допинга — Вы представляете, о чём мы говорим: 30-50 тысяч предлагалось — надо было реально сроки там носить. А здесь получается у нас неразбериха полнейшая: спортсмены вообще становятся заложниками. Посмотрите, ходоки: что Чёгин говорил, то они и делали. У них не было мнения. Надо было либо выполнять его команды, либо выходить из игры.

С. К.: "Главный аргумент наших в том, что все принимают, и мы тоже. А с чего мы взяли, что другие страны принимают?" — слушатель спрашивает. Ангелина, что ответить?

А. Ф.: Немножко, честно говоря, вопрос не уловила.

А. К.: Сергей, можно я закончу?

С. К.: Да. Алексей Кустов.

А. К.: Я хочу сказать, что источником скандала были три человека: это старший тренер по ходьбе Чёгин Виктор, бывший президент Федерации лёгкой атлетики Балахничёв, и господин Мутко, министр спорта Российской Федерации на сегодняшний день. Вот три человека, с них начался источник этого скандала, переросший в грандиознейший скандал.

С. К.: Кто согласен, кто не согласен с этой позицией Алексея? Я спрашиваю сейчас и Ангелину Фитоз, и Петра Лидова.

П. Л.: 

Это долгоиграющий план, который стратегически развёртывается сейчас на наших глазах — это моё личное мнение.

С. К.: То есть мы белые и пушистые? 

П. Л.: Нет. У каждого государства есть свои тайны, свои секреты, свои нарушения, как и у нас, — это естественно. Спорт без каких-то нарушений, без каких-то проявлений, без допинга я себе не представляю. Невозможно заставить спортсмена не употреблять что-то ради победы, всю систему.

С. К.: Какие-то Вы сейчас вещи говорите — у меня рот открыт.

П. Л.: Потому что любой врач команды, если у него под руками есть новейшее средство, которое является стимулирующим и не входит ещё в систему допинга, но оно значительно более эффективно, чем допинг, всегда пойдёт на это применение, а тот, у кого нет этой системы, будет использовать старые схемы.

С. К.: "Но в любом случае не попадайтесь", — вот что надо говорить, если следовать Вашей логике.

П. Л.: Понятно. Не попадайтесь. Поэтому у нас допинг — это очень серьёзное отставание в научных программах в спорте. Если, допустим, принять во внимание, что Балахничёв с компанией возили деньги в ИААФ, то почему ИААФ не нужно отстранять? Одни привозили — другие принимали эти деньги, значит, они по уши, да? И надо отстранять всю лёгкую атлетику.

А. К.: Кстати, лорда Себастьяна Коу вызывали, в Палате лордов его допрашивали. Я не могу согласиться, что здесь политика есть. Здесь чистая бытовуха — будем так говорить, потому что это отношение к России.

С. К.: Когда МОК заявляет: "Рекомендуем не проводить никакие международные соревнования в России…"

А. К.: Я говорю про изначальную стадию.

С. К.: "Мы не будем ничего поддерживать…"

А. К.: Здесь тяжело.

С. К.: "Держитесь в стороне от России: никаких чемпионатов", — это прямые слова Баха сегодняшние.

А. К.: Сегодня надо смотреть в контексте — почему они хотят это сделать? Надо проанализировать, не надо говорить.

С. К.: Ангелина, для Вас это тоже очевидно, что, как говорили, все лгут, и, получается, все спортсмены принимают допинг?

А. Ф.: Если развить вообще эту мысль, то глобально — я, наверное, тоже немножечко соглашусь — мы часть системы общей, нас нельзя в качестве элемента часового механизма отделить и выбросить — часы не будут работать. Это правильно — апеллировать к тому, что мы часть всей допинговой системы. Действительно, одни приносят взятку, другие забирают, и, если отстранять Россию, давайте, начиная с завтрашнего дня, активно поковыряемся в шкафах и найдём кучу скелетов у Великобритании — там их уже нашли. Давайте хорошо посмотрим антидопинговую систему в Германии — там тоже есть изъяны. Изъяны есть везде. Да, у нас, к сожалению, не достигнут идеальный мир — я могу согласиться с тем, как бы оно шокирующе ни звучало — даже в антидопинговой системе идеальной составляющей не будет никогда. Пока есть спорт, к сожалению, присутствует допинг. Да, мы все стремимся к тому, чтобы присутствовал в меньшей степени, чтобы не нарушалась глобальная система, но, к сожалению, повторюсь, это как бы идеальная составляющая, которая должна быть, но я лично даже как юрист не верю в то, что она будет.

С. К.: "Взгляните на теннисисток Уильямс: в них пальцем тыкнешь — допинг ручьём пойдёт", — пишет слушатель. Наши слушатели активно комментируют беседу и наш разговор.

Много очень сообщений — чуть позже к ним, а пока, Пётр Игоревич, я хотел Вас попросить, чтобы Вы объяснили доклад Макларена, это расследование: то, что нам там вменяется, те схемы, где якобы Ричард Макларен сам наблюдал, как происходит подмена этих анализов — насколько всё это правдоподобно и как это можно сделать?

П. Л.: Во-первых, доклад Макларена основан на показаниях Григория Родченкова — раз. Никаких доказательств нам не представлено.

С. К.: Но там же говорилось, что есть царапины, что они провели эксперименты, что у них получилось, и, исходя из этого, как я понял, они считают, что мы могли — 11 царапин они увидели на всех выбранных 11 образцах и решили, что все образцы нужно забраковать, так?

П. Л.: Я не могу ответить утвердительно на этот вопрос про царапины.

С. К.: Как выглядят сами эти резервуары?

П. Л.: Я его не могу описать. Во всяком случае, я могу Вам одно сказать, что всем инспекторам РУСАДА давалось задание попытаться вскрыть пробирку или контейнер. И они не смогли этого сделать, даже близко подходов не было для того, чтобы попытаться это вскрыть.

С. К.: Ричард Макларен тут же говорит: "Поэтому они привлекли агентов ФСБ".

П. Л.: Нет. Невозможно было привлечь агентов ФСБ.

С. К.: А там же говорится, что замешано ФСБ.

П. Л.: Это показания Родченкова, что были привлечены агенты ФСБ. Всё бездоказательно. В данной ситуации нам не представлено доказательств. Как только они будут представлены — это совершенно другое дело. Но вне зависимости от того, будут представлены доказательства или не будут: нельзя вести дискриминацию "чистых" спортсменов.

С. К.: Это понятно. Ангелина, этот доклад с юридической точки зрения ничтожен?

А. Ф.: Он — голословное заявление, но с юридической точки зрения для меня это вообще ничто, потому что основано на свидетельских показаниях одного человека, который, в общем-то, не предоставил ни одного фактического доказательства, то есть пока всё это выглядит как голословное заявление, одно большое на несколько страниц. И будет очень интересно в САС том же, в международном суде, который в Лозанне, но были сегодня перенесены слушания в Женеву, наоборот, проявить активную позицию и попросить представить доказательства, на которые ссылались, как это обычно происходит во всех процессах. Очень интересно посмотреть на эти одиннадцать царапин, на дырку в стене и на прочих зелёных человечков, на которые ссылались.

С. К.: Исинбаева написала у себя в "Инстаграме", что ситуация сложная, но надежда есть, как я понимаю.

А. Ф.: Я Вам из опыта слушаний в Лозанне, личного опыта, могу сказать, что всегда очень дружелюбная, но напряжённая атмосфера, никогда нет, по психологическому ощущению, предположения того, что будет отрицательное решение, и всегда происходит отрицательное решение.

С. К.: "Они верят Родченкову, как мы Сноудену", — пишет слушатель. "Почему вы все боитесь обсудить самую главную проблему — это то, что в этом всём участвовало само государство при сильном участии ФСБ. Ведь, может, это наговор на Россию со стороны ВАДА, а может, и нет, и это проговорить надо", — пишет слушатель сейчас. — Видите: доказательств нет. Проблема-то в том, что всё голословные доказательства".

Может быть, Вы поясните тогда — я сейчас к Алексею Кустову обращаюсь. У меня сложилось впечатление, что как-то старались ещё унизить спортсменов наших, нашу страну, прополоскать всё это, ведь можно же сразу дать ответ: "На Олимпиаду вы не поедете, и всё", а они держат, тянут до самого последнего. Они ждут каких-то новых заявлений, расследований, сегодня экстренное заседание МОК — все ждут решения, а МОК говорит: "Нет, решения не будет, но мы рекомендуем то-то и то-то". И они создают перед заседанием суда в Лозанне, который переехал в Женеву, соответствующий информационный фон. Нет такого ощущения, что это политически ангажированное дело с самого начала?

А. К.: Нет. Я хочу вернуться к лёгкой атлетике — там чисто бытовые отношения были. Надо было дисквалифицировать и заниматься, прислушаться к мнению ИААФ.

С. К.: То есть там доказательства есть?

А. К.: Где?

С. К.: Вот то, что Вы сейчас объясняете.

А. К.: В лёгкой атлетике — конечно, о чём мы говорим-то сейчас? Вы знаете, Дарью Клишину допустили: на каналах, на радио были аж диспуты: враг она, предатель или патриот — это вообще нонсенс. Двадцатипятилетняя девочка написала, похвалила ИААФ — это не её дело. Она тренируется. Да, она три года живёт в Америке, да, возможно, у неё американские какие отношения — мы узнаем, почему ИААФ приняла решение её единственную допустить и плюс осведомителя Степанову. Да, от России будет два человека на сегодняшний день пока.

С. К.: И Степанова получила 10 тысяч евро сегодня из фонда какого-то.

А. К.: И получается то, что будет по лёгкой атлетике, мне было известно, с ноября готовятся, в психологическом состоянии — в этом виноваты исключительно чиновники. Что касается других видов спорта — да, действительно, здесь уже нас полощут по столу, здесь уже руки выворачивают. Действительно, надо было сказать: "Ребята, извините, так и так, и они ждут решения САС, чтобы с большей долей уверенности сказать, и мнение мировое соберут о том, нужно ли Россию допускать или не нужно". Я считаю, что другие виды спорта не заслуживают такого отношения, они обязаны ехать.

С. К.: А Мутко на своём месте?

А. К.: Это надо, наверное, президенту нашей России задать вопрос, Владимиру Владимировичу Путину.

С. К.: Извините, министра спорта назначает не президент.

А. К.: Президент.

С. К.: Премьер-министр, Дмитрий Медведев. 

А. К.: На тот момент, когда его хотел Дмитрий Анатольевич Медведев снять с должности, он сказал: "Не ты меня ставил, не тебе и снимать".

С. К.: Интересно.

А. К.: Когда он был уже премьером. Я думаю, что Владимир Владимирович снимет его тогда, когда он посчитает целесообразным, потому что я хочу сказать, что скандалы в нашем спорте, спорте высших достижений, не закончатся Олимпиадой, они будут и дальше продолжаться. Ведь посмотрите, 1417 проб Григорий Родченко аннулировал за три дня до приезда представителя ВАДА — там же не только лёгкая атлетика была, там и другие виды спорта были. Что касается сочинской Олимпиады: действительно, там в трёх пробирках не соответствовало ДНК спортсмену. Сколько положительных проб — у нас пока ещё информации нет, перепроверки наших сотрудников, спортсменов.

С. К.: Ангелина, а с Сочи реально лишить нас сейчас всех тех достижений, которые там были?

А. Ф.: Реально, если это будет решение САС.

С. К.: Но это уже будет следующий судебный процесс?

А. Ф.: Это однозначно будет отдельный судебный процесс, и я уверена, что он будет. 

Пробы хранятся, если они будут вскрыты, исследованы — возможно лишить тех спортсменов, которые действительно употребляли допинг, но отстранять полностью сборную до вынесения решения по Сочи — это несправедливо. Действительно, есть "чистые" спортсмены, и есть не участники системы, и хотелось бы надеяться на справедливость, хотя в текущих условиях надежды нет.

С. К.: Пётр Игоревич, к Вам вопрос: "Можно ли всецело доверять выводам ВАДА? Совершенна ли их система? Так ли чисты на руку вадовские функционеры, не следует ли проводить альтернативные проверки допинг-проб спортсменов?", — спрашивает наш слушатель.

П. Л.: Очень хороший вопрос, однозначно скажу, что ВАДА — абсолютно коррумпированная организация.

С. К.: Вопрос: "А судьи кто?"

П. Л.: Допустим, если ВАДА допускает, что Международная легкоатлетическая федерация принимает деньги, а это часть антидопинговой системы сама по себе, значит, и не реагирует никоим образом. Если ВАДА допускает, что представительство стран-участников в работе ВАДА непропорционально, если она закрывает двери перед Россией, чтобы Россия там участвовала в качестве представителя полноценного для организации системы контроля за продвижением допинг-проб и при вскрытии допинг-проб, если, допустим, основное представительство ВАДА — это североатлантический альянс, Северная Америка и Евросоюз, то как мы можем доверять этой организации? 

С. К.: Я думал, что мы будем перспективы Олимпиады обсуждать, а получается, что мы обсуждаем перспективы российского спорта. У меня складывается ощущение, что нужно что-то сейчас с нуля начинать, что ли. Возможно, у вас будет свой рецепт, но я предлагаю выслушать аудиторию. С вашей точки зрения, что нам делать в сложившейся ситуации? Прогнозы по поводу спортивного арбитража и наших легкоатлетов пессимистические — в этом сходятся все наши гости. Прогнозы нашего участия в Олимпиаде в Рио тоже не очень оптимистичны, и, вообще говоря, теперь под угрозой срыва масса международных соревнований в нашей стране и участие наших спортсменов в других состязаниях в других странах. Что делать? Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Игорь, Санкт-Петербург. Да, это позиция наша, что все принимают — и мы принимаем, но она напоминает пословицу: "Неча на других пенять, коли рожа крива". Скажите, может, нам вообще не ехать на Олимпиаду, чем потом лишат уже на пьедестале тогда?

С. К.: Игорь, а мы, по-моему, уже и не поедем, судя по тому, что гости здесь говорили и в эфире и вне эфира. Может, надо было раньше отказываться и гордо сказать, что раз нас так, то уж давайте? Или мы правильно пытаемся стучаться в закрытые двери? Есть ответ у Ангелины Фитоз.

А. Ф.: Мне кажется, что надо настойчиво ехать и не то чтобы стучаться в закрытые двери, а настаивать на том, что спортсмены должны ехать, и только те, у которых будет обнаружен допинг, будут отстранены.

С. К.: То есть, Ангелина, наши спортивные чиновники сейчас поступают правильно — делают всё что могут?

А. Ф.: Надо бороться до победного, в спорте всегда так делается — почему не должно делаться в околоспортивных кругах?

С. К.: А давайте я проведу сейчас голосование. Бороться до последнего правильно? Суды, доказывать ВАДА, доказывать ИААФ, что мы хорошие? Или нет, гордо развернуться и уйти, не нужна нам такая Олимпиада? Тут уже были предложения создать альтернативные игры, Евразийские олимпийские игры или ещё что-то.

Здравствуйте! Как Вас зовут?

С.: Здравствуйте! Александр. Не надо участвовать в этой Олимпиаде. Нас готовят к массе мелких пакостей, и на каждом шаге нас будут унижать и тыкать мордой в стол — зачем нам это надо? Лучше развивать не спорт высоких достижений, а массовый спорт, и устраивать соревнования внутри страны. Зачем нам это надо? Столько денег тратится.

А. К.: Олимпиада для спортсменов — это высший пилотаж. Понимаете в чём дело? Просто на дворовых соревнованиях — это одни эмоции, а Олимпиада — это в первую очередь спортивный праздник для спортсменов. Вторично уже идёт политика, золотые места. Ведь каждый спортсмен стремится попасть на Олимпиаду, и она бывает раз в четыре года. Вы заметьте, Валерий Брумель великий, трижды признавался лучшим спортсменом мира, Олимпийский чемпион, а тот же Пеле и Марадона были один раз. Так вот я Мутко в контексте лёгкой атлетики написал письмо, чтобы выделить деньги на установку бронзового бюста — он мне отказал. А сумма — миллион двести. Я, может быть, предложу, давайте телезрители сбросятся на миллион двести, и мы поставим Брумелю на Новодевичьем кладбище памятник — пусть министру спорта будет не стыдно.

 П. Л.: Надо однозначно отстаивать: нам объявлена война.

Объявлена война не отдельно взятым спортсменам, а нашей территории, которая объединяет огромное количество народов, людей. Это дискриминация по политическому признаку. Это практически можно сравнить с дискриминацией по половому признаку, по расовому признаку, по вероисповеданию. Это идёт напасть на Россию, поэтому нам отвечать надо жёстко, в рамках Олимпийской хартии, которая не предусматривает нападки на отдельно взятое государство. Она предусматривает только отстранение спортсменов, федераций или олимпийские комитеты — больше ничего.

С. К.: Вы говорите, что нам надо жёстко отвечать, а как можно отвечать жёстко, когда мы играем не по своим правилам и когда те, кому мы пытаемся, через кого мы пытаемся доказать правоту, априори не на нашей стороне?

П. Л.: Если Международный олимпийский комитет вынесет дисквалификацию страны — вот тогда создаётся прецедент гражданского суда с отстаиванием своих интересов. Вот почему это последняя инстанция, последняя надежда, что МОК одумается.

С. К.: "Мы не выиграем по чужим правилам, — пишет слушатель, — и Олимпиада будет унижением". "Чего на рожон лезть, потом ещё хуже будет", "В 1980-м американцы бойкотировали нашу Олимпиаду, и ничего, не унизили свою страну".

П. Л.: Это разные вещи.

С. К.: А мне кажется, что с учётом геополитической ситуации они связаны. Алексей, прошу.

А. К.: Мы в данную ситуацию сами себя загнали. Посмотрите: начиналось всё потихонечку.

С. К.: А что сейчас-то делать, хочется понять?

А. К.: А сейчас я даже не знаю. Надо смотреть и ждать, что будет завтра, какие результаты будут у ВАДА, пересмотр проб каких-то будет.

С. К.: У нас мало времени, я хочу сейчас минуту каждому из вас дать. С Вашей точки зрения, самое грамотное поведение по алгоритмам для нас как для страны каким должно быть? И для чиновников спортивных, и для спортсменов, и, собственно, для всех нас. Ангелина Фитоз, прошу.

А. Ф.: Моё мнение, что надо, во-первых, заявить, что мы всегда следовали и будем следовать правилам, и, если есть нарушения, мы с ними будем бороться, но при этом, если будут нарушаться права нашей страны, нашей сборной и хотя бы одного нашего спортсмена, мы будем бороться в кровь всеми возможными юридическими способами.

С. К.: Принято. Спасибо. Алексей Кустов.

А. К.: Надо успокоиться в первую очередь и понять, в какую нам сторону. Я сейчас не могу даже какой-то рецепт прописать.

А. Ф.: У нас, к сожалению, нет времени успокоиться.

А. К.: В ноябре я чётко понимал, что надо было сделать так, как они хотели, с федерацией, и тогда бы этого кома грязи в адрес России не было, а сейчас я промолчу.

С. К.: Рецепта нет. Хорошо. Алексей Кустов молчит. Пётр Лидов.

П. Л.: Надо дождаться решения САС. Если решение САС будет против спортсменов, которые выявлены, и за допуск "чистых" спортсменов — это одно. Если САС превысит свои полномочия и будет работать против государства отдельно взятого — это совершенно другой вопрос, который позволяет нам уже перейти к категории гражданских судебных решений, и на этой стадии будет очень многое зависеть от позиции Международного олимпийского комитета, если он поддержит САС, то это приведёт к развалу всего международного олимпийского движения.

С. К.: Мы продолжаем следить за развитием событий, я благодарю наших гостей: Ангелина Фитоз, Пётр Лидов и Алексей Кустов были весь этот час в нашей студии. Результаты голосования следующие, если вам интересно: 29% слушателей считают, что нужно биться до конца, 71% — зачем нам такая Олимпиада. Вот такие результаты.